Восточная сказка

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ

Поллианна проснулась в просторной, удивительно удобной постели под пестрым пологом. Потребовалось некоторое время, чтобы не привыкшая к путешествиям англичанка сообразила, где находится и по какой причине попала во дворец. Вспомнив события предыдущего дня, она испытала странную смесь радости и смущения.

Полли имела особенность не только в мельчайших подробностях помнить былые события и поступки, но и анализировать их, искать в собственных словах и действиях недочеты.

Прошедший накануне ужин стал настоящим испытанием для членов съемочной группы. Из уважения к обычаям Амры они старались управляться за столом одной лишь правой рукой, что не всегда получалось, и помалкивать, что удавалось еще хуже. Зато когда все собрались в уютной беседке за чаем и сладостями, обстановка стала куда более расслабленной и душевной. Гости многое узнали о стране, в которой им предстояло пробыть следующие несколько месяцев.

Полли оглядела комнату, не вставая с постели. Сделать этого накануне по причине крайней усталости девушка не успела. Это была самая красивая спальня из всех, что ей доводилось видеть.

Сладко потянувшись, англичанка села в постели, отбросила с лица спутанные белокурые пряди и спустила босые ноги на шелковый ковер.

Ноги сами понесли ее к окну, которое выходило в цветущий сад. Через него в комнату вливались трели местных птиц и стрекот местных насекомых, от которых ночью ее защищала тончайшая марля, спадающая по сторонам кровати.

Полли подошла к туалетному столику, выглядевшему вполне по-европейски, но не выбивавшемуся из интерьера. Девушка пристально оглядела себя в зеркале.

— Странно, прежде у меня никогда не случалось обмороков, — задумчиво проговорила англичанка.

В дверь еле слышно постучали.

Бахайя изъявила желание поделиться с гостьей нарядами на все случаи жизни. Похоже, сестра Рашида радовалась гостям больше всех, что было не мудрено, учитывая ее замкнутый образ жизни.

Полли попыталась отказаться. Но принцесса настаивала, и англичанка благоразумно не стала спорить с ее высочеством.

Появившаяся через несколько минут служанка разложила роскошные наряды на постели и выказала желание помочь Полли облачиться в один из них. У Полли наконец появилась возможность выяснить на собственном опыте, как восточные женщины ухитряются выглядеть целомудренно и соблазнительно одновременно.

Она приняла душ и воспользовалась услугами горничной, которая обращалась с ней, как с особой королевской крови. Горничная помогла Полли облачиться в шаровары, длинную развевающуюся юбку и корсет. Нежный шелк наряда приятно холодил кожу.

К услугам Полли была даже косметика. Служанка подкрасила ей глаза, совсем немного, но очень эффектно. И оттенила румянами ее скулы и лоб…

Поллианна посмотрела на себя в зеркало. Благодаря румянам ее лицо засияло золотистым румянцем. Даже тот факт, что волосы были полностью забраны под своеобразную чалму, придавал всему ее виду экстравагантную элегантность. Она словно сошла со страниц арабских сказок…

Крупные червонные украшения были тяжелы и роскошны. Их мелодичный звон создавал особое настроение. Девушка заметила, как томны стали ее движения в тот же миг, как она облачилась в традиционный восточный наряд.

Полли взглянула на себя в зеркало — и не узнала. На нее смотрела загадочная незнакомка.

В дверь снова постучали.

Служанка вопросительно посмотрела на Полли.

— Это я! Пустите! — раздался радостный голос принцессы из-за закрытой двери.

Служанка, не дожидаясь позволения Полли, кинулась открывать.

Бахайя вошла и осмотрелась.

— Пришла проведать. Можно?

— Конечно, заходи, — с улыбкой отозвалась Поллианна.

— Как тебе идет этот нежно-розовый цвет! — восхитилась принцесса. — А в сочетании с массивными бусами и серьгами весь ансамбль выглядит удивительно нарядно, — с улыбкой похвалила Бахайя. — Посмотри, какой изумительный персиковый румянец играет на твоих щеках! Никто бы не подумал, что эта девушка не далее, как вчера вечером, рухнула в обморок прямо на руки его высочества, — пошутила она.

Щеки Полли залила краска стыда.

