Восхитительные ночи

Глава 9

Впоследствии подробности первого посещения сахарного завода стерлись из памяти Селии. Запомнились лишь бесконечная череда зданий, заводская контора, где все еще стояло старое кожаное кресло, в котором умер Амос Бернсайд, сараи бондаря и механика, лавка плотника, сушилка, в которой отжатые стебли тростника превращали в топливо.

В бараках жили больше двух сотен рабочих разных национальностей – от гавайцев до японцев и жителей Самоа. И повсюду, поднимая красную пыль, передвигались быки, тащившие повозки, нагруженные тростником.

– Как много быков! – воскликнула Селия, чувствуя удушливый запах патоки и навоза.

– У нас их около тысячи, – похвастался Джон. – Они основа всего: перевозят тростник и дрова, нарубленные в горах, доставляют сахар в порт. Маунтен Вью не мог бы существовать без быков и возчиков.

Вскоре Джон привел Селию в большое здание, крытое рифленым железом. Из нескольких труб на крыше шел дым.

– Мой завод, – гордо пояснил он. Неподалеку от здания Селия услышала шум воды и грохот машин. Едва они переступили порог, в нос ударил густой, тяжелый запах.

Селия отступила к дверям.

Джон фыркнул:

– Вы скоро привыкнете к этому. Я давно уже не замечаю этого запаха. Смотрите под ноги, тут небезопасно. Я покажу вам процесс переработки.

После яркого солнечного света в помещении завода Селии показалось темно, все было окутано паром, девушку оглушали шум машин и крики рабочих.

Джон подвел ее туда, где четверо японцев окружили механизм с двумя медленно вращающимися жерновами цилиндрической формы. Один из рабочих подбрасывал в отверстие машины тростник, и бледно-зеленый сок стекал вниз по желобу.

– Видите? Это превратится в сахар! А жернова сделаны из гранита, привезенного из Китая. Каждый из них весит три с половиной тонны.

Селия уставилась на зеленую пенистую жидкость. Она всегда полагала, что сахар – белый, совершенно чистый кристаллический порошок.

– Но как?.. Ведь этот сок не очень-то чистый, – заметила она.

Джон усмехнулся:

– Это еще не сахар, а только начало обработки.

Они направились дальше и наконец оказались в раскаленном помещении, наполненном запахом кипящего сахара. Японец в набедренной повязке ставил в кирпичную печь пять соединенных между собой неглубоких железных чанов. Его кожа блестела от пота.

– Вот здесь мы очищаем тростниковый сок, – пояснил Джон. – Поверьте, это непростой процесс.

Пока он распространялся на эту тему, Селия смотрела на открывшуюся ее глазам мрачную картину. Отблески огня плясали на стенах, в чанах что-то булькало и бурлило, как колдовское варево. «Да и пахнет именно так», – подумала девушка.

– Больше дров! Больше дров! – кричал рабочим толстый мужчина, бегая взад-вперед по платформе наверху. – Ленивые собаки, шевелитесь, сейчас начнется кристаллизация сахара!

Рабочие принялись переливать мутную пенящуюся жидкость из чана в чан, а человек наверху все бегал и бегал по платформе, крича на них.

Наконец Джон и Селия вышли из этого цеха.

– Зачем этот шум и спешка? – спросила девушка, вытирая вспотевший лоб.

– Вы видели процесс кристаллизации. Двух одинаковых кусков сахара не бывает, и тот, кто разливает сироп, должен точно знать момент, когда получается максимальное количество гранул. Вот тогда сироп снимают с огня и разливают в чаны для охлаждения. Это искусство, поверьте! Мой отец владел им очень хорошо и научил меня, а теперь у меня есть Мак-Рори, вздорный шотландец-пьяница, но никто лучше него не умеет делать сахар.

Они двинулись туда, где центрифуга отделяла гранулы сахара от патоки. Там стояли цистерны для хранения сахара и аппарат, проверяющий его качество. Джон все подробно объяснял Селии, но она с трудом переносила запах бродящего сахара и испытала огромное облегчение, когда они покинули завод и направились к дому.

