Восхитительные ночи

Глава 15

Селия схватила первое попавшееся платье, обулась и выскочила из спальни. Однако на пороге остановилась, вернулась в комнату и схватила охапку чистых полотенец, оставленных служанкой на туалетном столике.

Затем выбежала из дома.

– Мисси, вы торопиться… «Уики уики». – Туземец с искаженным от страха лицом посадил ее на лошадь позади себя.

– Кровь, – пробормотал он. – Хозяин Бернсайд весь в крови. Много крови, много!

– Поехали, быстрее! – приказала она. Рабочий пришпорил лошадь, и они помчались.

Селия пригнулась к седлу. «Кровь», – с ужасом подумала она. Что же произошло? Она знала, что несчастные случаи на заводе не редкость. Месяц назад нож для резки тростника отхватил одному рабочему-японцу четыре пальца. Каждый раз, приезжая на плантацию, Роман лечил несколько таких пациентов.

Но Джон…

Они все ехали по аллее, потом по пыльной дороге, которая показалась Селии бесконечной. Когда они наконец добрались до главного здания завода, Селия спешилась и схватила полотенца. «Они пригодятся, чтобы остановить кровь, – подумала она в дикой спешке. – О Боже…»

– «Моо», – простонал туземец. – Это сделала ящерица. Проклятие!

– О чем ты говоришь? – резко спросила Селия. – Живо отправляйся за доктором Бернсайдом в Лахаина. Быстро!

Рабочий смотрел на нее с открытым ртом, потом пустил лошадь галопом, и она понеслась, вздымая красную пыль.

Селия поспешила к большому знанию. У нее сжалось сердце, когда она увидела испуганных рабочих, столпившихся у входа. Машины были остановлены, и в непривычной тишине слышался только разноязыкий шепот рабочих.

– Мисси? Вы поможете ему? Вы остановите кровь?

К ней подбежал Ашидо, один из рабочих-японцев, которого она учила английскому, но Селия прошла мимо него. Неужели он думает, что она обладает магической силой и может предотвратить смерть? Страх сжимал ей горло, ее мутило.

Войдя в помещение завода, Селия сразу почувствовала густой тошнотворный запах патоки. Она миновала несколько помещений, пробежала мимо железных чанов, наполненных сахарным сиропом. Когда-то их с гордостью показывал ей Джон.

– Где он? – крикнула она Мак-Рори, рубашка которого была залита кровью.

– Сюда, – указал тот. – Он угодил рукой в жернова.

– Н-нет…

Гранитные жернова весили по три с половиной тонны каждый. Селия помнила, как об этом упоминал Джон.

Лоб Мак-Рори был покрыт испариной, он едва держался на ногах:

– Рука раздавлена, мышцы разорваны. Он умрет, дорогая, вам лучше позаботиться о священнике, ему нужно последнее причастие.

Селия с трудом преодолевала панику. «Нет! – убеждала она себя. – Это не так, рана, конечно же, не такая серьезная».

Она прошла в следующее помещение. Огромные жернова были сейчас неподвижны. Здесь толпились рабочие, на полу, залитые кровью, валялись охапки тростниковых стеблей. Кровь была повсюду: на рабочих, на жерновах, на полу. И на полу было что-то еще, похожее на окровавленное тряпье. Селия заставила себя сделать несколько шагов вперед. Рабочие расступились, и она увидела окровавленного Джона Бернсайда. Его правая рука была перевязана наспех смотанным жгутом. Селия с ужасом поняла, что рука короче, чем следует…

Она почувствовала дурноту. Лицо Джона покрывала смертельная бледность, но он был еще жив.

– Мисси, я пытался остановить кровь.

Это был Гензо, японец, которого Селия учила говорить по-английски. Теперь он стоял на коленях возле Джона, удерживая жгут.

Девушка склонилась над Джоном, ощущая ужас и нереальность происходящего.

– Селия, – прошептал он бескровными губами.

– Я так торопилась. Меня привез один из рабочих.

– Чертовы жернова! Их заело, и я рукой хотел их наладить.

«Какое серое у Джона лицо», – подумала Селия, как сквозь сон.

– Мисси!

Гензо указал ей на полотенца. Селия овладела собой, схватила полотенце и прижала его к страшной ране. Оно тут же пропиталось кровью.