— Прежде со мной такого никогда не случалось, — смущенно пробормотала она. — Ни разу не падала в обморок.

— Я пришла пригласить тебя выпить со мной чаю, — доверительно прошептала Бохайя, хитро улыбнувшись.

— А я хочу поблагодарить тебя за наряды, которые ты мне одолжила, — проговорила Полли.

— Подарила, — уточнила принцесса. — Теперь все это твое.

Полли хотела было пуститься в возражения, но Бахайя опередила ее:

— Пожалуйста, Полли, — мягко, но настойчиво произнесла она. — Я так хочу!

Последние слова прозвучали как приказ.

Молодая англичанка тяжело вздохнула. Похоже, споры ни к чему не приведут. Но в глубине души она была рада такому повороту. Ведь ей очень понравились роскошные восточные наряды.

— Это шаровары, — сказала Бахайя, указав на широкие, стянутые возле щиколоток шелковые штаны, — а это — аба, — показала она на своеобразный корсет с глубоким декольте. — Традиционная одежда бедуинок. И выглядишь ты в ней безупречно.

— Спасибо… Спасибо за все, — поблагодарила Полли.

— Для меня это в удовольствие, — жарко проговорила принцесса. — Если ты уже готова, пойдем. Для нас накрыли стол в беседке. Там свежо, и нет ничего такого, что могло бы вновь спровоцировать обморок, — с той же хитрой улыбкой поддела Бахайя гостью.

Поллианна благоразумно постаралась не обращать не эти намеки внимания. Она последовала за ее высочеством в сад, где их дожидался завтрак и чай. Они прошли по розовой аллее до резной беседки цвета слоновой кости.

— Обожаю розы, — на ходу сообщила Полли.

— Рашид тоже предпочитает их всем прочим цветам, — заметила сестра шейха. — А мне больше всего нравится жасмин. — Она остановилась у раскидистого куста на входе в беседку и с наслаждением вдохнула сладковато-терпкий аромат нежных цветков. — И, кстати, этот сад нисколько не изменился с тех пор, как твоя прапрабабушка приезжала в Амру!.. Расспроси Рашида. Он многое сможет тебе рассказать.

— О чем? — спросила Полли.

— О чем угодно. О традициях, об истории, о легендах…

— Хорошо… Я обязательно его спрошу, — послушно кивнула Полли.

Девушки присели за стол. Полли приготовилась вкушать традиционный в этих краях завтрак, когда со стороны сада послышались торопливые шаги.

— Рашид… — удивленно проговорила Бахайя. — Все-то ему нужно проверить. Хочет убедиться в твоем хорошем самочувствии, полагаю, — пошутила принцесса.

— Бахайя! — раздался знакомый голос неподалеку.

— Мы здесь, — отозвалась ее высочество и звонко рассмеялась.

— Просто хотел вас проведать, — сказал Рашид, показавшись на ступеньке беседки.

— Посмотри, как посвежела наша гостья. Согласись, она выглядит превосходно, — проговорила Бахайя. — Так что нам не о чем волноваться.

— Да-да, — подтвердил принц, мельком взглянув на молчащую Полли.

— Не желаешь ли присоединиться к нам, выпить чаю? — пригласила брата принцесса. — Места достаточно, приборы сейчас принесут.

Рашид помедлил, после чего сказал:

— Да, пожалуй…

Он занял место за столиком и пристально посмотрел на Полли.

— Что-то не так? — смущенно спросила гостья, поправляя головной убор.

— Нет-нет, все в порядке, — поспешил заверить ее принц. — Тебе этот стиль удивительно идет.

— Красивой женщине все идет, — как бы невзначай заметила его сестра.

— Не скажи, — отозвался Рашид. — Я видел много красивых европеек в нашей национальной одежде, но далеко не каждая из них выглядела в ней органично. А Полли удалось перевоплотиться в восточную красавицу.

— Я всего лишь пытаюсь следовать правилам, — словно оправдываясь, заметила Полли.

Ей не хотелось, чтобы принц думал, будто она украшает себя ради него. Полли почему-то казалось, что это противоречит восточной морали.

— Я тоже пытаюсь им следовать, — рассмеялся Рашид.

