Война чувств

Глава 19

Епифанов с трудом добрался до двери своей квартиры. Голова работала еще сносно, а вот ноги плохо слушались ее. Прежде было наоборот, после обильного возлияния ходил уверенно, но не помнил куда. Прошлой ночью именно так и случилось. А тут… Наверное, «горилка з пэрцем» так подействовала.

Они сидели до половины двенадцатого. Уже вернулись соседи Алеся, что-то приготовили себе поесть, но присоединиться к их компании отказались, ужинали в комнатах. А поскольку разговор был вполне душевный, закуска устраивала и водки хватало, то и расходиться не хотелось. Хорошо сидели! Епифанов предлагал Алесю перейти в его магазин, обещал десять тысяч рублей в месяц, но тот отказался: далеко ехать, нужно квартиру менять, а он уже привык к этой работе, и квартире, и соседям. Но чтобы отблагодарить гостя, горел желанием поехать к лютому зверю Канарцу и набить ему морду прямо сейчас, «шоб не науськивал своих горилл на гарных хлопцев». Ехать к Канарцу отказался Епифанов. В таком виде там нечего делать. И вообще, эта проблема требует продуманного решения. Помимо этого они убеждали друг друга, что у каждого жена — гарна дивчина и нужно беречь ее и верить ей. Возражений не было, за то и выпили не одну рюмку, только после каждой выяснялось, что оба не верят своим женам, думают черт — те что. Алесь едва добрался до двери, провожая гостя. Они обнялись, поцеловались, и Епифанов шагнул на лестничную площадку. Услышал грохот за закрытой дверью, но не стал возвращаться, ибо ноги плохо слушались.

Он решил не перегонять машину на стоянку у своего подъезда, больше думал о другом — как бы поскорее добраться до него. Потому что перед глазами вырастали то кусты, то железная ограда, то багажник чьей-то машины, прямо чудеса, да и только! А раз такое творится на белом свете, главное желание — поскорее добраться домой и лечь на диван в своем кабинете. Когда ляжешь на свой диван — уже ни машины, ни кусты не будут прыгать под ноги как ошалелые. Правда, ощипанные куры могут летать над головой, ну и черт с ними!

Так приятно было увидеть свою дверь, обитую черным кожзаменителем, прочесть на ней номер своей квартиры! Правда, вставить ключ в замок было не так-то просто. Два раза он падал на пол, в третий раз попал-таки в замочную прорезь, но повернуть ключ не успел — дверь сама распахнулась.

На пороге стояла Лера, с ужасом глядя на мужа.

— Все нормально, все, — пробормотал Епифанов, протискиваясь в квартиру.

— Господи! Что с тобой, Жора? — воскликнула Лера.

— Ничего со мной…

— Ты где был?

— Был на дне рождения… на дне ро… ро… у Алеся. Там и был.

Епифанов снял пальто, бросил на пол. Потом сел рядом с ним, принялся стаскивать ботинки. Шнурки развязать было сложно, проще стащить ботинки с завязанными шнурками. Не сразу, но и это получилось.

— Ты опять напился?! — крикнула Лера. — Сколько это может продолжаться, Жора? Ты в кабаке был? Там подрался?!

— Я был не там… где ты…

Епифанов поднялся, держась руками за стенку, шагнул вперед, увидел перед собой другую стенку. Ну прямо наваждение какое-то! Что ж они все так и лезут ему под ноги… и под руки тоже? Лера хотела отвести его в спальню, взяла под руку, но он оттолкнул ее:

— Не надо!

— Жора! Что ты вытворяешь?! — в отчаянии воскликнула Лера. — Чего ты хочешь?

— Я не вытворяю… Это ты… но — все, понятно? Иди, куда тебе надо… туда, сюда… не возражаю. Таких жен… на Тверской навалом, но мне это не надо.

Держась за стену, он все-таки добрался до своего кабинета, упал на диван. Ох, как хорошо-то стало! Ни тебе кустов, ни чужих машин, ни прыгающих стен перед глазами. Только жена стоит рядом… Чего стоит?

— Жора, я хотела поговорить с тобой, хотела рассказать тебе… — всхлипывая, сказала Лера.

— Не надо, — пробормотал Епифанов. — Расскажи себе.

— Тогда объясни в конце концов, что это значит? Ты каждый день напиваешься, как… не знаю кто!

Она схватила его за плечо, тряхнула.

— Отстань! — возмутился Епифанов. — Я напиваюсь не как… кто. А как человек, у которого жена шлюха. Все.

— Это я шлюха?

— Нет, это я… Иди отсюда, не мешай мне спать. Я тебя в Оренбург твой… нет. Все оставлю, живи… Только не попадайся… на глаза, ладно? Уже сейчас… прошу тебя.

