Возвращение воина

Глава 6

Кристиан проснулся от резкого утреннего света. На секунду он снова стал мальчишкой из монастыря в Эйкре. С нарастающей паникой он ждал, когда брат Артур окатит его водой, а потом даст затрещину за то, что он опоздал к молитве.

Но он уже давно не ребенок. Старого монастыря больше нет… равно как и брата Артура. Кристиан поморщился, когда воспоминания о том, как все они погибли в ту ночь, когда на них напали, неожиданно нахлынули на него.

— Прекрати, — прошептал он, отогнав дурные воспоминания. Его больше ничто не связывает с прошлым. Ничто.

Он медленно сел, чувствуя, как тело отказывается повиноваться.

— Что прекратить?

Повернув голову, он обнаружил, что Адара снова сидит на неудобном стульчике, где сидела вчера вечером, и наблюдает за ним.

— Я думал, ты злишься на меня.

— Так оно и есть, милорд. Не стоит заблуждаться на сей счет. Однако я много думала с тех пор, как ушла от тебя вчера вечером, и признаю, что ты был прав. Какой мне прок от короля, которого не интересуют ни мое королевство, ни его собственное? Слишком долго я жила в ожидании тебя. Но довольно. Как только мы вернемся в Элджедеру и ты свергнешь своих родственников с трона, который они заняли незаконным путем, я добьюсь, чтобы наш брак признали недействительным, и найду себе супруга, который будет достоин стать королем.

Кристиан нахмурился от ее слов и ровного, бесстрастного тона ее голоса. Она говорила об этом так равнодушно, словно они обсуждали погоду, а не ее будущее.

— Что вызвало в тебе такую перемену? Адара равнодушно пожала плечами:

— Здравый смысл. Поскольку у тебя нет никакого желания становиться королем, тебе придется выбрать преемника. И этим преемником будет мой супруг.

Она, конечно же, шутит.

— А если тот, кого я выберу, тебе не понравится?

— Это не важно.

Она была так холодна в своей покорности столь жестокой судьбе. Конечно, такова участь большинства женщин ее положения, но тем не менее его душа бунтовала при мысли, что она выйдет замуж за другого, хотя он не желал себе в этом признаться. Несомненно, женщина, подобная ей, заслуживала лучшей участи. Человека, который сможет оценить ее по достоинству.

«Какое тебе дело до этого? Она намеревается выйти замуж за другого простофилю. Благодари судьбу. Теперь ты свободен от нее».

В таком случае почему он не испытывает облегчения? Почему от ее решения что-то внутри его болит так, словно это что-то отдубасили палкой?

«Это твоя гордость уязвлена тем, что она согласна стать женой другого. Ни больше ни меньше». Возможно… Поднявшись, Адара направилась к двери.

— Томас с первым лучом солнца послал на постоялый двор служку, чтобы тот дождался твоих друзей и рассказал им, что с тобой приключилось.

— Значит, вы все ждете только меня? Она кивнула.

— Я буду готов через пару минут.

Она склонила перед ним голову и направилась к двери. Кристиан проводил ее взглядом. На ней снова было простое бледно-голубое платье крестьянки, волосы, заплетенные в косу, чинно спускались по ее спине, и все же было в ней что-то особенное, делавшее ее неотразимой. Сегодня утром она выглядела спокойной, однако где-то в глубине души он скучал по ее вчерашнему вздорному поведению.

«Давай одевайся, Кристиан, и выкинь эти мысли из головы».

Это было самым разумным, что ему следовало сделать. Кристиан встал с постели и, не теряя времени, принялся надевать одежду и доспехи. Приведя себя в порядок, он отправился в трапезную.

Он нашел там Адару и Фантома, Томаса и Люциана. Они завтракали.

— Как ты себя чувствуешь? — спросил Фантом и, отставив кружку в сторону, хмуро взглянул на него.

Кристиан наклонил голову к плечу, чтобы потянуть затекшие мышцы шеи.

— Я готов ехать. Фантом усмехнулся:

— Занятно, потому что выглядишь ты так, словно готов упасть.

Кристиан бросил на него пронзительный взгляд. Фантом проигнорировал его.

— Но если ты хочешь умереть…

Томас оборвал его, предостерегающе кашлянув.

— Я как раз говорил Велизарию, что этот монастырь был построен в те времена, когда набеги викингов были в самом разгаре, поэтому под монастырем есть старый подземный ход, который ведет в рощицу на окраине небольшой деревушки.

— С первым лучом солнца, — продолжил Фантом, — Томас отправил поодиночке несколько служек из монастыря в деревню с нашими лошадьми и наказал им ждать нас там.

Кристиан улыбнулся, разгадав их план:

— Следовательно, если «Сесари» следят за нами, они подумают, что мы все еще здесь.

Томас кивнул:

— Может, они и солдаты, но, по словам Адары, они христиане, а значит, они не осмелятся атаковать монастырь.

Фантом горько рассмеялся:

— Я бы не стал ручаться головой за это предположение, Томас.

Кристиан был с ним согласен. Лучшее, что они могли сделать для монахов, — это как можно скорее покинуть монастырь.

— Где этот подземный ход?

Томас снял со стены факел, зажег его от огня в очаге и повел их за собой в притвор церкви. Он приподнял угол ярко-красного гобелена, на котором было изображено воскрешение Христа, открыв их взору спрятанную за ним дверь. Старую дверь не открывали уже целую вечность, и Фантому с Кристианом пришлось вместе навалиться на нее плечом.

Люциан придерживал гобелен, чтобы тот не мешал им, и поддерживал их морально.

— Он мог пораниться, — сказала Адара в ответ на замечание Фантома о бесполезности шута.

— Лучше он, чем я, — пробормотал Фантом, когда им наконец удалось открыть дверь.

Потирая больное плечо, Кристиан вышел из проема в стене.

— Можно мне высказать свое мнение, Томас? Случись монастырю подвергнуться атаке, этот путь к спасению окажется самым бесполезным, если монахам понадобится час, чтобы открыть дверь.

— Угу, — согласился с ним Фантом и неестественным дребезжащим голосом, весьма напоминавшим голос старого монаха, прибавил: — Погодите, добрые, славные враги, покамест не сжигайте нас! Нам осталось еще немного потолкать. Мы скоро закончим. Вот выдвиньте скамью и посидите немного, чтобы мы могли от вас убежать. Да благословит вас за это Господь!

Адара подавила смех, но Люциан с Кристианом расхохотались во все горло.

Лицо Томаса сделалось весьма недовольным.

— Да ты и впрямь язычник!

Фантом пожал плечами, словно это его ничуть не задело.

— До самой глубины своей пропащей и испорченной души.

Бормоча молитву о спасении его души, Томас повел их в темный, сырой коридор, который до боли напомнил Кристиану то место, где они провели большую часть своей юности.

