Время грешить

Глава 16

В полном недоумении и в расстроенных чувствах Джульетта вошла в классную комнату. Эдвард и Джеймс сидели за партами и что-то прилежно писали. Учитель стоял рядом с серьезным выражением лица.

– Кажется, произошло какое-то неприятное событие, – обратилась к нему миссис Харпер. – Будьте добры, объясните, в чем дело.

Мистер Джонсон нахмурился.

– Думаю, будет лучше, если молодые люди сами обо всем расскажут.

Джеймс виновато взглянул на мать, издал невнятный звук и снова опустил голову, продолжая писать. Эдвард, напротив, тут же бросил перо и посмотрел с открытым вызовом. Джульетте стало не по себе.

– Что случилось? – тихо спросила она.

Мальчик бесстрастно изложил ход событий, причем умудрился повернуть дело так, словно неприятность приключилась по вине мистера Харпера. Достижение само по себе блестящее, если учесть, что именно Ричард и оказался главной жертвой, а мистер Диксон и мисс Харди разделили испытание с хозяином дома.

– И где же теперь этот несчастный скунс? – уточнила Джульетта, пытаясь добраться до истины.

Джеймс посмотрел широко открытыми печальными глазами, а Эдвард задумчиво нахмурился.

– Не знаю.

Терпение подходило к концу.

– Что, даже не догадался спросить?

– Нет. – Эдвард упрямо сжал губы. – Скорее всего его поймали и унесли из дома.

Джульетта грустно вздохнула.

– Придется выяснить. Животное могло серьезно пострадать. Если с ним что-нибудь случится, мистер Холлингсуорт очень расстроится. И уж наверняка будет переживать, когда узнает, какую суматоху вызвал его любимец.

Эдвард удивленно вскинул брови.

– Но ведь Чарли абсолютно безвреден.

– Это с какой стороны посмотреть. Вряд ли мистер Диксон с тобой согласится.

Джеймс поморщился, однако Эдвард остался непреклонным. Упрямство старшего сына выводило из себя, и все-таки Джульетта держалась из последних сил.

– Ну а что касается наказания…

– Мистер Харпер уже назначил наказание, – поспешил сообщить учитель. – Эдвард и Джеймс как раз пишут письма с извинениями в адрес мистера Диксона, мисс Харди и мистера Холлингсуорта.

Пальцы сами потянулись к завитку на шее – верный признак охватившего волнения. Ричард пострадал, так что имеет полное право определить степень искупления вины.

Однако она в ответе за собственных детей, а их проступок говорит и о плохом воспитании. Наряду со смущением и разочарованием Джульетта испытала острое раздражение… из-за собственной слабости. Если бы она держала сыновей в строгости, ничего подобного не могло бы случиться.

– А еще напишете письмо Ричарду и тоже извинитесь, – твердо произнесла она.

– За скунса? – уточнил Джеймс.

– Разумеется, за скунса. – Вопрос показался странным, а уже через мгновение закралось леденящее душу подозрение. – А почему ты спрашиваешь? Неужели есть еще что-то, требующее извинения?

– Не знаю. – Джеймс нервно взглянул на брата, однако тот сделал вид, что ничего не заметил.

Джульетта сложила руки на груди и выжидающе посмотрела на старшего сына.

– Мы положили в его ботинки овсянку, – не выдержал Эдвард. – И заменили сахар солью.

– А когда собирали омелу, оставили его на дереве и ушли, – торопливо добавил Джеймс.

Джульетта слушала признания с ужасом.

– Но почему, почему вы все это сделали?

У Джеймса задрожали губы, но Эдвард сохранял невозмутимый вид.

– Он нас терпеть не может.

Джульетта открыла рот, чтобы немедленно возразить, однако не смогла произнести ни слова. Мысль о том, что Ричард равнодушен к ее детям, доставляла острую боль, ведь это означало, что они все вместе никогда не станут настоящей семьей.

И все же опровергнуть слова сына она не могла, не имела права. Ричард действительно не проявлял не только симпатии, но даже простого человеческого интереса к ее детям, и мальчики сразу это заметили.

