Второй шанс

Признание № 21

В прошлом месяце я сбила почтовый ящик и даже не остановилась.

— Вы ребята… невыносимые, — я затолкала ворох воздушных шариков в свой шкафчик и захлопнула его. — Это ужасно.

— Ужасно потрясающе. — Крис рассмеялся, а Рокс поправила одну из ленточек на моём шкафчике. Четвёртого марта, в мой день рождения, вместо того, чтобы быть незаметными, они украсили мой шкафчик и наполнили его воздушными шарами.

Что, надо признать, было приятно. Последние пару недель я была подавлена, но теперь я могла провести целый урок химии, ни разу не взглянув на Ника Старка.

Я была героиней.

Дела шли на лад, поэтому это празднование стало маленькой вехой в обновлении моей жизни. Я надела очаровательное новое платье в черно-белый горошек, в котором я чувствовала себя Одри Хепберн, а кружевной кардиган, который я с ним сочетала, добавлял немного Тейлор Свифт.

— Мне нужно бежать на урок, — сказала я, закидывая рюкзак на плечо. — Встретимся здесь после школы?

— Договорились, — сказал Крис, ухмыляясь Рокс, словно они были невероятно весёлыми, прежде чем уйти с ней.

Следующим у меня была литература, а потом — уф — химия.

Я направилась прямо к своему стулу, вытащила учебник, открыла его на нужной странице и тут же начала листать ленту в телефоне. Как я делала каждый день последние пару недель.

Только я открыла «Инстаграм», когда Ник сказал: — Эмили.

Я перестала листать, но не подняла глаза.

— Да? — ему нужна ручка или что-то ещё?

— С Днём рождения.

Я подняла глаза и сказала: — Ну, спасибо.

Но за ту долю секунды, прежде чем снова взглянуть на телефон, мой мозг зафиксировал его серьёзные голубые глаза, сжатую челюсть, черную толстовку и хрипотцу в его глубоком голосе.

— Это…

— Пожалуйста, не надо, — я медленно моргнула и выдавила: — Ты уже сказал всё, что нужно, хорошо? У нас всё в порядке.

Он ничего не ответил, просто сглотнул и кивнул мне.

Вошёл мистер Бонг и начал лекцию, а я заставила себя забыть о Нике и подумать о том, как весело я проведу время с Крисом, Алексом, Рокс и Треем после школы. Мы собирались в центр города на праздничный ужин в «Spaghetti Works» — моём любимом ресторане — а затем на мороженое в «Тед и Уолли».

Я не могла дождаться.

По окончании урока я быстро собрала свои вещи и выскочила, на случай, если Ник снова попытается загладить свою вину. День тянулся ужасно медленно, наверное, потому что я с нетерпением ждала его окончания, но наконец прозвенел последний звонок.

— Наконец-то, — сказала я, улыбнувшись, увидев их у моего шкафчика. Алекс быстро стал частью нашей маленькой компании, в основном потому, что он и Крис были неразлучны, и я рада, что мы его нашли.

— Пойдём, именинница!

Пока мы ехали по улицам, они позволяли мне выбирать все песни по радио, что было моим любимым занятием в мире. Мы вовсю горланили песни, но, подъехав к центру города, я сглотнула комок в горле.

Ведь теперь моё любимое место было омрачено воспоминаниями о нём.

Я смотрела в окно, и вот оно — здание банка, возвышающееся над нами, оживляя яркие воспоминания о том, как Ник исполнял ужасный танец под «Cupid Shuffle», катал меня на спине, чуть не поцеловал в лифте и соревновался со мной в беге по лестнице.

Это был лучший день.

Я заставила себя выбросить эти события из головы и сосредоточиться на веселье с друзьями.

Мы прошлись по антикварным лавкам, магазинам винила и дорогим бутикам, прежде чем наконец зашли в ресторан.

— Я умираю с голоду, — сказала я, глубоко вдыхая, когда мои любимые ароматы достигли моего носа.

— Ты всегда голодна, когда дело касается углеводов, — подметил Крис, и он не ошибся. Он сам придерживался здорового питания и всегда с отвращением забавлялся моим полным безразличием в этом вопросе.