— О, что за чудные воспоминания навевает это место, — саркастически молвил Фантом, последовав за ними. — Не хватает только вони испражнений, крыс, бегающих по ногам, и криков боли.

— Но это все же лучше, чем угодить прямо в лапы врагов, — напомнил ему Томас.

Фантом фыркнул.

— Если мне суждено умереть, я бы предпочел встретить смерть, чувствуя, как лучи солнца согревают мое лицо и чистый, свежий воздух наполняет ноздри.

— Ну, если нам хоть немного повезет, то никто из нас сегодня не умрет, — сказал Люциан.

— Как далеко этот Йорк? — осведомилась Адара, когда они продолжили путь. — Нам долго придется ехать?

— Нет, — ответил Фантом. — Если скакать во весь опор, то Йорк всего лишь в дне езды к югу отсюда. Если мы поторопимся, то будем там незадолго до темноты.

Адара пришла в ужас:

— Кристиан не может ехать в такую даль с его-то ранами! Ему нужно будет передохнуть.

Услышав это, Кристиан усмехнулся:

— Со мной все будет в порядке.

Адара с Люцианом обменялись полными сомнения взглядами, и шут покачал головой.

— Взгляните на это дело с положительной стороны, моя королева. Если он умрет, то вы сможете забрать его цепочку и получить доказательство того, что он ваш муж.

Кристиан бросил на него убийственный взгляд, но ничего не сказал, и они молча продолжили путь.

Вскоре они добрались до деревни. Там Томас встретился со своим служкой, который уже оседлал лошадей и ждал их.

— Бог в помощь, — сказал Томас, когда они взобрались на лошадей.

— И да пребудет Он с вами, брат, — сказал Кристиан, почтительно склонив голову.

Томас благословил их, и они двинулись в путь. Кристиан ехал первым, Адара бок о бок с Люцианом — вслед за ним, а Фантом замыкал шествие на случай, если «Сесари» обнаружат их.

Как и предупреждал Фантом, им пришлось целый день скакать во весь опор, останавливаясь только для того, чтобы дать роздых лошадям. Адара внимательно следила за Кристианом, опасаясь, что он может потерять сознание. Он по-прежнему прямо держался в седле, но по мере того, как минуты складывались в часы, лицо его становилось все бледнее и на лбу все чаще выступала испарина.

Но он все равно не желал останавливаться или сбавлять хода, чтобы не подвергать ее опасности. Она же думала о том, что ей еще не доводилось встречать человека такой силы духа.

Был уже глубокий вечер, когда они добрались наконец до Йорка. Даже в этот час на улицах города царило оживление. Адара смотрела по сторонам, в то время как мимо них проезжали повозки и люди сновали туда и сюда по булыжным мостовым.

— Как мы найдем твоего друга Йоана? — спросила она. Не успел Кристиан ответить, как из распахнутой двери таверны вывалился мужчина и под оглушительный хохот растянулся перед ними на мостовой, в то время как вслед ему посыпались издевки и оскорбления. Таким же манером к нему присоединились еще двое мужчин. Вся троица лежала на земле и стонала.

— Полагаю, мы его нашли, — сказал Кристиан с ноткой удивления в голосе.

— Или по крайней мере того, кто может отвести нас к нему, — прибавил Фантом.

Из таверны вышел огромный, крепко сбитый мужчина, а в дверях стол пилась кучка зевак, наблюдавших за тем, как он поднял человека, которого вышвырнул первым. Одежда здоровяка была мятой, а черные волосы до плеч явно нуждались в мытье и стрижке. У него были большие карие глаза и кривой шрам, спускавшийся от виска к скуле.

— И коли на то…

Здоровяк осекся, подняв глаза и увидев Кристиана верхом на лошади.

Моргнув, мужчина прищурил глаза, словно пытаясь заставить их смотреть в одну точку.

— Аббат? — грубо спросил он. — Это ты, старина?

— Да, Самсон. Это я.

Засмеявшись, здоровяк разжал руки, и человек, которого он держал, плюхнулся обратно на мостовую. Он подошел к ним, приветственно раскинув руки. Толпа, поняв, что потасовки больше не будет, направилась обратно в дом, а здоровяк тем временем остановился перед путешественниками.

— Черт подери, Аббат, целая вечность прошла! Кристиан спешился.

— Твоя правда, дружище.

Самсон обнял его так, что Кристиан со свистом выдохнул:

— Ты ранен, брат?

Кивнув, Кристиан отстранился от него.

— Где твой хозяин?

Самсон почесал свою жиденькую бороденку.

— Мы разбили лагерь на окраине города, прямо у подножия холма, на котором стоит замок. В последний раз, когда я его видел, Йоан направлялся в свой шатер. — Самсон перевел взгляд своих темных глаз с Кристиана на Адару. — Бог мой, что это за прекрасное видение?

— Только тронь ее — и Кристиан прикончит тебя своими собственными руками, — пригрозил Фантом.

Самсон рассмеялся:

— Фантом! Вот уж действительно призрак из моего прошлого. С каких это пор ты путешествуешь в компании?

— Хью! — позвала с порога женщина, прежде чем Фантом успел ответить. — Ты идешь или нет?

Самсон повернул голову и посмотрел на нее:

— Да, любимая, погоди минутку, и я вернусь. Он отошел от Фантома обратно к таверне.

— Ваден! — крикнул он, просунув голову в дверь.

На улицу выбежал паренек лет шестнадцати. Несмотря на худобу, он был хорош собой: русые волосы и золотистые глаза.

— Да, милорд?

— Отведи лорда Кристиана и его друзей к лорду Йоану, да поторапливайся, не то я сдеру с твоей задницы кожу!

Когда паренек побежал за своей лошадью, которая была привязана к столбу неподалеку, Самсон снова повернулся к Кристиану:

— Если Йоана там нет, то Ваден найдет его для вас.

— Благодарю. Самсон склонил голову:

— А теперь прошу меня извинить, но я уже пообещал вечер одной хорошенькой душечке.

— Напрашивается лишь один вопрос — чем именно она хороша? — умерив силу голоса, спросил Фантом.

Самсон цокнул языком.

— Когда найдете Йоана, возвращайся сюда, Фантом, и она живо научит тебя тому, в чем сама мастер.

Покачав укоризненно головой, Кристиан снова взобрался в седло.

— Следуйте за мной, милорд, — сказал паренек и двинулся прямо на север, к расположенному на холме замку.

Между городом и замком располагался обширный лагерь из пестрых шатров. Люциан и Адара с изумлением смотрели на эту огромную стоянку.

— Сколько людей в этом лагере? — спросила она Валена.

— Под командованием милорда Йоана находятся сто двадцать шесть рыцарей, миледи. И еще около шестидесяти лучников, да вдобавок у каждого есть слуги и оруженосцы.

Адара была потрясена численностью армии.

