Я и моя Мура

Глава 4

Снова гуляем по парку. Мурыся уже спокойно отпускает мою руку и мотается поблизости. То погонится белкой, то какую-нибудь синичку в ветвях заметит. Уши снова работают без отдыха — как локаторы. Вдруг бросается ко мне, берет под руку и тихо-скромно бредёт рядом.

— Что случилось?

Она показывает глазами куда-то вперёд. Смотрю туда и вижу гуляющую парочку. Отхлёбываю из бутылки Колу и спрашиваю:

— Это ты их что — в такой дали заметила?

— Услышала.

— Офигеть. Хотя — да... Последний раз спрашиваю — Колу будешь?

Мурыся воротит нос. Пожимаю плечами и идём дальше. Тихо радуюсь, что она такая домашняя трусиха. Другая бы кошка убежала — и ищи ветра в поле... А может — просто осторожная? Для неё-то на улице всё незнакомо. Допиваю остатки и швыряю бутылку в подвернувшуюся яму — там ей точно одиноко не будет. Моя киса прослеживает недолгий полёт бутылки и вдруг бросается за ней следом. Даже не успеваю разинуть рот — Мура возвращается, держа двумя пальцами за хвост серую мышь. Мышь пищит и дрыгает лапками в воздухе.

— Мура, и на кой она тебе?

Мурыся смотрит то на меня, то на свою добычу и пожимает плечами.

— Теперь уже и не знаю. Есть я её точно не хочу. Но я же — кошка...

Мура садится на корточки и отпускает мышь на дорожку. Стоит маленькому комочку меха метнутся в сторону, Мура ловко хватает её и возвращает на исходную. Засовываю руки в карманы.

— Только не говори после этого, что не сможешь сама халат развязать.

Мура смущённо поднимается, и мышь, не будь дурой, сваливает куда-то в траву.

* * *

Сижу на диване и балдею. Мура стоит у меня за спиной на коленях и старательно расчесывает мою шевелюру. Будто вылизывает.

— Мурыся, ну хватит. Я же не на конкурс парикмахерского искусства собираюсь.

Она ложится на бок и, поигрывая хвостом, интересуется:

— Сегодня снова пойдешь охотиться на девочек?

Довольно киваю.

— Тоже поиграешь и отпустишь?

Резко оборачиваюсь на неё. Издевается? Шутит? Или просто... Как понять её хитрую улыбку? Хочется отшутиться, но от неожиданности как-то не выходит.

— Ну... Я же — мужик. Не могу же я только возле своей кошки сидеть.

— А разве тебе плохо со мной? — мурлычет моя киса.

Беру её за плечи и опрокидываю на спину. Мура лежит и смотрит мне в глаза. Если бы не её хвост с подёргивающимся пушистым кончиком...

— Хорошо. Но ты же кошка.

— Но я же хорошая кошка?

— Замечательная. И мышей ловишь. Но...

— Тебе нужна ещё и девочка?

— Угу.

Мурыся вздыхает и смотрит куда-то в сторону.

— Значит — сегодня ты опять будешь спать не со мной...

— Мурыся, имей совесть. Я и так из-за тебя уже двух подружек упустил.

— Сердишься?

— Немножко. Ты слишком хорошая кошка, чтобы на тебя сердиться.

— Правда?

— Ага.

Мурыся поднимает руки, и я позволяю ей меня обнять. Шепчу:

— Я же дал тебе поиграться с мышкой.

— Ладно. Если что — я спрячусь.

* * *

Едем с Пашкой в машине.

— Ну что — выспался? — уточняет приятель.

Не удерживаюсь и хвалюсь:

— Ещё как! Моя киса мне такой шикарный сон обеспечила... Обняла и всю ночь мурлыкала под ухо.

— Фига се. Как ты её так надрессировал?

— Сама догадалась. Она у меня умница, — довольно улыбаюсь я.

— Ну блин...

Подумав, осторожно интересуюсь:

— Егорыч, у тебя второй кровати не найдется, если что?

— Тебе-то нахрена? У тебя же своя хата есть.

— Ну есть...

— Ну и нехрен. Я — знаешь ли — индивидуалист. Охота — одно дело, а групповухи — это не моё.

— Что — пробовал?

Егорыч пожимает плечом.

— Не — нафиг.

И я понимаю, что пробовал.

* * *

Её зовут Анфиса. Таких шикарных волос я мало видел. Собирает их заколкой на затылке, а дальше — каштановый водопад спадает ниже пояса. Первым делом обратила внимание на мои тщательно расчесанные волосы. Мысленно хвалю Мурысю и начинаю придумывать ей следующий подарок. Уже в лифте я понимаю — толк будет: Анфиса уже жмется... Черт — снова сравниваю её с Мурысей. Прежде, чем открыть дверь, постучал.