– Но подобные гадости вряд ли изменят его отношение к вам, – осуждающе заметила Джульетта.

– А он на них даже внимания не обращает. Ни разу ничего не сказал, – пожал плечами Эдвард.

– Может быть, не знал, что все это сделали мы? – с надеждой в голосе предположил Джеймс.

Эдвард бросил на брата уничтожающий взгляд и снова повернулся к матери.

– Все он знал. Просто ему до нас дела нет. Я же сказал – терпеть не может.

Джульетта с трудом перевела дух. В глазах Джеймса читалось раскаяние и сожаление, а вот Эдвард упорствовал в своей неприязни к отчиму. Как же она могла до сих пор ничего не заметить?

– Вы вели себя позорно. Я горько разочарована. Не ожидала от своих сыновей такой низости.

В классной комнате повисла тягостная тишина. Мальчики сидели, опустив головы, а Джульетта отчаянно сражалась с отчаянием и пыталась отыскать хотя бы тонкую ниточку надежды. Еще не поздно все исправить, сказала она себе.

– Обсудим наказание позже, после того как принесете извинения всем пострадавшим. – Эти слова прозвучали уже вслух и нарушили гнетущее молчание.

Джеймс склонил голову еще ниже, а Эдвард посмотрел с прежней дерзостью. Окончательно расстроенная миссис Харпер попрощалась с учителем. Мистер Джонсон, казалось, с нетерпением ждал этой минуты.

Джульетта вышла из классной комнаты и по украшенному к Рождеству коридору направилась в спальню мужа. Душистые сосновые гирлянды и яркие ленты сейчас воспринимались как изощренное издевательство. Кому нужна вся эта мишура, если семейные отношения никак не складываются?

Она убедила себя, что радости праздника смогут чудесным образом превратить их в единую дружную семью. И жестоко ошиблась. Ничего хорошего не получилось.

В печальных раздумьях Джульетта вошла в комнату Ричарда и остановилась у двери: в гардеробной суетился слуга. При виде хозяйки он немедленно оставил работу, вышел и почтительно поклонился.

– Добрый день, миссис Харпер. Я Хэллет, камердинер мистера Харпера.

– Здравствуйте, – ответила Джульетта, пытаясь скрыть неловкость. Странно, что их знакомство не состоялось раньше. Но в комнату Ричарда она заходила очень редко, так что повода для встречи просто не представлялось. – Хочу поговорить с мужем. Будьте добры, сообщите ему о моем приходе.

– Мистер Харпер принимает ванну, мадам, – ответил слуга, осторожно держа в руках испорченную скунсом одежду. – Насколько я знаю, утром в его кабинете произошел неприятный инцидент.

Джульетта слабо улыбнулась:

– Это мне известно. Собственно, я и зашла затем, чтобы обсудить случившееся.

Хэллет настороженно замер.

– Боюсь, мистер Харпер еще не окончательно пришел в себя. Не желаете ли передать сообщение? Я к вашим услугам.

Джульетта понимала, что верный слуга всего лишь защищает хозяина, но, даже несмотря на благие намерения, вел он себя не вполне подобающим образом. Она посмотрела на открытую дверь ванной комнаты. Интересно, можно ли туда пройти, не устроив при этом нежелательную сцену?

Нет, вряд ли. Выходить за рамки приличий совсем не хотелось.

– Как по-вашему, муж еще долго будет пребывать в дурном настроении?

– Трудно сказать. – Слуга посмотрел на одежду и тихо, но с явным отвращением фыркнул.

Услышав недвусмысленный звук, Джульетта поморщилась.

– Что, надеть эту одежду ему больше не удастся?

– Постараюсь спасти. Этот костюм – один из его самых любимых. Но к сожалению, обещать ничего не могу.

Джульетта прошла по комнате. С каждым шагом запах становился все неприятнее.

– Мне сказали, что скунс маленький, и я решила, что особого вреда он нанести не может. Кажется, в данном случае размер животного значения не имеет.

– Вы правы. – Камердинер вздохнул. – Сейчас передам мистеру Харперу о вашем желании с ним поговорить.