– Рад… Я рад, что вы пришли, – прошептал Джон. – Я думал о вас…

Селия едва слышала его, сосредоточившись лишь на том, чтобы остановить кровь. Она положила поверх первого еще несколько полотенец. Ей помогал Гензо.

– Простыни, – сказала она японцу. – Любые, и побыстрее. Его нужно согреть.

Гензо сказал что-то другому рабочему, и Селия уловила вокруг себя движение: рабочие кинулись выполнять ее распоряжение. Тростниковые стебли на полу, грязные, зараженные насекомыми, мешали. Взволнованные рабочие суетились, желая помочь раненому.

– Мы должны его перенести, – сказала Селия. – Для этого нужны четверо мужчин. Его необходимо доставить в контору мистера Мак-Рори.

«Сколько времени, – в отчаянии думала Селия, – потребуется этому туземцу, чтобы домчаться до Лахаина и вернуться с помощью? И долго ли протянет Джон при такой потере крови?» Она молила Бога остановить кровотечение.

Мак-Рори рассказал Селии, что Джон попытался вытащить из жерновов сучок, но туда затянуло его пальцы. Жернова сорвали с руки кожу, словно рукав.

– Хозяин даже не закричал, а только велел мне повернуть жернова, чтобы он мог вытащить руку. К несчастью, мистер Бернсайд умрет, но он вел себя очень мужественно. – Мак-Рори добавил, что с утра хозяин был чем-то озабочен, поэтому и проявил неосторожность. Бедняга! Нельзя быть рассеянным, когда ты рядом с машинами.

На Селию обрушилось чувство вины. «Я думал о вас». Джон сам сказал ей об этом. Конечно же, он ждал ее ответа насчет свадьбы!

Через несколько минут принесли на носилках Гаттерас. Она сразу оценила происходящее:

– Ты сделала все, что было в твоих силах, Селия, но ему нужна операция, поэтому я вернусь в дом и распоряжусь, чтобы все подготовили. Роман, несомненно, захватит с собой эфир и хирургические инструменты.

Селия кивнула:

– Как отнеслась к этому Тина?

– Она плачет. Девочка очень любит отца. – Когда Гаттерас унесли, Селия занялась Джоном, молясь про себя: «Боже, пожалуйста, сделай так, чтобы он выжил. Я не хотела причинить ему боль. Я никому не хочу причинять боль».

– Боже, – простонал несчастный Джон, за короткое время превратившийся в старика с запавшими щеками. Он тяжело дышал, словно ему не хватало воздуха.

Селия широко распахнула окна в конторе. Что еще она могла для него сделать?

Тут она вспомнила о настойке опия, которую привезла из Лахаина, и послала за ней Гензо. Это облегчит боль. А может, настойка, напротив, подавит защитные свойства организма и спасти его будет еще труднее?

Но когда принесли настойку, Джон так стонал от боли, что Селия решила дать ему снадобье. Оно подействовало очень быстро. Джон немного успокоился. Его веки дрогнули, и он взглянул на девушку:

– Селия… Я любил вас…

– Ш-ш-ш. – Она подавила рыдание. – Вы не должны разговаривать, поберегите силы, пока не приедет Роман.

– Роман?! Значит, мой братец меня спасет. – Его посиневшие губы искривила усмешка.

– Пожалуйста, помолчите, лежите спокойно.

– Я уже долго лежал спокойно, долго…

На некоторое время Джон впал в забытье. Селия сидела возле него, меняя пропитанные кровью полотенца на свежие. Она едва заметила, что в контору зашли Гензо, Мак-Рори и, наконец, потрясенный Бо.

– Отец… – прошептал он.

– Мы почти остановили кровотечение, – сказала ему Селия. – И я послала за Романом, он появится с минуты на минуту.

– Роман! – Бо помрачнел. – Мы не хотим его видеть.

Селии не верилось, что Бо в такой отчаянной ситуации по-прежнему придавал значение семейным распрям.

– Он же врач! – удивленно воскликнула она и отошла от Джона, чтобы сын мог провести с ним несколько минут.

Бо склонился над отцом, и тут все услышали хриплый крик Джона:

– Уберите его отсюда!

– Но отец… – растерялся Бо.

– Уйди, Бо. Убирайся! Ты уничтожишь Маунтен Вью, слышишь? Ты уничтожишь все, что я сделал!

