Высокие маки

Глава 21

Снег толстым слоем покрывал маленький садик. Улица превратилась в сплошное месиво. Нина вышла и включила сигнализацию. До сих пор она испытывала волнение: подумать только, у нее трехэтажный дом с двумя спальнями за девяносто тысяч долларов, ее первая собственность.

Благодаря рекомендациям Тони она получила кредит под небывало низкий процент. Ее прежняя милая квартирка перешла кому-то из младших сотрудников. В подарок на Рождество Нина получила бриллиантовое ожерелье и серьги, которые она собиралась продать через некоторое время.

— Я не отмечаю Рождество, — сказала она, когда он подал ей коробочку.

Тони ничуть не смутился, — Теперь будешь.

Глядя на изумительный холодный огонь, которым горели камни, Нина думала, как легко было бы сказать:

«Счастливой хануки». Но это ведь Тони, он не отступит ни на дюйм, ни ради кого.

Нина села в свой «гольф» и влилась в уличный поток. По-британски долгие и пьяные праздники прошли, наступил новый год, и, казалось, столица наполнилась свежей энергией, будто и не потеряла отчаянно много времени. Нина провела свободные от работы дни в библиотеке Британской медицинской ассоциации. Она знала, Фрэнк, Карл и другие коллеги считают ее сумасшедшим трудоголиком. Как знала и о том, что они презирают ее за столь подозрительно быстрое продвижение вверх.

Старший менеджер в таком юном возрасте? Конечно, никто ничего не сказал «новой кэрхейвенской подстилке», но холодность определенно чувствовалась.

Она включила радио, пересекая Кингз-кросс-стэйшн.

Сообщали печальные новости о наводнении близ города Йорк, о том, как застрял в снежной буре в Уэлше пассажирский поезд, говорили о Фолклендах. Безработица шла в гору.

«Если даже я кого-то раздражаю, то меня это не трогает», — думала Нина. Но ситуация складывалась иначе.

Младшие сотрудники, которые мели хвостом перед Лиз Сэвидж, стали лебезить и перед ней. А это жгло, как клеймо. Ирония заключалась в том, что Нина на самом деле заслуживала продвижения. Работая день и ночь, она нашла решение обеих проблем Тони.

В последний раз она виделась с ним в канун Рождества в апартаментах клуба «Сент-Джеймс». Прежде чем вернуться в замок, он снова хотел с ней увидеться. Нина была польщена тем, как сильно он по ней соскучился, но чувствовала себя неловко из-за рождественского подарка. Она приняла подарок, а потом и Тони, оседлав его в кровати и чуть не насильно овладев им. Тони, конечно, сам спровоцировал ее. Он был хорош в постели, очень опытен, он возбуждал ее, но все равно уже было не так, как в первый раз. Не так здорово, как тогда, в Дублине, Дублин стал кульминацией для многого в ее жизни, как теперь понимала Нина. Там сошлись ужас и страсть, злость на мир, от которого она была отрезана своим происхождением, ненависть к Элизабет, заставлявшей Нину постоянно помнить, что она ничто, просто белое отребье. Нина вскинула подбородок и включила «Радио — 1».

Да пошли они все к черту! Ты заслужила продвижение, за что бы ты его ни получила. Из динамиков вопила группа «Полис»: «Мы духовное начало в материальном мире!»

Нина постукивала пальцами по рулю в ритм песне. Аминь.

У Тони тоже были свои проблемы.

— Они и тебя втянули, — сказал он, потянувшись через ее груди к хрустальному бокалу на столике. Зеленые глаза смотрели ласково.

— Это как?

— Да я о моей дражайшей дочери. Она думает, мы душим ее творчество. А если сказать точнее, что ты это делаешь. Ты душишь. С тех пор как она приехала из своего чертова тренировочного лагеря, она устраивает мне веселенькую жизнь. — Лицо с тонким орлиным носом напряглось. — Она очень агрессивна, настойчива. Она требует уволить тебя.

Нина резко выпрямилась. Шелковая рубашка соскользнула до пояса.

— Что?!

— То, что слышала. — Его забавлял ее гнев. — Она говорит — ты никогда не обращала внимания на ее работу.

— Но ведь она ничего не делает. Я просила ее заняться маркетингом в больницах. А она является с какими-то рекламными фокусами про аспирин.

— А ты хоть смотришь на то, что она приносит?

Нина вскипела от негодования.

