Глава пятая

— Знаете, у вас побелели пальцы.

Слова Гранта не сразу дошли до Шайен. Она плохо переносила полеты — с той поры, как однажды один из приятелей ее матушки взялся прокатить их на собственном самолете. Тогда они едва избежали гибели: вспыхнул двигатель. В то время ей было семь лет. Кошмары мучили ее до тринадцати. Да и сейчас они иногда врывались в ее сон, и у нее пересыхало в горле, и потели ладони.

То же самое Шайен испытывала и теперь. Она принудила себя дышать ровно. Взрослая женщина, успешно делающая карьеру, не должна перед малознакомым человеком с натугой хватать воздух.

— Меня мутит, — сквозь стиснутые зубы пробормотала она.

Вид у нее был такой, словно в любое мгновение она сиганет прочь из кресла. Он не знал, что ему делать — смеяться или беспокоиться.

— Полагаю, у вас спазмы не от голода.

Шайен предостерегающе покосилась на него.

— Еще одно упоминание о еде, и вам придется пожалеть о собственной неосторожности.

— Гроза еще далеко. Мы в полной безопасности, Шайен.

Он что, шутит?

— Пребывание в серебристом гробу высоко над землей, на мой взгляд, безопасным назвать нельзя.

— Вам не нравится летать?

Мягко сказано.

— Точнее — ненавижу.

Гранту трудно было в это поверить.

— Как же вы добираетесь в своих командировках до места?

— Прекрасно, спасибо за заботу.

«Порой бывает нелегко, — подумала она, — но в общем справляюсь».

— Существует много доступных видов транспорта кроме авиации.

На ее лбу выступил пот. «А ведь она и впрямь боится», — подумал Грант. И ее страх был ему непонятен. Он очень любил летать и даже получил летное свидетельство. Впрочем, в такую непогоду Грант больше полагался на умение Джека, чем на свое собственное. Пилот, везший их на остров, в прошлом военный летчик, имел на счету немало боевых вылетов.

— А если все-таки нужно лететь? — настаивал он.

— Тогда лечу, но подлокотники кресел, когда я прибываю на место, требуется обивать заново, — ответила она.

Шайен, глубоко вздохнув, попыталась справиться с сумасшедшим биением сердца. Сейчас оно билось даже сильнее, чем когда он поцеловал ее.

Грант посмотрел на часы. Они уже должны были добраться до острова: ветер не благоприятствовал им, и полет отнял вдвое больше времени. Ему хотелось, ради нее, чтобы полет поскорее завершился. Сам он не тревожился.

— Вы обращались к врачу по поводу своего страха?

Выбор богатого мужчины.

— К психиатру? — Ее губы презрительно скривились. — Нет, благодарю вас. В самом лучшем случае они исполняют роль платных друзей. Если мне нужно поболтать, я звоню кому-нибудь, кто не предъявит мне непомерного счета за беседу. Кроме того, это не фобия, — подчеркнула она. Фобия связана с беспричинной боязнью. Ее же страх имеет под собой довольно веское основание: крушение самолетов.

— О, тогда что же это? — осведомился Грант, удивленный тем, что она спорит по мелочам.

Шайен почувствовала, что к горлу вновь подступила тошнота. Во рту ощущался привкус горечи.

— Весьма здоровое и уважительное отношение к законам физики, — ответила она.

Цвет ее лица начинал приобретать зеленый оттенок, под стать темно-зеленому костюму. Если невозможно отвлечь ее от мыслей об авиакатастрофах, то по крайней мере нужно сделать все, чтобы она говорила не переставая.

— В таком случае вы должны понимать, что в воздухе мы в большей безопасности, нежели на земле.

Шайен принудила себя оторвать взгляд от иллюминатора и ответить О’Хара:

— Если я попадаю в катастрофу на земле, я могу на собственных ногах покинуть место аварии. Но с каждым футом вверх подобная возможность катастрофически уменьшается.

Удар молнии, казалось, прорезал все небо и кабину самолета. Грант заметил ужас, промелькнувший в ее глазах. Ему тоже стало немного не по себе, но надо поддерживать разговор.

— Вы не производите на меня впечатления человека, одержимого страхом, Шайен.

Как он может сидеть в салоне так, словно они находятся в его гостиной и обсуждают результаты бейсбольного матча? Ведь только что молния расколола небо пополам. От второго удара им не увернуться.

