Я буду рядом (СИ)

Глава 30

Вооружившись кружкой огненного кофе с молоком и замотавшись в толстое пончо поверх осенней куртки, Настя сидела на лавочке, прислонившись к ее деревянной спинке, и обозревала окружающий ландшафт. С того дня, как жар отступил и Настя пошла на поправку, пролетело больше двух недель. Хоть здоровье девушки все это время и улучшалось, она все еще была слаба. Никогда прежде Настя так сильно не болела, и ей казалось странным, что ее так внезапно подкосило. Наверное, организм так отреагировал на стресс и опасность.

Мурад все это время был с ней, никуда не отлучаясь, и лишь сегодня решился поехать в город: их съестные припасы подошли к концу. Последние несколько дней он ходил чернее тучи. Если до этого Насте казалось, что между ними возникло взаимопонимание и Мурад больше не считал ее глупой дурочкой, то за прошедшие сутки он едва сказал Насте пару слов. «Прямо как раньше», — с грустью подумала она.

Землю и деревья вокруг припорошило снегом, а воздух стал морозным, хотя до настоящих холодов, наверное, было еще далеко. Неужели им придется провести здесь зиму? Никогда прежде Настя не вела такой спокойный и уединенный образ жизни. Она потихоньку помогала Мураду с обедом и ужином, а по вечерам они почти всегда сидели в гостиной, читая книги. Сначала вслух читала Настя, за ней — Мурад, а потом они обсуждали сюжет, героев, их поступки. Эти две недели спокойствия заставили Настю понять не только то, что она влюбилась в Мурада безвозвратно, но и что ей нравилась и тишина, царившая вокруг. Ей нравилось, что здесь были только они вдвоем. Вот бы остаться здесь подольше! Прошлая жизнь будто бы ушла куда-то далеко и, может быть, безвозвратно.

Отхлебнув кофе, Настя зажмурилась от удовольствия. Мурад обещал вернуться около пяти. Настя подумала было, что нужно будет приготовить ужин к его возвращению, но вспомнила, что у них совсем не осталось овощей и мяса. Разве что сделать спагетти? Но она уже знала, что это блюдо готовится быстро, а потому не было смысла делать его заранее. Вот бы Танечка удивилась, узнав, что Настя научилась готовить. Пусть чуть-чуть, но научилась же! Когда она вернется, обязательно как-нибудь встанет пораньше, пока Танечка будет спать, проберется на кухню и смастерит вкусный завтрак, а потом накормит им Танечку и Петю, и даже папу.

От воспоминаний о родном доме в душе разлилась грусть. Она соскучилась. Очень соскучилась.

Резкий порыв ветра взметнул в воздух сухой снег, и Настя решила, что пора вернуться в дом. Не хватало заболеть во второй раз. Уже встав со скамейки, она боковым зрением заметила вдали тень меж деревьев. Неужто снова волк? Мурад рассказывал, что волки могут подходить к жилью человека, когда их загоняет голод. Есть, конечно, особи, которые любят живиться домашним скотом, но, как правило, волк человека боится и держится вдалеке. «А у меня и поживиться нечем, кроме меня самой», — подумала Настя и тут же испугалась.

Закрыв за собой дверь, она скинула верхнюю одежду и отнесла на кухню чашку, а потом пошла в кабинет Мурада, чтобы выбрать им на вечер новую книгу. Вчера они закончили читать «Саламбо» Флобера. Взгляд Насти упал на календарь, стоявший на столе. Красный квадратик, обозначающий сегодняшнюю дату, Мурад переместил на одиннадцатое октября.

— Сегодня же у папы день рождения! — вспомнила Настя.

Она не могла не позвонить отцу в такой день. Для нее эта дата была особенной не только из-за отцовского дня рождения: Настя знала, что одиннадцатого октября умерла ее мама. А потому она чувствовала особую уязвимость, желание разделить с кем-то свою неявную боль, ощутить, в конце концов, что ее любят.

— Настя! — раздался в трубке удивленный голос отца, когда он услышал ее голос.

— Папочка, с днем рождения тебя, — защебетала Настя. — Желаю тебе всего-всего-всего. Очень люблю тебя и очень скучаю.

— И я, детка, — сказал отец. — А вы с Мурадом где? Скоро вернетесь?

— Не знаю, ничего не знаю, — засмеялась Настя.

— Ну у тебя хотя бы все в порядке? — В голосе отца слышалось беспокойство, которое разлилось в душе Насти теплом: он волнуется о ней и скучает!

— Все просто замечательно, пап! А ты как? Как у вас с Аллой дела? — На имени мачехи Настя запнулась.

— Прекрасно, — засмеялся отец. — Алла ждет ребенка. Скоро у тебя появится братик.