Селия ощутила жалость к Бо, лицо которого исказила ненависть. Девушка поднесла Джону тыкву с водой, держа ее повыше, чтобы он пил небольшими глотками.

– Не стоило так говорить с сыном, – проговорила она. – Он вас любит, хотя и не показывает этого.

– Бо никого не любит. Он слабый. Вы просто не замечали за ним ничего плохого, а я видел, как он на вас смотрел. – Джон закашлялся, его изувеченная рука приподнялась. – Селия, я умираю.

– Нет, прошу вас, не говорите таких ужасных слов!

– Меня похоронят здесь, на кладбище Бернсайдов, рядом с моими женами.

Селия чуть не зарыдала.

– Нет, Роман скоро приедет и спасет вас. Вы поправитесь. Он вылечит вашу руку.

– Как? Если даже я не умру от потери крови, то от инфекции. Тростник был грязным…

Джон пошевелился и застонал, казалось, забыв, о чем только что говорил.

Через несколько часов Селия опять дала Джону настойку опия. Он метался, выкрикивая в забытьи грубые слова. Вдруг его тело напряглось, и он приподнялся, бормоча:

– Вода… Холодно… Прибой… Прибой!

Селия поняла, что Джона в бреду терзают какие-то тяжелые воспоминания. Она, как могла, успокаивала его, протирала губкой лицо и давала ему пить.

– Роман! – воскликнул Джон. – Иди сюда, маленький выродок! Отцовский любимчик, отцовский любимчик! Эй ты, малявка, слабак, ты боишься меня!

Испуганная его бредом и припадком ненависти, Селия попыталась уложить Джона:

– Тихо! Скоро приедет Роман, он промоет вашу рану и сделает операцию…

Джон не слышал ее, полностью погруженный в прошлое, голос его стал злобным:

– Роман, ты всего-навсего второй сын. Я – первенец. Маунтен Вью будет моим, только моим. Давай, давай, плыви сюда, посмотрим, сможешь ли ты до меня добраться!

Изможденный Джон снова впал в забытье. Селию знобило. Эти слова… Злоба… Очевидно, Джон вновь переживал тот давний день на побережье после оглашения завещания Амоса Бернсайда, когда братья подрались.

Она заботливо подоткнула простыни и сменила повязку. Его кожа была холодной, и девушка понимала, что он борется из последних сил. Селия размышляла, что означают его слова.

«Посмотрим, сможешь ли ты до меня добраться». Казалось, Джон дразнил младшего брата! Может, он и спровоцировал драку!

Но почему? Зачем Джон это сделал? Уж не из ревности ли?

– Селия? – Глаза Джона остановились на ней. Темные, запавшие глаза умирающего.

Селия прикусила губу.

– Да, Джон, я здесь.

– Я умираю… Я хотел убить его… Я хотел, чтобы это выглядело, как самооборона. – Губы Джона тронуло подобие улыбки. – Но он был лучше, чем я… Слуги помешали нам. Я им сказал…

Сказал, что это Роман напал на меня, и они поверили. Все поверили…

Селия сидела очень тихо, но сердце ее неистово колотилось. Значит, Роман не был потенциальным убийцей. Им был Джон.

Он только что в этом признался.

Наступила ночь. Над крышей завода взошла луна, наполовину скрытая облаками. Измученная Селия вышла из заводской конторы. Пять минут назад Джон Бернсайд умер у нее на руках, произнеся имена – ее и Романа.

– Мне так жаль, – проговорил он под конец. – Передайте ему… Передайте Роману… Пусть он простит меня…

Потом Джон тяжело вздохнул, забился в конвульсиях и затих.

Селия жадно вдыхала ночной воздух. Ее била дрожь. Над головой мерцал Млечный Путь. Станет ли Джон одной из звезд теперь, когда он попросил отпущения грехов?

Селия велела слугам обмыть тело и подготовить его к погребению. В тропическом климате умерших хоронят быстро. Предстояло разослать сообщения о похоронах плантаторам, всем, кто знал Джона, сделать соответствующие приготовления…

Девушку шатало от усталости, она не ела со вчерашнего вечера. Боже, неужели она провела на заводе целый день и сейчас уже ночь?

Селия вошла в дом и опустилась в гостиной на кушетку.

– Мисси… О…

Темные глаза Леинани расширились, когда она увидела платье Селии. Пробудившись от беспокойного сна, Селия взглянула на свое платье и вздрогнула. Голубой шелк был весь в пятнах засохшей крови, жутких свидетельствах смерти.