Он вежливо поклонился и скрылся в ванной, а спустя минуту появился и сообщил:

– Мистер Харпер встретится с вами в гостиной в три часа, после того как ваши сыновья принесут извинения мистеру Диксону.

Комок в горле стал еще жестче. Ждать не было сил. Хотелось услышать мнение Ричарда, его трактовку истории, узнать, как он намерен поступить с мальчиками. Серьезное наказание, несомненно, необходимо, но, с другой стороны… материнские чувства взывали к терпению и всепрощению.

Ожидание не приносит успокоения, а лишь накаляет обстановку. Джульетта снова посмотрела на дверь, и на лице ее появилось умоляющее выражение.

– Весьма сожалею, мэм, – сочувственно произнес слуга, однако в сторону не отошел и продолжал неумолимо преграждать путь. – Мистер Харпер очень настаивал на выполнении своих требований. Позволю себе заметить также, что после того, как следы происшествия смоются, настроение его заметно улучшится.

Джульетта кивнула. Хотелось услышать совсем другие слова, но в эту минуту главная задача заключалась в спасении собственного достоинства. Она гордо подняла голову и строго посмотрела на камердинера.

– Непременно передайте мистеру Харперу, что я буду ждать его в гостиной. В назначенное им время.

– Очень хорошо, мэм. Обязательно передам.

Хэллет снова поклонился – еще скромнее и почтительнее. Во всяком случае, Джульетте хотелось, чтобы так было.

Она повернулась и вышла из комнаты, держа спину безукоризненно прямо.

Удивительно, как благотворно действуют на человека горячая ванна и чистая одежа, думал Ричард спустя несколько часов. Освободившись от отвратительного запаха, он почувствовал себя значительно лучше. Хотелось верить, что то же самое произошло и с Диксоном. Деловые переговоры способны принести пользу только в том случае, если оппоненты пребывают в хорошем рабочем настроении.

В кабинет Харпер вошел спокойно и деловито. Сквозь настежь открытые окна в комнату врывался свежий воздух. Было очень холодно, однако зловоние, к счастью, окончательно выветрилось. Скунс пощадил ковер, шторы и мебель, а несколько часов проветривания повлияли на атмосферу дома весьма благотворно.

Ричард быстро закрыл окна и с опаской принюхался, но не ощутил ничего, кроме легкого аромата восковой свечи. Огонь в камине горел ярко, и в комнате скоро стало тепло. Он подошел к столу, чтобы просмотреть бумаги, и обнаружил необходимые документы сложенными в аккуратную стопку. Мисс Харди оставалась верна себе даже в чрезвычайной ситуации.

Сосредоточиться на работе никак не удавалось: мысли то и дело возвращались к утренним событиям. Главным пострадавшим оказался Диксон, но избежать атаки пахучего зверька не составляло труда: достаточно было прислушаться к совету хозяина и держаться подальше от испуганного животного.

Вспомнился ошарашенный вид гостя, и Ричард не смог удержаться от улыбки. Если вдуматься, ситуация сложилась по-настоящему комичная.

Когда пришли Эдвард и Джеймс, он все еще был настроен иронично. Младший из братьев торжественно протянул листок.

– Глубоко сожалею о доставленных скунсом неприятностях, сэр.

Ричард тут же успокоился и попытался придать лицу строгое выражение. В этот ответственный момент следовало проявить твердость.

Эдвард передал письмо с легкой усмешкой.

– Мне тоже очень жаль, что скунс напал на мистера Диксона.

– Вместо меня? Ты это хочешь сказать?

Вызывающий взгляд подтвердил правоту догадки, однако Эдвард осмотрительно предпочел не отвечать и держался нагловато.

Ричард немного помолчал и заключил:

– Готов принять извинения с тем условием, что подобное поведение больше не повторится. Соль в сахарнице, овсянка в ботинках и прочие выходки. Согласны?

Мальчики обменялись удивленными взглядами, и Ричард понял, что Джордж прав: на пакости надо было реагировать по мере их поступления. Тогда, возможно, не случилось бы сегодняшней катастрофы.

