Выйти замуж и влюбиться

Глава 11

Анатоль устало поднял руку — давая понять, что он все сказал. Он очень устал. Он провел ночь без сна, совещаясь с руководящей группой завода в Фессалониках и пытаясь найти альтернативу увольнениям. А после этого отправился на встречу с представителями профсоюза, продолжая думать о том, как сохранить рабочие места.

И по крайней мере, ему удалось произвести впечатление на профсоюз. Они выслушали его, хотя и продолжали спорить. Его подход был не такой, как у прежнего управляющего или у Тимона, чей авторитарный стиль управления и стал причиной того, что рабочие собирались устроить всеобщую забастовку.

Он выбрал другой путь. Правдиво обрисовав сложившееся финансовое положение, он предложил им всем вместе найти выход.

За столом в переговорной шла дискуссия. Устроит ли их вариант, который он предложил? Он надеялся на это. Забастовка была не выходом, она только ухудшила бы ситуацию и никому бы не пошла на пользу.

К его облегчению, представители профсоюза не были настроены агрессивно, двое из них понимающе кивали. Он надеялся, что скоро сможет хоть немного поспать.

Но перед этим ему нужно поговорить с Лин. И сделать это как можно быстрее! Он с трудом нашел время, чтобы послать ей сообщение об отмене свадьбы, но этого было недостаточно. Ему нужно было увидеть ее, объяснить, что на самом деле произошло.

— Господин Телонидис, — голос секретарши прервал его размышления, — вам звонит господин Петранакос.

— Господа, прошу прощения. — Анатоль встал и быстро пошел к двери. Он знал, что Тимон не будет звонить просто так во время этого важного совещания, наверняка случилось что-то серьезное. Схватив трубку, он замер от неожиданности, услышав слова:

— Она ушла! И забрала с собой мальчика! — в полном смятении снова и снова повторял старик.

— Что ты сказал ей? Тимон, что ты ей сказал?! — закричал Анатоль.

Через полчаса он был в самолете, а еще через час — на вилле Тимона.

Взбежав через ступеньку по лестнице, Анатоль влетел в его комнату.

Лицо Тимона было бледным и опустошенным.

— Я только рассказал ей о нашем договоре. И все!

— Мы же договорились, что я сам ей скажу! Знаю, не нужно было откладывать, но из-за угрозы этой чертовой забастовки мне пришлось попросить ее подождать моего возвращения! Зачем, черт возьми, ты это сделал?

Он был вне себя от гнева на Тимона за то, что Лин исчезла вместе с Джорджи! Он почувствовал страх. Где они? Куда она могла отправиться? Да они могли быть сейчас где угодно! Звонок в полицию аэропорта ничего не дал. Но аэропорт — это не единственный путь из Греции. По морю можно было уехать из страны в любом направлении.

— Я сделал это ради тебя, Анатоль, — проговорил Тимон, протягивая ему какой-то документ.

Текст был на английском. Анатоль читал, чувствуя, как в его венах холодеет кровь. Бросив лист обратно на стол, он словно в оцепенении смотрел прямо перед собой.

Голос Тимона донесся словно откуда-то издалека:

— Она лгала тебе и использовала тебя. Лгала с самого начала! Я всего лишь сообщил ей, что ее уловки не сработали.

Лин медленно шла по дорожке парка, толкая перед собой коляску с Джорджи. Коляска была совсем не похожа не ту, которую Анатоль купил в Лондоне. Развалюха из секонд-хенда с разболтанными колесами и потертой тканью. Но ничего другого она не могла себе позволить. Она жила на свои сбережения и бралась за любую работу, чтобы хоть как-то свести концы с концами. Снимала дешевую крохотную квартирку, по сравнению с которой ее прежняя квартира в Лондоне казалась просто роскошной. Глядя на затертые обои, Лин иногда вспоминала о том доме в Сассексе, который Анатоль подарил ей.

На ее лицо набежала тень. По своей наивности она сочла это жестом великодушия со стороны Анатоля и заботой о Джорджи, которому тоже был нужен дом на родине его матери.

Но теперь она знала, что это на самом деле было.

Это была откупная.

Но теперь ей не нужно от этой семьи ничего! Она оставила в шкафу всю свою новую одежду, уехав из Греции в своих старых джинсах и джемпере. Такая одежда вполне соответствовала ее нынешнему финансовому положению и месту, где она сейчас жила.