– Мне… Мне нужно чистое платье, Леинани. И ванну, пожалуйста.

– Да, мисси, конечно.

Леинани прижала ладонь к губам, казалось, она сейчас убежит. Она действительно выскочила из комнаты, а Селия откинулась на подушки и устало закрыла глаза.

Джон… Его признание… Его серое лицо… Ее мозг отторгал эти воспоминания.

– Селия! Селия! – настойчиво звал ее чей-то голос, но девушке ничего не хотелось слышать, и она, закрыв глаза рукой, попыталась вновь погрузиться в спасительный сон.

– Селия, проснитесь!

– Нет, – простонала она. – Нет, пожалуйста… Но все же она открыла глаза и увидела перед собой Романа с запавшими глазами.

– Я очень спешил, но опоздал. Он умер. Леинани сказала, что вы стонали во сне.

– Стонала? – спросила ошеломленная Селия. Долго ли она проспала?

– Да, вы своими криками разбудили весь дом. Слуги и так напуганы ящерицами, и теперь некоторые из них сбежали в деревню.

Она никогда еще не слышала, чтобы голос Романа звучал так нежно:

– Селия! Боже… Дорогая, вы вся в крови…

– Он умер.

События дня вернулись к ней во всем своем трагизме. Она испуганно прижалась к Роману:

– О Роман, он… Я не могла помочь ему, не знала, как!

Сильные руки обняли ее:

– Успокойтесь, дорогая!

– Я не знала, что делать! Он мертв, Роман! Мертв!

– Я знаю, Селия. Я его осматривал. Слуги его обмывают.

Ее била дрожь.

– Он… Он говорил о вас, сказал, что ему очень жаль, просил у вас прощения…

– Понимаю.

– В тот день не вы были виноваты, а он. Джон несправедливо обвинил вас, хотел сам спровоцировать вас, убить и заявить, что сделал это, обороняясь. Он признался в этом, Роман!

– Хватит, Селия.

– Но…

Голос Романа стал тверже:

– Я давно простил Джона. Он был гордецом, с тяжелым нравом, как и я, кстати. Теперь все в прошлом. Нельзя вернуться назад, изменить когда-то сказанные слова и совершенные или не совершенные поступки. Забудьте это, Селия.

– Но разве вы не собираетесь восстановить свою честь? Сказать всем, что Джон солгал? – изумилась она.

– Тем, кто меня знает, известен мой характер. Они понимают, что я не мог покушаться на убийство, а остальные меня не волнуют. Я знаю себя и не намерен просить, чтобы меня приняли в общество. – Голос Романа стал мягче, он держал девушку, нежно гладя ее волосы и плечи. – Мак-Рори сказал, что вы весь день были с братом, не покинули его ни на минуту. Вы держались очень мужественно, Селия. А теперь вам нужно отдохнуть. Все позади, и вы сделали все, что могли…

Но девушке не удавалось расслабиться, ее продолжало знобить.

– Нет, не все позади. Я… Это я виновата в его смерти.

– Что?

Усталость и горе сделали ее уязвимой и беззащитной. Селия попыталась все объяснить, но из глаз у нее брызнули слезы:

– Потому что… Потому что как раз сегодня я должна была сказать ему, что не могу выйти за него замуж. Я собиралась отказать ему, и Джон это знал. Он… он был страшно расстроен, думал обо мне. Вот почему произошел этот несчастный случай!

Роман прижал ее к себе и стал утешать:

– Нет, дорогая, вы не виноваты. Эти жернова очень опасны, других тоже в них затягивало, и Джон это знал. Он просто был неосторожен, вот и все.

Слезы текли по лицу Селии, она в отчаянии качала головой:

– Но это моя в-вина…

– Перестаньте. – Роман встряхнул девушку. – Перестаньте себя обвинять! Вы совершенно измучены, Селия! Слуги о вас даже не позаботились!

Не успела она ответить, как он подхватил ее на руки и понес наверх. Она прижалась к Роману, ощущая его тепло и силу.

– Вы не должны упрекать себя, – твердо проговорил он. – Вы самозабвенно боролись за его жизнь. Я знаю это от Мак-Рори.

В спальне Роман уложил Селию на постель. Она разрыдалась – горячо и безудержно.