— И все они наемники?

— Да, миледи.

— Йоан все делает с размахом, — молвил из-за ее спины Фантом.

Очевидно, так оно и было. Она и представить себе не могла, чтобы под командованием одного человека находилось вольнонаемное войско такой численности.

Паренек подвел их к большому красно-белому полосатому шатру в середине лагеря. Когда они спешились, Адара заметила, что Кристиан двигается медленнее, чем раньше.

— С тобой все в порядке, Кристиан? — спросила она, обеспокоенная тем, что он мог растревожить рану.

— Да.

Но она не поверила ему. Он двигался слишком медленно и осторожно. Ему явно было плохо.

Кристиан протянул пареньку горсть монет и, поблагодарив его, повел их маленькую компанию в шатер.

Внутри шатер был разделен на части полотнищами материи. В главной части, куда они вошли, стояли стол с четырьмя стульями и подставка для боевого снаряжения, на которой висели кольчуга, шлем и меч.

— Йоан! — позвал Кристиан. Никто не ответил.

Повернувшись, чтобы уйти, они столкнулись нос к носу с молодым лучником, который был не старше того паренька, что привел их сюда. На пару дюймов ниже Адары, нескладный и худой, он являлся обладателем волос цвета воронова крыла и карих глаз, которые настороженно смотрели на них.

Юноша держал лук наготове, вложив в него стрелу и натянув тетиву.

— Кто вы такие и что у вас за дело к лорду Йоану? — спросил он резким, грубым тоном.

— Мы его старые друзья, — спокойно ответил Кристиан.

Фантом двинулся к лучнику.

Тот быстро обернулся и выпустил стрелу. Фантом перехватил ее, но не успел он сделать и шагу, как юноша замахнулся луком и огрел его им по макушке.

Пошатнувшись, Фантом отступил назад — столь силен был удар.

Кристиан бросился к ним.

Не успела Адара и глазом моргнуть, как лучник вложил в лук новую стрелу и, натянув тетиву, нацелил ее прямо в грудь Кристиану.

— Коррин, прекрати! — раздался громовой голос с уэльским акцентом.

Взглянув в сторону входа, Адара увидела высокого мускулистого мужчину, поразительно схожего с лучником. Волнистые черные волосы его спадали на плечи, а щеки покрывала окладистая борода. Похожий на дикого, неприрученного зверя, он встал между Кристианом и лучником.

— Что тебе взбрело в голову? — спросил он лучника на своем неразборчивом наречии.

— Они искали тебя, — дерзко ответил лучник, словно гнев мужчины ничуть его не беспокоил. — После того как Страйдер прислал весточку о том, что за твоей головой охотятся наемные убийцы, мне казалось, я защищал тебя, брат.

Мужчина, который, как она предположила, и был Йоаном, крякнул:

— Господь да упасет меня от твоей защиты. Тебе никогда не приходило в голову, что наемные убийцы не станут входить в мой шатер и извещать меня о своем прибытии?

Он сказал что-то на языке, который Адара не поняла, но, судя по реакции Коррина, это явно было какое-то ругательство или выговор.

— А теперь извинись. Ты чуть не лишил Аббата жизни, а человек, которого ты огрел по голове, — это Фантом.

Услышав это, лучник побледнел.

Йоан отошел от юноши и протянул Фантому руку:

— Ты уж прости моего брата, Фантом. Он круглый дурак.

— Вы Аббат? — спросил у Кристиана Коррин. — Да.

Губы лучника задрожали, и он бросился в объятия Кристиану.

— Да хранят святые угодники вашу благословенную душу во веки веков!

Вид у Кристиана сделался смущенный, и он, нахмурившись, посмотрел на Йоана:

— Брат?

Глаза Йоана потемнели и угрожающе сверкнули. Он оттащил Коррина.

Но Коррин все равно взирал на Кристиана с благоговением:

— Спасибо вам, Аббат, за то, что вернули мне брата!

— Кыш отсюда, — грубо велел Йоан, — пока я не спустил с тебя шкуру!

Коррин посмотрел на Йоана, презрительно скривив губы:

— Я поторопился с благодарностью, Аббат. Будьте вы прокляты, что вернули этого грубияна домой. Сдается мне, лучше б вы оставили его там гнить. — Он повернулся к Фантому: — Примите мои извинения, сэр. Надеюсь, вы меня простите.

Фантом пожал юноше руку.

— Всякий, кто сумел взять надо мной верх, вызывает у меня восхищение. Такое случается не часто.

— Коррин!

— Уже ухожу! — огрызнулся он. — Черт бы тебя побрал, старая развалина!

Как только Коррин ушел, выражение лица Йоана смягчилось.

— Чему я обязан сим удовольствием, Кристиан? — Нам нужна армия.

— Идет, — не колеблясь, согласился Йоан. — Мои люди в твоем распоряжении.

— Нам придется возвращаться через Святую землю, — сказал Фантом.

— Меня это не волнует.

Теперь настала очередь Адары хмурить брови, глядя на то, как легко он согласился участвовать в их миссии.

— Вы не хотите узнать, для чего нам понадобилась армия? Йоан пожал плечами:

— Полагаю, для того, чтобы сражаться.

— Да, — медленно молвила она, — но разве вам не интересно узнать, за что вы будете сражаться?

— Я буду сражаться, потому что брату Кристиану нужна моя помощь.

Люциан почесал щеку.

— Сдается мне, наш новый союзник еще глупее, чем я, моя королева.

— Королева? — насупив брови, спросил Йоан и посмотрел на нее с новым интересом.

— Да, — подтвердил Кристиан. — Я поклялся вернуть ей трон.

Йоан кивнул:

— Считай, это уже сделано. Мне понадобится один день, чтобы подготовить моих людей, — и мы можем отправляться, куда тебе угодно.

— Во сколько мне обойдется ваша армия? — осведомилась Адара.

Йоан, казалось, был глубоко оскорблен ее вопросом.

— Если бы не Кристиан, меня бы сейчас здесь не было, миледи. Равно как и этой армии. Настоящий мужчина не берет денег за помощь брату. — Он направился к выходу. — Тобиас!

Через пару секунд в шатер вошел юноша.

— Милорд?

— Распорядись, чтобы для моих друзей на ночь поставили четыре шатра.

— Да, милорд.

Юноша бросился выполнять его поручение.

Адара ждала, когда Кристиан поправит Йоана касательно количества шатров, поскольку, будучи его женой, она предполагала, что они будут спать в одном шатре.

Когда этого не произошло, она почувствовала, как у нее кольнуло в груди. Особенно когда она осознала, что Кристиан до сих пор не сказал уэльсцу, что они женаты.

Ну и пусть. Если она ему не нужна, она приступит к поискам нового короля прямо здесь. В конце концов она находилась в лагере в окружении сильных мужчин, которые скорее всего с радостью ухватятся за возможность жениться на королеве и разделить с ней престол.