Но так не могло продолжаться долго. И не только потому, что у нее почти не осталось денег. А потому, что она убежала вместе с Джорджи. Убежала от человека, который хотел его забрать у нее! От человека, который, как она думала, никогда бы этого не сделал.

Ее пронзила боль, такая знакомая, что можно было бы уже и привыкнуть к ней. Но нет, каждый раз, когда она вспоминала об Анатоле, это было как болезненный удар.

Она закрыла глаза, толкая впереди себя коляску по маленькому парку. Парк находился недалеко от ее квартиры, которую она сняла здесь, в Бристоле. Она шла, погрузившись в воспоминания, которые разрывали ее на части. Она словно слышала слова Анатоля, которые он сказал ей тогда в Лондоне:

«Есть способ, который устроит нас обоих, чтобы решить эту проблему».

Ее пальцы с силой сжали ручку коляски. О да, конечно, способ был! Он отлично все продумал, все, до последней детали.

Он знал, что она станет шелковой в его руках! Что он сможет убедить ее в чем угодно!

«Я хочу, чтобы ты верила мне».

Эти слова, что она так часто от него слышала, жгли ее теперь как раскаленное железо.

А разве был лучше способ завоевать доверие женщины, чем тот, что он использовал?

«Он спал со мной, чтобы я доверяла ему. Чтобы мной было легче управлять. До тех пор, пока это было нужно».

Она вздохнула и посмотрела на Джорджи, который беззаботно улыбался ей, сидя в коляске.

Когда Тимон в одно мгновение разбил на части ее жизнь, она запаниковала и бросилась бежать — в тот момент она не знала, как ей еще поступить.

Но теперь ей приходилось прятаться не только от Анатоля и Тимона, но и от органов опеки.

Больше так продолжаться не могло. К тому же она знала, что в произошедшем есть и ее вина.

«Я тоже использовала его».

Тимон бросил ей это в лицо. Но ведь все это она сделала только ради Джорджи.

А теперь она понимала, что у Джорджи нет будущего рядом с ней.

«Если ты его любишь, ты должна это сделать. Ради его блага! Ты не должна думать о себе, о своей боли, своих чувствах! Ты должна думать о Джорджи! Если ты его любишь, сделай так, как будет лучше для него!»

Она не могла так больше жить — в убогой квартирке, убегая и прячась, разрываясь между любовью и долгом.

Медленно, словно из последних сил, она сделала еще один круг по парку и направилась к выходу.

Ей нужно было написать письмо.

Анатоль вошел в офисное здание, в котором находилась контора его адвокатов. Он назвал администратору свое имя, и его тут же пригласили в кабинет.

— Она здесь? — был его первый вопрос, как только он открыл дверь.

Мужчина за столом кивнул:

— В соседней комнате.

— И ребенок?

— Да.

Анатоль почувствовал облегчение.

— Вы хотите, чтобы я присутствовал при встрече? — осторожно спросил адвокат.

Анатоль покачал головой:

— Я вас позову, когда вы понадобитесь. Вы достаточно четко изложили мои права, так что теперь я знаю, на что я могу рассчитывать. — Он сделал паузу, потом все-таки спросил: — Она что-нибудь говорила обо мне?

Адвокат в ответ лишь покачал головой.

— Хорошо. Проводите меня.

Анатоль тряхнул головой, словно пытаясь отогнать непрошенные мысли. Он должен был собраться и сосредоточиться на одной единственной цели — на Джорджи.

Лин сидела в кресле рядом с журнальным столиком, держа на коленях Джорджи с его любимым плюшевым мишкой, которого купил Анатоль в Лондоне. Казалось, с тех пор прошла целая вечность, или это вообще было в каком-то другом мире. Услышав, как открылась дверь, она вздрогнула.

Анатоль. Она снова увидела его спустя столько времени.

Такой же потрясающе красивый, как и тогда, в первый день их встречи.

Словно волна горячего прилива прокатилась по ней. Ее глаза затуманились, остановившись на его лице, когда он вошел.

Джорджи тоже увидел его, узнал и радостно протянул к нему ручки.

Анатоль пересек комнату и подхватил его на руки, улыбаясь и обращаясь к нему по-гречески. Потом повернулся к Лин.