– Все в порядке. – Он укачивал ее, как ребенка, и Селия чувствовала, как его сила постепенно вливается в нее.

– Поплачьте, дорогая, вам надо выплакаться. Я здесь, с вами.

Когда Селия проснулась, ей показалось, что она проспала лишь несколько минут. Внизу, у лестницы, были слышны голоса. Девушка приподнялась в постели, вглядываясь в темноту. Чьи это голоса? Романа и еще, кажется, крики Бо?

Она поднялась, быстро оделась и выбежала в холл, освещенный двумя канделябрами.

– Ты! – кричал Бо. – Это ты виноват в его смерти! Ты!

Селия замерла на лестнице.

– Я? – удивился Роман. – И как же мне это удалось? Разве я заставил брата сунуть руку в жернова? Боюсь, он сам это сделал, да будет Господь милостив к нему!

– Я не об этом! – закричал Бо. – Если бы ты поспешил приехать, отец остался бы жив!

Селия спустилась ниже. Теперь она видела обоих мужчин: Бо, бледного, растрепанного, с темными кругами под глазами, и Романа, усталого, в той же запыленной одежде, в которой он приехал. Его медицинская сумка, тоже покрытая пылью, стояла у его ног.

– Когда прибыл ваш слуга, я делал операцию. Закончив ее, я тут же помчался к вам и едва не загнал лошадь. Твой слуга это подтвердит. Добраться быстрее я не мог.

Бо бросил взгляд на дядю, потом отвел глаза. Что-то странное промелькнуло на его лице.

– Ну, поскольку теперь он мертв, позволь мне кое-что тебе сказать. Доля отца в Маунтен Вью теперь принадлежит мне, как и право жить здесь, унаследованное мною. И я хочу выкупить твою долю.

Роман поднял брови:

– Неужели?

– У меня много денег, они достались мне от матери. – Бо принялся нервно расхаживать по холлу. – Прежде отец не позволял мне пользоваться ими, но теперь я могу делать все, что мне вздумается, и хочу выкупить твою часть плантации. Маунтен Вью видит тебя в последний раз.

Селия заметила, что при этих словах Роман слегка покачнулся на каблуках. Девушка поняла: он пытается сдержать гнев, жалея обезумевшего юношу, который только что потерял отца.

– Ты слишком устал, Бо, и сам не знаешь, что говоришь. Тебе нужно выпить стакан бренди и отправиться в постель, сынок. Завтра все обсудим.

– Не называй меня сынком! Меня не допустили к отцу, но я не позволю так с собой разговаривать! Мне это осточертело! Теперь я хозяин Маунтен Вью!

– Бо, ты сейчас разозлен и потрясен. Иди, попытайся уснуть.

Бо побагровел:

– Уснуть! Как я могу уснуть? Ты убил моего отца, не приехав вовремя, ты ведь уже пытался его убить много лет назад! А теперь думаешь, что можешь приехать и поселиться здесь! Нет, тебе это не удастся, во всяком случае, до тех пор, пока здесь я! Я откуплюсь от тебя! Я больше никогда не желаю тебя видеть здесь!

Селия услышала скрип: дверь в коридор, ведущий на кухню, медленно приоткрылась. Девушка удивилась, ибо полагала, что все слуги покинули дом. Из кухни показалась Кинау – величественная, с черными волосами, струящимися по плечам, как шелк.

Кинау! Как и Селия, она тоже наблюдала за бурной сценой. Туземка посмотрела на Бо, затем перевела взгляд на Романа.

Бо говорил все более гневно, пока наконец не замолчал, тяжело дыша и дрожа от злости. Селия испытала к нему жалость. От Бо все время старались отделаться – и при жизни отца, и теперь. Неудивительно, что он был так зол и сбит с толку.

Роман явно подумал о том же и проговорил с сочувствием:

– Утром, Бо, все покажется нам иным, не таким страшным. Хочешь успокоительного? – Роман потянулся к своей медицинской сумке. – Полагаю, у меня найдется что-нибудь для тебя. – Он раскрыл сумку и достал оттуда маленький стеклянный флакончик.

– Я же сказал, что не хочу спать!

Бо выбил флакончик из рук Романа. Тот разбился, посыпались осколки. Селия услышала, как вздохнула Кинау.

