Все началось со взгляда

4

Положив трубку, Дебора с ревущим Джонни на руках помчалась в прихожую. На пороге уже стоял Бертрам. Дверь ему открыла Кэтрин.

– Кэтти, разве мама разрешает тебе открывать дверь незнакомым дядям? – воскликнула перепуганная Дебора.

– Да, – уверенно ответила девочка, ставя на место деревянную табуреточку. По всей вероятности, именно с ее помощью она дотянулась до дверного замка.

– Берт, привет. – Только сейчас Дебора обратила внимание на большую пеструю коробку под мышкой Бертрама.

Тот обвел выразительным взглядом ее, заливающегося слезами младенца и Кэтрин, которая уже успокоилась и с интересом рассматривала гостя.

– Похоже, ты нуждаешься в помощи, – обнажая в улыбке ровные, зубы, произнес он.

– Угадал, – усердно качая ребенка, ответила Дебора. – Если тебе не трудно, побудь, пожалуйста, с Кэтти. Мне нужно покормить Джонни. – Она посмотрела на девочку. – Кэтти, познакомься: это Бертрам.

Тыльной стороной ладошки девочка утерла слезы и по-женски грациозным жестом протянула Бертраму руку. Он присел на корточки и бережно пожал ее.

– Мне очень приятно с тобой познакомиться, Кэтти. Если хочешь, можешь называть меня просто Берт.

Дебора с удовольствием продолжила бы наблюдать трогательную сцену, но не могла себе этого позволить: Джонни буквально заходился от плача.

– Я – в кухню! – бросила она и поспешно удалилась.

Детскую смесь, несомненно, не следовало давать ребенку сразу же – она простояла в холодильнике по меньшей мере минут сорок. Когда Эдгар сказал, что, если Джонни проснется, его нужно будет покормить, Деборе и в голову не пришло спросить, каким образом подогреть кашу.

Не выливать же ее в кастрюлю, рассуждала она. Из кастрюли ребенка не накормишь... Оказывается, иметь детей это гораздо сложнее, чем я воображала!

Она поискала глазами на полках с посудой воронку, при помощи которой смогла бы вернуть смесь обратно в бутылочку, или что-либо на нее похожее, но так ничего и не нашла.

Бедняга Джонни от плача уже содрогался всем своим маленьким тельцем. Его ротик ни на секунду не закрывался, а личико сделалось багровым. Дебора качала его онемевшей левой рукой. В правой беспомощно вертела бутылочку с кашей, всерьез сожалея о том, что вызвалась побыть нянькой.

Решился вопрос сам собой. Часть смеси пролилась ей на ладонь. Она поставила бутылочку на стол, подошла к раковине и включила теплую воду, чтобы вымыть руку. И только в этот момент догадалась, что именно при помощи теплой воды и кастрюли может подогреть еду для младенца.

Через пять минут, с облегчением вздохнув, она уже поднесла бутылочку ко рту Джонни. И с ужасом обнаружила, что тот продолжает орать, не обращая на бутылочку никакого внимания.

В полном отчаянии она вышла в прихожую. Ни Бертрама, ни Кэтрин в ней уже не было.

Наверняка они в детской, решила Дебора, отправляясь на поиски нужной комнаты. Найти ее не составило труда по двери, разрисованной смешными зверюшками и человечками.

Войдя, Дебора замерла от неожиданности.

Пол был усыпан кубиками. Посередине высилось невероятное сооружение из них, а Кэтрин и Бертрам сидели на коленях, увлеченно выбирая из массы «строительного материала» необходимые элементы. Коробка, которую принес Бертрам, пустая, и крышка от нее валялись в углу.

Ничего не понимаю, подумала Дебора с обидой и даже с завистью. Я ведь тоже предлагала Кэтти пойти в ее комнату и поиграть. Меня она даже слушать не захотела. А с Бертрамом общается как с лучшим другом. Может, я чем-нибудь не нравлюсь детям? Как же буду воспитывать собственного ребенка?

Бертрам повернул голову.

– Что с ним? – спросил он, кивая на Джонни.

– Не знаю. – Лицо Деборы приняло жалкое выражение. – Ему нужно дать поесть, но как это сделать, я не знаю... По-видимому, он не голоден... Не берет соску.

– Дай-ка его мне, – попросил Бертрам.

Дебора заколебалась, но спустя пару мгновений все же подошла к нему и отдала и ребенка, и бутылочку.

– Какой же ты крикливый! – Бертрам с умилением разглядывал красное личико Джонни. – Расскажи-ка нам, как тебя кормят из этой штуковины.

Кэтрин молча поднялась с пола, с гордым видом подошла к Бертраму, взяла у него из руки бутылочку и показала, как ее следует подносить к губам Джонни.

Вскоре малыш с жадностью поглощал кашу.