– Как по-вашему, вы когда-нибудь полюбите сахар? – спросил Джон.

По его тону Селия поняла, что это не праздный вопрос.

– Я… Мне показалось, что это очень интересно.

– Но выдержите ли вы запах? Мои прежние жены ненавидели его. Сьюзен, несмотря на жару, закрывала все окна в доме. Ее тошнило от этого запаха. А Ариадна даже чай пила без сахара!

Селия уже размышляла о своих предшественницах и теперь, как ей казалось, кое-что поняла.

– Сьюзен и Ариадне нравилось на Мауи? – спросила она. – Не считая запаха.

– К сожалению, нет. Сьюзен мечтала вернуться в Джорджию, где мы встретились, всегда скучала по Атланте. Именно она посадила здесь большую часть цветов, ибо они напоминали ей дом. Ариадна тоже чувствовала себя на острове, как в западне, и мечтала куда-нибудь уехать.

«Островная лихорадка», – вспомнила Селия, твердо решив, что никогда ею не заболеет. Здесь было так красиво, что даже сахар не вызывал у нее неприязни, и она подумала, что со временем привыкнет к его запаху.

Джон взял ее руку и крепко сжал в своих больших ладонях:

– Давайте не говорить о тех, кого уже нет в живых, это прошлое, а теперь перед нами открыто будущее. Я люблю вас, Селия, вы избранница моего сердца. Единственная, о ком я мечтаю.

Это прозвучало так искренне, что Селия, вновь почувствовав укол совести, попыталась улыбнуться, но не смогла себя заставить.

На следующее утро Селия отправилась в школу, которую построили к ее приезду. Это крытое тростником здание в местном стиле, с нижней частью из кусков лавы и верхней – из деревянных бревен, внушало ей отвращение.

У девушки сжалось сердце. Она зашла внутрь. Там приятно пахло травой, на земляном полу лежали циновки, но, кроме деревянных скамеек, стола и стула, здесь не было ничего. Как все это грубо и примитивно! Ну что ж, можно заниматься и на улице.

А ведь она дала Джону такие подробные указания: просила устроить комнату для отдыха, поставить парты, повесить доску и колокольчик, чтобы созывать учеников на урок. Сейчас ей казалось, что он даже не слышал ее слов. Разве кто-нибудь усидит на таких неудобных скамейках? Да это же просто пытка! А как она обойдется без колокольчика?

Да, Джон только сделал вид, что выполнил ее пожелания. Зачем стараться, если занятия продлятся месяц-другой?

Селия сердито разложила учебные пособия, решив, что велит слугам принести ящики позже, уселась на стул и посмотрела в окно, откуда открывался великолепный вид на зеленые горы.

Слезы отчаяния потекли из глаз девушки. Конечно, она плакала не только из-за школы. Уж очень непростой была ситуации, в которой оказалась Селия.

Нет, ей не приходится рассчитывать на легкую жизнь в Маунтен Вью. Ей не удастся приручить Джона Бернсайда, держа его на расстоянии, и зарабатывать на жизнь преподаванием в школе. Джон, действительно влюбленный в Селию, назвал ее «избранницей своего сердца», и девушка, страдая от угрызений совести, чувствовала себя отвратительно.

Селия и не предполагала, что обманывать так трудно! А ведь она именно так и поступила, найдя удобный предлог, чтобы приехать сюда, но вовсе не собираясь выходить замуж за Джона. Ее мысли были заняты другим мужчиной – Романом.

Селия беспокойно вертела в руках грифельную доску. Где же Роман? По словам Катрин, он часто наведывается в Маунтен Вью, чтобы следить за делами на заводе, однако пока он не появлялся.

Накануне вечером, перед обедом, Селия попыталась осторожно выяснить у Бо, когда может приехать Роман.

– Не надо будить спящего льва, – хмуро ответил Бо. – Или, скорее, спящего убийцу. Мы терпим Романа в Маунтен Вью лишь потому, что он совладелец отца и, согласно завещанию деда, имеет право бывать здесь. Кроме того, он финансировал один из наших ирригационных проектов, предоставил нам несколько крупных займов, но не думайте, что мы ему рады. Такого никогда не будет.

