Возлюбленная из Ричмонд-Хилл

ПРИНЦ УИЛЬЯМ ВЕДЕТ СЕБЯ НЕБЛАГОРАЗУМНО

Королевский двор располагался в Виндзоре, и жить там было весьма неудобно. Дворец был полуразрушен, а когда его время от времени пытались хоть немного привести в порядок, король, королева и старшие дети размещались в Верхних покоях (их еще называли Покоями Королевы), а дети помладше обитали в Нижних. Покои эти были мрачными и холодными, комнаты маленькими, мебель старомодной; повсюду стояли многочисленные шкафы, альковы были маленькими, лестницы – крутыми и опасными, к тому же лестниц было столько, что новые слуги, еще не познакомившиеся с их расположением, беспрестанно плутали и не могли найти нужной комнаты. Зимой камины пылали так, что в комнатах становилось нестерпимо жарко, однако по коридорам разгуливал ледяной ветер. Большинство придворной челяди страдало от простуды, но все равно каждое утро даже в самую холодную погоду они должны были присутствовать на церковной службе в неотапливавшейся церкви, в которой стоял еще более лютый мороз, нежели в коридорах.

И все же король с королевой предпочитали жить в Виндзоре, а не в Сент-Джеймсе или в Букингемском дворце, который совсем недавно был за огромные деньги отремонтирован. Самой любимой их резиденцией был, конечно же, «милый маленький Кью», но, поскольку и королю, и королеве нравилось жить на природе, они частенько наезжали в Виндзор.

– Здесь всегда точно знаешь, что и когда случится, – жаловались скучающие придворные.

Никому не верилось, что это королевский двор, ибо нравы тут были точно такие же, как в самой глухой провинции. Здесь и не пахло «хорошим тоном», здесь не было захватывающих развлечений, не было ничего королевского! Королева вникала в хозяйственные дела с такой увлеченностью, с какой она больше ничем не занималась, разве что нюхала табак. Король бродил по окрестностям, словно обыкновенный сквайр, интересовался урожаем, который собирали его крестьяне, и даже порой собственноручно сбивал масло! И король, и королева были ужасно педантичными, и никому не позволялось опаздывать к столу, а если уж кто-нибудь опаздывал, король непременно желал знать, по какой причине. Каждый вечер слушали музыку, но даже в этом было очень мало разнообразия. Всегда игралось какое-нибудь сочинение Генделя, и на концерте обязаны были присутствовать все принцессы, даже малышка Амелия: по глубокому убеждению короля, ей с детства следовало привить вкус к хорошей музыке – то есть, разумеется, к той, которая нравилась ему.

Жизнь королевского двора представляла собой разительный контраст по, сравнению с жизнью приближенных принца в Карлтон-хаусе. Король с королевой частенько слышали, как о тамошних порядках люди говорили почти с почтительным трепетом. Именно там находился центр веселья, именно там собирались щеголи, эрудиты и остроумцы. Принцессы жадно ловили новости о своем брате; они завидовали ему и мечтали, чтобы он приехал в Виндзор, в Кью – короче, туда, где томились они. Но он приезжал нечасто, ведь принц был очень занят – он вел такую захватывающую жизнь!

Король постоянно думал о своем сыне Георге и с каждым днем проникался к нему все большей неприязнью. Королева же волновалась за принца. Ну почему он так отдалился от них? Почему не может оправдать их чаяний и честно выполнять свой сыновний долг? Любовь и гордость за сына боролись в душе королевы с обидой на него, и она думала о нем больше, чем обо всех других детях вместе взятых. Про Георга и вдову-католичку, миссис Фитцерберт, ходили очень настораживающие слухи. Единственным приятным моментом в этой истории было то, что все отзывались о миссис Фитцерберт очень хорошо.

Королева обсудила поведение принца с леди Харкурт, одной из своих ближайших подруг и фрейлин, прислуживающих ей в спальне.

– Я думаю, это просто добрая дружба… и ничего больше, – предположила королева. – Помнится, подобная дружба связывала его с одной из фрейлин, Мэри Гамильтон. Мэри – целомудренная девушка, и, насколько я слышала, миссис Фитцерберт тоже славится своей добродетелью.