— Идиот! Скотина! Что ты мелешь?!

— То и… мелю.

Лера замерла у дивана, закрыв лицо ладонями. А Епифанов повернулся на бок и сладко засопел. Будить его было бессмысленно, что-то объяснять, доказывать — тем более. Страшно, страшно, страшно. Что же делать? Какой-то выход из этой дурацкой ситуации должен быть? Или нет? Он уже все решил для себя, и никакие доводы, никакие рассказы ему не нужны? Боже, какой кошмар! Была бы рядом Людка — глаза бы ей выцарапала, гадине! Привязалась со своим дебильным Стасом!

Опустив руки и всхлипывая, Лера пошла на кухню. Накапала в стакан с водой валокордина, выпила. Села на стул.

Она не просто любила мужа, дочку, свекровь со свекром, она хотела, чтобы здесь у нее была большая, дружная семья, чтобы все жили вместе и ужинали за большим столом. Жорка обещал — как только заработают новые производства, пойдет стабильная прибыль — купит большую квартиру, где будут жить и родители, не говоря уже об Анфиске. Как она мечтала об этом! Ждала… Все вместе, в огромной квартире, вроде той, какая у Людки, она со свекровью будет готовить, Петр Иванович станет водить Анфиску в садик и на разные кружки, а Жорка — хозяин и кормилец. Если у него возникнут проблемы, они все вместе переживут это, помогут ему встать на ноги снова. Из Оренбурга будут приезжать в гости отец и мать, у них будет своя комната, могут гостить сколько хотят…

И что же, она сама все это и разрушила? Развалила как последняя дура? Хотела помочь подруге, но… Разве можно помогать творить грех? За то и наказана…

Лера зашла в ванную, умылась, потом заглянула в кабинет — муж храпел на диване в костюме и носках. Достала одеяло, укрыла его и пошла в спальню.

Она слишком хорошо знала характер мужа: он был максималистом, готовым отдать последнее ради своей семьи. Да так оно и было, последнее, правда, не отдавал, не было необходимости, но все желания ее и Анфиски исполнялись в первую очередь. Но если решит, что его предали, — никогда не простит.

Он уже решил, что его предали? Ох, Господи, хоть бы поговорить с ним, нормальным, трезвым, пока не поздно… Или уже поздно?

Дома, в кабинете, на диване. Уже хорошо. А где машина? Оставил у подъезда Алеся, правильно сделал. Если бы стал перегонять ее к своему подъезду, немало других машин помял бы. Наверное, стоит, во всяком случае, можно надеяться на это. На электронных часах — восемь утра. А пришел домой что-то около полуночи. Восемь часов сна — нормально. Правда, выпили вчера многовато, а он еще и перенервничал после нападения, но… сейчас чувствовал себя нормально. Сало — великая вещь, если им закусывать даже горилку. А ведь вкусное было, тем более с картошкой, пока та горячая… Хорошо!

Епифанов вскочил с дивана, резкими движениями размял затекшие мышцы, охнул, почувствовав боль в ребрах. Ну да, ссадины подсохли, бинты прилипли… осторожнее нужно двигаться. А вот голова не болела! Что значит качественная горилка, и водка, и закуска!

Одеяло… Не помнил, чтобы доставал одеяло и укрывался, хотя, может, и доставал. Не важно. Костюм нужно сдать в химчистку, а рубашку выбросить.

В ванной он включил душ, сперва горячий, встал под него, не снимая бинтов, а когда они размякли, снял. И включил холодную воду. Потом снова горячую, снова холодную. 'эх, замечательно — принимать контрастный душ с похмелья! Ободряет и вылечивает не хуже рассола. Когда похмелья как такового особо не чувствуется.

Потом, укутавшись в длинный махровый халат, он пошел на кухню, залепил ссадины бактерицидным лейкопластырем, включил кофеварку. Пара чашек горячего кофе — то, что нужно для нормального самочувствия. А на завтрак можно заварить овсяные хлопья с малиной.

Внешний вид, правда, не того… На кухне тоже было зеркало в бронзовой оправе. Епифанов внимательно осмотрел свое отражение — губа распухла, два синяка на скуле… Придется темные очки надеть. А губа… тут ничего не поделаешь, как-то объяснит сотрудникам, что… подрался с грабителями. Ирина Матвеевна, конечно, не поверит, всполошится, скажет, что предупреждала…

Он съел миску разбухших хлопьев с малиной, выпил две чашки крепкого кофе и почувствовал себя готовым к тому, чтобы руководить двумя магазинами в Текстильщиках. На цыпочках прошел в спальню, достал из гардероба другой костюм, рубашку, галстук, чистое белье. Посмотрел на жену — она спала, дышала нервно, а лицо было бледным. Видно, переживает за то, что было позавчера, ну и зря. Предавший единожды — предаст и второй раз, это все знают, так что ж тут переживать? Ты сама выбрала этот путь, ну и шагай по нему!