Дебора смотрела на происходящее во все глаза. Еще неделю назад она рассмеялась бы в лицо тому, кто сказал бы ей, что Бертрам Хэндли умеет превосходно ладить с детьми. Он обладал множеством положительных качеств: был умен, целеустремлен, разносторонне развит, но для всего, что включало в себя понятие «семья», – не подходил. По крайней мере, до недавнего времени, она была в этом убеждена. Сейчас же пребывала в полном недоумении.

Кэтрин, которой надоело наблюдать за процессом кормления брата – подобное ей приходилось видеть по несколько раз на дню, – дернула Бертрама за рукав и захныкала.

– Мы ведь еще не достроили замок, Берт! Джонни уже покушал!

– Может, пока Берт занят, я составлю тебе компанию, Кэтти? – спросила Дебора, наклоняясь к девочке.

Но та энергично замотала головой.

– Мне кажется, с этой стороны замку не хватает башни, – сказал Бертрам, окинув сооружение из кубиков критическим взглядом. – Начинай ее строить, Кэтти.

Девочка с готовностью согласилась.

Некоторое время Дебора стояла посередине комнаты в полной нерешительности. Она чувствовала себя здесь лишней и никому не нужной, поэтому выглядела растерянной и смущенной.

Когда, насытившись, Джонни выплюнул соску и Бертрам убрал бутылку от его ротика, она наконец решилась напомнить о себе:

– Давай, я возьму его.

Бертрам отставил бутылочку в сторону и махнул свободной рукой.

– Лучше иди, отдохни.

Дебора послушно вышла из комнаты, добрела до гостиной и, сев в кресло-качалку, погрузилась в безрадостные раздумья. Не представляю, как я буду воспитывать ребенка без чьей-либо помощи, размышляла она. Если уж за один единственный вечер со мной приключилось столько казусов, что там говорить обо всей жизни? Кто подскажет мне, как надо себя вести, чтобы дети тебя любили?

Она усмехнулась. Наверное, я должна обратиться к Бертраму, с просьбой преподать мне урок родительского искусства. Он знаток детской психологии, сегодня я в этом убедилась. Что за секрет был известен ее боссу, она понятия не имела. Но многое отдала бы за то, чтобы он раскрыл ей его...

Ее думы прервало появление в дверном проеме Бертрама с ребенком на руках. Вскочив с кресла-качалки, она слегка покраснела.

– Берт... прости, я оставила тебя одного с двумя детишками. Ой! Джонни заснул...

Малыш смотрелся теперь как настоящий ангелок – безмятежный, умиротворенный и невероятно невинный.

– Как тебе удалось убаюкать его? – прошептала Дебора, с удивлением глядя то на ребенка, то на взрослого мужчину.

– Я тут ни при чем. Он сам заснул. – Бертрам пожал плечами и улыбнулся. – Теперь, наверное, его нужно положить в кроватку, да?

Деборе безумно хотелось взять малыша, прижать к своей груди, рассмотреть каждую черточку нежного детского личика, вдохнуть ни с чем несравнимый младенческий запах. Но она побоялась его разбудить, поэтому лишь кивнула и жестом пригласила Бертрама следовать за ней.

Они прошли в маленькую комнатку, в которой стояла кроватка Джонни с бортиками из деревянных реек, покрытых белой краской. Бертрам уложил в нее ребенка, а, Дебора укрыла его одеяльцем. Некоторое время оба молча стояли, любуясь спящим мальчиком.

В голову Деборе полезли дурацкие мысли о том, что если бы она вышла замуж за Бертрама, то у них появился бы общий дом. Что по вечерам они вот так же смотрели бы на свое заснувшее чадо и жили бы общими радостями, общими заботами...

Черт, разозлилась она на себя. Я не должна забывать, что Бертрам Хэндли не приемлет саму идею о создании собственной семьи. Что он сыграл сегодня роль обожателя детей только для того, чтобы добиться своей цели: заставить меня принять его предложение. В последние дни он одержим этой идеей, и хочет, во что бы то ни стало ее осуществить. Ему всегда удается добиться желаемого. Наверное, он даже представить не может, что из этой борьбы не выйдет победителем.

Увлеченная своими мыслями, она гордо вскинула голову и поджала губы и, лишь когда Джонни сладко причмокнул во сне, вспомнила, что, если бы не Бертрам, ей до сих пор пришлось бы мучиться с обоими детьми.

Она посмотрела на него с благодарностью.

– Спасибо... Ты мне очень помог. Бертрам покачал головой.

– Не благодари меня. Я ведь не сделал ничего особенного.

На похвалы он всегда реагировал со скромностью. Этот способ прекрасно срабатывал в бизнесе. За это качество Дебора его обожала.

– Как это не сделал ничего особенного? Ты успокоил Джонни, накормил его, уложил спать! – воскликнула она. – И Кэтти отвлек от мыслей об ушедших родителях. Предполагалось, что со всем этим справлюсь я. А я ничего не смогла сделать... – Ее голос дрогнул.