— Вам нравятся «русские горки»? — не сдавался Грант.

С этими страхами пора кончать, приказала себе Шайен. До полета ее не покидала тревога, что один из ряженых намерен убить ее. Она должна работать над интервью, а вместо этого мучается здесь из-за безрассудства О’Хара.

— Да, — устало ответила она.

— Прекрасно, тогда вообразите, будто наш полет — это гигантские «русские горки».

Самолет накренился и нырнул вниз. У нее вновь взбунтовался желудок.

Грант нажал на подлокотнике кнопку вызова пилота.

— Джек?

— Болтанка, мистер О’Хара. Все погода. Ничего, я справлюсь, — заверил его низкий, урчащий голос.

Грант отпустил кнопку.

— Слышали? Беспокоиться не о чем. Джек принимал участие в воздушных боях.

— Если вокруг начнут сверкать молнии, то он прикроет нас, верно?

«Или я совладаю со своим страхом, — подумала она, — или О’Хара совсем запрезирает меня».

— Сколько до вашего острова?

Скажи он ей, сколько миль до его острова, она бы поняла, что им давно пора быть на месте.

— Вы и не заметите, как окажетесь там.

— Я уж и не рассчитываю на это. У меня такое впечатление, будто мы летим всю ночь.

К ее удивлению, он взял ее за руку. Ладонь у нее была холодной и потной. Пальцы, казалось, вот-вот сломаются, стоит лишь крепче сжать их. Он продел свою пятерню сквозь ее пальчики.

— Быть может, если вы попробуете занять себя иными мыслями, страх перед полетом исчезнет.

Ее первым порывом было вырвать ладонь.

Однако пришлось признать, что пожатие мужской руки как-то успокаивает. Ей стало бы еще спокойнее, если б он обнял ее. Однако подобное желание будет неправильно истолковано.

— Полет меня не пугает, — поправила она. — Меня беспокоит то, что мы можем разбиться.

Рассмеявшись, Грант заметил сочувственным тоном:

— Как вы простодушны, Шайен.

Рассерженная его хохотом, она вскинула подбородок.

— Извините, что разочаровала вас.

Ледяной тон пробудил в нем надежду. Он отвлечет ее.

— О, вы не разочаровали меня.

Совсем наоборот. С того момента, когда он впервые встретился с ней, Гранта не покидало чувство, что его жизнь превращается в сплошное приключение. Проведя большим пальцем по ее руке, он припомнил их поцелуй.

— В сущности, я должен быть даже благодарен Стэну, что он заставил меня сыграть в покер. Насчет вашей статьи… Надеюсь, она не будет слишком агрессивной или правдивой, — уточнил он.

— Представить себе не могу, что вас можно подать в негативном свете.

Она ответила, не подумав. А ведь полагала, что с этой привычкой давным-давно покончено. О’Хара изумленно приподнял бровь.

— Это что, комплимент?

На сей раз Шайен вырвала ладонь и положила ее на колено. Она надеялась, что у нее достанет духу не впиться вновь пальцами в подлокотник.

— Наблюдение. Фотоаппарат не выносит оценочных суждений. Он лишь запечатлевает окружающее.

Интересное замечание, но он не купится на него.

— Фотоаппарат в ваших руках. И снимает то, что вы видите. Выбор за вами, — возразил он. — Фотоаппарат существует не сам по себе.

В первый раз с момента посадки он увидел на ее лице улыбку.

— Вы бы поразились, но я лишь совершаю прогулки. — Порой она полагала, будто фотоаппарат себе на уме.

Он засомневался, что работа Шайен Тарантино состоит из увеселительных путешествий. Страх ее прошел, и он начинал осознавать, что она из тех женщин, которые либо садятся на место водителя, либо вообще никуда не едут.

Бледность сошла с ее щек, и лицо покрылось естественными красками. «Хорошо, — подумал он. — Сработало. Она больше не думает о полете».

— Давно вы увлекаетесь фотографией?

Она вспомнила старый, простенький фотоаппарат, который мама подарила ей на десятилетие. Его купили в ломбарде. В том ломбарде, где, когда с деньгами становилось туго, Анита Тарантино регулярно закладывала бабушкино кольцо с бриллиантом — единственную ценную вещь, какая была у них. На день рождения Шайен хотела куклу, а не фотоаппарат. Такую же, что была у ее подружек: с длинными золотистыми волосами и красивым платьем. Ее матушка не придала значения тому, что она указала на куклу.