– Не очень-то хорошо пользоваться деньгами Романа, не принимая его самого, – заметила Селия.

– Но дело обстоит именно так, – подтвердил Бо.

Услышав снаружи шум, Селия обернулась и увидела на пороге школы босоногую Тину. Девочка тащила корзину с душистым зеленым виноградом.

– Я принесла «маиле», что растет в горах. Он хорошо пахнет, и мы можем развесить его на стенах.

Селия удивленно взглянула на малышку. Школа с гроздьями винограда на стенах? «Это Гавайи, – напомнила себе Селия, – Сандвичевы острова».

– Мы так и сделаем, а заодно принесем сюда цветы и начнем изучать ботанику.

– Ботанику? – Услышав это слово, Тина наморщила хорошенький курносый носик и схватила одну из книжек.

– Это значит – изучать строение растений. Это значит… – Селия улыбнулась, перехватив любопытный взгляд Тины. – Не беспокойся, это будет интересно. А вот книжка «Маленькие женщины» о четырех сестрах – Мэг, Джо, Бет и Эми – и о том, как они жили. Когда ты научишься грамоте, мы будем читать ее друг другу вслух.

Тина пожала плечами, словно это ей вовсе не по вкусу, и стала рассматривать книги по греческой мифологии, латыни и истории.

– А тут есть что-нибудь про Мауи?

– Про острова? У меня нет, но, может быть…

– Не про острова, а про Мауи, сына Хины, – возразила девочка. – Ей не удавалось высушить хинную кору, потому что дни были слишком коротки. Тогда Мауи поймал солнце своим лассо, чтобы замедлить его ход.

Тина без умолку рассказывала истории про Мауи, героя местных легенд, совершившего множество подвигов. Селия отложила книгу Луизы Мей Олькотт и занялась обустройством школы. Как мало она знает об островах – даже восьмилетней девочке есть что рассказать ей!

– Мне нужен колокольчик, – решительно заявила Селия во время вечерней прогулки с Джоном, когда они, стоя на лужайке, любовались закатом.

– Зачем вам это?

– Как зачем? – Она остановилась и взглянула на жениха.

– Стоит ли вам вообще созывать учеников? Селия, неужели вы еще не отказались от вашей странной идеи? Если уж здесь так нужна школа, пусть в ней преподает ваша тетка. Ведь она с мужем занималась этим на Гонолулу целых двадцать лет!

– Тетя сказала мне, что слишком стара и есть множество вещей, которые она предпочитает преподаванию. Зато я хочу это делать, и, если вы не достанете мне колокольчик, я позабочусь об этом сама. Уверена, мистер Мак-Рори с удовольствием поможет мне!

– У меня есть колокольчик весом в сорок фунтов. Не слишком ли тяжел для вас? – усмехнулся Джон.

– Но его же можно повесить. Я действительно собираюсь учить этих детей, Джон, независимо от того, согласитесь вы мне помогать или нет. – Она улыбнулась. – Но я, конечно, знаю, что вы мне поможете, ибо вы очень любезны, а кроме того, это пойдет на пользу Тине. Вы же не станете пренебрегать интересами дочери, правда?

Два дня спустя Селия шла в школу в отличном настроении. В это прекрасное утро небо было совсем чистым, лишь над Халеакала висела серая дымка, а над горами Западные Мауи – легкие белые облачка. Вдали, слегка подернутый рябью, простирался Тихий океан.

Селия открыла дверь и с удовлетворением огляделась. Вчера она и четверо слуг работали здесь весь день. Из дома принесли полки и столы, соорудили импровизированную школьную доску. Селия прикрепила к деревянным рамкам карты и рисунки, комнату украсили маиле и свежими охиа.

Просматривая свои учебные планы, Селия вспомнила, с каким удовольствием преподавала в младших классах дневной школы мисс Тины и как гордилась тем, что девочки обожали ее, а начальница хвалила.