— У тебя что — там кто-то есть? Ты же говорил, что один живешь, — начинает подозревать моя гостья.

— Да так. С детства привычка — никак не отучусь, — соврал я на ходу, доставая ключи.

Входим. Мурыси не видно. Зато на стуле висит её сарафанчик. Снова приходится на ходу придумывать:

— Ну... Сестрёнка мелкая иногда ругается с мамой и приходит ночевать. Я тогда на полу ложусь.

Анфиса глядит с подозрением, оценивает размеры наряда, прикладывает к себе... И сомнения отпадают. Добираемся до дивана... Ух! Хотя не очень "ух", но когда уже давно не было...

Кто ж знал, что Анфисе на самом интересном месте захочется попить водички, она молча встанет, поправит бретельку предпоследнего предмета одежды и пойдет на кухню сама. А на кухне преспокойно спала, свернувшись калачиком, "мелкая сестрёнка".

* * *

Ввалившись на кухню, застаю премилую картинку. Анфиса пристроилась на кухонном диванчике и щупает уши моей Мурыси. Мура сидит, глядя в стол.

— Ну что, — спрашиваю я, — познакомились?

— Обманщик, — усмехается Анфиса, оставляя в покое кошачьи уши и перебираясь рукой ниже. — Хотел от меня спрятать такое удивительное создание.

— Да ладно тебе. Откуда же я знал, как ты к этому отнесешься? Ну, раз уж всё выяснилось, пошли — продолжим.

— Успеется. Парней много, а таких кисок я ещё не видела.

Анфиса, продолжая почесывать мою котейку, начинает негромко мяукать.

— Мау. Помурчи для меня. Ну ты же наверняка умеешь. Мау.

Мура отодвигается по дивану от гладящей её девахи. Похоже — Анфиса ей не очень понравилась. Но моей гостье — похоже — не очень интересны кошкины симпатии и Анфиса продолжает придвигаться, загоняя Мурысю на самый край. А потом происходит то, что должно было произойти. Не оборачиваясь, Мура показывает зубки и издаёт кошачье шипение. Не очень громкое, но достаточно слышное, чтобы Анфиса отскочила. Мура хоть и лишилась когтей, да и клыки её больше не напоминают кошачьи сабли, но за общий ряд зубов её клыки немного выступают. Я как-то не обращал на это внимания — при её ушах и хвосте это казалось мне собой разумеющимся, но теперь это стало серьёзным предупреждением. Избавившись от нежелательного общества, Мура демонстративно укладывается на диванчик и закрывает глаза. Анфиса убегает в комнату и торопливо одевается.

— Ты куда? — спрашиваю я. — Мы же только начали.

— Я не останусь в одной квартире с этой пантерой.

— Ну... Давай — хоть такси тебе вызову.

— Обойдусь. Чао, кошатник.

Только за ней хлопнула дверь, у меня за спиной раздаётся осторожный голос:

— Извини... Я не хотела... Просто... Она мяукала угрожающе. И гладить она не умеет.

— Я видел, — отвечаю я, не поворачиваясь.

— Я... пойду на кухню? — уточняет Мура. И никуда не двигается.

Ну и что я тут мог сказать? Просто пошел и лёг спать, отвернувшись к стене. А потом кровать тихо прошуршала, и я почувствовал, как меня касается пушистый хвост.

— Мяу... — осторожно произнесла Мурыся. Ну да — когда ей нечего сказать, она мяукает. Я сердито промолчал. Она положила ладошку мне на плечо и заглянула в лицо. Я завалился на спину и тронул её щеку. Кончики пальцев стали влажными. Тогда я молча обнял её и закрыл глаза. А потом шепнул ей на ухо:

— Раньше с тобой было проще.

И погладил её по спине.

* * *

Просыпаюсь один. Мура сидит у окна в чёрном платье и тщательно расчесывает хвост. Закладываю руки под голову и уточняю:

— Куда собралась?

— Не знаю. Я же тебе мешаю. Я должна уйти.

Сажусь на кровати и пару минут пытаюсь переварить её ответ. Спросонья ничего не могу придумать, кроме:

— Не мели ерунду.

— Если кошке в доме не рады — кошка должна уйти.

Встаю с кровати, прислоняюсь задом к подоконнику. Как я и ожидал — платье кое-как застёгнуто на две пуговицы. Про шнуровку и говорить не приходится.

— Никуда ты не пойдешь. Во-первых — ты сама пропадешь. А во-вторых — я тебя не отпускаю.

— Ты меня не отпускаешь потому, что я — твоя? Потому, что тебе меня подарили, как ты подарил мне платья? У кошки нет хозяина. Кошка с тем, с кем ей хорошо.