Недовольная, она забросила фотоаппарат в чулан, пока скука и разочарование не привлекли к нему ее взгляд. Мигель дал денег на кассету с пленкой, с последующей бесплатной проявкой, и перед ней открылся совершенно новый мир.

Однако детскими воспоминаниями не поделишься с первым встречным.

Шайен неопределенно пожала плечами:

— Всю жизнь.

Вот опять ее глаза сделались ранимыми, и вновь это обстоятельство удивило Гранта. Его охватило ощущение, что она ему говорит не все.

— Вы не в таких уж преклонных летах.

Шайен тихо рассмеялась:

— Иногда я чувствую себя столетней старухой. — Она и впрямь не лгала: ей казалось, будто она посторонний наблюдатель, который, взирая на проходящую мимо жизнь, запечатлевает ее мгновения на пленку, но участия в ней не принимает.

Гранту вдруг захотелось узнать, что эта девушка скрывает. Но она, видимо, не была готова делиться своими тайнами.

— Отчего же?

— Должно быть, дают знать о себе прожитые годы, — приврала она. Не слишком ли много вопросов он задает? — Разве Стэн давал обещание, что и вам при встрече будет позволено расспрашивать меня?

— Простите, — промолвил он, поднимая руки вверх. — Тайны очаровательных женщин влекут меня к себе.

Шайен где-то слышала эту фразу. Будучи дочерью доверчивой матери, она слишком рано поняла, что все похвалы лживы.

— Сражать женщин наповал вы обучались на первом курсе колледжа?

— Извините, никогда не проходил такого курса. И никогда не сражал женщин наповал, хотя раз или два меня навещала мысль придушить неких особ. — Грант многозначительно поглядел на нее. — Но уходило мрачное настроение, и свойственное мне добродушие брало верх.

— Скромно сказал он, — закончила фразу Шайен.

Она сомневалась, что на его совести нет убиенных жертв — или по крайней мере смертельно раненных. Он происходил из той породы мужчин, которых ее матушка называла улыбчивыми убийцами. Он улыбался все время, и иногда в ее душе что-то шевелилось в ответ. Но большей частью ей удавалось игнорировать его постоянную дежурную улыбку.

— Я говорил о добродушии, а вовсе не о привлекательности, — напомнил он. — Скажи я последнее, я бы польстил себе.

— А вот и нет — попали бы в точку, — промолвила Шайен, невольно впадая в бесстрастный тон фотожурналистки. Со скрупулезностью бухгалтера она перечислила его основные достоинства: — Вы хороши собой, богаты и в расцвете сил. И еще вы не женаты. Почему?

Расспросы о семейном положении всегда раздражали его. Как будто посторонним людям дано право копаться в его личной жизни. Однако он обещал, поэтому и сказал ей, пускай ответ и прозвучал тривиально: «Не встретил той, единственной».

— Так просто? — При его-то образе жизни и репутации она ожидала гораздо более продуманного ответа.

— Правда не может быть простой. Она такова, какова есть. — Грант полагал, что на этом допрос и кончится, однако его подытоживающие слова заставили ее вспомнить о самолете. Грант решил добавить немного информации — для продолжения разговора: — Мой отец был женат пять раз. Все его браки кончались разводом… и всегда задолго до развода его жизнь делалась невыносимой. Не знаю, почему для женитьбы он выбирал таких женщин. Быть может, полагал, что влюблен в них. Или, пожалуй, просто боялся одиночества.

«Вероятно, за его хвастовством и грубостью скрывалась боязнь, — подумал Грант, — страх остаться одному». Ведь отцу отчего-то никак не удавалось, щедро одаривая сыновей деньгами, навести мост через пропасть, что существовала между ними. Деньгами не купишь прочных отношений, не говоря уже о любви и силе воли. Сводные братья Гранта, каждый по-своему, были живым доказательством сей непреложной истины.

— А вами страхи, стало быть, не владеют, — проговорила она. Это был не вопрос, а скорее утверждение.

Его никогда не покидала надежда найти ту единственную. Однако теперь он довольно трезво смотрел на мир и знал, что не всегда получается так, как хочется.

— Я бы предпочел одиночество страданию с женщиной, выбранной от отчаяния.

И после этих слов он улыбнулся.

«Опять что-то затрепетало во мне», — подумала Шайен. Ей захотелось снять эту улыбку на пленку. Пожалуй, она пошла бы на обложку.