— Черт побери, да нет же! , Я работаю в отделе новой продукции. Мне надо знать рынок. Факты. Она должна отчитываться передо мной. Делать то, что я прошу; Мне не нужен еще один Чарлз Саатчи10!

— Ты бы могла постараться к ней приспособиться. У нее хорошо получается на лыжах, в этом году она участвует в Олимпийских играх. Лиз поговаривает, что поднимет шум в прессе. Будет давать интервью.

— А ты не хочешь?

— Этого не должно произойти, — сказал Тони; его голос стал похож на шелк, обволакивающий острое лезвие. Зеленые глаза потемнели, от этого взгляда Нину пробрала дрожь. — Осчастливь ее, дорогая. Почему бы нет?

Сгладь все, в конце концов она моя дочь.

Нина соскользнула с кровати, пока Тони вынимал сигарету из серебряного портсигара с монограммой, и направилась в душ. Она была в ярости. Она рассчитывала, что он закроет перед носом Элизабет дверь в офис. А теперь эта высокомерная телка хочет ее свалить? Она не понимала Сэвиджа. Он всегда говорил об Элизабет со страстной нелюбовью. А сейчас приказывает Нине все переиграть. Может, и правда голубая кровь гуще?

Нина повернула машину на новое место на стоянке.

Ближе ко входу в здание. Краска, которой было написано ее имя, блестела свежестью. Да, здесь у нее уже хватает врагов. Элизабет стоит во главе этой своры. Они растерзают ее на части, эти бешеные собаки, если Тони снимет свою оберегающую руку с ее плеча.

Нина взяла тонкую папку с заднего сиденья. К черту их всех. Если она не может заставить их полюбить себя, она по крайней мере наладит с ними хорошие отношения.

— Лови! — Джек кинул коробочку через всю комнату, и Элизабет быстро поймала ее. — С такой реакцией только в бейсбол!

— В крикет. — Элизабет улыбнулась, разворачивая обертку. — Бог ты мой! Это что, еще подарок? Так Рождество уже закончилось. Уж не хочешь ли ты сказать, что не заметил этого?

Она раскрыла коробочку и нашла подвеску в виде платиновой лыжи на длинной цепочке.

— Джек, как забавно!

— Это не забавно, а романтично. Смотри. — Он вынул из кармана вторую лыжу. — Эту я оставлю себе. Вторую половину. Я подумал, это лучше, чем сердце или еще какая-нибудь дешевка за шесть пенсов. Подарок на прощание.

Элизабет подпрыгнула на кровати и поцеловала его.

— Мне так нравится. — Она хотела сказать: «Я люблю тебя», но не осмелилась. Для мужчин это признание равноценно другому: «У меня менингит». И они быстро сматываются. — А что ты имеешь в виду — на прощание? Скоро ведь начнутся тренировки на снегу.

Джек взял цепочку, накинул на шею Элизабет и быстро застегнул. Она снова удивилась, как такой большой парень может быть настолько ловким.

— Мне надо вернуться в Техас. Проверить лошадей и выяснить про новые заказы.

— О, — нахмурилась Элизабет. — А это не может подождать? Неужели ты не хочешь еще побыть со мной?

Как только начнутся тренировки, мы будем заняты, и все эти официальные лица вокруг…

— Бизнес. Я должен ехать.

— Ты не должен ехать, ты хочешь ехать. — Элизабет разозлилась. Они ждали этого так долго, а что вышло? Несколько дней до Рождества и несколько после. Его успех в бизнесе действовал на нее как красная тряпка на быка. Он снова подтверждал печальный вывод — ее собственные грандиозные деловые начинания кончились ничем.

— Слушай, ты ведь хочешь поработать в «Драконе»?

Правда? Ты ведь заставила своего старика взять тебя, значит, можешь на что-то рассчитывать. — Джек кинулся на пол и стал отжиматься.

— Ты прав, — сказала Элизабет.

Это на самом деле так. Она заставила отца взять ее, у нее хватило на это сил в тот раз, хватит и сейчас, а если эта выскочка Нина Рот намерена ей помешать, она вообще заставит отца уволить ее. Если ты чувствуешь силу и ею не пользуешься — какой в ней смысл?

Нина отправилась к Тони, как только пришла на работу. Его секретарша миссис Перкинз попыталась задержать ее.

— Вы записаны на прием, мисс Рот? — Она сделала вид, что проверяет свои записи. — О Боже, я боюсь, вас здесь нет.

— Я не подавала заявки.