— Тебе что — плохо со мной? С каких это пор?

— С тех пор, как тебе стало плохо со мной!

— Дура ты, кошка, — отворачиваюсь я к окну и вижу, что улица ещё мокрая от ночного дождя. Замечаю, что Мура встала, и ловлю её за высокий воротник готского платья.

— Никуда ты не пойдешь, пока я не помогу тебе застегнуться как следует. И без меня ты не пойдешь. Ясно? Хе! Уходить она собралась!

В этот день дождя больше не было. Но и солнце почти не выглядывало из-за туч. С парнем в чёрной рубашке по городу бродила девчонка-готка с кошачьими ушами и тщательно расчесанным пушистым хвостом.

* * *

Идем по центральной улице. Мура привычно держится за меня, но настроение у нас обоих... Вполне готичное. Что удивляет — на мурысины уши никто не обращает внимания. Только встреченная парочка в похожих нарядах посмотрела на нас, переглянулась, ухмыльнулась и молча прошагала мимо. Обращаю внимание на скелет во фраке, стоящий у магазина приколов.

— Зайдём?

— Как скажешь, хозяин, — мрачно отвечает Мура.

Долго изучаем витрины. Оба выходим с подарками. Мура держит в руке плюшевую крысу, а я прикупил вставные вампирские зубы с клыками. Так что улыбочка у меня тоже получилась... Мурысина.

* * *

Сижу за столом и чувствую себя полным идиотом. Почему я должен объясняться с кошкой? А она сидит напротив, уже переодетая по-домашнему, и ждёт. А ждать кошки умеют. Наконец не выдерживаю:

— А чего ты сама-то хочешь?

— Чтобы мне было хорошо, — выдаёт она после театральной паузы. И, пошевелив задумчиво ушами, добавляет: — И ты на меня не сердился.

— Хорошее дело.

Продолжаем сидеть, глядя в стол. Протягиваю руку и слегка касаюсь её руки. Мура недовольно дёргает ушами.

— А если я скажу, что не сержусь?

Она резко поднимает глаза.

— Ты меня обманываешь, чтобы я не ушла?

— Нет, я правду говорю. И я не хочу, чтобы ты ушла. Так лучше?

— Нет — ты сердишься, — снова опускает взгляд моя киса.

— Сержусь. Только не на тебя.

— А на кого?

— Не знаю.

Мура смотрит на меня, удивлённо подняв уши.

— Вот и я не понимаю, — отвечаю я на её молчаливый вопрос.

* * *

В обеденный перерыв Егорыч вытаскивает меня в укромный уголок и требует:

— Женёк, ты чего с утра сердитый, как туча? Не дала?

Киваю.

— Бля... Ничего. В следующий раз посговорчивее найдём.

— Знаешь, Паш... Я — пожалуй — пока возьму тайм-аут.

— Ты что — поймал что-нибудь? — осторожно отодвигается Пашка.

— Да не... Тут разобраться надо с одним делом...

— У тебя телефон-то её остался? — подмигивает приятель.

Делаю неопределённое выражение лица. Что уж он понял — не знаю, но Пашка хитро подмигивает, и я не удерживаюсь, чтобы не подмигнуть ему в ответ.

* * *

Дома просто чувствую — в воздухе висит нерешенный вопрос. Вместо того, чтобы изучать букварь на диване, сидим за кухонным столом. И вторую ночь подряд ложимся, будто поссорившиеся супруги. Вроде — в одной постели, но каждый сам по себе. Не удерживаюсь и спрашиваю:

— А где моё "мур"?

— Мне сегодня что-то не мурчится, — ворчит Мурыся и отворачивается к стенке.

Пытаюсь погладить её по боку, но тут же получаю хвостом по руке. Мне ничего больше не остаётся, как повернуться на другой бок и заснуть к ней спиной.

* * *

Утром в дверях конторы догоняю Михалыча. Надо сказать, Валерий Михалыч — мужик положительный и старательный во многих отношениях. Правда — в свои сорок шесть он не продвинулся дальше рядового менеджера, но со стороны похоже, что его это вполне устраивает. А ещё всем в конторе известно, что с семейным вопросом у него полный порядок. На всякий случай спрашиваю:

— Михалыч, а как ты с женой миришься, когда основательно ссоришься?

Он задумывается, его добродушное лицо принимает несколько загадочное выражение.

— Да как тебе сказать... Мы с женой по-крупному ссорились всего три раза.

Вспоминаю, что у Михалыча трое детей. Сразу представил себе троих котоухих малышей, сидящих за моим кухонным столом вместе с Мурысей. От этой картинки меня несколько передёрнуло, из чего я сделал вывод — этот вариант мне не подходит.