Твердо решив начать отношения с чистого листа, он протянул руку. Эдвард перевел взгляд с предложенной ладони на лицо отчима и мучительно задумался. Согласие означало бы по крайней мере перемирие, а судя по всему, заканчивать противостояние парень пока не планировал.

– Я готов. – Джеймс оттолкнул брата и выставил ладошку.

Довольный самостоятельностью мальчика, Ричард крепко ее пожал.

– Эдвард? – Он снова обратился к зачинщику. – Конец проделкам? – Подавив нетерпеливый вздох, он немного подождал и добавил: – Ты должен понять, что я не могу допустить в собственном доме неприличные, дерзкие выходки, особенно со стороны детей.

– Это мой дом! – с негодованием возразил Эдвард и враждебно насупился.

– Правильно. Но я оплачиваю все расходы, и до тех, пока ты не возьмешь эту обязанность на себя, будь добр относиться ко мне уважительно.

Глаза Эдварда вспыхнули. Ричард ожидал со стороны наглого мальчишки новых возражений, однако тот крепко сжал предложенную руку и коротко встряхнул. Не то чтобы этот жест означал его безусловное согласие с услышанным, однако вполне мог выражать готовность к мирному сосуществованию.

Впрочем, долго размышлять не пришлось. В дверь громко постучали, и в кабинет вошел Диксон. На нем был свежий костюм: воротник белой рубашки накрахмален, черный сюртук безупречно отутюжен. Волосы еще не успели высохнуть после ванны, а свежевыбритое лицо благоухало модным одеколоном. Ричард с трудом сдержал улыбку.

– Харпер. – Диксон поприветствовал хозяина коротким кивком и холодно посмотрел на мальчиков. – Вижу, вам удалось обнаружить виновников сегодняшнего беспорядка.

– Эдвард и Джеймс искренне сожалеют о своей глупой выходке, – ответил Ричард.

– Ничего удивительного, – проворчал Диксон. – Полагаю, их ждет суровое наказание.

– Уверяю вас, поступок получит должную оценку, – пообещал Ричард.

– Что ж, поделом. Поскольку я пострадал больше всех, предпочел бы выпороть хулиганов собственными руками, однако воздержусь, ведь это ваш дом. Тем не менее хочу собственными глазами убедиться в неизбежности кары. Будьте добры, начните с младшего.

Джеймс испуганно вскрикнул. Оставив возглас без внимания, Ричард задумчиво склонил голову. Должно быть, джентльмен изволит шутить? Или просто хочет напугать озорников?

Диксон воинственно поднял подбородок и посмотрел ему в глаза. Лицо потемнело от вновь вспыхнувшего гнева, а во взгляде читалась недвусмысленная решимость. Да, гость действительно требовал немедленного физического наказания. А главное, собирался самолично присутствовать при экзекуции.

Выходка, конечно, была отвратительной, но бить детей? Ричард попытался поставить себя на место обиженного партнера, однако мнение осталось неизменным: наказание розгами слишком жестоко.

Шалость в конце концов не принесла серьезного вреда. Никто не пострадал, если, конечно, не считать уязвленной гордости мистера Диксона. Больше того, Ричард признавал и собственную долю вины: надо было решительно пресечь проделки, едва они начались, а он не дал себе труда даже внятно отреагировать, пустил все на самотек.

– Эдвард и Джеймс уже получили достойное наказание, – сообщил Ричард, намеренно не вдаваясь в подробности, и коротко кивнул мальчикам. Те немедленно протянули гостю покаянные письма и тихо попросили прощения, а едва закончив, шмыгнули за спину отчима и остановились так близко, что Ричард явственно почувствовал их горячее взволнованное дыхание.

Диксон быстро прочитал письма и небрежно бросил листки на стол.

– Ну-ка, парень, подними рубашку, – обратился он к Джеймсу. – Хочу собственными глазами увидеть следы наказания.

– Что? – ошеломленно пропищал Джеймс.

Ричард быстро встал между мальчиком и обиженным гостем, чтобы предотвратить ненужное разбирательство.

– Эдвард и Джеймс сегодня же начнут работать в конюшне, чтобы оплатить вашу испорченную одежду. Они понимают, что поступили плохо, и сожалеют о доставленных неприятностях. Оба уже признали ошибку, принесли официальные извинения и в полной мере ощутили тяжесть последствий. Вопрос исчерпан.