— Значит, вам не назначено время? Тогда вы не сможете увидеться с ним сейчас.

— Он сказал, что я могу зайти в любой момент, — ответила Нина, пытаясь улыбнуться.

Миссис Перкинз посмотрела на нее с превосходством привратника, облеченного некоторой властью. Я, мол, все про тебя знаю, проститутка. Может, у нее самой были виды на Тони. Нина намеренно поддернула манжет рукава, чтобы сверкнули золотые часы от Картье, усыпанные бриллиантами, — еще одна игрушка, которую Тони подарил ей и которую она никогда бы не смогла купить на свою зарплату.

Миссис Перкинз побелела. «В самое яблочко, — мстительно подумала Нина, — а может быть, именно тебя он посылал купить эти часы, старая перечница».

— Лорд Кэрхейвен очень занят. Он никого не хочет видеть, если встреча не назначена заранее.

— Миссис Перкинз, — сладким голосом сказала Нина, — у меня мало времени. Я боюсь, мне придется настоять, чтобы вы позвонили ему и сказали, что я здесь.

Нина понимала, что в глазах секретарши она просто нахальная американка, но пусть знает: Нина Рот — старший менеджер компании, а сама миссис Перкинз — всего-навсего секретарша. Нина заработала свое положение и не собиралась его уступать.

Бледность миссис Перкинз сменилась румянцем, на щеках зажглось по красному пятну, похожему на клубничину в сметане. Но все-таки она нажала кнопку.

— Извините, милорд, но мисс Рот настаивает, чтобы я вас побеспокоила.

— Нина? Замечательно. Пропустите ее ко мне, миссис Перкинз.

— Он примет вас, мисс Рот, — сообщила миссис Перкинз; в ее голосе отчетливо слышалось раздражение.

Нина насмешливо подмигнула ей, открывая дверь в кабинет босса.

Тони стоял у окна, глядя на реку, блестевшую под январским солнцем. Он повернулся к Нине, глаза скользнули по бледно-голубому жакету и зеленой шелковой юбке, по туфелькам без задников и по прозрачным, почти незаметным чулкам от Вулворда. Он осматривал ее неторопливо и спокойно, как свою собственность. Нину это возбуждало и раздражало одновременно: он мысленно раздевал ее и оценивал, как мальчик — любимую игрушку.

— Тебе нравится новое место на стоянке? Я смотрю, ты надела часы. — Он улыбнулся. — А сережки?

— Слишком много украшений, на работе это неприлично.

— Но я хочу, чтобы ты пришла в них. Надень завтра. — Тони указал на бумажки, которые она принесла с собой. — Что это?

— Я думаю, кое-какие ответы я нашла. По средству для похудения. И насчет леди Элизабет тоже, — сказала Нина.

— Молодец, девочка, — потеплевшим голосом похвалил Тони.

Когда Элизабет вернулась в офис, все искренне приветствовали ее. Она улыбалась, расспрашивала коллег про минувшее Рождество, но ощущала внутреннюю пустоту.

Джек действительно быстро улетел, оставил ее, теперь она не увидит его несколько недель. А потом начнутся трудные тренировки перед Олимпиадой и сами Игры. Она нервничала. Шел восемьдесят второй год, год Олимпиады11. Эти проклятые кольца появились везде: на батончиках «Марс», на баночках кока-колы, в газетах, на телевидении, и везде Элизабет видела свой собственный профиль. Вместе с Джейн Торвил и Кристофером Дином она была реальным претендентом на олимпийское золото. Элизабет подумала, что Хейди и Луиза, должно быть, соответственно высказываются по этому поводу. Хейди была трижды чемпионкой мира и только в прошлом году потерпела поражение. Вдобавок она швейцарка и катается на лыжах всю зиму. Короче говоря, все вокруг желали Элизабет удачи, поддерживали ее и относились к ней с благоговейным уважением, что тяготило девушку. Было невероятно трудно сосредоточиться на чем-то еще, но Элизабет знала, что должна: если она не сумеет выжать из отца-ублюдка хоть что-нибудь сейчас, то ей уже никогда этого не суметь. Выиграть или проиграть. К Пасхе Олимпиада закончится, она должна вернуться домой в каком-то качестве.

Она взяла справочник внутренних телефонов и принялась листать, чтобы проследить за продвижением Нины Рот. Да, положение изменилось. Сейчас ее телефон начинался с цифры пять. Элизабет нахмурилась. Пятерка означала собственный офис.