Журналу был бы обеспечен беспрецедентный рост продаж… да и она бы сделала на ней имя.

— Что-то не так? — осведомилась Шайен. Ей хотелось, чтобы он прекратил так смотреть на нее.

Грант кивком головы показал на ее руки, сложенные на коленях.

— Взгляните на свои пальцы.

Потянувшись за фотоаппаратом, она недоуменно поглядела на ладони.

— А что с ними?

— Они приобрели естественный цвет. — Грант почувствовал удовлетворение: — Видите, разум в данном случае взял верх над натурой. — Повернувшись в кресле, он посмотрел сквозь иллюминатор. Хлеставший дождь не мешал обзору. — Взгляните, — произнес он для ее спокойствия, — вот и остров. Смерть как близко…

— Н-да, хотелось бы мне, чтоб вы выбирали слова поудачней. — Склонившись к иллюминатору, она стала всматриваться, но даже при его подсказке не сразу приметила остров. — Не очень-то он большой.

Размеры острова при его приобретении не имели значения.

— Мне много пространства не надо. Лишь бы было место, где можно уединиться.

Ее губы скривились. Чуть-чуть.

— Да еще место для собственной взлетной полосы.

— Верно. — Он ухмыльнулся. — А без нее просто как без рук.

— Как и без огромного расползшегося особняка, — пошутила Шайен.

Несмотря на свою сдержанность и решимость не поддаваться его чарам, она обнаружила, что стала сердечнее относиться к Гранту. Пожалуй, как и говорил Стэн, у него были не только деньги и соблазнительная внешность.

— Не такого уж и расползшегося, — возразил Грант. Он знал многих, чьи загородные дома были гораздо больше его собственного.

Когда самолет стал снижаться, она вновь посмотрела в иллюминатор.

— Есть королевства с меньшей площадью.

— Назовите хоть одно.

— Монако.

— Пристегните ремень, — распорядился он, улыбаясь.

Прячась от его улыбки, она опустила глаза и подчинилась приказу.

Майлз Тейлор стоял возле взлетной полосы, защищаясь от ветра громадным черным зонтом. Ветер неистовствовал с такой силой, что зонт мог быть порванным еще до того, как сядет самолет. Когда наконец крылатая машина коснулась земли и, пробежав по полю, остановилась, Майлз бросился к люку.

Сгорбившись от порывов ветра и дождя, Грант первым вышел из салона, подав Шайен руку. Она схватила ее. Другой рукой Шайен прижимала к груди фотоаппарат. Боясь намочить, она спрятала его под свою зеленую куртку. Следом из кабины вылезал Джек.

Грант кивнул головой Майлзу.

— Привет. Спасибо, что пришел.

Майлз наклонил зонт, чтобы защитить их от дождя:

— Вы выбрали ужасную ночь для визита, сэр.

— После празднеств мать-природа дает выход энергии. — Повернувшись, Грант представил спутницу: — Шайен Тарантино, Майлз Тейлор, смотритель. Майлз и его супруга Сара управляют хозяйством, когда меня нет.

Шайен едва успела поздороваться. Обняв ее за плечи и склонив голову под зонт, Грант побежал к машине.

Майлз отступил назад, чтобы они сели на заднее сиденье автомобиля, заметив при этом:

— Это больше наш дом, нежели ваш. Вы в нем никогда не бываете.

О’Хара плюхнулся рядом с Шайен. Его лицо блестело от дождя.

— Многие не стали бы жаловаться, что их работодатель отсутствует.

Сев за руль, Майлз пристроил капающий зонт между передними сиденьями и, ожидая, пока Джек пристегнет ремень, обернулся и принялся внимательно рассматривать Шайен.

Пристальный взгляд привел ее в чувство. Она провела ладонью по мокрым волосам.

— Должно быть, я похожа на мокрую кошку.

Не в силах противиться внезапному желанию, Грант коснулся ее вьющейся пряди.

— Лишь чуть-чуть. — Он многозначительно взглянул на управляющего. — Майлз не привык видеть здесь гостей, вот, кажется, и позабыл о манерах. Трогай, Майлз.

— Простите, — пробормотал тот. Его бородатое лицо расползлось в широкой ухмылке. — Обычно мистер О’Хара не появляется на острове с женщинами, мисс.