— Вы когда-нибудь пробовали их куриные стрипсы? — спросил Алекс, пока мы следовали за хостес к столику.

— Ты в «Spaghetti Works», — сказала я, закатывая глаза и корча ему гримасу. — Пожалуйста, не ставь меня в неловкое положение и не заказывай курицу.

— Я бы не испытывала её терпение, — сказала Рокс, держа за руку Трея, который шёл за нами. — Она безумно предана этому месту.

— Принято к сведению, — ответил Алекс.

Когда хостес привела нас к большому столу с видом на салат-бар, Крис сказал: «Извините, а можно нам место у окна?»

Я посмотрела на него и улыбнулась, он ответил мне тем же. Когда-то мы с Крисом играли в игру за местами у окна, где пытались угадать истории каждого прохожего. Меня немного тронуло, что он всё ещё помнил об этом и считал эту игру чем-то особенным.

— Без проблем, — сказала она, указав на стол перед большим панорамным окном с видом на тротуар.

— Спасибо, — сказала я, и мы все сели за столик у окна.

После этого мы погрузились в смех и разговоры. Рокс, Трей, Крис, а как оказалось, и Алекс были самыми весёлыми людьми, которых я знала. Не было ничего приятнее, чем провести несколько часов просто с ними, без помех в виде работы, домашнего задания и парней.

Они справедливо дразнили меня, когда я закончила свою вторую порцию спагетти, прежде чем Алекс даже доел первую, а я хохотала, когда Рокс и Крис вовлеклись в игру с историями.

— Пара, выгуливающая собаку, вместе пятнадцать лет, но женаты только год, — сказал Крис. — Это был их худший год, и они оба знают, что испортили всё, дав клятвы.

— Мрачно, — рассмеялась я.

— Так ведь? — сказал Алекс.

— Наконец-то она согласилась, потому что видела, как её ежегодные отказы ранят его, — сказала Рокс, — но теперь страдает она. Оба хотят всё закончить, но ни у кого не хватает смелости сказать об этом.

— Он работает по шестьдесят часов в неделю только чтобы не возвращаться домой, — добавил Трей.

— Вообще-то, — продолжил Крис, указывая на собаку, — сейчас эта собака их связующее звено. Никто из них не может вынести мысли отдать…

— Фрикадельку.

— Да, Фрикаделька, — согласился Крис, кивнув в знак признания дополнения Алекса. — Никто из них не может вынести потери Фрикадельки, поэтому они каждый вечер после ужина вместе выгуливают этого пса, мечтая оказаться где угодно, только не здесь.

Я сделала глоток газировки и сказала: — Вы взяли игру и сделали её депрессивной. А ну быстро исправили её с этой дамой.

Мы все посмотрели в окно, где шла высокая женщина в комбинезоне и берете, разговаривая по телефону.

— Это Клэр, — сказал Крис. — Раньше она была моделью, но бросила шикарный образ жизни, чтобы вернуться домой и ухаживать за дядей Билли.

— Который потерял память из-за несчастного случая с микроволновкой, — с энтузиазмом продолжил Алекс, вживаясь в игру. — Теперь он может говорить только о NASCAR (прим. пер.: автомобильные гонки) и женщинах из The View (прим. пер.: американское дневное ток-шоу).

Мы все рассмеялись.

— Днём она заботится о нём, но ночью любит надевать свои супермодельские наряды и бродить по Старому рынку в поисках мужчин, заинтересованных в свинг-танцах, — сказала Рокс.

— Это значит секс?

— Конечно, секс, — Трей закатил глаза и добавил. — Она танцует с ними, а когда они засыпают, убивает их и продаёт органы на черном рынке.

— Жестоко.

— Но прибыльно.

Я хихикнула и потянулась за чесночным хлебом Криса.

— Ладно, Алекс, твоя очередь. Что насчёт этого парня?

Алекс посмотрел на меня, потом в окно.

— Все, кто знает этого парня, считают его придурком, потому что он никогда не улыбается.

Я оторвалась от хлеба и увидела парня в чёрной куртке, проходящего мимо с коробкой под мышкой.

— Но на самом деле он хороший парень, которого мучают сожаления о том, что он вёл себя как придурок по отношению к тому, кто ему действительно дорог.