— Вы хороший человек, Йоан, — сказала она ему. — И к тому же, по всей видимости, прекрасный и умелый полководец. Имея под боком такого человека, как вы, королева сможет добиться процветания своей страны.

Услышав это, Кристиан навострил уши. Несмотря на то что все его тело ныло от боли, от его внимания не ускользнули ни огонь, вспыхнувший в глазах Йоана, ни оценивающее выражение, мелькнувшее в глазах Адары.

У него потемнело в глазах.

Йоан одарил ее пылкой, обольстительной улыбкой.

— Благодарю за комплимент, ваше величество. Не желаете ли отведать чего-нибудь, пока мы ждем, когда подготовят ваши покои?

Адара так и расцвела под взглядом уэльсца.

— Да, милорд. Мы страшно проголодались и будем весьма признательны за вашу доброту.

У Кристиана еще сильнее потемнело в глазах, когда он увидел ее жеманную улыбку. Она даже похлопала ресницами.

Это было свыше его сил.

— Аббат! — позвал его Фантом. — С тобой все в порядке?

— Да, — процедил тот сквозь зубы. Фантом усмехнулся:

— Как скажешь.

— А по-моему, у него больной вид, — заявил Люциан. — Какой-то он красно-зеленый. Не поймешь, то ли он зол, то ли его сейчас вырвет.

Кристиан метнул в шута такой взгляд, что тот попятился.

Адара почувствовала легкое злорадство, заметив скверное настроение мужа, пока не увидела красноватое пятно, едва различимое на черной ткани его одежды.

— У тебя идет кровь, — строго сказала она и подошла к нему.

Кристиан попытался отделаться от нее, но она не стала его слушать.

Она вспыхнула гневом:

— Хватит быть таким упрямым, Кристиан! Твои раны нужно обработать.

Он неуступчиво посмотрел на нее. Она ответила ему тем же. Йоан присвистнул.

— Фантом, кто такая эта королева, что Кристиан обращается с ней подобным образом?

Скрестив руки на груди, Фантом наблюдал за ними.

— Его жена.

— Только до тех пор, пока наш брак не признают недействительным, — огрызнулся Кристиан.

Уперев руки в бока, Адара продолжала сердито смотреть на него.

— Ну, если ты будешь стоять здесь до тех пор, пока не истечешь кровью, то никакого признания брака недействительным нам не понадобится, не так ли?

Фантом со свистом втянул в себя воздух.

— Королева показала свой острый язычок, а? Кристиан посмотрел на Йоана:

— У вас здесь есть лекарь?

Йоан перевел взгляд с Кристиана на Адару и обратно.

— Попомни мои слова, Аббат, ни один человек, обладающий здравым рассудком, никогда не встанет между женщиной и ее мужем.

Он приподнял угол полотнища, которое заменяло стену, открыв их взору часть палатки, служившую спальней, где располагалась огромная кровать с витиеватой резьбой.

— Можете обработать его раны здесь, миледи. Я распоряжусь, чтобы вам принесли чистые простыни и травы.

Адара испытала облегчение от того, что хотя бы один из мужчин оказался сговорчивым.

— Благодарю, Йоан.

На красивом лице ее мужа явственно читалось, что он объявляет ей войну. Но война свирепствовала и в ее душе. Если он желает сражения, она более чем готова дать его.

— Снимай кольчугу, Кристиан, а не то…

— Не то — что?

— Не то я стащу ее с тебя, — ответил вместо нее Йоан. Кристиан напрягся:

— Ты не сделаешь этого… хотя нет, ты сделаешь.

— Да, и тебе лучше помнить об этом. — Несмотря на свой зловещий тон, Йоан подмигнул ему.

Кристиан готов был побить их всех, но поостерегся набрасываться на Адару, Фантома и Йоана одновременно. Пылая яростью, он прошествовал к кровати и снял с себя одежду.

В следующую секунду Адара уже стояла подле него, расшнуровывая его кольчугу, а остальные тем временем ретировались, оставив их наедине.

— Знаешь, Кристиан, — сказала она, убедившись, что остальные не могут ее слышать, — я не понимаю тебя. Я тебе не нужна, и в то же время ты злишься всякий раз, когда на меня смотрит другой мужчина.

Он почувствовал, как на его челюсти заходили желваки, а она тем временем распустила шнуровку кольчуги и помогла ему снять ее через голову. На этот раз он был рад избавиться от ее тяжести. Она целый день натирала ему раны.

Но его жена не собиралась давать ему передышку.

— Полагаю, вам нужно решить, что вы от меня хотите, милорд. Если я тебе не нужна, ты должен примириться с этим и перестать бросать на меня свирепые взгляды всякий раз, когда я заговариваю с другим мужчиной о том, чтобы он стал королем вместо тебя.

Кристиан подергал за шнурки своей стеганой куртки.

— Ты действительно этого хочешь, Адара? Брака по расчету, который послужит одной лишь цели: предоставить тебе сильного воина, дабы защитить твой народ, и подарить тебе ребенка, который унаследует Корону? Разве ты не жаждешь встретить человека, которого будут волновать не только твои деньги и титулы?

Она пришла в ужас:

— Разве не ошибочен этот довод? Разве не женщина должна осуждать отсутствие любви в браке? Я королева, Кристиан. Прежде всего я замужем за своим народом, и мои подданные для меня превыше всего.

— Замужем? Мне кажется, ты скорее готова лечь ради них под первого встречного.

Он нанес ей смертельное оскорбление.

— Осторожнее, Кристиан! Я человек беспредельного терпения, но ты жестоко испытываешь его. Всему есть предел.

Кристиан знал, что ведет себя неразумно. Он злился на нее не из-за того, что ей был нужен другой мужчина, а из-за того, что ей нужен был не он один. Он значил для нее не больше, чем любой другой.

— Так вот кто я для тебя? Будь на моем месте другой, ты бы тоже обрабатывала ему раны и оголялась перед ним. Я для тебя — обязанность. Бремя, которое ты должна нести.

— Нет, я…

— Не отпирайся! — воскликнул он. — Ты уже подтвердила это. Когда я спросил тебя, что будет, если человек, которого я назначу королем вместо себя, тебе не понравится, ты сказала, что это не важно. Потому что в конечном счете тебе не важно, кем будет этот человек и как он будет выглядеть. Пока он выполняет свой долг, ты будешь выполнять свой.

— Что плохого в том, чтобы выполнять свой долг? «Все, когда дело касается душевной близости».

Ему ни к чему невеста, которой только и нужно, что тело, которое согревало бы ей постель и трон. Он не собака, чтобы подчиняться командам, и не шут, чтобы выполнять ее распоряжения или чьи-либо еще.

— Оставь меня, — сердито проговорил он.