— Правда?! — удивилась его сестра.

— Ну да… Я же не употребляю алкоголь, — пояснил он.

— Совсем? — с улыбкой уточнила Бахайя.

— Я не пью, когда я в Амре, — конкретизировал принц, и Бахайя звонко рассмеялась. — Откуда у тебя эти одежды? — обратился он к Поллианне, демонстративно игнорируя сестру.

— Бахайя подарила, — кротко ответила англичанка.

— Тебе они очень, очень к лицу, — с чувством проговорил он, сожалея о том, что они в беседке не одни.

Иначе он бы не стал останавливать себя и поцеловал Полли, о чем уже давно мечтал.

— Ты… очень красивая, — тихо проговорил Рашид.

Бахайя предупредительно кашлянула. Она не без причины опасалась того, что брат ее вот-вот потеряет голову от нахлынувшей страсти. Принцесса не осуждала Рашида за его неравнодушие к женским чарам. Она просто беспокоилась за него по-дружески и по-сестрински.

— Здесь становится жарковато, не правда ли? — спросила брата Бахайя.

— А впереди нас ждет экспедиция в пустыню, — обратился Рашид к Полли, продолжая игнорировать сестру.

— Ты что, тоже туда собрался? — удивилась принцесса.

— Я взял на себя обязательства по реализации этого проекта. Поэтому намерен лично контролировать ход съемок, — отчеканил принц.

— Братцу лишь бы дома не сидеть. Он у нас еще больший кочевник, чем любой из наших диких предков… Кстати, куда это отправились твои коллеги вчера поздно вечером, когда ты ушла спать? — спросила принцесса.

Полли пожала плечами.

— Уверен, в бар какого-нибудь европейского отеля. Вряд ли они довольствовались чаем и сладостями, — с усмешкой заявил принц.

— Вполне возможно, — сдержанно согласилась с ним Поллианна.

— Прежде чем мы приступим к съемкам, я бы хотел показать тебе свои конюшни, — азартно проговорил Рашид аль-Баха. — Конечно, ты привыкла иметь дело с лошадьми, ведь твой сводный брат занимается их разведением. Но для Энтони это скорее хобби, тогда как для меня — миссия. Совсем иной, гораздо более высокий уровень, — с нескрываемой гордостью произнес он. — Я хочу, чтобы ты лично убедилась, увидела, что называется, собственными базами, чего я достиг за время своей деятельности. Ведь лошади, которых разводит герцог, были выведены именно путем скрещивания арабской и чистокровной верховой…

— Мне это известно, — с улыбкой проговорила Полли, но принц словно ее не слышал. — Конечно, они значительно крупнее чистопородных арабских и благодаря широкому скрещиванию более разнообразной масти. У нас больше всего ценятся гнедые и каурые.

— А у нас большим спросом пользуются также серые всевозможных оттенков с белыми отметинами и даже вороные. Настоящую арабскую лошадь ты узнаешь по аккуратной голове с изящным профилем, по большим выразительным глазам, по точеной шее, красотой и грацией которой она могла бы поспорить с лебедем. А также по характерному петушиному хвосту, который реет в аллюре. Наши лошади настоящие долгожители, а самки плодовиты…

— Не удивляйся, Полли, дорогая, мой братец сел на своего любимого конька. О лошадях он может говорить бесконечно долго, ведь он думает о них постоянно. По-моему, он считает их совершеннейшими из земных существ. Быть может даже, в его глазах, женщина в сравнении с арабской кобылицей — нелепое недоразумение, — рассмеялась Бахайя.

— Ты прекрасно знаешь, что это не так, сестра, — строго проговорил Рашид.

— Я с удовольствием взгляну на твои конюшни, — пообещала ему Полли, которая тоже любила лошадей, хотя и не так фанатично, как принц. — И с не меньшим удовольствием еще послушаю рассказы об арабских лошадях, потому что знаю о них не так уж много. Ты так увлекательно рассказываешь, что хочется внимать и внимать. Мне очень нравится, когда человек фанатично предан своему делу. Это возвышает его над другими гораздо больше, чем всевозможные титулы и звания.

— Браво! — захлопала в ладоши Бахайя.