Уверенным жестом Бертрам обнял ее за плечи и привлек к себе.

– Ну-ну, не переживай, – пробормотал он ласково. – Кэтти я подкупил кубиками, а кубики посоветовала мне подарить девочке продавщица из игрушечного магазина. С Джонни я бы тоже не справился, если бы не помощь его сестрички.

На какое-то время Дебора позволила себе расслабиться. Голос Бертрама, его сильные руки, его тепло, потрясающий запах – все это захватило ее в свой иллюзорный плен. Ей до боли захотелось поверить в то, что их двоих ждет светлое будущее и что все ее опасения и переживания напрасны и бессмысленны...

Он не любит тебя и никогда не полюбит, ворвался в ее грезы жестокий внутренний голос. И обнимает сейчас только из жалости. Ты не должна была показывать ему, насколько слаба, и не уверена в себе.

– Давай поженимся, Дебби, – так же ласково произнес Бертрам.

Дебора порывисто отстранилась от него и расправила плечи.

– По-моему, я ясно дала понять, что больше не желаю разговаривать на эту тему, – сказала она строго.

– Да, но это было несколько дней назад. Под влиянием тех или иных факторов в жизни многое меняется. – Бертрам проницательно посмотрел ей в глаза.

– Не спорю. Но могу тебя заверить: свое решение я никогда не изменю, – со всей твердостью, на которую только была способна, заявила Дебора.

– Тем не менее, я еще не раз заговорю с тобой об этом.

– Берт, пожалуйста, не мучай меня! – взмолилась Дебора.

– С удовольствием выполню твою просьбу при одном условии: прими мое предложение.

Дебора вздохнула. Настойчивости боссу было не занимать. Это ей тоже всегда чертовски нравилось в нем. Не нравилось только, что сейчас он использовал настойчивость как оружие в борьбе с нею.

– Эй, Берт, – послышался с порога голосок Кэтрин. – Ты пообещал, что прочитаешь мне сказку о принце. Я уже собираюсь ложиться спать. – Девочка потерла глаза.

– Естественно, я сдержу обещание, – ответил Бертрам. – Дебора, надеюсь, ты не обидишься, если на некоторое время мы оставим тебя одну. Или... если хочешь послушать историю про прекрасного принца, можешь пойти с нами. Кэтти показывала мне книжку. По-моему, эта сказка довольно интересная.

Все это он сказал с таким серьезным видом, как будто выступал перед подчиненными на собрании. Дебора не могла не заулыбаться. Наверное, это была ее первая искренняя улыбка за последнюю неделю. Или даже за последний месяц.

– Конечно, я хочу послушать эту сказку, – ответила она.

Все трое отправились в спальню Кэтрин.

Через несколько минут после того, как Бертрам начал читать, девочка уже спала. Посередине ее комнаты возвышался замок из кубиков, его освещал льющийся сквозь окно свет предзакатного солнца. А воздух наполняла такая благодать, какая не снится даже в самых светлых снах.

Осторожно поднявшись со стульев, Бертрам и Дебора на цыпочках вышли из детской.

– Еще раз спасибо, – приостанавливаясь около гостиной, сказала Дебора. – Ты здорово мне помог. Не знаю, как тебя благодарить... – Она надеялась, что Бертрам поймет намек: ему пора уходить.

Но он прошел в гостиную и уселся в одно из мягких кресел. Ей ничего не оставалось, как проследовать его примеру.

– Неужели ты действительно не знаешь, как можешь меня отблагодарить? – склоняя голову набок, спросил Бертрам.

Дебора, только что опустившаяся во второе кресло, встрепенулась.

– Что ты имеешь в виду? – спросила она. – Хочешь, чтобы я продолжила с тобой работать?

– Мечтаю об этом, – признался он.

– Но я не могу... – начала она с чувством.

– Не можешь или не хочешь? – перебил ее Бертрам.

– Берт, прекрати! – Дебора метнула в него укоризненный взгляд.

– Хорошо, хорошо, о работе разговаривать больше не будем. Заставить тебя продолжать быть моей помощницей я не в состоянии. – Бертрам сделал примирительный жест. – А вот о том, чтобы ты стала моей женой, буду просить тебя снова и снова.

Щеки Деборы вспыхнули от гнева.

– Может, ты пришел сюда, надеясь, что в непринужденной обстановке быстрее добьешься от меня согласия? – спросила она, повысив голос. – Зря стараешься! У тебя ничего не выйдет, так и знай!

– Но почему, Дебби? Ты можешь объяснить мне, почему так настойчиво отвергаешь меня? Признаться, я не вижу серьезных причин, мешающих нам создать семью.

– Семью, основанную исключительно на чувстве долга? – От возмущения глаза Деборы горели как две звезды. – Я рассказала тебе о моих родителях, поделилась с тобой самым сокровенным, а ты так ничего и не понял!