– Я тоже это слышала, Ваше Величество, – согласилась леди Харкурт, – но…

Но как она могла волновать королеву, у которой и без того было достаточно поводов для беспокойства? Леди Харкурт знала, что королева с тревогой следит за супругом, опасаясь возвращения странного недуга, который однажды уже охватил его… тогда король разговаривал так бессвязно, что королева заподозрила помешательство.

Леди Харкурт, преданная королю не меньше, чем королеве, искренне надеялась, что принц своим недостойным поведением не спровоцирует новую вспышку болезни отца.

И вот однажды холодным утром в начале 1786 года королева поднялась как обычно и после церемонии утреннего туалета, занявшей около часа, пошла на службу в промерзшую часовню, затем позавтракала в обществе короля и старших дочерей и вернулась в свои покои, чтобы окончательно привести себя в порядок – уложить и напудрить волосы; дело происходило в один из тех двух дней в неделю, когда королеве не только укладывали, но и завивали локоны, поэтому вся процедура длилась на час дольше обычного.

Королева вздохнула: она всегда весьма равнодушно относилась к своей внешности. Как бы ей хотелось, чтобы эти нелепые прически вышли из моды! Эта мода пришла сюда из Франции, причем Мария-Антуанетта довела ее до гротеска, и теперь эти прически выглядели просто смешно.

Королева сидела, глядя на женщин, которые положили ей на голову треугольную подушечку, а потом завили королеве волосы и подняли их вверх, так что подушечка оказалась под волосами. Затем еще немного подвили локоны и оставили несколько волнистых прядей – они обрамляли лицо; после чего королеву обрядили в специальную одежду и принялись напудривать ее волосы.

Причесывая госпожу, камеристки читали ей вслух; королева любила послушать, что пишут газеты; когда же все газеты были прочитаны, она обычно желала насладиться чтением романа. Женщины постоянно пропускали при чтении абзацы, касавшиеся принца и миссис Фитцерберт, от чего возникали неловкие заминки; королева понимала, в чем дело, и хотя ей хотелось узнать, что говорят о ее сыне, она боялась спрашивать, отваживаясь на это только тогда, когда была уверена, что в газетах сообщаются какие-то вульгарные, издевательские или важные по своей сути подробности – нечто такое, что она, повинуясь чувству долга, обязана рассказать королю.

Покончив с укладкой волос и завершив туалет, королева обычно посылала за старшими принцессами и мирно проводила с ними около часа: мать и дочери шили или вязали, а одна из фрейлин читала им вслух. Королева всегда слушала чтение очень внимательно; это вошло у нее в привычку и являлось одной из главных причин столь мастерского овладения английским языком, ибо королева говорила по-английски бегло, с едва заметным немецким акцентом.

На сей раз она порадовалась, что девочки ее ждали, а старшая дочь не забыла наполнить мамину табакерку.

Королева взялась за работу и велела всем остальным приступать к исполнению своих обязанностей. Старшей дочери было поручено вдевать нитку в иголку, которой шила мать; Августа должна была приводить в гостиную собак и уводить их, когда занятия рукоделием заканчивались; София подавала матери по ее просьбе табакерку. В промежутках же девушкам велели заниматься шитьем. Что касается других дочерей, то они должны были шить или вязать осе время, без пауз, а мисс Планта, их гувернантка, слывшая хорошей чтицей, читала им вслух, а мисс Голдсворти, ее помощница, которую в королевской семье ласково звали Гули, брала у мисс Планты книгу, когда та утомлялась.

Все были, как обычно, заняты своими делами, когда дверь внезапно распахнулась и в комнату бесцеремонно ворвался молодой человек; дико озираясь, он подбежал к королеве и бросился перед ней на колени.

Старшая дочь королевы вскочила с места и наступила на разлегшуюся на полу собаку, которая громко взвизгнула и завыла.

Принцесса Августа воскликнула:

– Уильям! Братец Уильям!

– Уильям? – пролепетала королева.

– Да, матушка, – сказал молодой человек. – Это я, Уильям. Я должен был вас увидеть. Я твердо решил! Ничто меня не остановит. Я приехал сообщить вам, что хочу жениться на Саре и вы должны заставить отца согласиться. Я дал слово… Я…

– Одну минуту, – пробормотала королева, изо всех сил стараясь обрести достоинство и испуганно глядя на сына. О чем он говорит? Ведь ее мысли постоянно вертелись вокруг Георга и миссис Фитцерберт, а вовсе не вокруг Уильяма и этой… как ее… Сары.