Ей очень хотелось поскорее начать урок. Но где же дети?

Спохватившись, она вышла на улицу, где в деревянной раме был укреплен тяжелый колокол, потянула за веревку, и звук разнесся на многие мили.

Через несколько минут школа, как по волшебству, заполнилась учениками, в основном детьми местных жителей в помятых холщовых штанах или в набедренных повязках «малое». Кроме детей Чанга, наполовину китайцев, здесь были японцы, выходцы из Самоа и два веснушчатых паренька Мак-Рори, мастера с завода.

Все они были босыми, загорелыми и озорными. Один из веснушчатых мальчишек швырнул в другого стебель тростника. Какой-то паренек прыгал с одной скамейки на другую, крича что-то по-гавайски. Вокруг носилась возбужденная Хили, собака Тины.

– Мальчики и девочки! Мальчики и девочки! – Селия напрасно пыталась привлечь их внимание.

Одна из скамеек сломалась от прыжков мальчишек.

– Пожалуйста… успокойтесь!

Смех и крики продолжались, и Селия поняла, что ее ей не унять детей, для которых скамейки – новая игра, и они хотят насладиться ею сполна.

Маленькая черноволосая девочка упала разбила колено, но никто не обращал на нее внимания.

Селия подбежала к плачущей девочке, взяла ее на руки и осмотрела колено. Из-за воплей детей плач маленькой японки был едва слышен.

Этот хаос привел молодую учительницу в ярость. Школа только что открылась, а она уже потеряла контроль над детьми. Так ей никогда не удастся начать занятия. От этой мысли она чуть не разрыдалась. Тогда эти дети вырастут дикими, как звери, и Тина тоже не научится ни читать, ни писать и будет всю жизнь считать на пальцах.

И эта чудесная девочка, которая сидит у нее на руках… Нет, гневно подумала Селия, она не допустит этого.

Сняв с колен маленькую японку, девушка направилась к колоколу. Его удары заглушали детские крики.

Тина первая соскочила со скамейки, виновато глядя на Селию. Ее примеру последовали веснушчатые мальчишки, а через три минуты все дети выстроились возле скамеек. В классе воцарились тишина и спокойствие. Тридцать пять пар круглых испуганных глаз уставились на Селию.

А она строго глядела на них, не позволяя себе даже улыбнуться. Наконец овладев собой, Селия твердым голосом сказала:

– Добрый день, дети. Я ваша новая учительница, мисс Гриффин.

Время шло незаметно. Селия показала детям алфавит и некоторые, в частности Тина, почти научились читать. Веснушчатый парень Кевин Мак-Рори соперничал с Тиной за право быть первым учеником.

Когда зной усилился, Селия бросила взгляд на часы и увидела, что уже почти три. Она снова зазвонила в колокол. Ученики выскочили из школы так же быстро, как утром прибежали туда.

Селия опустилась на стул, совершенно обессиленная. Как трудно было целый день изображать строгость, прятать улыбку, запомнить тридцать пять иностранных имен и столько же раз показать этим неловким ручонкам, как держать грифельную доску и мел. А ведь когда-то она думала, что быть учительницей легко.

– Вижу, ученики пока не разорвали вас в клочья, – произнес насмешливый голос в дверях.

Селия подняла глаза и увидела Бо. Растрепанные волосы придавали ему неопрятный вид.

Селия с досадой принялась собирать книги.

– День прошел очень хорошо, – спокойно сказала она.

– Ну конечно, мисс Жеманница! Я наблюдал этот бедлам сегодня утром. Меня одолевало любопытство, как вы с ним справитесь. – Он загадочно улыбнулся. – Вопли были слышны на много миль вокруг.

Селия покраснела:

– Да, сначала возникли трудности, но я их преодолела. А как вы смеете слоняться вокруг школы, надеясь увидеть меня в глупом положении? Вам что, больше нечего делать?

Бо пожал плечами:

– Я шел в заводскую контору, где иногда занимаюсь бухгалтерскими книгами. Когда мой отец в хорошем настроении, он разрешает мне это делать.