Парень взглянул в окно и… это был Ник.

— У него был идеальный день с идеальной девушкой, — сказала Рокс, — но его циничное сердце отказывалось верить, что это может продолжаться вечно, поэтому он оттолкнул её.

Я посмотрела на Рокс и едва смогла произнести: — Что вы делаете?

— Наводя порядок в грузовике и почувствовав запах её духов на куртке своего брата, он понял, что задыхается от тоски по ней, — сказал Трей.

— Что происходит? — всхлипнула я и заморгала, когда Ник остановился и посмотрел прямо на нас.

На меня.

Алекс продолжал, как будто я ничего не сказала.

— Он знает, что упустил свой шанс, но просто хочет подарить ей подарок на день рождения. А потом уйдёт.

Я посмотрела на его лицо, красивое, единственное лицо в мире, которое заставляло меня хотеть плакать. Пока я наблюдала за ним, он сглотнул и пригвоздил меня взглядом такой интенсивности, что я чувствовала его от макушки до кончиков пальцев ног.

Я покачала головой и отвернулась от окна, встретившись взглядами с друзьями.

— Не думаю, что моё сердце выдержит ещё один раунд этой игры.

— Просто выслушай его, — сказал Крис.

Я глубоко вздохнула. Затем встала, прошла через ресторан к входной двери, распахнула её и вышла на улицу. Я уже собиралась пойти в том направлении, где мы видели его через окно, как услышала: «Эм».

Я взглянула направо и увидела его: он стоял у двери, дожидаясь меня.

Было просто несправедливо, насколько он красив. Черная толстовка всё ещё была на нём, и меня бесило, как одно его присутствие сводило на нет всё веселье, что я испытывала с друзьями. Глядя на Ника, мне просто хотелось пойти домой и плакать.

Скрестив руки, я сказала: — Я пытаюсь поужинать с друзьями. Что тебе нужно, Ник?

Он кивком головы предложил мне следовать за ним к одному из столиков на открытом воздухе, который пустовал, потому что было слишком холодно, чтобы кто-то ел на улице. Я закатила глаза и пошла за ним, раздражённая тем, что ему каким-то образом удавалось командовать мной в мой день рождения.

— Открывай, — он поставил коробку на стол, посмотрел на меня глазами, которые преследовали меня даже в дневных грёзах, и добавил: — Пожалуйста.

Он выглядел таким… напряженным. Его челюсть была сжата, глаза пристально смотрели на меня. Я глубоко вздохнула и убедила себя, что не понимаю, почему в моём животе порхают бабочки. Я протянула руку и потянула за край красной ленты, завязанной в идеальный бант, но когда сняла крышку с белой коробки и заглянула внутрь, то не поверила в то, что вижу.

Посмотрела на него, и единственное слово, которое смогло сорваться с моих губ, было: — Как?

Он пожал плечами, когда я опустила руки в коробку и достала торт.

Фиолетовый торт-единорог с блестящей глазурью.

Тот самый, который я хотела на свой девятый день рождения.

Не могу поверить своим глазам! Я аккуратно подняла торт и поставила его на стол. Блестящий золотой рог, мерцающий единорог, сверкающая фиолетовая глазурь. Надпись «С Днём Рождения, Эм» была именно такой, какой я её отчаянно хотела в четвёртом классе.

Но… Ник никогда раньше не видел этот торт.

— Как, чёрт возьми, ты это сделал, Ник?

Он слегка пожал плечами. — Мне помогли.

— Постараться получше, — сказала я, уперев дрожащие руки в боки и пытаясь понять этого парня, который, возможно, только что подарил мне самый продуманный подарок из всех, что я когда-либо получала.

— Макс знает владельца пекарни, — сказал он.

— Макс?

— Твоя бабушка.

Мой мозг не мог обрабатывать информацию достаточно быстро, чтобы угнаться за его словами. Я прищурилась и сказала: — Бабушка тебе помогла?

Он кивнул.