Адара пыталась понять причину его гнева, но не могла, как ни старалась.

— Тогда тебе нужен кто-нибудь, чтобы…

— Значит, пришли ко мне лекаря. Это его долг — ухаживать за мной.

— Прекрасно! — выпалила она, потеряв терпение. Повернувшись, она вышла из импровизированной спальни и резко остановилась, увидев по другую сторону занавески Йоана, Фантома и Люциана. Должно быть, они вернулись.

Она вздернула подбородок, не желая показывать им свое смятение.

— Кристиану нужен лекарь.

— Мы это слышали, — сказал Йоан.

Она почувствовала, как кровь прилила к лицу.

— Лучник! — заорал Йоан, высунув голову из шатра. Почти в ту же секунду появился Коррин.

— Что? — сердито огрызнулся он.

— Ступай приведи Аббату лекаря и проводи королеву и ее слугу в свой шатер. Пусть они подождут там, пока им принесут еду.

Брат Йоана ощетинился, услышав его суровый приказ:

— Я не твой слуга и не ребенок, чтобы ты отдавал мне приказания.

— Иди!

Коррин скорчил ему рожу. Со смиренным видом он повернулся к Адаре:

— Идемте, ваше величество.

Чувствуя, что гордость ее уязвлена, Адара с благодарностью покинула шатер. Люциан последовал за ней, не отставая ни на шаг.

Кристиан осторожно стянул куртку через голову, чувствуя, как тело его протестует против каждого движения. Он спиной ощущал чье-то присутствие. Обернувшись, увидел, что Фантом с Йоаном наблюдают за ним.

Йоан всем своим видом выражал неодобрение.

— Скажи мне, Кристиан, какой мужчина будет так разговаривать с такой невестой?

— Конечно же, полный идиот, — произнес Фантом. Кристиан бросил куртку на пол.

— Предупреждаю, у меня нет настроения вести с вами разговоры.

Но Йоан все равно не отставал от него:

— Так, значит, твоей невесте нужны только твоя рука и твои чресла, Аббат? Большинство знакомых мне мужчин пали бы ниц от такого подарка небес.

— И ты, несомненно, в их числе.

— Несомненно. Трон и в придачу красавица в постели Ты что, совсем рехнулся — отказываться от этого?

Кристиан стиснул зубы, рассерженный снисходительным тоном Йоана.

— У меня уже была красавица в постели, равно как и v тебя. И, как и у меня, у тебя полно денег и земель, чтобы обеспечить безбедное существование вышеупомянутой красавице. Так отчего же ты так и не женился, а?

Йоан пожал плечами:

— Женщине нужен дом, чтобы чувствовать себя в безопасности. Ей не место в отряде солдат, скитающихся по миру.

Фантом нахмурился:

— В таком случае почему ты скитаешься по миру со своей сестрой?

— Что ты сказал?! — неожиданно вспылил Йоан. Фантом показал пальцем на вход в шатер:

— Коррин. Она не мужчина и не парень, как ты утверждаешь. Это ясно как день.

— Я тоже это заметил, — согласился с ним Кристиан Взгляд Йоана стал убийственным.

— Только скажите кому-нибудь, что она женщина и о убью вас обоих — не посмотрю на Братство.

— Зачем ты выдаешь ее за мужчину? — поинтересовался Кристиан.

Глубокая печаль затуманила взор Иона. По всей видимости, для него это была больная тема.

— Меня не было рядом, когда умер наш отец. Мы тогда еще были пленниками. Коррин оказалась на улице и была вынуждена сама пробиваться в жизни. Она переоделась мальчишкой, чтобы найти достойную работу и прокормить себя, пока я не вернусь домой.

— А потом? — спросил Кристиан.

— Как я уже сказал, женщине не место в той жизни, которую я избрал. Я пытался оставить ее в Уэльсе со слугами и деньгами, но она отказалась. Она снова облачилась в мужское платье и последовала за мной. Я — все, что у нее осталось в этом мире, и я убью всякого, кто до нее дотронется.

Фантом нахмурился:

— Значит, твои люди знают, что она женщина?

— Нет. Я не стану искушать судьбу, подвергая их такому соблазну. Я путешествую с войском грубых мужланов.

— В таком случае они, должно быть, столь же слепы, Сколь и глупы, — усмехнувшись, сказал Фантом. — Ни у одного парня нет таких округлых бедер, как у нее. Равно как и таких соблазнительных губ.

Йоан с криком бросился на него. Фантом самодовольно ухмыльнулся:

— Успокойся, Лладдувр, я никогда не посягну на твою семью.

— Лучше и не пытайся.

— Прошу меня простить, но мне нужно поговорить с Кристианом пару минут. Наедине.

Подняв глаза, они обнаружили, что Люциан возвратился в шатер.

— Немедленно! — сказал Люциан не терпящим возражений голосом, который поверг Кристиана в изумление. Никогда прежде он не слышал, чтобы шут разговаривал подобным тоном.

Он был потрясен еще больше, когда Фантом вышел из шатра, утащив за собой Йоана.

Люциан подождал, пока они останутся одни, и только потом набросился на него, дав волю своему гневу:

— Радуйтесь, что я не воин!

— Почему?

— Потому что, если б я им был, я бы убил вас! Кристиан потер раскалывавшуюся от боли голову. В данный момент ему было не до Люциана.

— У меня нет на это времени, шут. Мне больно и…

— Вам больно? — недоверчиво спросил тот. — Прекрасно. Мне безмерно приятно слышать об этом. Я как раз и хочу, чтобы вам было больно.

Кристиан сердито посмотрел на него:

— Что на тебя нашло?

Презрительно скривив губы, Люциан сжимал и разжимал кулаки.

— Вы ублюдок! Как бы мне хотелось задать вам трепку, которую вы заслуживаете!

Кристиан был сбит с толку переменой, произошедшей в обычно добродушном человеке.

— Ты что, рехнулся?

Люциан подошел вплотную к нему. Ему пришлось задрать голову, чтобы посмотреть Кристиану в глаза. Но, несмотря на это, шут не попятился и не дрогнул.

Кристиан восхитился его мужеством. Мало кто из тех, кто знал, что он не монах, которым прикидывался, отваживался стоять рядом с ним лицом к лицу.

Люциан покачал головой.

— Долгие годы я завидовал вам. Боже правый, я даже хотел быть вами. Но знаете что? Впервые с того дня, как я повстречался с Адарой, я рад, что только притворяюсь дураком. Вы же, напротив, и есть самый настоящий дурак!

Будучи не из тех, кто терпеливо сносит оскорбления, Кристиан схватил его за грудки:

— Выбирай выражения, Люциан, а не то я поколочу тебя за оскорбления и не посмотрю, дурак ты или умный.

Но его гнев не возымел на шута никакого действия.

