Я тебя не помню

Глава 12

В моей спальне Настя чувствует себя неуверенно.

Это единственное место, где я не смотрю на ее реакцию как бешеный, пытаясь найти в ее глазах узнавание. Здесь я сделал ремонт, Настя не была еще в этой комнате. Не вспомнит все равно.

Она с опаской поглядывает на широкую низкую кровать. Подсветка включена мягкая, придает атмосферы. Я делаю максимум, чтобы ее мозг начал вспоминать сам. В доме почти ничего не менял, чтобы вспомнила быстрее.

Но меня предупреждали, что в ее случае этого может не произойти вовсе. Я такой вариант не рассматривал. Но Настя упорно не вспоминает. Лекарства под запретом в ее положении. Исследования тоже. А ждать уже невмоготу. Я вспоминаю всю ту херню, что с нами произошла, и тихонько ненавижу. Себя, ее.

– Мы можем поговорить в твоем кабинете? – спрашивает недоверчиво. Как будто в кабинете я не смогу на нее наброситься. Наивная.

Она все еще держится за ручку. Не закрывает дверь.

– Не можем.

Приходится ей помочь. Я не хотел, чтобы нам помешала ее мать. Черт меня дернул заключить сделку в обмен на ее родителей. Я уже купил билеты, отца выпишут к тому числу. Ждал их отлета с нетерпением в отличие от Насти. Видел, как она боялась снова остаться со мной в доме наедине.

Я закрыл дверь в комнату, Настя отошла от меня на несколько шагов вглубь комнаты. Вспоминает свадьбу и литры крови, я уверен. Вспоминает, как я накосячил.

– Будем говорить здесь. Кабинет для рабочих встреч, – отрезал я.

– А у нас какая встреча? – интересуется, вздернув подбородок.

– Личная. Семейная. Ты входишь в нашу семью, Настя. Не забывай.

В мою семью. Ты входишь в мою семью, твою мать.

Сдержался. Выдохнул.

Я сбрасываю наручные часы на постель. Они сжимают запястье. Нервируют. Без часов свободнее дышится.

Настя, до которой не дотронуться, тоже изводила. Терапевт говорил, мне терпением надо запастись. Настю не заставлять вспоминать, чтобы она сама и ни в коем случае не под давлением.

Но то случилось в мае. Сейчас, блядь, декабрь, а она все как на волка на меня смотрит.

– Спасибо за заботу о папе, – произносит Настя.

– Это мой долг, – сдержанно киваю. – Я узнавал, скоро его выпишут.

Настя замолкает, и благодарность ее на этом заканчивается.

Дальше она потирает ладони и выпаливает как на духу:

– Ты знаешь, как погиб Саша?

Я отвел руки за спину, сцепляя их в замок. И напряженно стиснул зубы.

Нахера ты спрашиваешь это у меня, девочка? В моей спальне. Со мной наедине. Не видишь, что я на грани?

– Конечно.

– Мы ехали к моей подруге Рите на День рождения, – начала рассказ, будто не слышала мой ответ. – Загород. Мы в ту минуту почти подъезжали к дому Риты, который она сняла на День рождения.

Настя спешно улыбнулась, держа лицо.

– Позже в заключении напишут, что Саша не справился с управлением автомобиля. Он погиб на месте.

Настя говорит почти ровно, стойко. Плакать при мне не собирается, и правильно. Ее слез по другому мужику я не выдержу, блд.

– Ну и что? – спросил холодно.

– Я тоже должна была не выжить. Но выжила вместе с ребенком. Почти чудом. А еще я не верю в случайности.

– Что ты хочешь сказать?

Я коротко моргнул, уже понимая, к чему она клонит.

– Саша прекрасно водил автомобиль. Он никогда не превышал, а машина была в идеальном состоянии. Нам ее Назар Багров, его дедушка подарил на свадьбу. Новую.

Я моргнул, сбрасывая пелену.

Я это все знал.

К чему ты клонишь, девочка?

Настя сложила руки на груди. Защитный жест. И соблазнительная шелковая пижама на ней. На моей женщине. Да, у меня это отобрали. Но я вернул. Рано или поздно Настя вспомнит нас. А если не вспомнит, то смирится. Слава богу, ребенок был моим.

– Я не видела тебя на похоронах Саши, – выпаливает шепотом, растеряв храбрость духа и перейдя к главному. – И в Петербурге тебя не было. Где ты был в день, когда произошла та авария?

Вспоминаю разговор с Вяземским.