— Эм, насколько я знаю, в тот единственный раз, когда вы с ней встречались, она попросила тебя убраться с её крыльца. — Я пыталась отыскать ответ на его лице, но его губы растянулись в его фирменной ухмылке, от которой он выглядел довольным собой, но не совсем дружелюбно. — Пожалуйста, объяснись, Ник Старк.

— Я пошёл к твоей бабушке и спросил, что она знает о фиолетовом торте с единорогом. И знаешь что? — Его взгляд скользнул по моему лицу, заставляя сердце бешено колотиться. — Оказывается, у неё уже много лет роман с владельцем пекарни, поэтому она позвонила ему и попросила сделать торт для тебя.

Я заморгала. — У моей бабушки отношения со стариком Миллером?

— Не знаю, можно ли это назвать «отношениями», учитывая, что она сказала, что они просто устраивают ночёвки…

— Фу.

— Но они близки.

Я смотрела на торт, не в силах замедлить поток мыслей. Ник пошёл к моей бабушке только чтобы узнать, знает ли она о торте?

Мне удалось выдавить: — Не могу поверить, что ты помнишь торт.

— Я помню о тебе всё, Эм.

Надлом в его голосе вернул мой взгляд к его лицу.

— Всё. — Его голос был хриплым, когда он сказал: — Я помню «Песню о стрингах», твоё сбивчивое дыхание после моего поцелуя и то, как ты поцеловала меня в нос, думая, что мне грустно.

Вдалеке раздался свисток поезда, его звук был почти призрачным в холодной темноте.

— Я облажался, — сказал он, глядя на меня сверху вниз, — и я жалею об этом каждую минуту с того момента, как ты ушла на школьной парковке.

Я сглотнула, и мои глаза пробежались по нему, впитывая образ единственного человека, на которого я не позволяла себе по-настоящему смотреть с тех пор, как он разбил мне сердце.

— Я влюбился в тебя на День Святого Валентина, Эмили, но мне нужно больше, чем просто семь минут.

— Влюбился? — Тепло разлилось по каждой молекуле внутри меня. Мне хотелось быть ближе к нему, но сначала нужно было спросить: — А как же всё, что ты сказал после Дня Святого Валентина? Что насчёт миража?

Ник поднял руку, словно желая прикоснуться к моему лицу, но остановился и сказал: — Ты была права. О том, что я вёл себя глупо из-за Эрика.

Я съёжилась. — Я не говорила такого.

— Ты намекнула, что я сдерживаюсь из-за него, и с тех пор я понял, что это, наверное, правда.

— Понял? Серьёзно?

— Да, — он скорчил лицо, словно говоря: «Какая драма». — Оказывается, когда твои родители устраивают гаражную распродажу, и ты сходишь с ума из-за того, что они отдают бейсбольную кепку твоего покойного брата на следующий день после годовщины его смерти, у тебя есть проблемы.

— О нет, — я делаю шаг к нему, протягивая руку, чтобы прикоснуться к рукаву его толстовки. — Это ужасно. Мне жаль.

— Ничего страшного, — он прочистил горло и сказал: — Верь или нет, я рад. На самом деле, я начал ходить к терапевту. Знаешь, это странно, говорить с незнакомцем, но в то же время это своего рода облегчение.

— Ник, это так здоро…

— Стоп, — он посмотрел на меня краем глаза, и сказал, не скрывая усмешки: — Последнее, чего я хочу, это чтобы девушка, которой я одержим, говорила мне, что гордится мной за посещение терапии. Для этого у меня есть мать, спасибо.

Это заставило меня рассмеяться. — Я знала, что ты одержим.

— Да, Эмили Хорнби, я здесь, чтобы сказать тебе, что я немного одержим тобой. Этим, — он поднял руки и обхватил ладонями моё лицо. — Нами, — в уголках его губ появились морщинки, а рот растянулся в полной улыбке, от которой у меня подкосились колени.

— Вот только не клейся ко мне, Старк, — сказала я, но звук «к» оборвался, когда его губы накрыли мои. Электричество и жидкое тепло растеклись по моему телу, когда Ник целовал меня так, как мог только он.

Где-то вдали я услышала аплодисменты друзей, но ничто не могло оторвать меня от единственного человека в мире, который знал, что для того, чтобы покорить меня, нужен блестящий фиолетовый торт с единорогом.