– Не нервничай, Дебби, – спокойно и рассудительно произнес Бертрам. – Я прекрасно понял то, что ты хотела мне сказать, поведав историю родителей. Но не считаю, что наш с тобой брак, – а я очень надеюсь, что мы все же поженимся, – будет основан исключительно на чувстве долга. Между нами существует и уважение, и доверие, и расположение друг к другу. Разве не так?

Дебора уставилась на него в задумчивости. Его слова казались резонными, правильными, разумными. Чересчур разумными. А ей хотелось страсти, граничащей с безрассудством. И любви!

Может, я жду от жизни слишком многого? – подумала она, теряясь в сомнениях. Может, мне следует радоваться и тому, что она дает мне, и быть ей за это благодарной?

Нет! Нет! – кричало ее сердце. Этого катастрофически мало.

– Давай хотя бы попробуем стать хорошей семьей, – сказал Бертрам.

– Попробуем? – Дебора горько рассмеялась. – Попробовать можно вино или конфеты. Не понравилось – никогда больше в рот не возьмешь ни того, ни другого. Так же ты хочешь поступить и в данной ситуации? Разочаровавшись в семейной жизни, ты просто испаришься, так тебя понимать? Нет уж, я не намереваюсь играть в подобные игры!

– Неужели ты обо мне настолько низкого мнения? – тихо, как будто не веря, что такое возможно, спросил Бертрам.

Дебора заставила себя успокоиться.

– Нет, Берт, – произнесла она гораздо сдержаннее. – Я знаю, что ты человек ответственный и порядочный. Но знаю также, что семейная жизнь будет тяготить тебя, казаться тебе клеткой. Я этого не вынесу. – Она тяжело вздохнула. – Пойми: я росла именно в такой семье. Сейчас, расставшись друг с другом, мои родители превратились в совершенно других людей. Я вижусь и с мамой, и с папой. Оба они счастливы, довольны жизнью, общаются с друзьями, путешествуют. Одним словом, дышат полной грудью и могут быть самими собой. А на протяжении долгих лет страдали. Страдали ради меня. Я чувствую, что виновата перед ними, и терзаюсь, хотя сознаю, что я тут ни при чем. – Она помолчала. – Неужели ты не понимаешь, что, если мы поженимся, история моих родителей повторится. Все сложится даже ужаснее, чем у них. Хочешь, чтобы наш ребенок расплачивался несчастьем за совершенные нами грехи?

– Нет, – ответил Бертрам.

Дебора ждала, что он продолжит спорить, но время шло, а Бертрам лишь молча смотрел в пол.

– Может, приготовить кофе? – спросила она, нарушая тягостную тишину.

Бертрам очнулся от задумчивости.

– Я вообще-то еще не ужинал. А ты?

– Я тоже, но...

– Тогда я закажу чего-нибудь поесть, – не желая слушать, что последует за ее «но», заявил Бертрам.

Дебора приоткрыла рот, намереваясь возразить, однако так и не произнесла ни звука, потому что и впрямь была голодна.

Бертрам позвонил в свой любимый ресторан «Делишес» и заказал отбивные из баранины с овощами, креветки с чесноком, спинку барашка в тесте и рулет из ветчины.

– Зачем нам столько много еды? – удивилась Дебора.

Он взглянул на нее так, будто она сморозила непростительную глупость.

– Я считаю, что на троих это вовсе не много.

– На троих? – переспросила Дебора.

– Нас ведь трое: ты, я и наш ребеночек, – с невозмутимым видом пояснил Бертрам.

Ты, я и наш ребеночек, мысленно повторила Дебора. Слова настолько простые, а звучат как райская музыка.

Еду привезли спустя полчаса.

Вид коробок с фирменными знаками «Делишес» на кухонном столе мгновенно напомнил Деборе о другой субботе, давным-давно превратившейся в прошлое. Они с Бертрамом проработали тогда до позднего вечера, а потом тоже в «Делишес» заказали ужин прямо в офис. В ее памяти тот день запечатлелся в мельчайших подробностях. Бертрам вряд ли его помнил.

– Однажды мы уже заказывали с тобой еду из «Делишес», – произнес он, мечтательно улыбаясь.

У Деборы потеплело на сердце.

– Мы всю субботу просидели над каким-то очередным проектом, – продолжил вспоминать Бертрам.

– Над «Экселенс», – подсказала Дебора. Он вскинул голову.

– Точно!

В то время на одной из вечеринок Бертрам как раз познакомился с преуспевающей спортсменкой, с гибкой стройной гимнасткой, с семи лет соблюдающей строгую диету. Ее звали Марта, Дебора прекрасно это помнила.

– Мне ужасно понравилось тогда, что ты ешь с таким аппетитом, – сказал Бертрам.

Проглотив кусочек рулета, Дебора прыснула.

– Представляю себе, что ты обо мне подумал! По сравнению с Мартой я выглядела обжорой!