– Но отсюда до конторы добрых полмили! – Их взгляды встретились, и Селия с удовольствием отметила, что Бо первым отвел глаза.

– Мне хотелось посмотреть, повторите ли вы глупости вашей предшественницы.

– Вы говорите о матери Тины?

– О ком же еще? Помните, я рассказывал вам, как Ариадна вопила при виде геккона. Она кричала и на учеников, если они отказывались заниматься, а когда двое мальчишек подрались, Ариадна, заплакав, убежала из школы и уже никогда не возвращалась туда.

– Откуда вы все это знаете?

– Честно говоря, одним из дравшихся мальчишек был я, – с горечью признался Бо.

– А вот я никому не разрешаю драться на уроках, – раздраженно сказала Селия и взяла свои книги. – А теперь, извините, мне пора домой.

– Я провожу вас.

– Не беспокойтесь.

Она быстро поднялась, чувствуя, как его взгляд изучает каждую складку ее голубого платья. «А может быть, и тело под платьем», – с негодованием подумала Селия и вышла из школы.

Бо последовал за ней.

– Оставьте меня в покое! – обернувшись, воскликнула она. – Вы дурно воспитаны!

– Неужели? А вот вы, Селия, весьма темпераментны, и мне хотелось бы нарисовать вас, когда вы гневаетесь. Дайте мне знать, если вам понадобится помощь в школе. Как старый ученик и бывший озорник, я уверен, что смогу дать вам много полезных советов.

Бо опять засмеялся и пошел вперед. Селия остановилась, глядя ему вслед.

Гостиная в Маунтен Вью отличалась особой элегантностью. Стены мягкого тона, прекрасный китайский фарфор на камине, уотерфордский канделябр с хрустальными подвесками, переливающимися всеми цветами радуги, стулья в стиле филадельфийского «чиппендейла», а полированный буфет в стиле «хепенуайт».

Однако обед проходил в крайне неприятной атмосфере, ибо Джон непрерывно выговаривал сыну аа его грубые бухгалтерские ошибки, которые Бо особенно усугубил, потеряв записи за полгода.

– И ты утверждаешь, что готов самостоятельно управлять заводом?

Селия еще не видела Джона в такой ярости.

– Да ты без проводника не найдешь туда дорогу и не сумеешь сесть в кресло!

– Кресло твоего отца? – усмехнулся Бо. – Удивляюсь, что ты все еще держишь его. Подумать только, какая реликвия! Кресло, в котором умер старый Амос Бернсайд! Думаешь, я сохраню кресло, в котором умрешь ты?

Джон вспыхнул от гнева, а Гаттерас как благовоспитанная леди постаралась перевести разговор.

– Я хотела бы прогуляться по острову, – начала она. – Говорят, в долине есть очень интересная скала – Игла Яо.

Джон и Бо злобно смотрели друг на друга, словно не слыша Гаттерас.

– Ты никогда не позволял мне ничего делать на заводе, – упрекнул отца Бо.

– А почему я должен позволять, если ты портишь все, к чему прикасаешься? На прошлой неделе по твоей милости пропали две упаковки сахара! Трое других плантаторов зависят от нашей обработки тростника, а ты все уничтожил! По-твоему, ты знаешь больше, чем Мак-Рори?

Тина не выдержала и, что-то пробормотав, убежала в свою комнату. Селии очень хотелось последовать за ней. Ну почему Джон постоянно ссорится с сыном? Девушке было даже жаль Бо. Неудивительно, что Мауи кажется ему тюрьмой, если с ним обращаются, как с ничтожеством.

Когда эта тягостная трапеза наконец подошла к концу и подали сливовый пирог, Селия вышла на веранду. Она никогда не видела в Бостоне таких восхитительных, приводящих в трепет закатов.

– Почему вы одна? – спросил Джон, присоединившись к Селии. Элегантный костюм подчеркивал его атлетическое сложение, и при вечернем освещении ее жених казался моложе своих пятидесяти лет.