— О! — только и смогла ответить Настя, почувствовав, как в сердце будто провернули нож. Алла беременна! Значит, она так никуда и не исчезнет из их жизней. — Поздравляю, — выдавила она. — Ладно, пап, мне нельзя долго разговаривать. Пока!

Она не стала дослушивать, что скажет отец, и отключилась. Настя знала, слышала по голосу, как он счастлив. Долгожданный сын! Ему теперь точно не до Насти и ее проблем. И уж тем более ему некогда вспоминать, что сегодня, помимо его дня рождения, у Насти скорбная дата. Сам он уже давно перестал скорбеть по рано ушедшей жене, Настиной маме.

Чтобы хоть как-то отвлечься от грустных мыслей, она сделала еще один звонок.

— Господи, Анастаси! Я уж думала, этот твой страшный телохранитель запрятал тебя в какой-нибудь подземный бункер и никогда не выпустит, — радостно затараторила Жанна. Вот кто был искренне счастлив слышать Настю. — Когда ты вернешься? Без тебя скучно.

— Не знаю, надеюсь, что очень скоро.

Они еще какое-то время поболтали. Жанна успела вывалить на Настю все новости о том, что произошло в городе за время ее отсутствия. Передав привет Фифи, которая сидела под боком и тоже что-то кричала в трубку на заднем фоне, и отключив телефон, Настя грустно вздохнула. Оказывается, хоть уединение с Мурадом — это прекрасно, но как же она соскучилась по всем: и по отцу, и по Жанне с Анфисой, и по Петечке с Татьяной Сергеевной. Долго еще Мурад будет держать ее здесь?

Когда тот вернулся вечером, Настя не стала рассказывать о том, что звонила отцу и Жанне. Она знала, что он не одобрил бы. Интересно, а он сам в последнее время связывался с отцом? Знал ли, что Алла беременна?

За ужином Настя спросила:

— Сколько еще мы будем сидеть здесь?

Даже если ее вопрос не понравился ему, вида Мурад не показал, лишь сухо бросил:

— Еще какое-то время.

— Долго?

— Думаю, еще пару недель, может чуть больше.

— А что изменится за эти пару недель? — нахмурилась Настя. — Твои люди нашли того, кто покушался на меня?

— Нет, но мы близки к этому, — признался Мурад.

— Правда? — Настя от нетерпения заерзала на стуле.

— Насть, я пока сам ничего не знаю. Нужно подождать.

— Господи, сколько можно еще ждать! — Раздражение прорвалось наружу.

Мурад прищурился, пристально всмотревшись в ее лицо, но ничего не сказал, убрал тарелки в раковину.

— Я помою, ты устал в дороге за целый день, — снисходительно сказала Настя.

Она уловила мелькнувшую в его глазах теплоту.

— Тогда я пойду в душ, — кивнул он и вышел.

Вечером они не стали читать вместе книгу. Мурад сказал, что ему нужно над чем-то поработать, и заперся в кабинете. У Насти тоже не было настроения погружаться в вымышленные истории, да и без Мурада чтение не приносило былого удовольствия. Возникшее между ними за последние недели тепло будто испарилось. У Насти на душе скребли кошки. Послонявшись по дому, она решила пораньше лечь спать. Однако сон не шел. Она слышала, как Мурад прошел по дому, проверяя, заперты ли замки, слышала, как он поднялся к себе.

А потом Настя погрузилась в тревожный сон. Ей снова привиделось, как она отдергивает покрывало, а под ним лежит распятая лягушка. Затем вместо лягушки там лежала сама Настя, а потом какая-то женщина.

— Мама! — крикнула Настя во сне и проснулась.

Комната полностью погрузилась в темноту, только из-за полузадернутых штор лился рассеянный лунный свет. Вдруг до Настиного слуха донесся вой. Волчий вой. Где-то совсем рядом! Потом еще и еще. Все ближе и ближе! Настю пробил нервный озноб. Она вылезла из-под одеяла и подошла к окну. Ей показалось, что между деревьев блестят глаза. Вой раздался снова. Настя выскочила из комнаты и бросилась в спальню Мурада, с грохотом распахнув дверь. В лунном свете она увидела, как ее телохранитель тут же дернулся и сел в кровати.

— Что случилось? — спросил Мурад, включая настольную лампу.

— Волки, — прошептала Настя.

— Волки? — непонимающе спросил он спросонья.

— Да, волки воют, совсем рядом с домом. — Она замолчала, прислушиваясь. — Вот, опять!

Мурад тоже прислушался, а потом сказал:

— Насть, нечего бояться.

— Они же прямо около дома. — В голосе ее звенела паника.

— Во-первых, они не около дома, а в лесу, — возразил Мурад, — а во-вторых, в дом им все равно не попасть.