— В таком случае бейте меня, коли вам угодно. Уверяю вас, никакой удар кулаком не сравнится с тем ударом, который вы нанесли этой ночью своей жене.

Потрясенный этим откровением, Кристиан выпустил его.

— Что ты о ней знаешь?

— Все. Ни в сердце, ни в голове ее нет ни единой тайны, в которую я не был бы посвящен. Все эти годы я был единственным ее другом. Я был рядом, когда ее отец избил ее за то, что она отказалась развестись с вами. Я был рядом, когда ее брата казнили, а ее посадили под замок чахнуть в неволе, потому что ее отец боялся, что она тоже набросится на него. И я был рядом несколько минут назад, когда вы разбили ей сердце и убили единственную мечту, которую она позволила себе лелеять.

Не обращая на шута внимания, Кристиан пытался переварить услышанное. Адару били? Сажали под замок? Неужели такое возможно?

— Что ты сказал?

— Что слышали. Я потратил впустую тысячи часов моей жизни, слушая, как она поет вам дифирамбы, словно вы благородный и добрый принц, который придет и окажется тем мужчиной, которого она достойна. В тот день, когда вы явились к ней во дворец, чтобы заключить с ней брак, на вас было синее, отделанное золотом одеяние и вы ехали верхом на сером в яблоках жеребце.

Кристиан припомнил, что так оно и было.

— Ваш отец был ростом с великана, говорил раскатистым голосом и был облачен в черную с золотом мантию. У него были красиво подстриженные золотистые волосы и смеющиеся голубые глаза, которые лучились всякий раз, когда он смотрел на вашу мать. Она была красива, как ангел. Черные волосы ее были уложены кольцом на ее непокрытой голове, и на ней были алое платье и золотистая мантия, отделанная топазами и бриллиантами.

Кристиан был потрясен. Люциан описывал это так, словно был там. Более того, он знал такие подробности о родителях Кристиана, которые забыл даже сам Кристиан.

— Всякий раз, когда ваши родители садились, ваш отец то и дело клал руку на плечо вашей матери, чтобы поиграть ее серьгой и мочкой уха. Время от времени он наклонялся к ней и шептал на ушко слова, от которых она заливалась краской и смеялась. Вы, не смущаясь, подбегали к родителям, и они брали вас на руки и крепко прижимали к себе. Ваша мать всегда щекотала вас, прежде чем отпустить поиграть.

— Откуда ты это знаешь?

— Адара. — В устах Люциана ее имя звучало как молитва. — Она запечатлела в памяти каждую мелочь о вас и ваших родителях. Известно ли вам, что у нее есть позолоченная шкатулка, которую она хранит дома в своей комнате, и в этой шкатулке находится все, к чему вы прикасались, пока были во дворце? У нее есть нож, которым вы пользовались за обедом. Кубок, из которого вы пили. Однажды вы с ее братом играли в саду в догонялки, и от вашей туники оторвалось украшение, когда вы пробежали чересчур близко от роз ее матери. Она сохранила и его тоже, и каждую ночь, прежде чем лечь спать, она открывает шкатулку и перебирает то единственное, что связывает ее с мужчиной ее грез. Она даже спит на подушке, на которой спали вы, когда были там.

— Почему?

Люциан сверлил его взглядом.

— Потому что она видела любовь, которую питали друг к другу ваши родители, любовь, которую они питали к вам, и с той поры она горит желанием вкусить подобную любовь. Ее отец не был добрым человеком. Он был королем и не доверял никому — даже собственным детям. Родители никогда не нянчились с ней. В ее жизни не было ни игривой щекотки, ни нежных объятий или поцелуев. Только мать, которая бросила ее на попечение бесчисленных нянек, и отец, который вспомнил о ней только тогда, когда казнил ее брата, и ему пришлось обучать ее королевским обязанностям.

Кристиан молча слушал.

— Но прежде чем покинуть дворец вместе с вами, ваша мать сказала ей, что через шесть лет вы вернетесь, чтобы скрепить ваш брак. Она пообещала Адаре, что, если она будет хорошей, целомудренной и послушной женой, вы будете любить ее точно так же, как ваш отец любил вашу мать.

На глаза Люциана навернулись слезы, когда он посмотрел на Кристиана так, словно тот был отбросом общества.

— С тех пор она лелеяла эту мечту в своем сердце. Почему, вы думаете, она приехала за вами? Она могла бы подделать вашу цепочку, найти любого светловолосого мужчину и представить его своим подданным как короля. Они бы не заметили никакой разницы. Но она не сделала этого. Даже когда отец сказал ей, что в ее же интересах будет развестись с вами и найти другого мужа, она отказалась. Ей нужен не король, Кристиан. Ей нужен муж. Ей нужны вы.

Кристиан не поверил ему.

— Ей безразлично, кто ее муж.

— Вы глубоко заблуждаетесь, — процедил Люциан сквозь зубы. — Послушайте, как она говорит о вас. Вы для нее не король и не принц. Для нее вы — муж. Она всегда называла вас только так. А вы пренебрегли ею и вышвырнули вон. Она полагала, что, увидев ее, вы встретите ее с сердечностью и почтением, что вы будете похожи на отца и станете обращаться с ней, как он обращался с вашей матерью. А вместо этого вы выбросили ее и отвергли. Адара горда, и тем не менее она предложила себя вам не как королева, а как женщина — нагая и сгорающая от желания, потому что в ее глазах вы были ее мужем, ее защитником. Вы не представляете, сколько раз я заставал ее сидящей с отсутствующим взором, в то время как рука ее покоилась на шее, поглаживая серьгу, словно она мечтала о том, как вы касаетесь ее так же, как ваш отец касался вашей матери. Сколько раз она говорила мне, что ее муж, а не король вернется за ней.

— Тогда почему она заигрывает с тобой и Йоаном? Люциан с отвращением фыркнул.

— Она женщина. Она хотела заставить вас ревновать, потому что вы только и делаете, что обещаете расторгнуть брак с ней. Но, говоря о том, чтобы найти вам замену, она ни разу не сказала, что найдет себе нового мужа, а только лишь нового короля. И в уме, и в сердце ее это два разных понятия. И единственная причина, по которой ей следует найти нового короля, — это спасение своего народа. Но по большому счету ей не нужен новый король. По какой-то особой причине ей нужны вы, Кристиан Эйкрский! Думаете, стала бы она обрабатывать раны кому-нибудь другому? Она королева, а не служанка, однако же ради вас она готова забыть о своем положении в обществе и стать просто женщиной.