Диксон помолчал, а потом произнес медленно, с неприязнью оглядывая детей:

– По-моему, они ровным счетом ничего не признали и тем более ничего не ощутили. Почему вы их защищаете?

– Уверяю вас, признали и ощутили, – подчеркнуто повторил Ричард и посмотрел на пасынков.

Джеймс побледнел, беззвучно открыл рот и тут же снова закрыл. Эдвард, как всегда, держался стоически, однако плечи его заметно дрожали. Ричард сделал еще один шаг вперед, показывая, что готов защитить сорванцов.

Гость тоже слегка придвинулся, как будто наступая, и, не скрывая отвращения, выдвинул ультиматум:

– Партнерство основано на доверии, Харпер. Для успеха дела необходимо согласие по важнейшим, принципиальным позициям.

– Совершенно верно, – кивнул Ричард. – Но в данном случае речь идет не о бизнесе. Вопрос частный и к тому же уже решенный.

– Я не удовлетворен решением! – резко возразил Диксон, тоном и выражением лица давая понять, что не уступит.

Ричард нахмурился и коротко выругался – правда, лишь мысленно. Потенциальная прибыль, время и силы, потраченные на достижение сделки, на глазах рассыпались в прах. Диксон недвусмысленно поставил его перед выбором. Если он не уступит и откажется публично выпороть детей, партнерству не бывать.

Он холодно взглянул на героев дня. Губы Джеймса заметно дрожали. Эдвард застыл, низко опустив голову, и смотрел в пол.

Внезапно нахлынули чувства, которых Харпер ожидал меньше всего. Мальчики стояли так неподвижно, так обреченно, что, кажется, уже не дышали. Страх и беспомощность детей подействовали подобно удару, и он инстинктивно положил руку на плечо Эдварда. Тот сразу поднял голову и посмотрел на отчима с нескрываемым удивлением.

Ричард сморщился, словно от острой боли. Недоверчивый взгляд заставил почувствовать себя человеком низким, злопамятным и мстительным. Мальчик никак не ожидал встретить с его стороны сочувствие и поддержку.

Ричард перевел взгляд на Диксона.

– Кажется, мы зашли в тупик, – вздохнул он, пожав плечами.

Еще пять минут назад душа восстала бы против подобных слов: цена разрыва выгодной сделки была слишком высокой. Но сейчас, приняв решение, он уже ни на миг не сомневался в своей абсолютной правоте.

Да, прибыль, деньги имеют огромное значение: ведь он обязан содержать свое семейство. Но обязан и защищать. Защищать жену и детей. Где-то в глубине сознания еще теплилась надежда на возможность спасения уже согласованного по всем позициям договора. Он со своей стороны готов сделать для этого все возможное.

Не готов только уступить варварскому, жестокому требованию Диксона.

Неожиданно Ричарду стало ясно, что высокомерное отрицание родительских чувств не имело ничего общего с действительностью. Стоило детям попасть в опасность, как в душе что-то перевернулось: ледяная корка, за которую он так упорно цеплялся, треснула, и в пролом хлынула естественная человеческая любовь.

Только сейчас пришло ясное понимание: отстраняя от себя чужих детей, невозможно облегчить боль от потери собственной семьи.

Впервые Ричард понял глубинный смысл отношений: он любит Джульетту, а дети – ее естественное продолжение. Больше того, каждый из них дорог ему по-своему. Это вовсе не чужие ему люди.

Эдвард, который так стремится стать взрослым; Джеймс – открытый, наивный, сообразительный и полный жизни; Лиззи – очаровательная, трогательная малышка.

В этой забавной озорной троице сосредоточено будущее. Его будущее. Вместе с Джульеттой они составляют его истинное близкое счастье – стоит только руку протянуть.

Он готов протянуть не одну руку, а обе, схватить свое счастье, прижать к груди – даже если для этого потребуется поступить наперекор привычному деловому инстинкту и вопреки здравому смыслу отказаться от чрезвычайно выгодного партнерства.