Высокие маки

Глава 34

Звонок зазвонил как обычно — в шесть. Нина уже направлялась в ванную, когда поняла, что в этом нет необходимости. Ей сегодня не надо идти на работу.

Тем не менее она встала, приняла душ, надела костюм бежевого цвета, колготки от Вулворда и туфли без каблуков. В пятницу утром она не могла себя чувствовать уютно в джинсах.

Голова болела, но глаза были сухие. Она отплакалась в прошлую ночь. Тони больше нет, ее работа растаяла, как сигаретный дым. Генри тоже нет, и это хуже всего.

Она подумала: почему вдруг для нее так много значит этот человек? Глупо: несколько раз вместе поели, один раз в кино сходили и один раз любовью занялись. Сердце дало течь, а ей хотелось накрепко задраить люк. Не потому ли Нина поклялась себе не допускать больше ничего такого? Но Нэймет сумел пробраться в сердце, и теперь оно болело. Оно ныло так, как, думала Нина, никогда больше не будет ныть. Она не допустит.

Нина немножко подкрасилась. Не потому, что хотелось, а потому, что надо. Тони с удовольствием бы представил ее себе заплаканную, с покрасневшим носом, с мешками под глазами. Она ощущала опустошенность от горя и утраты, но не собиралась кричать об этом на каждом углу.

За окном солнце поднималось в нежно-голубое весеннее небо. Нина сделала себе кофе и выслушала по радио программу на день. Никогда по утрам ей не приходилось быть дома так долго. Нина посмотрела в кухонное окно и увидела пробивающиеся под забором крошечные цветочки. Крокусы, подснежники и пара желтых нарциссов. Она с удивлением уставилась на цветы. Откуда они взялись? У нее никогда не было времени на садик.

Ровно в девять утра Нина позвонила в «Дракон».

— Могу ли я поговорить с Анитой Керр из офиса Нины Рот?

— Минуту. — Пауза, и потом:

— У нас не значится такого офиса, мадам. Анита Керр переведена в другой отдел.

Боже мой, этот ублюдок работает быстро.

— Какой?

— Отдел ярлыков.

Нина почувствовала холодок под мышками. Ярлыки — это хуже, чем оказаться на улице. Аните придется проводить дни за двойной проверкой номеров — утомительнейшей работой. Этот отдел находится у черта на рогах, в Слау.

— Но она сейчас в недельном отпуске.

— Тогда отдел кадров. Мне надо договориться и забрать личные вещи.

— Простите, а с кем я говорю?

— Это Нина Рот, — как можно спокойнее ответила Нина.

В голосе девушки звучала не только насмешка, а что-то еще. Она точно знала, с кем говорит, но ей нравилось заставлять Нину пройти через унижение.

— Я сейчас выясню, сможет ли мистер Суини поговорить с вами. Не кладите трубку.

Нина ждала целых пять минут.

— Извините, но его нет на месте.

— Тогда его помощника.

— В отделе кадров нет никого. Не могли бы вы оставить сообщение?

Нина оставила номер своего телефона и положила трубку. Личные записи, бумаги по исследованиям, номера телефонов ученых, с которыми она имела дело, проекты, данные по конкурирующим компаниям — все там. Бесценный материал для начала новой работы. Но она решила подождать до ленча, когда Кит Суини позвонит ей. Это унижение гораздо более горькое, чем дикая слива. Она расхаживала по гостиной беспокойно, пытаясь ухватиться за что-то, за какую-нибудь мысль.

Что она может предпринять? И пришла к выводу: все придется начинать с нуля. Нина Рот, вышедшая из Бруклина, против графа Кэрхейвена? Дино, Том, Люк Виера объединятся и станут отрицать каждое ее слово.

В девять сорок раздался звонок в дверь. Она открыла и увидела парнишку в несвежей майке с картонной коробкой в руках.

— Нина Рофф? — исказил он ее имя. — Я вам принес вот это, — сказал он и сунул ей в руки коробку. — Здесь распишитесь. А эта машина перед домом ваша? За ней скоро придут и заберут. И мебель тоже.

— Мебель? — тупо повторила Нина.

— Да, в бумагах все написано, — равнодушно объяснил парень. — Сами поглядите.

Она захлопнула за ним дверь и села на кушетку. В коробке лежали ее ручки, карандаши, блокнот, писчая бумага и три открытки из Цюриха. Ни заметок, ни исписанных блокнотов, только толстый конверт со штампом «Берман, Грэйвз и Баулер». Это была самая солидная фирма, именно ее услугами пользовался Тони в наиболее серьезных случаях. Нина надорвала конверт. Розовая форма П — 45 правительства Соединенного Королевства сообщала о том, что она «в прошлом». Листок полетел на пол, словно подтверждая, что она на самом деле в прошлом. Нина не стала поднимать его и принялась читать письмо.