«Удивительно», — подумала Шайен, а вслух сказала:

— На мой вкус, остров этот — прекрасное место для идиллии по выходным. Когда, разумеется, тебя не сдувает ветром.

— В последнее время на мою долю выпало не так уж много безмятежных и праздных дней.

Затем Грант переменил тему разговора. Он не собирался обсуждать с нею свои мимолетные, канувшие в прошлое связи.

— Джек, похоже, ты застрял здесь на всю ночь.

Джек предполагал улететь сейчас на материк, а утром вернуться и забрать их. Однако погода становилась угрожающей. У Гранта не было желания потерять личного пилота… или свой самолет.

— Ты можешь устроиться в задней спальне.

Пилот пробурчал что-то в знак благодарности, очевидно понимая, что возражать бесполезно.

«Застрял — подходящее слово», — подумала Шайен.

Вспомнив о фотографиях, она спросила:

— У вас есть компьютер?

— И самый современный. Со всякими там прибамбасами, какие вам заблагорассудятся. А вы что, намерены потрудиться ночью?

Он подумал о чем-то ином, не о работе. Грант ведь видел, как ее глаза потеплели там, в зале для новобрачных, когда он поцеловал ее.

Шайен утвердительно кивнула:

— Хочу побыстрей взглянуть на снимки мужчин в переулке. — Ей хотелось убедиться, что фотографии получились отчетливыми.

Джек оперся рукой о спинку сиденья:

— Разве не надо сначала проявить пленку?

Она покачала головой.

— Я сняла их цифровым фотоаппаратом. Все, что мне надо, — это соответствующее программное обеспечение. — И тут она вспомнила: — О черт. Во всей этой суматохе я не сфотографировала вас.

Интересно, сумеет ли она впечатать лицо О’Хара на снимки, сделанные ею во время парада? Конечно, это подлог, но и само задание назвать обычным уж никак нельзя.

— Завтра будет день.

Грант заметил, как Майлз вопросительно взглянул на него в зеркало заднего обзора.

— Мисс Тарантино собирается написать эссе об одном дне из жизни Гранта О’Хара, сопроводив его снимками.

— О двух днях из жизни Гранта О’Хара, — поправила Шайен.

— Когда они заканчиваются? — со вздохом осведомился он. В некоторых отношениях эта женщина походила на питбультерьера.

Она мгновенно подсчитала:

— Послезавтра в шесть часов.

— Мы встретились в ресторане в два, — напомнил он.

— Где и договорились, что приступим к интервью в шесть, — возразила она, и удар грома поставил точку в ее фразе.

Неожиданно машина вильнула в сторону: Майлз попытался увернуться от падающего сука. Задержав дыхание, Шайен схватила Гранта за руку. Тут же его ладонь легла на ее пальчики.

Она смущенно покраснела и вновь откинулась назад.

— Вот мы и дома, — объявил Майлз, ставя машину на ручной тормоз.

Шайен, выбираясь из автомобиля следом за Грантом, скользнула по сиденью. Майлз наклонил зонт, чтобы дождь не попал на них.

— И куда мне идти? — пробормотала она, прижимая фотоаппарат к груди.

— Вы же хотели проследить каждый мой шаг, — напомнил ей Грант, пытаясь перекричать завывания ветра.

— Нет нужды напоминать мне.

Если бы не свет из окон, она бы в кромешной тьме и не приметила перед собой двух ступенек. Дождь хлестал со всех сторон — так мародеры нападают на беззащитных путников. Они промокли до нитки, хотя от машины до дома было несколько шагов.

— Мне необходимо переодеться… неважно во что, — промолвила она. Положив фотоаппарат на стол в передней, она стащила с себя мокрую куртку. Блузка прилипла к телу, словно была сшита из целлофана. Шайен встретилась взглядом с Грантом и тут же почувствовала, как ее бросило в жар.

— Снимите с себя это и оденьтесь во что-нибудь более приличное и удобное. — У Гранта хватило такта подавить улыбку. — Уверен, что мы найдем какое-нибудь платье, которое священник счел бы пристойным.

— Священник? — Майлз обменялся взглядом с Джеком. Вроде бы никого больше и не ждали.

— Преподобный Минг, — пояснил О’Хара, а потом покосился на Шайен. — Тот, кто обвенчал нас.

Женщина, вошедшая в переднюю, уронила чашку с подноса, который она несла. Чашка с грохотом упала на кафельный пол и вдребезги разбилась.

Загрузка...