— Что-то слишком игривое сегодня настроение у моей сестры, ты не находишь? — обратился шейх к своей гостье.

— Впрочем, как и всегда, — с улыбкой ответила ему Полли.

— И то верно, — согласился с девушкой ее высочество.

Некоторое время они пили чай в молчании. Бахайя пристально наблюдала за ними, и ни Рашид, ни Полли не решались поднять глаза. После продолжительной паузы англичанка произнесла:

— Насколько мне известно, азартные игры под запретом в вашей стране.

— Не совсем так. Хотите спустить денежки, отправляйтесь в Дубай.

— И часто ты играешь?

— Не сказал бы…

— А почему тебя так увлек наш кинопроект?

— Вам же требовался мой патронаж?

— Патронаж, но не непосредственное участие. Чтобы ехать на съемки вместе с бригадой, нужна личная заинтересованность. Ведь наши научные консультанты остались дома., Минти тоже решила не тратить время на созерцание барханов. А ты собираешься сопровождать нас по всему маршруту Элизабет Льюис…

— А у тебя на сей счет какие-то возражения? — спросил его высочество у своей гостьи.

— У меня — нет. Но Минти крайне негативно относится к любым внешним попыткам влиять на творческий процесс, — серьезно сообщила Поли.

— Я не собираюсь вмешиваться в процесс съемки, — твердо сказал Рашид.

— Не обижайся, — мягко произнесла Поли. — Но я должна была это сказать. Мы снимаем документальный фильм. Сценарий тщательно выверен сценаристами. Наша задача на следующем этапе работы состоит в том, чтобы строго придерживаться утвержденного сценария и не выбиваться из графика и сметы, — пояснила исполнительница роли легендарной путешественницы.

— Как деловой человек, я тебя отлично понимаю. Те м более у меня никогда не было амбиций сказать свое слово в кинематографе… Но как куратор этого проекта, я хотел бы ознакомится со сценарием. Чтобы убедится, что конечный продукт не отразится негативно на имидже королевства Амра.

— Ты вправе прочесть сценарий. Наш проект носит сугубо образовательный характер. Мы не намерены давать никаких оценок по политическим и социальным вопросам. И это фильм не о современности, а о прошлом. Мы намерены реконструировать атмосферу конца девятнадцатого века, показать королевство Амра таким, каким его видела Элизабет Льюис. Я дорожу памятью своей прапрабабушки так же, как ты дорожишь репутацией своей страны. Я никогда бы не поддержала идею использовать её имя для достижения каких-то сомнительных сиюминутных целей.

Шейх Рашид аль-Баха внимательно выслушал свою гостью. Не найдя, к чему еще можно придраться, он проговорил:

— Я бы хотел, чтобы ты осталась во дворце на некоторое время после окончания экспедиции.

— Для чего? — спросила Поли.

— Ты собираешься пройти по стопам Элизабет Льюис. И должна знать, что, повстречав в пути моего прапрадеда, она согласилась стать его гостьей в этом замке. Элизабет прожила здесь достаточно долго. Мой редок и этот сад разбил для её удовольствия. Он надеялся, что розы будут напоминать его возлюбленной о доме и ей никуда не захочется от него уезжать, — пояснил принц.

— А ты ничего не путаешь? — улыбнулась англичанка. — Доктор Риггли, наш консультант, утверждает, что после путешествия в пустыню Элизабет жила в Аль-Жалини.

— Ваш консультант заблуждается! — безапелляционно заявил принц. — Элизабет жила здесь. Это знает каждый в Амре. Она жила здесь очень долго, но не могла стать женой моего прапрадеда, поскольку в те времена разводы не разрешались. Поэтому она покинула дворец, но и домой не вернулась, потому что жила с мужчиной вне брака, о чем все очень скоро узнали. После расставания со своим возлюбленным Элизабет поселилась в Аль-Жалини, у самого моря, и жила там, пока не умерла в тысяча девятьсот четвертом году.

— В одиночестве? — взволнованно спросила Полли, которую эта история взволновала до глубины души.

— Уединенно, но не в одиночестве, — покачал головой принц. — Я уверен, что король Махмуд использовал любую возможность, чтобы навестить возлюбленную в ее пристанище. Конечно, это не могло не злить его законных жен, но мой предок был без ума от Элизабет Льюис.