– Мне нужно не успокоительное, – рявкнул Бо, – а то, что стало моим! Поместье отца, все, чем он владел. Все!

Тут Бо впервые взглянул наверх и увидел Селию.

– Селия! Что вы здесь делаете?

Девушка поняла, что у нее появилась возможность успокоить родственников. Она спустилась по лестнице:

– Бо, вам нужно принять успокоительное, как предлагает Роман. День был ужасным, и…

– Нет! Я хочу, чтобы он сегодня же убрался из этого дома!

Бо в бешенстве бросился на Романа:

– Ты подпишешь документы! Ты подпишешь их сегодня же!

Роман отвечал ему спокойным, ровным тоном:

– Никто не заставит меня что-то продать, если я этого не хочу. Маунтен Вью принадлежит мне в той же мере, что и тебе, и теперь мы будем работать здесь вместе. – Он взял сумку и направился к двери. – Отправляйся спать, Бо. Утром придется позаботиться о похоронах. Раз ты хозяин Маунтен Вью, вся ответственность, безусловно, ляжет на тебя.

Роман толкнул дверь и вышел. Бо смотрел ему вслед с открытым ртом. Вдруг Селия заметила, что кто-то метнулся через холл.

Это была Кинау. Гавайская девушка грациозно подбежала к двери и устремилась за Романом.

Селия застыла, как изваяние. Обида и ревность терзали ее. Всего несколько часов назад Роман отнес ее наверх, ласкал, успокаивал, а теперь Кинау побежала за ним, и Селия ясно представляла себе, что за этим последует.

А она-то подумала… Она-то вообразила…

В горле у девушки стоял комок. Значит, сегодня вечером Роман испытывал к ней только жалость и ничего больше! Сострадал ей, такой измученной, такой расстроенной! Вот почему он ее успокаивал. И с чего это она размечталась о большем?

– Что с вами? Вы похожи на привидение! – воскликнул Бо. Его настроение изменилось с пугающей быстротой.

Селия пригладила растрепанные волосы и застегнула пуговицы. Поглощенная своей болью, она совсем забыла о Бо.

– Со мной… все в порядке, – с трудом выговорила она. – День был таким длинным и тяжелым, Бо, для всех нас.

– Да, – мрачно ответил юноша. – Но я знаю, почему вы сейчас так плохо выглядите. Не из-за смерти моего отца, верно? Совсем не из-за этого!

Селия молча смотрела на него.

– Это из-за дяди Романа вы так побледнели. О, я видел ваши глаза, когда Кинау побежала за ним! А знаете, чем они сейчас занимаются? – В янтарных глазах Бо, неотрывно следящих за ней, появился какой-то безумный блеск. – Держу пари, они отправились в деревню, где у Кинау маленький домик. Туда-то они и пошли заняться любовью!

– Нет!

– Разве вы не знали? Она уже многие годы его любовница. Кинау наведывается в Лахаина, а Роман приезжает сюда, согласитесь, они прекрасно устроились!

Неужели этот ужасный день никогда не кончится? Селия пыталась скрыть, какую боль доставляли ей слова Бо. Боже, и почему только ее угораздило влюбиться в Романа!

Но Роман никогда не говорил ей, что любит ее, напомнила себе девушка. Она просто вообразила себе то, чего никогда не существовало. Романтичная, как школьница, обожающая ничего не подозревающего учителя!

Бо улыбался, удовлетворенный ее реакцией.

– Пойдемте, Селия. Возможно, дядя прав: мне нужно успокоительное. Но, полагаю, это не помешает и вам.

Он взял ее за руку и повел в библиотеку, где стояли книги Джона в кожаных переплетах. Там были мягкие кресла, бархатные кушетки, над полками висели револьверы: их коллекционировал Джон.

Бо открыл шкатулку из слоновой кости и достал уотерфордский графин. Хрусталь засверкал в свете ламп.

– Бренди, – пояснил он. – Это и есть успокоительное, которое я собирался принять. Надеюсь, вы ко мне присоединитесь.

Селия взглянула на золотистую жидкость и подумала о предстоящих ей долгих, одиноких ночных часах, заполненных чувством вины, сожаления и боли. Если она сейчас отправится спать, то будет думать только о Романе и Кинау, терзая себя неосуществимой мечтой.

– Хорошо, – проговорила она. – Я, пожалуй, немного выпью.

Бо уже разливал бренди.