Кристиан отступил назад, обдумывая то, что она говорила ему с тех пор, как они встретились. Люциан был прав. Она действительно всегда говорила о нем как о муже…

— Лишь дважды в ее жизни я видел, как она плакала. В первый раз — когда отец казнил ее брата за государственную измену, а во второй — когда любимый муж назвал ее потаскухой, готовой лечь под первого встречного только потому, что она пыталась выстоять после того, как он разрушил ее мечты о браке, полном любви. Люциан покачал головой:

— Вы воображаете себя одиноким, принц. Но вы не одиноки. У вас есть ваше драгоценное Братство. У вас полно друзей, которые отдадут за вас жизнь. А что есть у Адары? Только жалкий вор, который притворяется слабоумным, потому что, если б я показал, что умен, ее отец выгнал бы меня и у нее не осталось бы вообще никого.

Кристиан не понимал, как родитель может обращаться подобным образом с собственным ребенком.

— Почему?

— Недоверие, — просто ответил Люциан. — Через десяток лет после того, как вы играли у нее во дворе в догонялки с маленьким мальчиком, этот мальчик, уже будучи мужчиной, совершил ошибку, доверившись своему лучшему другу Базилли. Базилли вскружил Гамалу голову, убедив его, что он сможет править двумя могущественными королевствами, если убьет своего отца и бросит в темницу свою сестру — королеву Элджедеры.

— Как ее отец узнал об этом?

Люциан вздохнул, словно это причиняло ему боль:

— Другой друг Гамала предал его доверие, рассказав его отцу о его планах. Гамал был вместе со мной и Адарой, когда его взяли под стражу. Не думаю, что я когда-либо забуду выражение ужаса на ее лице. Она любила брата больше всего на свете, и весть о том, какую участь он ей уготовил, разбила ей сердце.

Слушая все это, Кристиан страдал больше, чем от ран.

— Адара поклялась, что, покуда она жива, она больше никогда не доверится ни одной живой душе. Ее отец сделал все, чтобы она с легкостью сдержала свою клятву, позаботившись о том, чтобы никто, кроме меня, слабоумного шута, не задерживался подле нее надолго. Ее увезли и заперли в маленьком поместье неподалеку от нашей северной границы, где горничные и слуги менялись каждые несколько месяцев, чтобы никто не успел сблизиться с ней.

Кристиан молчал. Слов у него не было.

Он составил о своей жене совершенно неправильное представление, и теперь ему было больно оттого, что он был так суров с ней.

Желая исправить свою ошибку, он обошел шута и направился к выходу. На выходе ему встретился лекарь, который как раз заходил внутрь, но Кристиан, ничего не сказав, вышел из шатра и тут осознал, что не имеет понятия, куда ушла Адара.

По проходу между палатками к нему приближалась Коррин. Ее глаза округлились, когда она заметила его и увидела, что на нём нет туники.

— Где Адара? — спросил он.

Девушка показала на зеленый шатер, расположенный рядом с шатром Йоана.

Кристиан, не останавливаясь, направился к шатру. Откинув полотнище, закрывавшее вход, он увидел Адару, которая сидела за столом спиной к нему. Голова ее была опущена, и у нее был усталый вид. В руке она держала яблоко.

Подняв руку, она провела ею по лицу.

— Адара!

Девушка вздрогнула от неожиданности, но не обернулась.

— Что, Кристиан?

Он обошел ее, чтобы посмотреть ей в лицо, и увидел, что Люциан говорил правду. Ее ресницы были мокрыми. Глаза и кончик носа — красными. Он почувствовал себя настоящим мерзавцем, оттого что стал этому причиной.

— Простите, что обидел вас, миледи. Она не ответила.

Кристиан опустился на колени возле ее стула. Он посмотрел на нее снизу вверх, надеясь, что по его лицу она догадается, что он говорит искренне.

— Тебе понадобилось много мужества, чтобы проделать весь этот путь, чтобы разыскать меня.

Он заметил, что пальцы ее крепче сомкнулись вокруг яблока, но она по-прежнему не проронила ни слова.

Она была невероятно красива, сидя вот так. Словно тихий ангел. Он накрыл ее руку своей ладонью, после чего, повинуясь внезапному порыву, положил другую руку ей на шею и погладил мочку ее уха.

Она вскочила со стула.

— Не делай этого! — выпалила она, отойдя от него подальше.

— Почему это тебя беспокоит? — Он тоже поднялся на ноги.

Казалось, ей было ужасно неловко.

— Это интимное прикосновение. Так один любящий человек касается другого.

— Так муж касается своей жены. Печаль омрачила ее лицо.

— Но я не твоя жена, Кристиан. У тебя нет ни малейшего желания обременять себя мной. Ты весьма ясно дал это понять.

Да, он был жесток и груб с единственным человеком, который заслуживал его глубочайшего уважения. В этом Кристиан по-настоящему раскаивался. Но он не знал, что делать. В его жизни не было места молодой жене.

Он даже не знал, что он собой представляет. Он знал только то, что с той минуты, когда они наконец встретились, его обуревали незнакомые чувства и переживания, которых он не мог ни назвать, ни распознать. Ему хотелось заключить ее в объятия и страстно целовать, но одновременно бежать от нее как можно дальше и как можно скорее.

— Скажи, чего ты хочешь, Адара?

Ее ответ был машинальным и бесстрастным:

— Я хочу, чтобы мой народ был…

— Не твой народ, — серьезно сказал он. — Чего хочешь ты — женщина, а не королева?

Адара была не в силах произнести вслух эти слова. Они были слишком мучительны, потому что она знала, что никогда не сможет получить того, чего хочет больше всего. Кристиан сразу дал понять, что не даст ей этого.

— Я хочу мира для своего народа.

— И все?

Она смотрела на него, на золотистые блики в его волосах и ясные голубые глаза, в которых читался вопрос. Ей нужен был он, ее муж. Она хотела, чтобы он был тем человеком, о котором она мечтала.

Но он им не был.

Кристиан из ее грез любил ее. Он танцевал с ней и смеялся вместе с ней. Он обнимал ее детей и крепко прижимал ее к своей груди.

Святые и мученики, как ей хотелось, чтобы тот человек оказался настоящим! Как она нуждалась в том, чтобы он оказался настоящим!

Но тщетно. Кристиана, которого она себе придумала, не существовало.

Человек, который стоял перед ней, пренебрег ею. Он хотел уехать и отделаться от нее навсегда. Как она могла быть настолько глупа, что позволила себе хоть на минуту предположить, что настоящий Кристиан будет сколько-нибудь походить на мужчину, которого она нарисовала в своем воображении?

Она не была глупой женщиной и все же поверила в этот идеал. Теперь ей было стыдно, и она чувствовала себя глубоко несчастной.

Он подошел к ней.

— Ответь мне, Адара. Чего ты хочешь?

Она подняла было голову, чтобы бросить на него высокомерный взгляд, как вдруг его губы завладели ее ртом.

Адара застонала, ощутив на губах вкус своего мужа-воина, почувствовав его твердое тело. Она провела руками по обнаженной коже его спины, обжигавшей ее ладони.