— И, видимо, был очень эгоистичным человеком, — сурово рассудила Полли, — если не гнушался ранить чувства близких ему людей.

— Он был настоящим королем. А это и великая честь, и огромный труд, тяжелые будни без выходных и праздников. Он заслуживал отдушины… И не забывай, что твоя прапрабабушка тоже причинила немало горя своему мужу и сыну. Просто, когда между людьми вспыхивает такая сильная любовь, сложно винить их в эгоизме. Ведь до этого они очень многим пожертвовали ради других.

— Наверное, ты прав, — согласилась Полли, но невольно задумалась над его словами. — Я читала письма сына Элизабет, в которых говорилось, что отец сильно запил после ее ухода. Супруг не мог перенести такого унижения. Не знаю, страдал ли он от любви. Но перед лицом назревающего скандала он предпочел собственное падение борьбе с ханжеским общественным порицанием. Он сильно подорвал свое здоровье и умер, не намного пережив жену.

— Их сын — это твой прадед? — уточнил принц.

— Да, — кивнула Полли. — Не думаю, что Элизабет могла оставаться безразличной к судьбе своего мужа. Но, как видишь, она не вернулась. И я думаю, не от страха перед осуждением, ведь Элизабет была удивительно смелой женщиной. Наверное, она не хотела покидать своего короля. А что ты об этом думаешь?

— Полагаю, именно так оно и было. Но это уже сюжет для художественного фильма, а не для документального кино.

— Почему же? — удивилась англичанка. — Разве ход истории не диктуется человеческими чувствами? Сколько эпохальных событий было совершено ради любви, из ревности или из ненависти. Я считаю, любовная составляющая имела бы право на отражение в нашем кино, если бы у нас было время на перепроверку фактов и переписку сценария. Но, увы, это невозможно. Сроки стоят очень жесткие. Придется придерживаться первоначального плана, — констатировала Поллианна и с сожалением добавила: — Хотя я бы с удовольствием вплела в канву рассказа романтическую историю. Наш фильм бы от этого только выиграл… Я всегда восхищалась смелостью и азартом прапрабабушки, с юности была наслышана о ее отваге. Но до сегодняшнего дня я никогда даже не задумывалась о том, что за всеми ее поступками стояло великое чувство, непростая история взаимоотношений. Элизабет всю жизнь бросала вызов условностям. И я приучила себя думать, что из каждой битвы она выходила победительницей. А теперь я понимаю, что очень многого в самых главных жизненных вопросах она преодолеть не могла.

— Тебя это разочаровывает? — спросил Рашид.

— Нет, нисколько. Даже наоборот, вдохновляет, — отозвалась девушка.

— На что же, если не секрет? — поинтересовался собеседник.

— На поиск истины, — пошутила Полли. — Но я прекрасно понимаю, что очень условно иду по следам прапрабабушки, постольку мы с ней совсем не похожи. У меня нет ее отваги. Ее страстности во мне тоже нет. Я привязана к привычным вещам, местам, людям. Я никогда не стану высаживать розы в чужих краях, поскольку меня всегда будет тянуть на родину.

— Ой, не зарекайся, — вклинилась в их диалог принцесса. — Ты просто никогда не влюблялась. И, верно, не знаешь, как это чувство может посмеяться над человеком, в один момент перевернув все его привычные представления, — гипотетически рассудила она.

— Но я бы ни при каких обстоятельствах не бросила свое дитя! — убежденно проговорила Поллианна.

— И это правильно, — поддержал ее принц. — У человека обязательно должно быть что-то незыблемое, то, что не зависит от погоды, капризов моды и колебаний курса валют. Для кого-то это родительский долг, для кого-то долг перед страной и людьми, для кого-то — верность клятвам и данным обетам, в том числе и супружеским…

— А для кого-то это любовь, как и произошло с Элизабет Льюис, — не преминула заметить молодая принцесса.

— Случается, матери оставляют своих детей, — задумчиво проговорил Рашид, не обращаясь ни к кому конкретно, словно размышляя вслух. — Или из-за черствости, или из-за отсутствия пресловутого материнского инстинкта, либо по легкомыслию… Но далеко не всегда матерей следует за такой поступок винить… Да, согласен, это не может быть выходом из затруднительного положения. Уверен, что дальнейшая жизнь женщин, которые решились на такой отчаянный шаг, лишена радостей. Им можно только посочувствовать.