«Дорогая мисс Рот. Нижеследующим Вы извещаетесь о том, что уволены по причине, изложенной устно. Вам запрещено входить в помещение» Дракона «. Ваша работа и все записи являются интеллектуальной собственностью компании и будут удержаны. Ваша машина остается собственностью» Дракона «, и вас просят вернуть ее немедленно, иначе будут предприняты физические действия.

Другие личные вещи, купленные для вас на средства компании, также должны быть возвращены (поименный список прилагается). Вы не получите никаких рекомендаций от компании, Министерство внутренних дел извещено о переменах в вашем статусе…»

В дверь снова резко постучали. Нина подпрыгнула от неожиданности и пошла открывать. Она оказалась лицом к лицу с пятью крепкими парнями в красных с черным костюмах «Дракона». Из отдела безопасности. Возле забора она увидела припаркованный белый грузовичок.

— Все в порядке? — спросил бригадир, указывая на письмо у нее в руках. — Мы пришли за вещами. У вас ключ от машины?

Нина отступила в сторону, пропуская его в комнату.

Она молча вынула из кармана ключи от «гольфа» и подала ему, а остальные мужчины прошли мимо нее и стали выносить мебель.

— Хорошо, — сказал бригадир. Он отдал ей квитанцию. — Лучше поскорее со всем этим покончить, правда? Я так и знал, что вы не доставите нам хлопот.

— Нет, не доставлю, — поторопилась успокоить его Нина. — Со мной у вас не будет хлопот.

«По крайней мере, — подумала она, — пока».

Над Вербьером занималось раннее ясное утро, солнце ярко светило над скалами. Снег лежал неровно, поэтому дистанцию Вьезонна ночью покрыли толстым слоем искусственного снега.

— Отлично, — сказала Элизабет Гансу, — мне это подходит. — Она ела кашу с тощим кусочком ветчины. — Искусственный покров поможет держать более высокую скорость.

— Да, но это не слишком здорово. Вьезонна действительно позволяет увеличить скорость, но местами даже чересчур.

— Чересчур большую? Так это просто здорово. — Элизабет улыбнулась.

Ее зубы выделялись белизной на фоне загорелой кожи. У нее был здоровый румянец, как у атлеток в самой лучшей спортивной форме. Она источала уверенность точно так же, как драгоценные камни на шее Моники. За три дня соревнований в ней появился напор, теперь ее невозможно удержать. Ганс никогда не видел, чтобы его ученица так каталась. Кажется, из глубин своего существа Элизабет Сэвидж извлекла все запасы скорости и мастерства. Он с трудом ограждал ее от журналистов, не позволяя узнать, что о ней пишут. Ближайшей соперницей Элизабет была Луиза, на втором месте держалась Кристи, а на третьем — Хейди. Но они здорово отстали от Элизабет. Ганс не сомневался, что она это понимает. Своей неколебимой уверенностью Элизабет напоминала ему Джека Тэйлора.

— У тебя еще два дня соревнований. Тебя могут догнать, дорогая.

— Да, небо тоже может рухнуть.

— Я не понимаю…

— О Ганс, не волнуйтесь. Я обещаю, что не успокоюсь, пока не получу золото. Луиза тоже очень хочет золото… — Девушка в раздумье покачала головой. — А если она блестяще прокатится?

— Надо хотеть победить. Это единственный путь, — ответил герр Вольф. — Катайся еще быстрее.

Элизабет выпила последний глоток свежевыжатого апельсинового сока, вскочила из-за стола и высунула голову в окно.

— Я собираюсь быстренько пробежаться по Саволейер.

Дистанция скоростного спуска. Ганс понимал: запрещать бесполезно, энергия из нее прямо рвется наружу.

— Элизабет, но только один раз. Понятно? Иначе слабее прокатишься днем.»

Магические слова. Зеленые глаза тут же стали серьезными.

— Конечно, тренер, только раз. Один.

Выйдя из подъемника на вершине, Элизабет почувствовала себя на Олимпе. Как все прекрасно вокруг! Она непобедима… Электрические подъемники сегодня работали только для олимпийцев, они носились туда-сюда, а зрители на соседних дистанциях замирали, приветствуя ее, и размахивали флагами Великобритании. Ледяные коридоры скоростного спуска огорожены и почти пустынны, там катались один или два спортсмена, которым явно не хватало адреналина. Саволейер — настоящая скоростная трасса: желудок остается на старте, а тебя выбрасывает, как ракету, прямо к подножию. Эта трасса задаст жару, подумала девушка. Настроение у нее было великолепное. Она ощущала себя счастливой от высоты, от пустынной белизны гор, от предчувствия грядущей победы.

Элизабет отцепила металлический круг на ногах и приготовилась.

— Счастливое место. Хотел бы на нем оказаться., Элизабет чуть не выпрыгнула из кожи от неожиданности. Перед ней стоял Джек Тэйлор в голубом тренировочном костюме американской команды. Мужчины сегодня катались на Тортине. Трудная дистанция, полная опасных мест.

Элизабет нахмурилась и пробормотала:

— Привет.

— Слушай, надо кончать с такими встречами, — сказал Джек легким тоном. — Кстати, как Холли держится?