Однако в кабинете, одеваясь, он почувствовал что-то вроде стыда. Ведь не уверен был, что жена изменила, косвенные улики не считаются в таких сложных вопросах. Нужно было хотя бы поговорить с ней… Вечером вернется и поговорит. Кажется, она встречала его ночью у двери… А что он сказал? Если б еще и это помнить!

Пальто было тоже грязным, Епифанов надел другое, точно такое же. Он обожал черные пальто, Лера знала это и подарила ему на дни рождения еще два.

Машина, к счастью, стояла там, где он оставил ее. Епифанов сел за руль и поехал на работу. Не сказать чтобы в хорошем настроении — голова была занята вопросами, как решить проблему с Канарцем, что делать с Лерой… Но все-таки первый вопрос теперь был главнее, и хорошо: думать о Лере он просто не мог.

Ирина Матвеевна испуганно ахнула, глянув на хозяина:

— Георгий Петрович! Что с вами?

— Бандитская пуля, — усмехнулся Епифанов. — Кофе мне сделайте, Ирина Матвеевна, и пригласите начальника охраны. У нас ведь есть такой, верно?

— Есть… Георгий Петрович, а я ведь предупреждала вас… как чувствовала прямо! Эти гады ни перед чем не остановятся, они же подлые! О — ох, до чего же мы дожили!

— Спасибо вам за сочувствие, Ирина Матвеевна, будем работать. Начальника охраны, после него — Тарасова, если мне память не изменяет, сегодня презентация нашего пива. Скажу, пусть вам презентует пару бутылочек. Вы любите пиво, Ирина Матвеевна?

— Георгий Петрович!

— Извините… Нет?

— Да о том ли речь? А пиво — бывает, что и пью.

— Вот это главное. Скажете, каково на вкус. А все остальное — не берите в голову, Ирина Матвеевна.

Через пять минут перед столом Епифанова стоял начальник охраны Вахтанг Палиашвили. Надежный человек, познакомились на секции карате еще пацанами. Подружились. Вахтанг был московским грузином, но говорил тем не менее с акцентом. Потом он стал работать в ФСБ, но после очередной реорганизации оказался не у дел. А Епифанову как раз понадобился начальник охраны.

— Какого хрена, Жора? — с ходу сказал Палиашвили. — Я что, не знал, как ты ответил Канарцу? Я что, не думал, что он пошлет отморозков? Почему ничего не сказал — когда уходишь, как домой едешь? Я сделаю все, что могу, обеспечу безопасность, понимаешь? Но я должен знать! Если не знаешь, как обеспечишь? Что можно сделать? Ты меня ставишь в дурацкое положение, Жора.

— Напротив, Вахтанг. Теперь ясно, что он упертый козел, идет напролом. Что можно сделать?

— Говорить Надо с людьми. Нам воевать с Канарцем нельзя, нет перспективы, понимаешь? Но есть люди, которые могут повлиять на него.

— Кто?

— Дмитрий Зеленин.

— Ох, какая знакомая и какая мерзкая фамилия!

— Ты его знаешь?

— К сожалению. Моя жена — подруга его жены. Но он хам невероятный.

— Придется потерпеть, Жора.

— Терпи сам, ладно, Вахтанг? Займись этим вопросом, выясни, что он хочет за решение конфликта. Давай, дорогой.

— Ладно, Жора. Но когда поедешь домой, скажи мне, прошу тебя. Это нужно нам всем.

— Решено. Звони на мобильник, если я отлучусь. И держи ситуацию под контролем. Если придут гонцы от Канарца — конфликтовать не нужно, меня нет, приеду — встречусь. Но и хамить не позволяй.

— Слушай, я всех своих уже предупредил. Понятно, у нас не тот народ, но разберемся.

— Вот и ладненько.

Когда Палиашвили ушел, ожила белая пластиковая коробочка и заговорила голосом секретарши:

— Георгий Петрович, к вам Тарасов и водитель господина Панченко.

— Пригласите обоих, — сказал Епифанов.

Все-таки Панченко прислал своего водителя. Хочет видеть у себя его, Епифанова. Там снова будет банька, голые девушки… Почему бы не поехать? Нормальный отдых, ни тебе рыжих мужиков, выбегающих из подъезда, ни бандитов Канарца. Все приятно и надежно. И про перспективы сотрудничества можно поговорить. А машину прислал — так с намеком: отрывайся, мол, как знаешь, за рулем сидеть не нужно будет потом.

Епифанов уже решил, что поедет к Панченко. Домой возвращаться не хотелось.