– Пожалуйста, встаньте, Уильям, – молвила королева.

Но он не желал вставать. Он по-прежнему стоял на коленях, обхватив ее за ноги.

– Вы должны мне помочь, матушка, – взмолился Уильям. – Я твердо решил. Ничто меня не остановит.

Уильям кричал, принцессы и их гувернантки смотрели на все вокруг широко раскрытыми удивленными глазами. Это было ни на что непохоже! Они все ожидали какого-нибудь фортеля от принца Уэльского, и вдруг – Уильям… он тоже влюбился и хочет жениться на той, кого король с королевой явно не одобрят. Сара… Кто такая Сара, и где мог встретить ее Уильям, посланный в Портсмут?

Собаки лаяли, одна из них запуталась в мотке шерсти, из которой Августа что-то вязала, когда вбежал ее брат; София уронила табакерку на пол… а Уильям все кричал и кричал, не переставая…

– Хватит! – воскликнула королева. – Мисс Ла Планта, Гули, отведите принцесс в их комнаты. Они могут взять с собой рукоделье, а вы им почитайте.

Гувернантки сделали реверанс, принцессы последовали их примеру и ушли, оставив королеву наедине со своим сыном.

К тому времени Уильям, похоже, немного утихомирился, и королева ему сказала:

– Так, а теперь, Уильям, расскажи мне толком, что происходит.

Просто поразительно, насколько на Уильяма подействовала эта небольшая демонстрация королевской власти: он сразу стал заметно спокойнее.

– Я пришел попросить вас, чтобы вы поговорили с королем о моей помолвке, – объяснил Уильям.

– Пожалуйста, сядьте и расскажите мне все по порядку. Уильям повиновался.

– А теперь, – продолжала королева, – объясните, что заставило вас настолько позабыть свой долг, что вы покинули Портсмут, пренебрегли хорошими манерами, накинулись на меня и устроили сцену в присутствии ваших сестер и их гувернанток?

– Это очень серьезное дело.

– Да, поистине дело серьезное. За дезертирство из флота полагается… я точно не знаю, какое наказание, но я уверена, что суровое. Однако позвольте узнать, что вы там толковали про какую-то помолвку?

– Матушка, я влюбился!

– Мой дорогой Уильям, разве вы еще не усвоили, что в жизни принцев любовь и брак не всегда совместимы?

– Неужели вы предлагаете мне вступить в незаконную связь с Сарой?

– Нет, конечно. Я предлагаю вам не делать глупостей и… низостей… предлагаю не вступать с ней в связь.

– Но Сара – такая красавица! Она прекрасно подходит на роль принцессы.

– Однако таковой не является, насколько я понимаю?

– Разумеется, нет.

– Тогда, будьте любезны, расскажите мне, кто она такая.

– Сара Мартин, дочь Портсмутского губернатора, в доме которого я поселился.

– Понятно. И вы вообразили, что влюблены в нее.

– Воображение тут ни при чем. Я действительно в нее влюбился.

– И собираетесь на ней жениться. Вы должны знать, Уильям, что без согласия вашего отца и парламента ваш брак не будет считаться законным.

– А вот Георг так не думает.

– Георг?! Насколько я понимаю, вы имеете в виду принца Уэльского. Позвольте мне заметить, что Брачный Королевский кодекс имеет отношение ко всем вам… включая Георга, хоть он и принц Уэльский.

– Мама, но принцы тоже люди!

Королева с раздражением посмотрела на сына, а тот поспешил добавить:

– Если вы не одобрите мой брак с Сарой, я готов от всего отказаться, лишь бы быть с ней. Я буду вполне счастлив и оставаясь лейтенантом Гвельфом. Под этим именем меня знают во флоте. Пусть лучше так! Лучше быть свободным простолюдином, чем пленным принцем.

– Никто не предлагает вам жить в плену, Уильям. Вы, как и все мы, должны лишь соблюдать законы нашей страны.