Она действительно хорошо катается в последнее время.

Так что передай ей, что я горжусь соотечественницей.

— Сам передавай это своей подружке, Джек, — резко ответила Элизабет. — У меня полно других забот.

— Да, я вижу. Ты катаешься очень хорошо.

— О Боже! — взорвалась Элизабет. — Ты самый надменный парень, какого я когда-нибудь встречала, Джек Тэйлор! Перестань наставлять меня. У меня, знаешь ли, золото в кармане. А тебя может достать Цубригген.

— В последнем спуске я немного ошибся.

— Всегда находятся какие-нибудь причины.

— Никаких причин, Лиззи. Я собираюсь выиграть с преимуществом в десять пунктов, — сердито бросил Джек.

— Я катаюсь не хуже тебя, Джек. Мне надоели твои поучения. Ты ездишь быстрее меня только потому, что ты мужчина.

— Надеюсь, что ты это заметила, дорогая, — холодно сказал Тэйлор.

— Не льсти себе, Джек, это было пятиминутное увлечение, — прошипела Элизабет, словно кошка.

— Хорошо, детка, ты действительно отплатила мне.

Услуга за услугу, — медленно произнес Джек, и его южный говор стал особенно заметен. Он прошелся по ней взглядом и добавил:

— Я получу свое, когда ты проиграешь. Должен предупредить: это продлится гораздо дольше пяти минут. Я собираюсь воспользоваться случаем на полную катушку.

— Ox, а что скажет Холли? — с издевкой спросила Элизабет. — Хотя ей нечего беспокоиться, ты ведь вообще ничего не получишь. А теперь извини меня. Я здесь для того, чтобы кататься.

Элизабет нахлобучила шлем и рванула вперед, мгновенно исчезнув в белом вихре.

Джек уставился ей вслед. Он проехал почти полмира ради вот этого?!

— Черт побери! — сказал он. И добавил кое-что покрепче.

На вершине Вьезонна, переминаясь с ноги на ногу, стояли, столпившись, спортсмены. Они молча смотрели на мониторы, установленные внутри и снаружи стартовых ворот.

Сказать было нечего.

Элизабет уже стояла наготове. Сердце ее билось так, как будто она уже спустилась до половины трассы. Две минуты до триумфа или поражения.

Новости были неважные. Ее путь к первенству только что сузился. До того как начала спуск Луиза, вела Хейди. И еще две девушки наступали им на пятки. Но Луиза прокатилась хорошо, показав результат, который меньше чем на две сотых секунды не дотянул до мирового рекорда. Это была лучшая гонка в карьере Луизы.

Только леди Элизабет Сэвидж отделяла швейцарку от пьедестала почета. Впрочем, Элизабет не считала Луизу препятствием на пути к золоту. Так же, очевидно, как и Луиза. Финишировав, швейцарка победно вскинула оба кулака к небу и метнула палку в воздух, словно подавая сигнал к овации.

Времени думать больше нет. Раздался сигнал, и Элизабет подалась вперед, наклонившись как можно ниже.

За пятнадцать секунд стартового времени она должна выбрать момент и оттолкнуться. Девушка вся подобралась, в голове зазвучали слова Ганса:» Наклонись ниже, как можно ближе к земле…»

Элизабет сильно оттолкнулась, запустив себя, как ракету; утоптанный снег взвился из-под длинных лыж, маленький трамплин выбросил ее еще на двадцать ярдов вперед. Как же добиться совершенства на этом спуске? Ты должна ехать быстрее, быстрее! Мускулы горели, когда она кинула себя почти вертикально вниз, держась ближе к ограждающей сети, чтобы увеличить скорость. Ветер завывал вокруг шлема, толпы болельщиков орали, звонили в колокольчики за канатом. Смешавшиеся красный, белый и голубой цвета английского флага давали понять, что она впереди всех по времени. Да! Да! Она победила Луизу, ей сейчас надо просто удержать эту скорость…

Войдя в последний поворот, Элизабет увидела, что британцы восторженно подпрыгивают за ограждением.

От радости они впали в истерику, размахивали флагами, вопили. Она должна победить! Но она не может рисковать. Ей надо собраться. Элизабет бросила тело вперед, беря последний поворот на очень опасном крене. Ее грудь оказалась в нескольких дюймах от земли. Она прямо возле сети ограждения и…

И вдруг она потеряла контроль над собой! Маленький досадный крен. Она попыталась его выправить, но была слишком близко к подножию и слишком велика была скорость. Элизабет ударилась о боковую сеть, закричав от боли, когда острые концы лыж прорвали нейлон и остановились. А тело набрало скорость сто двадцать миль в час. Ноги ее раскинулись в стороны, сопротивляясь крепкой хватке ботинок. Мир закувыркался, смешались небо и снег, раздался треск ломающейся кости, и уже как будто издалека она услышала собственный крик.

Теплая красная волна крови пролилась на снег, прежде чем сильная боль смыла все, повергнув Элизабет Сэвидж в ужасную темноту.