Бертрам нахмурил брови, соображая, о ком речь.

– Ах, Марта! Мы общались с ней недели две. Я уже и забыл, как она выглядит. – Он покачал головой. – Нет, я не признаю никаких диет. Считаю, что человек, чтобы быть сильным и энергичным, должен питаться нормально.

Дебора представила, какой станет через несколько месяцев. Я превращусь в шар, подумала она с оттенком грусти. Тогда-то он точно потеряет всякую охоту быть моим мужем.

Как будто прочитав ее мысли, Бертрам посмотрел на ее живот, обтянутый мягкой тканью кофточки, пока еще совсем плоский. Затем его взгляд медленно скользнул выше и остановился на груди.

В жутком смятении Дебора схватила со стола стакан с соком и, несмотря на то что жажды не испытывала, принялась медленно потягивать его, прикрывая таким образом рукой свое туловище.

Поняв, что она смущена, Бертрам поспешил разрядить обстановку.

– Кстати, я совсем забыл спросить: как ты съездила сегодня в магазин? Все купила для малыша, что планировала?

Дебора покачала головой.

– Утром я себя неважно чувствовала. Поэтому решила перенести поход в магазин на завтра.

Бертрам кивнул.

– Что ж, мне, наверное, пора, – сказал он, поднимаясь.

Дебора поставила стакан на стол и тоже встала.

– Еще раз огромное спасибо. Если бы не ты, я совсем растерялась бы.

– Уверен, что ты отлично справилась бы с детишками и без меня, – возразил Бертрам. – Но очень рад, что познакомился с ними.

По губам Деборы скользнула улыбка.

– Открой мне секрет: как ты сумел так быстро расположить их к себе?

– Никакого секрета нет, – ответил Бертрам. – Все вышло само собой. Наверное, в нас заложена масса скрытых способностей. Проявляются они только тогда, когда в них возникает необходимость.

Лицо Деборы помрачнело.

– Во мне почему-то ничего не проявилось...

– Еще проявится, поверь мне. – Он подмигнул. – Мне кажется, из тебя получится превосходная мама.

– Не знаю... – протянула Дебора, тяжело вздохнув. – Вероятно, мне нужно купить какую-нибудь книжку с советами по воспитанию детей.

– И мне тоже купи, пожалуйста, – попросил Бертрам.

Дебора усмехнулась.

– По-моему, ты ни в каких советах не нуждаешься.

– Еще как нуждаюсь, – ответил он.

Когда они направлялись к двери, в прихожей негромко хлопнула входная дверь. Это вернулись Эдгар и Фиона.

Деборе очень не хотелось знакомить с ними Бертрама. Она весь вечер надеялась, что он уйдет до их возвращения. Через некоторое время ей предстояло рассказать о своей беременности всем друзьям и родственникам. Никто не должен был считать Бертрама отцом ее ребенка.

Но то, чего она так боялась, все же произошло. Эдгар и Фиона увидели ее «просто знакомого». И сразу заподозрили, что он для нее – нечто большее, чем приятель.

Бертрам им явно понравился. У него был дар с первого мгновения знакомства располагать людей к себе.

– Давайте встретимся как-нибудь вчетвером, – предложила Фиона, после того как Бертрам и Дебора рассказали о проведенном с Кэтти и Джонни времени. – Например, когда дети будут у одной из бабушек.

– Неплохая мысль! – воскликнул Бертрам.

– Дорогая, ты подарила нам чудесный вечер, – сказала Фиона, обращаясь к подруге. – Представляешь, Бертрам, Дебби звонит нам в четверг и совершенно неожиданно предлагает посидеть с нашими чадами!

Дебора напряженно улыбнулась и отвела взгляд в сторону.

Спускаясь вниз и идя к обочине дороги, у которой стояли их машины, ни она, ни Бертрам не произнесли ни слова. Он первым нарушил гнетущее молчание, когда оба приблизились к ее «ауди».

– Так, значит, Фиона и Эдгар узнали о том, что ты посидишь с их детьми, только в четверг? А я звонил тебе в среду, и ты сказала, что тебя уже попросили об этой услуге.

Дебора с вызовом посмотрела ему в глаза.

– Да, я солгала тебе, хотя ненавижу лгать. Но ты вынудил меня так поступить. И потом, я уверена, что не оскорбила никаких твоих чувств.

– Почему же ты в этом так уверена? Считаешь, что я бесчувственный чурбан? – возмущенно спросил Бертрам.

Дебора открыла рот, намереваясь ответить, но он перебил ее:

– Ладно, не трудись подбирать нужные слова. Я все прекрасно понимаю. Ты видишь меня каждый день в офисе и просто не захотела, чтобы я маячил у тебя перед глазами еще и в выходной. А я все же навязал тебе свое общество. Извини. – Он перевел дыхание. – Наверное, ты рассмеешься, если я скажу, что намеревался напроситься идти с тобой завтра за покупками.