— Мне страшно, — сказала Настя и, поколебавшись, спросила: — Можно я с тобой останусь?

— Со мной?

Насте показалось, что в голосе телохранителя прозвучала паника.

— Ну да, — кивнула она.

Она видела, что Мурад колеблется, но, думая только о своем страхе, не могла понять, чего боится он.

— Хорошо, — с какой-то безысходностью в голосе ответил Мурад и подвинулся.

Настя умостилась с краешку кровати, повернувшись на бок, и почувствовала, как Мурад накинул на нее одеяло.

— Спасибо, — шепнула она.

Снова раздался волчий вой, и Настя охнула, ощутив, как сердце ее кольнуло, а потом бешено понеслось вскачь. Мурад потушил лампу, и в следующую секунду рука его обвила Настину талию.

— Не бойся, — шепнул он ей на ухо.

Настя устроилась поудобнее. Ее спину грело тепло его тела. Мурад крепче прижал ее к себе.

— Говорят, волки воют к покойнику, — дрожащим голосом прошептала Настя.

— Глупости, это про собак такое говорят, — возразил Мурад.

— И про волков тоже, — упрямо ответила Настя.

Она прижалась спиной к Мураду, чувствуя на затылке его дыхание. Только сейчас она осознала, что прибежала к нему в одной короткой футболке, а сам Мурад вообще, видимо, спал только в трусах. Настя пошевелилась, устраиваясь поудобнее и закрывая глаза.

— Мурад, — испуганным голосом сказала она.

— Что? — Голос его был хриплым, а слова будто давались ему с трудом.

— У тебя… встал.

— Было бы удивительно, если бы не встал, — зло огрызнулся Мурад.

Настя развернулась и оказалась лицом к лицу с Мурадом, который теперь, опершись на локти, навис над ней. Бедром Настя ощущала всю силу его возбуждения.

— Я думала, что не интересую тебя в этом плане. — Сердце билось так сильно, что его толчки отдавались в груди Мурада. Настя чувствовала, что и его сердце несется галопом.

— Ты почти голая нырнула в мою постель, прижалась ко мне… — Мурад перевел дух. — Я прежде всего мужчина.

Настя с удивлением и неосознанной радостью всматривалась в темные глаза Мурада.

— Ты же понимаешь, что я сюда не за этим пришла, — сказала она. — Мне действительно стало страшно.

— Я понимаю, — кивнул Мурад.

Настя снова легла на бок и попросила:

— Обними меня.

Мурад обнял. Настя долго молчала, прежде чем сказать:

— Между прочим, ну, если тебе интересно, у меня еще никогда этого не было.

— Чего не было? — не понял Мурад.

— Ну, этого… — Почему-то говорить об этом с Мурадом Насте было неловко, хотя она никогда не считала себя ни скромницей, ни ханжой. — Я еще никогда не была с мужчиной.

Мурад резко перевернул ее и снова навис в считаных сантиметрах от Настиного лица.

— Как это — не было? — В голосе его снова слышалась злость вперемешку с недоумением.

— Вот так это, — обиженно ответила Настя.

— Ты же спала с этим слюнтяем Кацем.

— Макс не слюнтяй, — возразила Настя. — Он просто мой друг. Между нами никогда ничего не было. А в тот вечер я ночевала в гостинице. Хотела уехать, позлить тебя. Знала, как презрительно ты ко мне относишься, и решила оправдать твое презрение. Хотела, чтобы ты думал обо мне еще хуже, — не останавливаясь, выпалила Настя. — А если честно, то мне очень хотелось, чтобы ты остановил меня, схватил и запер дома, но ты не остановил, потому что тебе было все равно, а утром я узнала, что ты вообще ушел…

Мурад не нашел другого способа прервать поток Настиной речи, как закрыть ей рот поцелуем, необузданным, бесконечным, всепоглощающим поцелуем. Она цеплялась за его широкие плечи, впивалась пальцами в волосы, прижимала его к себе, отвечая ему с такой страстью, что тут же забылся и волчий вой, и приснившиеся ей кошмары, и новости о беременности Аллы, и существующий за пределами их поцелуя мир.

Настя разочарованно взглянула на Мурада, когда он все-таки оторвался от нее. Она не хотела, чтобы он отпускал ее, и снова потянулась к его губам.

— Ты сюда не за этим пришла, гурия, — прошептал он ей в губы, запечатлевая на них последний, невинный поцелуй. — Прости, я слишком плохо о тебе думал.

— Мне не привыкать, — грустно улыбнулась Настя.

— Я, кажется, потерялся в тебе, Настя. — Мурад зарылся лицом в ее волосы.

— Я тоже тебя люблю, — призналась она. — Очень-очень люблю.