На мгновение в его глазах что-то вспыхнуло, но затем сразу исчезло.

Он стоял неподвижно. Лицо — каменная маска.

— Значит, ты привезла его. Не думал, что ты на это решишься.

Лин заставила себя ответить.

— Я же написала, что привезу, — с трудом проговорила она.

Анатоль нахмурился, его глаза сузились.

— Так почему? Почему ты привезла его? Чего ты добиваешься, Лин?

Она знала, что Анатоль злится на нее, но это было уже не важно. Она пожала плечами:

— А что мне еще оставалось делать? Я убежала, потому что была в панике. Но потом я поняла, что бежать не имело смысла. — Она посмотрела на него, пытаясь не показать переполнявшие ее чувства.

«То, что ты видишь сейчас Анатоля, ничего не значит, потому что ты сама никогда для него ничего не значила, ты была лишь препятствием на его пути. Все, что было между вами, — ненастоящее. Ты была лишь средством для достижения цели».

Она смотрела на Джорджи, которого Анатоль держал на руках. Ее сердце разрывалось от боли.

Она для него — ничто, для него важен только Джорджи!

И об этом она должна помнить. Только так она может пережить то, что должно произойти.

— Сначала я подумал, — сказал он, — что ты отправилась в тот дом.

Она нахмурилась:

— В дом? В какой дом?

— В дом у моря — тот, что я тебе купил.

— С какой стати я бы туда отправилась?

— Потому что он твой.

— Мой?! Да что у меня есть моего, Анатоль? Теперь у меня нет даже Джорджи.

Она все-таки сказала это. Сказала то, что должна была сказать с самого начала.

— Я подпишу все бумаги, — продолжала она. — Могу это сделать прямо сейчас. Или потом, когда захочешь. Могу дать свой адрес на всякий случай, хотя я еще не знаю, где буду жить. — Она заставила себя встать и, сделав глубокий вдох, проговорила: — Я принесла его вещи. Их немного. Я взяла только самое необходимое. Все в этих сумках. — Она кивнула на пару сумок рядом с коляской. — Коляска не слишком хорошая, но ей можно пользоваться, пока ты не купишь новую, но складывать ее нужно осторожно, там часто вылетает пружина. Вот его паспорт, — сказала она, дрожащими руками доставая из сумочки паспорт. Ее голос дрогнул, и она притворно закашлялась. Только бы не расплакаться. — Надеюсь, — продолжала она, — что никаких проблем не будет, и вы скоро сможете уехать в Грецию. Ну вот и все.

Ее голос оборвался. Она взяла свою сумку и направилась к двери.

Она не должна смотреть на Анатоля. Не должна смотреть на Джорджи. Должна просто идти.

— Что, черт возьми, ты делаешь?

Его голос прозвучал как удар в спину. Она повернулась и проговорила, едва сдерживая слезы:

— Я ухожу. Что же еще мне делать?

Он что-то сказал. Она не разобрала начало фразы, потому что смотрела на его лицо. Смотрела в последний раз.

— Так, значит, Тимон был прав, прав во всем, когда говорил, что тебе нужны только деньги! Я не верил ему. Я сказал, что ты их не взяла, когда я предлагал. Но в итоге он все же оказался прав! — Тон его голоса был обжигающе ледяным. — Не зря он нанял детективов, чтобы узнать о твоем прошлом. Ведь ты все-таки взяла его чек!

Она ничего не сказала. Только взяла со стола паспорт Джорджи и протянула ему.

Она смотрела, как он открыл паспорт. Выражение его лица изменилось, когда он увидел разорванный пополам чек Тимона.

— Я взяла его только затем, чтобы выиграть время и уехать. Ничего другого я не смогла тогда придумать. — Она вздохнула. — Я никогда не хотела денег, Анатоль. Я никогда не хотела ничего, кроме того, что было самым дорогим для меня.

Она посмотрела на Джорджи, который сидел на ковре и с интересом смотрел на них.

Ей хотелось сказать совсем другое, но сейчас в этом уже не было никакого смысла.

«Тебя, Анатоль, я хотела тебя! И семью, в которой был бы счастлив Джорджи!»

Она снова посмотрела на Анатоля. На его холодное, застывшее словно маска лицо.

— Я лгала тебе, когда сказала, что Джорджи мой. Но это не так, ни капли моей крови не течет в его венах.