* * *

Отвернулся к стене. Мурыся сидит рядом и молча таращится в экран. Свет в комнате выключен, звук — еле слышен, яркость тоже едва-едва...

— Там же ничего не видно и не слышно, — ворчу я через плечо. — Чего зря сидишь?

— Это тебе не видно и не слышно, — ухмыляется Мурыся, — А мне — нормально. Я же — кошка.

— Ух ты и выдра...

— Выдра — это млекопитающее семейства куньих, ведущее полуводный образ жизни, — с лекторской интонацией сообщает хвостатая телезрительница. — Я к ним не отношусь.

Резко сажусь и несколько секунд удивлённо таращусь ей в затылок. Присмотревшись к экрану и вслушавшись, понимаю, что Мура опять смотрит канал о природе. Она поднимает хвост и шепчет:

— Тсс...

Снова заваливаюсь на бок, отбираю у неё пульт. Комната заполняется звуками джунглей.

— Тебе это интересно?

— Ага. Столько птичек, ну и вообще всякого...

— Ну-ну. Хищница.

Переключаю телевизор на "канал для полуночников". Мура несколько минут недовольно разглядывает происходящее на экране и оборачивается ко мне:

— А у тебя вместо птичек — девочки?

— Тьфу...

Вернул ей пульт и отвернулся.

* * *

— Да плюнь ты на неё, — уговаривает меня Егорыч, прихлёбывая утренний кофе. — Можно подумать — других девок мало.

— Пашка, с чего ты вообще взял...?

Михалыч подключается с другой стороны.

— Женёк, у тебя же всё на лице написано.

— Ладно. Признаю. И что теперь?

— Я же говорю — несговорчивых надо менять. Просто и незатейливо, — продолжает гнуть свою линию мой приятель.

— Паша, не сбивай человека с панталыку. Может — он своё настоящее чувство нашел.

— Какое ещё чувство? Вы чего, мужики? Не могу же я со своей...

— Так ты что — с роднёй поругался? — уточняет Михалыч.

— Ну не то, чтобы с роднёй... Но как-то привык я к ней уже...

— А она к тебе?

— Да — по-моему — тоже...

— Тогда просто поговори. Только аккуратно. Ну не может быть, чтобы она тебя не поняла, — уверенно толкует старший коллега.

— Да они сами себя никогда понять не могут, — усмехается Егорыч, отставляя пустую чашку.

* * *

Лежу, глядя в потолок. Скашиваю взгляд на Мурысю. Она делает вид, что спит. Но я-то вижу: слушает.

— Мура, нам надо поговорить, — наконец-то решаюсь я.

Она приоткрывает глаз и снова закрывает.

— Прекрати на меня дуться.

Она поджимает губу.

— Мура, ты что — против того, чтобы я приводил кого-то?

Мура дёргает ухом и продолжает молчать.

— Я что — должен только с тобой спать?

Мурыся резко поворачивает голову. Её зрачки слабо светятся в темноте комнаты.

— Мне прямо сейчас уйти?

Хватаю её за плечи, притягивая к себе, но Мура сопротивляется и шипит, прижимая уши. Сажусь на постели, она тоже подскакивает.

— Мура!

— Что ещё?!

— Успокойся!

— Я была спокойна! Это ты начал!

Смотрю в её кошачьи глаза. Она сидит передо мной, и её пушистый хвост мечется из стороны в сторону. Касаюсь её колена и тихо говорю:

— Мура, я не знаю — как нам теперь быть. Только давай...

Она ждёт, пока я подбираю слова.

— Давай просто останемся вместе. А потом я что-нибудь придумаю.

Мурыся опускает голову и смотрит, как моя рука осторожно поглаживает её коленку. А потом кладёт сверху свою ладошку.

— Давай. Потому что я тоже не хочу уходить. Я не знаю — куда уходить. И как. А нам не будет плохо вдвоём?

Я молча лёг и взял её за руку. Она по-кошачьи мягко опустилась рядом и спросила:

— Так что мне делать, когда ты приведёшь ещё какую-нибудь подружку?

— Ещё не придумал. Поэтому пока никаких подружек.

В эту ночь мы заснули, просто держа друг друга за руку.

* * *

— Ну — как успехи? — интересуется с утра Пашка, оглядев меня с ног до головы.

— Помирились с родственницей? — уточняет Михалыч, заслышав наш разговор.

— Помирились. Только она не родственница.

— Не по моей методе? — интересуется Михалыч.

— Не-не-не.

— Но ты ж её — того? — не унимается Егорыч.

— Её я не того, — отрезаю я сердито. — И не этого. И вообще не собираюсь.

— А на кой тогда мирились? — дружно удивляются мои сослуживцы.