Принцесса поникла. Она, как никто другой, понимала, о ком говорит ее брат. Он, без сомнения, имел в виду свою мать, которая не справилась с рухнувшей в одночасье на нее огромной ответственностью.

— Ты хочешь сказать, что все не так однозначно, как кажется? — спросила его Полли.

— Вот именно… И дело даже не в переменчивых обстоятельствах. Порой человек не может существовать в том психологическом климате, который сформировался вокруг него. Мы много раз наблюдали, как фантастические взлеты ломают героев только лишь потому, что на новом витке их восхождения они сталкиваются с чем-то, чего не могли ожидать и к чему просто не были готовы. Хотя прежде все давалось им легко, словно играючи…

— Жить бы и жить, как все простые смертные, но некоторые так не могут, — в унисон брату проговорила сестра.

— Да, от победы до поражения не так велик путь, — подытожил шейх Рашид аль-Баха. — Так же, как от славы до позора.

Поллианна Андерсон озадаченно смотрела на обоих своих собеседников. Она не решалась задать вопрос по существу, просто пила свой чай и вдыхала аромат роз и жасмина.

Много еще ей предстояло узнать об этой семье. И если раньше их история в ней не вызывала сколько-нибудь заметного интереса, то теперь множество догадок и версий всколыхнуло ее воображение.

— Расскажи нам, как сложилась жизнь твоего прадеда? — попросила Бахайя.

— Он дважды был женат, вырастил пятерых детей. Младший стал моим дедом, которому, к сожалению, достался порок моего прапрадеда. Тоже злоупотреблял спиртным и тоже винил в этом пристрастии Элизабет Льюис. Они обвиняли ее в том, что она не столько прославила, сколько опорочила нашу семью. И это мне кажется совершенной глупостью. Но в остальном, как утверждает моя мама, а у меня нет основания ей не верить, дедушка был очень милым, добрым, интересным в общении человеком и весьма красивым мужчиной. Просто, как многим красавчикам, ему хотелось жить легко, независимо от того, как это отражается на близких. Он искренне хотел стать другим, измениться, но его патологическое безволие помешало этому.

— Ты не застала его? — спросил Рашид.

— Нет, дедушка умер, когда ему было всего сорок, и его вдова была вынуждена пойти в домработницы к майору Брэдли, чтобы обеспечить семье пропитание. А вот самого майора Брэдли я отлично помню. И на их счет поговаривали разное. Бабушка моя была, как и дед, очень яркой женщиной. Но за справедливость этих слухов я не ручаюсь. И майор, и бабушка вели себя очень осмотрительно. Она работала у него до самой его смерти.

— А твоя мама? — поинтересовалась принцесса.

— Мама моя в свое время была виртуозной машинисткой. Печатала без ошибок с феноменальной скоростью, — улыбаясь, сообщила Полли. — А потом влюбилась в моего отца, он служил шеф-поваром в замке Шелтон. И у них родилась я, — заключила она.

Рашид, внимательно слушавший ее до сего момента, удивленно поднял брови.

— Почему ты так на меня смотришь? — спросила англичанка.

— Бахайя спросила про твою мать. А все, что мы услышали, — это история твоего появления на свет, но никак не история твоей матери, — насмешливо проговорил мужчина.

— Ну, разумеется, этим фактом жизнь моей мамы не исчерпывается… Просто все дальнейшее ты отлично знаешь, поскольку тебе приходилось общаться с покойным герцогом и с троими его сыновьями, — несколько смущенно произнесла Полли.

— Нет, покойного герцога я не имел чести знать лично, хотя история его безвременно оборвавшейся жизни мне известна… Но мне бы хотелось услышать ее от тебя. Полагаю, она отличается от официальной версии многочисленными интересными подробностями, — неторопливо проговорил шейх Рашид аль-Баха своим сочным баритоном.

— В поместье мы занимали флигель. Когда отца не стало, нам пришлось перебраться в деревню…

— Но ненадолго, — догадался принц.