Его поцелуй был изумительным. Пылким и сводящим с ума. Собственническим. Все ее чувства были поглощены Кристианом. Кожа его была похожа на бархатную перчатку, туго натянутую на железную руку. Волосы его были гладкими, упругими и прохладными на ощупь. А вкус его губ был терпким, как вино.

Никакой воображаемый поцелуй, в котором они сливались в ее грезах, не мог сравниться с этими ощущениями.

В душе Кристиана шла борьба, в то время как он вкушал сладостную невинность Адары, ощущал ее прикосновения. Слишком много времени прошло с тех пор, как он в последний раз обладал женщиной. Слишком давно ничто настолько не тревожило его душу.

По некой причине, которую он не мог осознать, он хотел вкусить сладость этой женщины до конца. Перед его глазами промелькнуло воспоминание, как она встречает его обнаженная, и его тело отвердело еще сильнее.

«Отпусти ее!»

Но это было не так-то просто. Он желал ее так сильно, что не мог с этим справиться. Она пробуждала в нем нечто большее, чем просто желание или похоть. Она делала с ним то, чего он не мог постичь.

Она словно будила в нем дикого зверя, который желал только одного — обладать ею.

Кристиан знал: он был беспомощен перед этой женщиной, которая хранила ему верность все эти годы, когда он почти не вспоминал о ней. Как она смогла остаться верной ему?

Он не мог себе этого представить. Несомненно, он не достоин ее жертвы. Ей следовало развестись с ним и найти другого мужа.

Но она этого не сделала. Он хотел прикоснуться к той вере в ее душе, которая позволила ей выстоять. Хотел вкусить ее. Но более всего он хотел овладеть ее телом.

У Адары перехватило дыхание, когда она почувствовала, что Кристиан поднимает подол ее платья. Его рука заскользила по обнаженной коже ее бедра. Ладонь его, гладившая ее девственную плоть, была шершавой, но нежной. Его поцелуй стал более глубоким, в то время как его теплая ладонь накрыла ее ягодицу и крепко прижала ее бедра к своим. Она ощутила выпуклость его мужского естества, когда он потерся об нее. Доселе неведомая боль начала пульсировать в глубине ее тела.

Эта сладостно-горькая боль мешала ей осознавать, что происходит.

— Кристиан! — выдохнула она.

Он ответил ей еще одним обжигающим поцелуем, в то время как его рука скользнула вниз между их телами и коснулась источника ее ноющей боли. Из груди Адары вырвался стон, когда его длинные, тонкие пальмы раздвинули нежные складки ее тела и принялись поглаживать ее сокровенную плоть.

У нее закружилась голова от сладострастных ощущений, которые пробуждали в ней его прикосновения. Его пальцы выписывали круги и исследовали, пока один из них не погрузился вглубь ее, отчего все ее существо охватила дрожь. Адара застонала от этого незнакомого ощущения, жаждая получить от мужа еще большего.

Кристиан был не в силах здраво мыслить, когда ее влажная плоть обволакивала его пальцы. Сладкий, нежный аромат ее кожи наполнил его ноздри, когда она погрузила пальцы в его волосы и притянула его к себе.

Она была его женой. Его.

Эта мысль поглотила его, в то время как его тело рвалось овладеть ею. В этот момент никакой довод не смог бы достучаться до его сознания.

Ничто не могло остановить его.

Адара увидела, как в глазах Кристиана появилось дикое выражение, в то время как он прислонил ее к столу, чтобы ему было легче держать ее. Оторвавшись от нее, его рука двинулась к шнуркам штанов.

Неужели он собирается…

Ее мысли разлетелись, словно стая вспугнутых птиц, когда он избавился от одежды. Оторвавшись от ее рта, он припал к ее шее и глубоко погрузился в ее плоть.

Адара со свистом выдохнула, когда боль вытеснила наслаждение. Кристиан был огромным мужчиной, он заполнил ее до отказа, и, похоже, ее телу это нисколько не понравилось. Прижав ее ногу к своему бедру, он вышел из нее и снова еще глубже вонзился в ее лоно.

Она была потрясена жгучим ощущением его тела, пронзавшего ее. Это не было похоже на полное блаженства единение, о котором она слышала в стихах и песнях. Это было… больно!

Прикусив нижнюю губу, чтобы не закричать, она спрятала лицо у него на шее и вцепилась в него изо всех сил, надеясь, что он скоро закончит и оставит ее в покое.

Кристиан упивался ощущением ее тугой плоти, сомкнувшейся вокруг него, пока не бросил взгляд вниз и не увидел, что ее глаза крепко зажмурены. Он замер, осознав, что ей это не доставляет наслаждения. Она даже съежилась.

— Адара…

— Ты закончил? — тонким голоском спросила она.

Его страсть угасла. Он был отнюдь не удовлетворен, но надежда, отразившаяся на ее лице, когда она задала свой вопрос, убила в нем всякое желание, и его тело невольно обмякло.

А от страха и боли в ее глазах его плоть обмякла еще больше.

Смущенный и пристыженный, Кристиан вышел из нее и одернул ей подол платья.

— Да. Я закончил. Более чем.

Вконец униженный, он натянул штаны и крепко зашнуровал их, мысленно браня себя.

«О чем ты думал?»

Один миг глупости — и он скрепил их брак. И даже не получил никакого удовольствия.

Что эта женщина сделала с ним? Все в его жизни пошло наперекосяк с той минуты, когда он впервые увидел ее. Все.

Что ж, если она доселе не ненавидела его, то сейчас-то уж точно возненавидит.

«Взгляни на это с положительной стороны: она больше никогда не захочет уложить к себе в постель другого мужчину».

Почувствовав себя еще хуже, он отодвинулся от нее. Между ними повисло неловкое молчание. Кристиан не знал, что ей сказать. Прежде он никогда не имел близости с девственницей. Его любовницы всегда были опытными женщинами, которых вполне удовлетворяли его ласки.

Он никогда не сталкивался с подобной ситуацией. Никогда. Даже его первый любовный опыт не был столь ужасающим.

— Прости, что я сделал тебе больно, Адара, — тихо сказал он. — Я не хотел.

Не смея взглянуть на нее из страха увидеть на ее лице боль, которую он ей причинил, Кристиан развернулся и вышел, оставив ее одну, после чего вернулся в шатер Йоана, где его ждал лекарь.

Схватив бутыль с элем, Кристиан уселся на стул, приготовившись к осмотру.

— Делайте что угодно, но пусть мне будет больно!

Не обращая внимания на потрясенный вид лекаря, Кристиан запрокинул бутыль и отхлебнул из нее.

Ему нужна была боль, чтобы отогнать чувство стыда и вины. Но более всего он нуждался в ней, чтобы отогнать неутоленную похоть, которая по-прежнему искушала его овладеть женой.

И если ему повезет, то, быть может, лекарь даже убьет его.