– Я просто задумалась. – Она мрачно посмотрела на закат. – Почему вы так грубы с Бо?

– Ошибаетесь, я просто пытаюсь научить его управлять Маунтен Вью. Ведь он унаследует мою долю после смерти.

– Но вы так резки с ним даже в нашем присутствии. Неудивительно, что он недоволен. Мне бы тоже такое не понравилось.

– Видите ли, у Бо часто меняется настроение, с ним трудно иметь дело. Уверен, вы уже заметили, что он непредсказуем. Вам известно, что я, приехав за ним в Калифорнию, обнаружил его в тюрьме? Его обвиняли в краже. В краже, Селия! Моего сына!

– Он был виновен?

– Надеюсь, нет, слава Богу. Я внес за него залог и забрал с собой.

– И с тех пор продолжаете его наказывать, – тихо заметила Селия, вспомнив, что Сьюзен умерла в родах, дав жизнь Бо. Может, Джон винил сына и в этом?

Они помолчали.

– Вы счастливы здесь? – неожиданно спросил Джон.

– Счастлива?

Селию испугало, что он так внезапно изменил тему.

– Да. Вы рады, что приехали на Мауи? – Вдруг Джон обнял ее и прижал к себе так сильно, что она не могла ему противиться:

– Селия! Это невозможно, просто невыносимо! Думаете, я железный? Вы так близко, я вижу вас каждый день, но до сих пор не могу сделать вас своей женой…

Он жадно целовал ее. Девушке с трудом удалось высвободиться.

– Джон, пожалуйста! Кто-нибудь может выйти на веранду и увидеть нас!

– Кто? Слуги? Я плачу им, и они могут видеть все, что угодно. А может, вас беспокоит мнение тетки, вашей компаньонки? – Голос Джона стал резче. – Селия, нам пора пожениться. Мы сделаем это в деревенской церкви в следующее воскресенье.

– Нет, – прошептала девушка.

– Почему?

– Потому что…

Но все уже зашло слишком далеко, Селия не могла больше выносить уколов совести:

– Потому что я приехала сюда, придумав предлог. На самом деле я не собиралась…

Джон оборвал ее:

– Меня не интересует, что вы собирались делать. Если вас беспокоит школа, я выпишу преподавателя с материка. Найти учителя несложно, трудно найти жену. Посмотрите на закат! – Он сердито указал рукой на горизонт. – Неужели вы думаете, что я намерен наслаждаться таким зрелищем в одиночестве? Я уже достаточно был один. С тех пор как умерла Ариадна. Селия, вы нужны мне!

Он закрыл ей рот поцелуями. Селия поняла, что Джон не хочет ее слушать, но решила высказать все до конца:

– Джон, я не люблю вас. Мне не следовало приезжать на Мауи, это была ошибка. Я… думаю, мне необходимо отправиться на Гонолулу – и как можно скорее.

Наконец до него дошли ее слова. Отвергнутый плантатор отпрянул, как от удара. Его обветренное лицо потемнело:

– Не говорите этого! Вы приехали потому, что обещали выйти за меня замуж! Вы не стали бы этого делать, если бы не любили меня. Вы просто нервничаете! Вам нужно больше времени, чтобы привыкнуть ко мне. Я вам его предоставлю, но не позволю покинуть Мауи. Слышите? Если вы попытаетесь, я нас остановлю.

Это было невероятно!

– Вы шутите, – промолвила Селия. – Вы же не можете помешать мне уехать.

– Могу, поверьте. – Его глаза, полные боли, с немой мольбой смотрели на девушку. – Останьтесь! – воскликнул Джон. – Попытайтесь полюбить меня. Это все, о чем я прошу.

Лежа вечером в постели, Селия то и дело возвращалась к этой сцене с Джоном. Какая ирония! Она пыталась сказать ему правду, но он отказывался ее принять. Джон хочет, чтобы Селия была здесь, хотя она не любит его.

Но тогда почему ей не побыть здесь еще немного, размышляла Селия. А вдруг она увидит Романа? От этой навязчивой идеи ее могут избавить только встреча с ним и его объятия.