Я тебя не помню

Глава 10

Я проснулась от долгожданного звонка. И от ощущения, что на моей шее лежит что-то тяжелое.

Рядом сидит Данияр. Очень близко. Я отчетливо помню, как засыпала чуть поодаль от него. А теперь его рука лежит на моей шее и легонько ее поглаживает. Но я не рыпаюсь – прислушиваюсь к словам звонившего и почти не дышу.

– Слушаю.

Данияр сосредоточенно слушал собеседника, пока у меня внутри все переворачивалось. Это звонили из больницы, я чувствовала.

Что там с папой? Я начинаю тревожно поглаживать живот. Это привычка. Не знаю, как буду успокаивать себя, когда ребенок, наконец, родится.

– Понял. Сейчас приедем.

Сбрасывает звонок. Я взглядом упираюсь в его лицо со строгими чертами лица, ожидая услышать хорошее. Что с папой все хорошо. Я шевельнулась, пытаясь приподняться. Не вышло. Данияр жестом велел не вставать – чуть усилил захват на шее.

– Данияр?.. – хриплю, смотря на него снизу вверх.

– Все хорошо, Настя. Состояние удалось стабилизировать.

Я задышала как прежде. И даже смогла улыбнуться. Тело расслабилось настолько, что я не противилась чужим прикосновениям. Стало ненадолго ровно.

– Ты плохо спала, – вдруг сказал Данияр. – Ворочалась, хмурилась. Я подвинул тебя к себе, и ты сразу успокоилась.

Наши взгляды пересеклись.

Не сказать, что мне было комфортно лежать в таком положении, но внутри что-то ненадолго приятно замирало, а после неслось вскачь. И выходить в другую жгучую реальность – не хотелось.

– Ой!

Я подскочила на диване, испугавшись новых ощущений. Схватилась за живот, осторожно прислушалась и… выдохнула.

– Чего случилось? – похолодел Данияр, не спуская с меня глаз. Я его взгляд затылком чувствовала. До жжения.

– Малыш… пинается, – ответила я.

Стало вдруг так тихо, что я услышала, как тяжело сглотнул слюну Данияр. Я приложила ладони к животу, желая почувствовать снова, как пинается малыш. Я читала, что это может быть болезненно. Но никто не говорил мне, что это так трогательно.

Я оглянулась через плечо – Данияр сидел неподвижно.

– Первый раз, представляешь? – прошептала я.

Я чуть улыбнулась и в этот раз уже уверенно ощутила небольшой пинок.

– Снова? – понял Багров, подбираясь ближе.

– Да. Похоже, что он решил устроить танец. Или она, – рассмеялась я, тихонько поворачиваясь на большом диване. – Надо бы собираться в больницу…

– Не спеши, – велел Данияр и протянул руку к моему животу. – Не против?

Могу ли я быть против? По человеческим законам – да. Но ведь малыш ему не чужой. И такому, как Данияр лучше идти на уступки, ведь в Москве он ясно дал понять, что если я буду сопротивляться, то будет плохо.

Как плохо – знать не хотелось.

– Не против…

Как в замедленной съемке я покачала головой и опустила глаза вниз. Крепкая рука Багрова прикоснулась к моему животу поверх тонкой водолазки. Его рука рядом с моей. Багров носил кольца. Сразу несколько.

Это выглядело… красиво.

Было лишь горько осознавать, что мужа нет рядом. Едва не произнеся это вслух, я быстро вспомнила, как Данияр реагировал на имя своего брата. Поэтому промолчала. Заставила себя, пересилила. Нужно было жить дальше, выносить здорового малыша, тем более что о нас есть кому позаботиться.

– Не чувствую, – нахмурился Багров.

– Малыш затих. Я тоже не чувствую, – я перешла на шепот. Голос внезапно охрип.

Данияр еще несколько раз сместил ладонь влево и вправо, но малыш будто спрятался от большой крепкой ладони. Я чуть не усмехнулась: энергетика у Багрова была действительно тяжелой.

– Я читала, он теперь часто будет выходить на связь. В другой раз тогда, – предложила я, увидев, как выражение его лица вновь стало холодным.

– Хорошо, – выдавил Багров, почти не открывая рот. – Одевайся теплее. Я отвезу тебя в больницу.

– Как скажешь, – я осторожно приподнялась, желая прочувствовать шевеления еще раз, но ребенок, и правда, притих.

За эти недели я впервые выехала из дома Багрова, не учитывая первый визит к врачу. Данияр открыл дверь и усадил меня на пассажирское, приковав к сиденью ремнем безопасности.

Я отвлекала себя всякими мыслями, ведь видела, как был мрачен Данияр. Петербург был красивый. Наверное. По крайней мере район, в котором жил Багров, был красивым.

– Ты расстроен, – я заговорила первой. – Из-за меня у тебя столько хлопот, я понимаю, но я не просила тебя забирать нас из Москвы.