– Все люди, за исключением членов нашей семьи, могут жениться на ком им вздумается. Это самая главная свобода! Матушка, я непременно женюсь на Саре! Я заставлю отца понять это! Где он? Наверное, мне стоит пойти к нему и объясниться…

– Мой дорогой Уильям, Его Величество страшно встревожен поведением вашего брата. Я прошу вас не причинять ему лишнего беспокойства.

– А что же Георг? Я полагаю, он-то своего добьется! Он-то придумает, как выбраться из этой… из этой клетки!

– Я не желаю выслушивать подобные глупости. Ваш брат женится, как и вы, в соответствии с пожеланиями короля.

– О, для Георга это, может быть, и важно, я понимаю. Его сын станет королем. Но для меня же это не имеет такого значения! Ведь есть еще и Фредерик. Матушка, вы поговорите с королем?

Королева молчала. Она прекрасно представляла себе, как отнесется к неожиданной новости король. Мысленно она уже представляет, как король вдруг входит в комнату и видит сына, который вообще-то должен находиться в Портсмуте… Для короля это будет страшным потрясением, а королева потрясений боялась. Бог знает, чем сейчас занимается принц Уэльский. От него-то они всего ожидали. Но чтобы Уильям, их третий сын, вдруг явился в Виндзор с тем же самым, что и Георг… это было совершенно неожиданно!

Нет, королю очень опасно вдруг обнаружить здесь своего сына. Лучше сообщить ему эту новость не сразу, понемногу подготовив его.

– Я поговорю с вашим отцом, Уильям, – пообещала королева.

– О, мама! – сын схватил ее руку и поцеловал.

«Какие они все ласковые, когда им что-нибудь нужно!» – подумала королева.

– Вы попросите его? Вы объясните, как это важно для меня? Скажите, что ввести Сару в наш семейный круг вовсе не стыдно. Она очень хорошая… и красивая… Сара достойна войти в любую семью!

– Да, конечно, – кивнула королева. – Я поговорю с вашим отцом, но при одном условии: если вы немедленно вернетесь в Портсмут.

Принц в ужасе воззрился на мать.

– Я позабочусь о том, чтобы вам сообщили решение короля. Но если вы останетесь здесь, я ничего не смогу сделать. Его Величество страшно рассердится, узнав, что вы дезертировали, и не пожелает вас слушать. Поэтому скорее возвращайтесь обратно, а я при первой же возможности поговорю с вашим отцом.

Уильям взял королеву за руки и со страстной мольбой посмотрел ей в глаза.

– Вы замолвите за меня словечко?

– Да, сын мой, замолвлю.

Он осыпал ее руки горячими поцелуями.

Она подумала: «Если б только Георг попросил меня что-нибудь для него сделать!.. Но Георг не такой, как Уильям. Он идет своим путем, и помощь матери ему не нужна. Он же принц Уэльский!»

– Благодарю вас, матушка! Я немедленно возвращаюсь в Портсмут… а вы поговорите с королем.

– При первой же возможности, – пообещала королева.

Когда король вернулся с охоты на оленя в Виндзорском лесу, у него был усталый вид; впрочем, он в последнее время вообще очень быстро утомлялся.

Королева подумала: «Он слишком перегружает себя различными упражнениями. Король заставляет себя как можно больше двигаться, считая, что это полезно для здоровья и поможет ему похудеть. Но несмотря на все усилия он только толстеет и толстеет, лицо его становится все более красным, оно даже немного побагровело… но может, это только так кажется по контрасту с белыми бровями. А глаза еще сильнее вылезают из орбит… Хотя я, наверное, слишком придирчиво к нему присматриваюсь, – тут же оборвала она свои рассуждения. – Просто я очень встревожена».

Королева попросила позволения у короля побеседовать с ним наедине.

Он был удивлен.

– А? Что?

– Мы сделаем это, когда вам будет удобно, – королеве не хотелось дать понять, что дело важное. Она не желала заранее волновать мужа.

Когда они наконец остались одни, королева сказала:

– Сегодня случилось очень неприятное событие. Сюда явился Уильям.

– Уильям?! – Белые брови поползли вверх, голубые глаза вылезли из орбит, и без того красное лицо покраснело еще сильнее. – Уильям? Покинул Портсмут? А? Что? Зачем? Зачем он это сделал? Зачем он покинул Портсмут? А, я вас спрашиваю?