— Ненадолго, — кивнула Полли.

— Пожалуйста, расскажи, как это было, — попросила ее Бахайя.

— Когда мама вышла замуж за папу, она поступила на службу в замок Шелтон в качестве экономки. После смерти папы она продолжила работать в замке. Но очень скоро стало ясно, что приезжать из деревни рано утром на работу и поздно вечером возвращаться домой слишком обременительно. Мы вернулись в поместье, но на этот раз нам отвели несколько комнат в крыле для прислуги, поскольку флигель, согласно сложившейся традиции, занимал новый шеф-повар со своей семьей. Но вскоре нам опять пришлось перебираться в новые комнаты, так как Ричард сделал моей маме предложение, и она его приняла.

— Что неудивительно, учитывая, какая красивая у тебя мама. Титул герцогини ей очень к лицу, — учтиво произнес Рашид.

— В жизни моей мамы были разные времена, и плохие, и хорошие, и такие, о которых ей и вспоминать бы не хотелось. Она до сих пор с болью вспоминает трагедию своих родителей, которые любили друг друга, но не были счастливы из-за бесхарактерности деда. Мама всегда подчеркивала, что восхищается Ричардом. Его силой, уверенностью, деловой хваткой. Тогда как у других отпрысков знатных фамилий дела шли из рук вон плохо, Шелтон процветал. Поэтому она сейчас всячески старается поддерживать Энтони. Не потому, что жадна и на что-то рассчитывает. Нет, просто она знает, чего стоило Ричарду передать этот замок наследнику. Ей страшно подумать, что все его старания окажутся напрасными, — проникновенно проговорила девушка.

— И поэтому ты, вместо того, чтобы строить карьеру, стать успешной актрисой, кумиром для миллионов, или работать по специальности, вынуждена разрываться между зарабатыванием денег и работой в поместье? — догадался принц.

— Я полностью разделяю мамино беспокойство. Шелтон для меня — дом родной. И я рада, что у меня есть реальная возможность ей помочь.

— Насколько мне известно, молодой герцог относится к данному вопросу куда более легкомысленно, — заметил мужчина.

— Мне сложно рассуждать на этот счет. Не в моих правилах негативно высказываться о членах моей семьи, — уклонилась от прямого ответа англичанка.

— Ты все-таки закончила университет. Не обидно? — продолжал допытываться Рашид. — Я навел справки. Да-да, не удивляйся. Я всегда так поступаю, когда решаю иметь с кем-то дело. Мы как-никак с некоторых пор деловые партнеры, Полли. Так вот, я выяснил, что ты была первой по успеваемости в университете Уорвик. Твоя специализация — английская литература и политология.

— Мне пришлось на время забыть об амбициях. Три года назад моя мама овдовела во второй раз. Она нуждалась в поддержке. Кто, как не я, должен был это сделать? А поддержать ее можно только одним-единственным способом: дать ей уверенность, что все под контролем и больше ничего непредвиденного, трагического и непоправимого не произойдет. Поэтому-то я и вернулась в Шелтон.

— Понятно, — проговорил принц. — Тяжело приходится?

— По-разному… Но когда что-то удается, обо всем забываешь. Стараюсь искать нестандартные пути, как бы это сделал Ричард, чтобы сохранить то дорогое, что ему досталось от предков. Ричард не придавал большого значения своему титулу, в противном случае он не женился бы на собственной экономке, а нашел бы себе жену из своего круга. Я считаю, они с мамой были исключительной парой. Они были настоящим тандемом… А теперь Ричарда нет, мама в инвалидной коляске… Я надеюсь, что не подведу ее. Она столько надежд возлагает на наш фильм.

— Откуда такие мысли? — спросил принц.

— Это первая моя крупная роль, раньше я участвовала только в студенческих спектаклях.

— Насколько я знаю, уровень студенческих театров в Британии весьма высок, — заметила Бахайя.

— Совершенно верно, — кивнула Полли. — Но соответствую ли я заявленному уровню? — улыбнулась она. — Ведь мне придется работать на камеру и у меня недостаточного опыта, чтобы сыграть не вымышленный, а исторический персонаж. Моя героиня должна выглядеть живой, целостной, убедительной. Одного внешнего сходства здесь мало. Достоверность следует довести до максимума прежде всего потому, что это документальный, а не художественный фильм.