– Да, звучит довольно смешно, – подтвердила Дебора. – У тебя наверняка есть масса других возможностей поразвлечься в воскресенье.

– Ты не желаешь, чтобы я возле тебя постоянно крутился, – с нескрываемой обидой произнес Бертрам. – Но почему, объясни мне, Дебби?

Да, она действительно этого не желала. Потому что боялась вновь увлечься несбыточной мечтой, которой жила три с лишним года. А еще стремилась сделать все возможное, чтобы уберечь своего ребенка от необходимости взрослеть в атмосфере лжи, разочарований и отчаяния.

Она знала, что будет не в состоянии забыть Бертрама. Тем не менее, не хотела жить с ним и продолжать скрывать от него свою любовь.

– Я устала, Берт, извини, – пробормотала она, так и не ответив на заданный им вопрос. – И хочу поскорее очутиться дома.

– Не стану тебя задерживать, – угрюмо отозвался он. – И спасибо, что хоть сейчас не пытаешься врать. Это для меня очень важно.

– Ты станешь хорошим отцом, Берт, – сказала Дебора, перед тем как сесть в машину. – Быть может, даже лучшим отцом, чем я – матерью. Я никогда не произнесла бы этих слов, если бы не увидела тебя сегодня с Кэтти и Джоном. Но все это отнюдь не означает, что я должна выходить за тебя замуж.

Бертрам молча кивнул.

Не думал, что она настолько упряма, размышлял он, провожая взглядом ее удаляющуюся машину. Конечно, ей есть за что бороться. За счастье своего ребенка. Но этот ребенок и мой тоже. И я тоже не собираюсь сдаваться.

Пожалуй, на некоторое время мне следует уйти в тень, решил Бертрам. Пусть ее пыл немного поостынет. Но я в любом случае добьюсь, чего желаю. Это важно для моего сына... Или дочери. Крайне важно. Я не остановлюсь ни перед чем.

Приехав домой, он обвел внимательным взглядом свою огромную, роскошно обставленную и безупречно чистую после недавнего визита уборщиков квартиру. Нигде не было ни пылинки, каждая вещь лежала на своем месте.

С появлением ребенка все изменится, подумал Бертрам, ощущая странный прилив радости. У него должна быть своя комната с кучей игрушек и всех тех вещей, о которых упоминала Дебора. Но сюда я не смогу его привести... В доме, в котором он жил сейчас, не разрешалось шуметь, поэтому ни у одного из его соседей не было ни маленьких детей, ни собак.

Бертрам потер лоб.

Я должен что-нибудь придумать.– Даже если Дебора не выйдет за меня замуж, я буду проводить с ребенком определенное количество времени, и нам в любом случае понадобится другое жилище.

– Черт возьми! – вскрикнул он, стуча кулаком по резной столешнице маленького столика из красного дерева. – Я хочу проводить с собственным ребенком не часть своего свободного времени, – а все свободное время!

Раздался телефонный звонок.

Сняв трубку и услышав голос Деборы, Бертрам почувствовал облегчение, приправленное изрядной долей надежды.

– Берт, наверное, ты удивишься, но я подумала над твоим желанием поехать завтра в магазин вместе со мной и поняла, что в нем нет ничего смешного. Если ты еще не передумал...

– Значит, ты согласна взять меня с собой? – задумчиво спросил Бертрам. Он не понимал, с чем связано ее неожиданное изменение решения, но посчитал, что должен отнестись к этому просто как к небольшому подарку судьбы, и не стал задаваться лишними вопросами.

– Да, согласна, – ответила Дебора.

– Отлично. Во сколько и где встретимся?

– Гмм... Давай договоримся на двенадцать часов дня, – сказала Дебора.

– Может, ты приедешь ко мне? Я заварю потрясающий чай и угощу тебя очень вкусными конфетами. А потом поедем в магазин, – предложил Бертрам.

– Ладно.

– Ты знаешь мой адрес? Она знала адрес Бертрама. И на следующий день к полудню к нему приехала.

Открыв дверь и увидев ее на лестничной площадке, он вытаращил глаза. На Деборе была коротенькая джинсовая юбочка и свитер, облетающий ее плечи, грудь и тонкую талию настолько соблазнительно, что не уставиться на все эти прелести не представлялось возможным.

За три с половиной года Бертрам ни разу не видел свою помощницу в такой одежде. В офис она всегда приходила исключительно в деловых костюмах современного покроя и прекрасного качества, но довольно строгих и сдержанных.

На ее формы он почему-то никогда не обращал особого внимания, даже в ту ночь после вечеринки. Наверное, потому, что перепил шампанского. Заметил же, что они весьма изящны, только вчера. А сегодня вообще был очарован ими.

Дебора многозначительно кашлянула. И, опомнившись, Бертрам шире растворил дверь и жестом пригласил ее войти.