Ник остался на празднование, держа меня за руку, пока мы все вместе гуляли по Старому рынку после ужина. А когда пришло время заканчивать вечер, он тихо, чтобы никто не услышал, спросил меня: «Могу я подвезти тебя домой?»

Конечно, я сказала «да».

Он посмотрел на меня, пока я держала руки над печкой его грузовика, грея их по дороге домой, и сказал: — Ты хоть когда-нибудь одеваешься тепло?

— Не люблю скрывать хороший наряд под громоздким пальто, — сказала я, ухмыляясь, когда он посмотрел на меня, как на глупого ребёнка.

— На вот, — сказал он, протягивая руку на заднее сиденье, пока вёл машину. — Можешь снова надеть куртку Эрика. Она до сих пор пахнет твоими духами с ДБП.

Он протянул мне куртку, и это было похоже на встречу со старым другом.

— Я не знала, что это куртка твоего брата, — я осторожно взяла её и положила на колени, проведя руками по ткани.

— Потому что ты вела себя так, будто она твоя, — подразнил он.

— Верно, — согласилась я, думая обо всех тех случаях, когда я надевала её, о которых он даже не подозревал. Там много аварий на повторе, так много раз надевалась эта куртка.

Хотя…

Я посмотрела на армейско-зелёную куртку. Теперь, когда я об этом думала, я надевала её в самый первый День Святого Валентина. Тот, с которого всё и началось.

День Святого Валентина.

Годовщина смерти его брата.

Но я никогда не засыпала в ней… до ДБП. До последнего Дня Святого Валентина.

Вырвав меня из моих мыслей, Ник нашёл мою руку и переплёл её со своей. Он посмотрел на меня взглядом, от которого бабочки внутри меня сбились в кучу, а затем сказал:

— Кстати, я так и не поблагодарил тебя за то, что ты заставила меня участвовать в твоём ДБП. Я отлично провёл с тобой…

— Конечно, ты отлично его провёл, — поддразнила я, что заставило его забавно ухмыльнуться.

— Но то, что происходило днём? — он посмотрел на меня очень серьёзно. — Эрику бы понравилось.

— Да? — я посмотрела вниз на куртку.

— Да, — сказал он, вливаясь на автостраду. — Не собираюсь вести себя как какой-нибудь космический хиппи, но клянусь богом, если бы ты его знала, он бы подумал, что это был идеальный день.

Ух ты. Я откинулась назад на сиденье и зарылась руками в карманы той самой куртки. Идеальный день по мнению Эрика (тот день, когда я забыла вернуть куртку) стал днём, когда временная петля закончилась.

— Почему ты так улыбаешься?

Я даже не осознавала, что улыбаюсь. Я посмотрела на Ника и спросила: — Как «так»?

Он слегка рассмеялся, его глаза зажмурились в счастливой манере, которую я так обожала, и сказал: — Ты пугающе улыбалась.

— Не улыбалась я пугающе.

— Так и было, — он покачал головой и сказал с широкой улыбкой: — Как какой-то извращенец, который любит парады по телевизору и наряжать котов в свитера.

Он цитировал самого себя, из одного из забытых Дней Святого Валентина, и понятия не имел об этом. Я поддалась его дразнящему смеху, тёплому рокоту счастья, который всегда должен был быть его звуком, и почувствовала невероятную благодарность.

Спасибо, Эрик.

— Я не извращенка, — сказала я, придвинувшись поближе к нему на старом сиденье грузовика. — Я просто девушка, которая в данный момент невероятно счастлива.

Его взгляд встретился с моим, его ухмылка стала озорной, и он сказал: — Любая девушка, готовая плагиатить Джейн Остин, чтобы выразить своё счастье, полностью в моём вкусе.

И я была именно такой.

Я была полностью во вкусе Ника Старка.

Я взглянула на своё предплечье и улыбнулась. Я не могла разглядеть татуировку сквозь свитер и куртку, но почти чувствовала её жужжание. Её слова были словно электрический ток, выжженный на моей коже.

В моей жизни всё изменилось, но у меня не было ни одного сожаления.

Я отлично провела время, разрушая все вокруг.

Конец