— Уверен, Полли, ты уже досконально продумала свою роль и сможешь расставить нужные акценты, — твердо проговорил мужчина.

— Такое впечатление, что я рассказала тебе все о своей жизни, — рассмеялась англичанка. — Рашид, а ты не хочешь поделиться со мной кое-какой информацией? У меня просто не было времени читать светскую хронику, — не без наслаждения поддела она дотошного собеседника.

— Что именно тебя интересует? — отозвался он.

— Каково ощущать себя частью двух культур, европейской и азиатской? Ведь в ряде аспектов они противоречат друг другу…

— Это миф, — не дал ей договорить Рашид. — Одна другой не противоречит. Ты только что говорила про целостный образ своей прапрабабушки. Она действительно была цельным и незаурядным человеком. И она сумела именно на Востоке найти свободу, понимание и любовь, которые ей не смогла дать родина. Элизабет не стала здесь своей в полной мере. Она не отказалась ни от своей религии, ни от прочих убеждений. Но мы-то знаем, сколь насыщенную и неоднозначную жизнь она прожила. С нашей точки зрения, она совершала ошибки. Но считала ли она свое поведение ошибочным? Думаю, нет. Потому что она поступала честно и оставалась верна себе всякий раз, когда стояла перед выбором. Просто она была в своем роде первопроходцем. Внутри нее боролись противоречия, то этот конфликт был направлен на созидание, а не разрушение… История моих родителей чем-то похожа на историю Элизабет, — внезапно признался Рашид. — Их влекло друг к другу с неимоверною силой именно потому, что они были такими разными. Они думали, что любви удастся сгладить все шероховатости и они смогут ценить главное, игнорируя культурные различия. Но что есть главное, а что — второстепенное, остается вопросом личных пристрастий, а не культур как таковых. Кто-то может ужиться с другим человеком, кто-то не может… Мне тогда было восемь, и я всего этого не понимал, поэтому очень злился на свою маму за то, что она не умеет быть такой, как все. А себя я идентифицировал со своим отцом. И потому в моих представлениях правда всегда была на его стороне. Я хотел быть похожим только на него. А он не спешил делать над собой усилия для того, чтобы с пониманием отнестись к позиции моей матери. Ему проще было видеть истоки проблемы в этих пресловутых культурных различиях.

— Но тем не менее он дал тебе европейское образование, — заметила Полли.

— Это вопрос престижа. Мой отец — наследный принц. Его сын должен иметь все самое лучшее. Разве ваши аристократы поступают по-другому? Вот и отец не долго мучился выбором. Он отправил меня в ту же школу, в которой учились несколько поколений нашей семьи, включая его самого. Затем в тот же университет — вслед за моим старшим братом Ханифом. Это не вопрос выбора. Это традиция. Такая же традиция, которая вынуждает вашего Энтони заниматься нелюбимым делом только потому, что он унаследовал эту обязанность от своего отца… До какого-то момента я мирился со своим положением. Возможно, потому, что мне было все равно. Но когда я начал заниматься разведением арабских лошадей и решил делать это основательно, то стал понимать, что мое дело сложно совмещать с тем образом жизни, который избрал для меня мой отец. И я пришел к необходимости выбора. Я не оспариваю только одного. Я такой же бедуин, как и все мои предки. И, возможно, даже в большей степени, чем они, потому что меня не волнуют вопросы престолонаследия. Меня интересует исконное бедуинское занятие, а именно разведение лошадей. И когда я это понял, все сомнения и колебания тотчас отступили на задний план. Разумеется, отец был крайне недоволен моим решением. И посчитал меня отступником, как и мою мать, — иронически объявил принц.

— И тогда ты простил свою маму за то, что она вынуждена была оставить тебя и твоего отца? — предположила собеседница.

Рашид на это лишь неопределенно пожал плечами.

— И как же так получается, брат, что, какой бы разговор мы ни вели, ты всякий раз сводишь его к теме разведения лошадей? — спросила Бахайя.

— Это свидетельствует о том, что мне давно пора идти в конюшни, — констатировал он. — Полли, ты со мной?