Чай они пили в гостиной. Первые несколько минут Дебора с интересом разглядывала все вокруг – идеально ровные светлые стены, высокие потолки, дорогую мебель, аппаратуру.

– Здорово у тебя, – заключила она. – Только вот слишком... безупречно, что ли. Создается впечатление, что здесь никто не живет, что эта квартира создана для съемок фильмов о жизни богатых людей, а не для самой жизни. – Она пожала плечами и посмотрела на Бертрама. – Почему ты так на меня уставился? Со мной что-нибудь не в порядке?

Бертрам рассмеялся.

– Нет-нет, все в полном порядке. Извини, я забыл о приличиях. Просто ты слишком хорошо выглядишь сегодня.

Дебора счастливо улыбнулась.

– И чувствую себя хорошо. В этом Бертрам мог не сомневаться: под ее глазами, блестящими и ясными, не темнело кругов, щеки не выглядели мертвенно-бледными, как это было на протяжении нескольких последних дней.

Дебора еще раз внимательно огляделась вокруг.

– Почему у тебя ни на стенах, ни на полках нет ни одной фотографии? Своих, близких людей, родственников? – полюбопытствовала она.

Лицо Бертрама приняло странное выражение.

– Хочешь посмотреть на фотографии моих родственников? – произнес он необычно сдавленным голосом.

Поняв, что затронула неприятную для него тему, Дебора поспешно покачала головой.

– Нет, я просто так спросила.

Ей действительно не следовало заговаривать с ним о его личной жизни. Она и так-то страдала от неразделенной любви к нему. Увлекаться им сильнее, узнавать подробности, касающиеся его семьи, было для нее опасно и бессмысленно.

– Я задала этот вопрос только из желания поддержать разговор, – добавила она. – Давай забудем о нем.

Бертрам ничего не ответил. В течение нескольких минут он пребывал в тревожившей Дебору задумчивости, потом медленно произнес:

– Признаюсь тебе честно, я не люблю говорить с кем бы то ни было о своей семье, особенно о родителях.

Она рассказала мне о своем детстве, подумал он, делая паузу. Наверное, я должен ответить ей тем же. У нас будет общий ребенок, знать о жизни друг друга нам просто необходимо.

– Когда мне было десять лет, моя мама попала в аварию, – продолжил рассказывать он. – В течение полугода я сам ухаживал за ней, готовил себе еду, покупал в магазине продукты. Отец слишком много работал и не имел возможности заниматься нами. А когда мама пошла на поправку, нанял ей сиделку, а меня отправил к деду в Вулидж. Тогда он еще служил в армии, был преподавателем в Королевском военном училище. Домой я так больше и не вернулся, приезжал туда только на каникулы, и то далеко не всегда.

Дебора слушала его внимательно.

– Дед иногда по несколько дней жил в казармах. Меня оставлял дома одного. – Бертрам усмехнулся, оживляя свой рассказ: слишком уж печальным тот получался. – Вот почему я до некоторых пор до ужаса боялся сходиться с женщинами. Во мне жил чудовищный страх перед возможностью быть покинутым, отброшенным близкими людьми, как нечто ненужное, понимаешь?

Дебора пожала плечами.

– Ты вовсе не обязан оправдываться передо мной за то, что не сошелся ни с одной из своих женщин. Это меня не касается.

– Нет, касается, – возразил Бертрам. – Я всегда чувствовал, что ты не одобряешь моего поведения, хотя ты ни слова мне об этом не говорила, даже делала вид, будто понимаешь меня. Но объясниться с тобой я не мог, не видел смысла заговаривать о столь личных и столь неприятных вещах. – Он провел по лицу ладонью.

– Но почему твои родители не забрали тебя обратно домой? – осторожно поинтересовалась Дебора.

Бертрам покачал головой.

– Не знаю. Я никогда не спрашивал их об этом. Скорее всего, без меня им просто было легче.

Глаза Деборы изумленно расширились.

– Неужели подобное возможно? – Она окинула Бертрама жалостливым взглядом.

А ему не требовалась ее жалость. Выглядеть перед кем-то жалким он ненавидел.

– Я рассказал тебе о моем детстве вовсе не для того, чтобы ты мне посочувствовала. Я хочу, чтобы ты кое-что поняла, – сказал он спокойным голосом. – Скоро у нас появится ребенок. Если мы не будем жить вместе, как все полноценные семьи, то однажды и ему покажется, что один из родителей не особенно в нем нуждается. Когда я об этом думаю, места себе не нахожу.

Дебора выпрямила спину и насупилась.

– Опять ты за свое?

– Только не сердись, умоляю тебя. – Бертрам вздохнул. – Вообще-то сегодня я и не намеревался заговаривать с тобой о браке. – Он обвел бесстрастным взглядом гостиную. – А насчет этого жилища, ты права. Оно мне и самому не очень-то нравится. Просто раньше моя жизнь была совсем другой, и эта квартира вполне меня устраивала. А с недавних пор многое изменилось... Мне вдруг захотелось довериться кому-то, нет, не кому-то, а именно тебе. - Он помолчал. – Кстати, жильцам этого дома не разрешается иметь маленьких детей.