— Эй, Том, а что, Нина Рот теперь в другом отделе?

Том показал на потолок.

— Она продвигается только наверх. Пока тебя не было, она далеко ушла. Сейчас у нее собственный кабинет, помощник. Своего рода рекорд.

«Ни в коем случае», — сердито подумала Элизабет.

— Ты шутишь, да она здесь без году неделя!

Том кивнул.

— Да, мальчики из отдела новой продукции тоже не в восторге.

— Но почему? Ради Бога, что такого великого она совершила?

Элизабет вдруг заметила, как бедный Том покраснел и опустил голову. И тут до нее дошло.

Ну конечно! Она всегда была близка к папаше. Значит, сейчас еще ближе. Новая проститутка в гареме. Ясно, она без всяких усилий теперь поднимается вверх по лестнице. Стоит признать, это единственное, за что отец всегда вознаграждал женщин. Или, как в случае с Моникой, за то, что та никогда не поднимала шума из-за похождений мужа. Ему, наверное, надоели девицы в жемчугах, ехидно подумала Элизабет. Теперь он перекинулся на женщин-карьеристок? Да что за дела у него с этим большегрудым роботом?

Но что бы там ни было, ни отцу, ни Нине она не позволит встать у нее на пути.

Телефон на столе Элизабет громко зазвонил. Она сняла трубку.

— Элизабет — , это ты, дорогая? — Девушка напряглась.

Отец. В приятные интонации вкрапливались ехидные нотки. Он всегда так с ней разговаривал. Почти все Рождество она каталась на лошади по замерзшим полям имения Кэрхейвенов, подолгу гуляла среди скалистых холмов, чтобы оказаться подальше от этого проклятого голоса. — Ты не могла бы подняться ко мне в офис? У нас с Ниной Рот есть к тебе интересное предложение.

В зеркале, вправленном в двери лифта, Элизабет изучила свое отражение. Блестящие волосы свободно падали на кашемировый жакет цвета ирисок. Она надела к нему подходящую по цвету твидовую юбку. И еще туфли на низком каблуке и самые тонкие, какие только бывают, колготки. Предолимпийские сборы вернули ей былую форму, она снова влезала в двенадцатый размер. Ослабевшие было ноги и ягодицы окрепли, прямая спина прибавляла роста и стройности, золотой браслет болтался напевом запястье, а платиновая лыжа, подаренная Джеком, поблескивала сквозь шелковую блузку кремового цвета. Элизабет была без косметики — коже вернулись естественные здоровые краски.

Двери лифта зашипели, открываясь, Элизабет вышла и увидела миссис Перкинз, которая расплылась в подобострастной улыбке.

— Леди Элизабет, как приятно вас видеть! Как вы замечательно выглядите… Хорошо провели Рождество? .Много тренировались, я думаю?

Элизабет великодушно улыбнулась, поболтала с ней, но сердце ее громко стучало. Она чувствовала себя так же, как перед началом соревнований. Нина и Тони. Вместе. Нужно ей все это? Неужели ей предстоит сейчас схватка?

— Нет, нет, входите, леди Элизабет. Он, конечно, ждет вас, — щебетала миссис Перкинз.

Элизабет пересекла приемную отца, бессознательно потирая кольцо, его подарок на Рождество. Все дети Сэвиджей получали такие в двадцать один год. Тяжелые, золотые, с фамильным гербом. «Я по крови имею на это право, — подумала Элизабет, усмиряя свой гнев. — Он не может оттолкнуть меня».

Она вошла в кабинет Тони.

Нина стояла у стола, прислушиваясь к разговору Элизабет и миссис Перкинз за дверью. Миссис Перкинз говорила почтительно, почти лебезила. «Ну что ж, в конце концов Элизабет — знатная особа, а я только на подхвате», — цинично подумала Нина.

Тони сразу же встал, как только дочь переступила порог, подошел к ней и поцеловал в щеку. Нина изобразила улыбку, наблюдая за ними. Боже. Посмотрите на эту высокомерную телку! И эта девчонка хочет лишить ее работы! Замок. Школа хороших манер в Швейцарии.

Охотничьи балы. Твидовые юбки!

Граф и Элизабет приветствовали друг друга, целуя воздух возле щек, говорили дружеские слова, но от церемонии веяло напряженностью. Нина заставляла себя сохранять на лице улыбку.

Тони сделал знак девушкам сесть.

— Элизабет, дорогая, у Нины есть идея.