О Господи! Снова эта быстрая речь, эти повторы… Такое всегда бывает не к добру…

– Ему пришло в голову то, что частенько приходит молодым людям. Он влюбился в дочку губернатора и хочет на ней жениться.

– Жениться? Он что, помешанный? Королева содрогнулась. Какое ненавистное слово! Она быстро проговорила:

– Он молод, а Ваше Величество знает, что вытворяют молодые люди. Я думаю, нужно что-то предпринять. Вам решать, что именно, Ваше Величество.

– Да, нужно действовать, конечно, нужно… Но что же это такое? Как далеко все зашло? Кто эта девушка? Дочь губернатора? Ну да, Уильям ведь живет в их доме. Да что с того, что живет? Разумеется, этому нужно положить конец. Юный болван! Пора перестать вести себя как… как юный недоумок! Взял – и приехал сюда! Да как он посмел? Дезертир он, вот кто! Неужели он считает, что ему можно нарушать флотские законы только потому, что он мой сын? Этот щенок должен получить хороший урок!

Королева вспомнила, какие «уроки» получали мальчики в детстве. Это означало битье розгами, чем нередко занимался сам король.

Он заявлял королеве: «Только так… только так можно выдрессировать щенков!»

Как же было ей ненавистно слышать крики мальчиков, а потом… потом она с некоторым испугом замечала в их взглядах, устремленных на отца, обиду и злобу… особенно часто это сквозило во взгляде принца Уэльского… Нет, конечно, Уильяму нельзя позволить жениться на Саре Мартин… но королеве было жалко Уильяма, и она надеялась, что король не будет слишком суров.

– Он любит эту Сару… – начала королева.

– Сару?! – вскричал король, и его мысли немедленно обратились к другой Саре. К леди Саре Леннокс, в которую он был влюблен и которую бросил, чтобы жениться на принцессе Шарлотте Мекленбург-Стрелитц, старой, бесцветной женщине, сидевшей сейчас рядом с ним и являвшейся матерью непутевого Уильяма или еще более непутевого Георга, по чьей милости он, король, провел столько бессонных ночей. Король попытался представить себе, какой была бы его жизнь, если бы он женился на красавице Саре Леннокс – а он мог бы на ней жениться, ибо тогда не существовало никакого Брачного кодекса, да и потом он уже был королем и мог жениться по своему собственному усмотрению. И все же он исполнил свой долг, чем все эти годы гордился, хотя и вспоминал о былом не без горечи…

– Сару? – повторил король.

– Ее зовут Сара Мартин… она дочь комиссара.

– Да он с ума сошел! Королева заморгала.

– Но ему всего лишь двадцать!

– Все равно пора уж соображать, не маленький. Где он сейчас?

– Поехал обратно в Портсмут. И будет оставаться там, пока не узнает о решении Вашего Величества.

Король сердито хмыкнул.

– Что Ваше Величество собирается предпринять?

Король замер в нерешительности и осторожно поглядел на королеву. Обычно он держал жену в неведении. Король всегда заявлял, что не позволит женщинам вмешиваться в государственные дела. Но это-то было совсем не государственным делом! Это касалось их семьи, и он хотел, чтобы там все и осталось. А раз так, то нужно посвятить в свои планы Шарлотту.

– Я прикажу комиссару Портсмута безотлагательно перевести принца Уильяма в Плимут.

Королева вздохнула.

– И чтобы эта… эта… эта молодая особа не смела его сопровождать! Я не сомневаюсь, что в Плимуте он найдет другую девицу, которая займет место предыдущей… но это… это маленькое приключение научит юного повесу, что не следует принимать всерьез подобных дамочек.

Королева кивнула, а король сердито переспросил:

– Как фамилия этой… Сары?

– Мартин, – с легкой грустью произнесла королева, знавшая о том, какие воспоминания навевает имя «Сара». Когда она приехала в Англию, нашлось много охотников поведать ей, что король был страстно влюблен в Сару Леннокс и лишь после долгих колебаний решился сделать королевой Шарлотту.

«Такова, – подумала королева, – участь принцесс… и принцев тоже. И Уильям это почувствует на себе».

Через несколько дней его перевели из Портсмута в Плимут.