– Я догадалась об этом, – сухо произнесла Дебора.

Настроение у Бертрама сильно испортилось. Вспомнив о прошлом, он разбередил старые раны, появившиеся на сердце давным-давно. А главное, из-за настойчивого нежелания Деборы слушать его доводы о необходимости создания ими семьи.

Ему вдруг представилось, что в ее жизни появляется другой мужчина – любящий ее и любимый ею. А это непременно произойдет рано или поздно, подумал он, испытывая странное чувство, похожее на ревность. Этот мужчина станет для моего ребенка более важным и значительным человеком, ведь они будут вместе жить.

Подавленный и растерянный Бертрам допил остатки своего ароматного чая и последовал в прихожую за Деборой, которая, взглянув на часы, объявила, что пора ехать за покупками.

Она заранее составила список самых необходимых для малыша вещей. Поэтому, зайдя в центральный магазин, торгующий товарами для детей, сразу принялась выбирать то, что ей было нужно. Бертрам все время следил за выражением ее лица: то сосредоточенно-серьезным, то одухотворенно-радостным и с удвоенной силой мечтал проникнуть в ее мысли, стать частью ее жизни. Вернее, частью жизни их обоих – ее и их ребенка.

Она выбрала несколько пеленок с разными рисунками, столик для пеленания, одеяльце, пару распашонок и чепчиков, три бутылочки с сосками, переносную люльку, детский стульчик и огромную упаковку подгузников.

Когда они подошли к кассирше, с кучей выбранных вещиц и Дебора стала доставать кошелек, Бертрам уверенным движением оттеснил ее от прилавка.

– Но, Берт, – возмутилась она, – я в состоянии заплатить за все, что собираюсь купить!

– Прошу тебя, не спорь, – попросил он. – Для меня это тоже ничего не стоит, и тебе это прекрасно известно.

– Я работаю в магазине пять лет, – ненавязчиво вмешалась в их разговор кассирша. – Но свидетельницей подобной сцены являюсь впервые: мама и папа не могут решить, кто будет платить за вещи малыша! Он у вас просто счастливчик!

Мама и папа, повторил про себя Бертрам. Какие чудесные слова. Мы непременно должны стать хорошими мамой и папой для нашего ребенка.

Дебора слегка покраснела и уступила Бертраму.

– У вас есть куда положить все эти вещи? – поинтересовалась кассирша. – Или будет лучше, если мы доставим их вам сами?

Будущие мама и папа переглянулись.

– Наверное, нам следует попросить привезти все это в мою квартиру, – сказал Бертрам, вспоминая заставленный мебелью и старыми ненужными вещами дом бабушки Деборы. – Свободного места у меня сколько угодно.

Дебора на мгновение задумалась, потом кивнула.

– Наверное, ты прав.

Они сообщили кассирше адрес и, оставив купленное, вышли на улицу.

– Когда ты собираешься переезжать от бабушки в другое место? – как можно более бесстрастным тоном поинтересовался Бертрам.

– Почему ты решил, что я собираюсь куда-то переезжать? – удивилась Дебора.

Бертрам не хотел до поры до времени заводить разговор на эту тему и тем более никоим образом не намеревался обижать ее бабушку, но сейчас не сдержался.

– Дорогая моя, – начал он серьезно, – в доме, в котором ты живешь, слишком много животных, их шерсти, никому не нужных вещей. Кроме того, там спертый, пропитанный лекарствами воздух. А твоя родственница, хоть и очень милая старушка, но, по-моему, довольно капризна. Думаешь, для вас с малышом все это не вредно?

Дебора и сама много думала над тем, что будет вынуждена воспитывать ребенка в неподходящей обстановке. Но другого выхода у нее не было. Ее мать и отец проживали в кондоминиумах, подобных тому, в котором обитал Бертрам: в них запрещалось жить с маленькими детьми.

– Согласна, дом бабушки не лучшее место для ребенка, – сказала она, останавливаясь у витрины и гордо приподнимая голову. – Но своей квартиры у меня нет, а снимать жилье для меня будет слишком накладно.

Бертрам залюбовался ее ртом. Быть может, дело было в помаде, но выглядел он сегодня потрясающе соблазнительно.

– Берт? – Дебора непонимающе вскинула бровь.

Одернув себя, Бертрам провел по ее губам пальцем. И деловито произнес:

– Ты должна переехать ко мне. Сегодня же. В крайнем случае, завтра. Так для всех будет лучше.

Дебора растерянно моргнула, и он почему-то решил, что наконец-то одержал победу. По его губам скользнула довольная улыбка.

– Нет, – твердо ответила она.– И пожалуйста, больше никогда не делай мне подобных предложений.