– Это не обсуждается, Настя. Я ни о чем не жалею.

– Ни о чем в своей жизни? – уточнила я.

Уверенный ответ:

– Вообще ни о чем.

Багров повернулся, мельком хватая меня взглядом. Ненадолго. Потом снова вернулся к управлению автомобилем, а я осталась сидеть на месте, теребя в пальцах теплый шарф.

– И все же я бы хотела обсудить, что происходит. У меня есть вопросы. Начиная с того, что произошло весной…

– Поверь, у меня тоже есть вопросы по весне, – сказал Данияр, почти не разжимая рта. – Обсудим, когда вернемся. Если ты так хочешь.

У меня как камень с души упал. О многом хотелось спросить! Но едва мы приехали в больницу, как все мысли ушли на второй план. Нас сразу отвели к папе. Буквально на несколько минут – к нему сейчас вообще нельзя, но Данияр договорился.

Маму не пустили. Папа меня хотел видеть.

– Недолго, Настя, – предупредил Багров. – У тебя две минуты.

Я кивнула, забрала волосы резинкой, надела медицинский халат. Папа выглядел не очень, но был живым. Это ведь самое важное. Я поцеловала его ладонь и прижала ее к своей щеке. Теплая.

– Врачи сказали, у тебя был очередной приступ. И мама призналась, что тебе еще с ночи было плохо, оказывается.

Палата была большая и со всеми удобствами. Рядом с кроватью кнопка вызова персонала, медсестры доброжелательны и учтивы. Я должна была отблагодарить Данияра за все, что он устроил для папы в экстренной ситуации.

– Ну, да, – вздохнул отец. – Я думал, пройдет. Велел не вызывать скорую, мы же у дочки в гостях. Не хотел тебя расстраивать.

Первой мыслью было поругать отца, но я сдержалась. Зато поделилась сегодняшним достижением малыша – он уже начал общаться с миром.

– Я рад, дочка, – папа измученно улыбнулся.

– Папа, ты ничего мне больше не хочешь сказать? – вспомнила я наш недавний разговор. – Просто вдруг тебя это гнетет? Поделись со мной, и я помогу. За что ты извинялся?

Отец покачал головой и, не поднимая руки, выставил ее. Мол, не нужно.

– Неважно. Я говорил ерунду, забудь.

– Папа? – я нахмурилась. – Ты не договариваешь. Я чувствую.

Дверь палаты распахнулась. Доктор просила покинуть палату, папе нужно было отдыхать. Я склонилось, чтобы обнять отца, так ничего и не выяснив у него.

– Настя, просто однажды я пошел против Данияра, – прошептал он. – Я жалею. Ведь он все равно добился своего, а я лишь испортил с ним отношения. Он убирает всех, кто встает на его пути. Запомни.

Из палаты меня выводил Данияр. Мягко, за руку. Говорил, что больше нельзя. Что Павлу нужно восстанавливаться.

Я все это время смотрела на Данияра, чувствовала его аккуратные, но жесткие объятия, а отец провожал нас смиренным взглядом.

Я сидела на водительском сидении молча, пока мама что-то щебетала – в основном в адрес Данияра. Я переваривала слова отца и понимала: все в этой чертовой машине знают куда больше моего.

Папа перешел дорогу Данияру, когда мешал ему добиться своего. А еще Данияр почти что убил моего мужа на моих глазах. Сейчас мужа нет. И Данияр совсем другой. Спокойный, холодный.

Значит ли это, что он добился своего?

Я не помнила, как добралась до своей спальни. Видеть никого не хотелось, ощущение обмана кругом буквально душило.

Помню, как Данияр помог снять шубу. Шуба, кстати говоря, была искусственная. Зачем Данияру покупать мне искусственную шубу, если он привык сорить деньгами и вовсе не знал о том, что я категорически не ношу шубу из настоящего меха животных?

– Тебе нужно поесть, дорогая! – окликнула меня мама на лестнице.

– Не сейчас, – пробормотала я, проходя мимо Багрова.

Все знают, что мне лучше. Это раздражало. Лучше не в Москве, а в Санкт-Петербурге. Не в отдельном жилье, а с Данияром. Ребенку лучше быть при династии Багровых. Лучше, лучше, лучше… для кого?!

Наконец, я оказалась в своей спальне. Буквально сбежала. Данияр поставил замок, как обещал. Хлипкий, правда. Такой от одного удара вышибают. Но я все равно закрылась. Приняла душ и думала, что станет легче.

Но одну оставлять меня не собирались.

В дверь несколько раз молча постучались, и сердце второй раз за день понеслось вскачь. Данияр обещал устроить разговор вечером.

Вот только ощущение, что меня обманывают, было слишком сильно. И видеть Данияра совсем не хотелось.