Про ад. Так вот, похоже я нащупал его дно.

– Мне кажется, все, что тебя должно сейчас касаться, это ребенок в твоем животе. И еще, Настя…

Я сделал шаг навстречу ей.

Настя отшатнулась. Резко. Почувствовала мой настрой, как комната завибрировала – почувствовала.

– Тебе не кажется, что такие вопросы лучше не задавать мужчине, которого ты боишься?

– Я тебя не боюсь, – моргнула несколько раз, продолжая отступать. – Я чувствую, что нужна тебе. Не понимаю, для чего и как долго, но пытаюсь выяснить.

– Чувствуешь правильно. Но копаешь не там.

– И все же я хочу услышать ответ. После аварии даже экспертизу толком не проводили. Дело быстро закрыли, машину утилизировали. Хотя машина живая была. Просто Саша – уже нет.

Настя ударилась лопатками об стену.

Чуть поморщилась, но взгляда с меня не свела. Испуганного взгляда, но в то же время очень уверенного.

Я подошел, почти упираясь в нее своим телом.

Я ждал, что она придет и захочет остаться. Без принуждения. А она обвинила меня в аварии, где могли погибнуть трое: один ублюдок, другая моя женщина и наш с ней ребенок.

Глупенькая.

– Мы с ним никогда не были близки, – бросил я. – Разные родители, разное воспитание. Не пришел на похороны, чтобы не забрать тебя раньше времени. Ты была не готова еще. В остальном… когда обвиняешь в убийстве, говори прямо.

Настя тяжело дышала. Моя девочка меня боится. Это злило и притягивало одновременно. Я расставил руки по разные стороны от ее темноволосой головы.

Настя, ты понимаешь, какая ты привлекательная для меня?

Ты осознаешь?

– Ты обвиняешь меня в покушении на вас? – усмехнулся коротко. – Прямо говори.

– Я лишь хочу знать, кто виновен в аварии! Ты можешь помочь мне это выяснить?!

Я медленно покачал головой.

– Нет.

– Нет? – переспросила, не веря.

– Я тебе не помощник в этом. Не проси.

Ее глаза до этого светились огнем. Сейчас – потухли.

Даже когда я выясню, кто стоит за покушением, ты к тому моменту забудешь его. Забудешь по кому слезы льешь. Я постараюсь.

– Иди к себе, от греха подальше, – сказал я. – Я забуду твои обвинения. На этот раз…

На следующее утро масла в огонь подлил дед.

Он названивал мне с самого утра десятки раз. Охрана не пропускала, он был в ярости. Я отдал этот приказ с тех пор, как у меня стала жить Настя. Ошибка была только с Вяземским, все доработано и устранено.

– Где она?!

– Кто она? – уточнил спокойно, пропуская Назара Багрова в дом. – Какого хрена происходит, дед? Восемь утра на часах.

– Где эта девчонка?!

Я останавливаюсь, наблюдая за разъяренным Назаром. Он обошел кухню и только потом уставился на меня черными глазами.

– Откуда ты знаешь про Настю? – уточнил тихо. – И она не девчонка, дед. Настя – моя будущая жена.

– Жена? Нет, так не пойдет, Данияр. Эта девчонка уже угробила одного моего внука, претендовала на наше имущество…

– Настя от него отказалась, – спокойно отреагировал я. – Откуда тебе известно о ней?

– Мои люди видели вас в больнице, – прищурился дед. – Какого черта происходит, Данияр? Она же еще и беременна! Не твой ребенок – не твоя женщина! Ты что творишь?!

Дед схватился за голову. Несмотря на возраст, он у меня был активным и довольно уверенно вел свой бизнес. Мы с дедом были близки в отличие от их отношений с Сашей. Все дело в том, что невестка старшего сына деда не устраивала. Не устроила религия. Даже имя дали отличное, не послушали деда, тогда все внимание Назара перепало на меня.

– Ты должен отдать ее, Данияр.

– Отдать?! – я прищурился. – Кому? – я повел бровью, держа себя в руках из последних сил.

– Есть родители Саши. Вот они и пусть с ней разбираются, а тебе нечего голову забивать, – махнул рукой дед.

– Нет, – я качнул головой.

– Нет? Ты что, смерти моего хочешь? Я тебя не для нее растил!

– Ты же еще на свадьбе той все понял, дед. Настя мне принадлежит, отдавать ее никому не собираюсь.

Назар нахмурился.

И вмиг взял себя в руки. Он это умел. Схватил ключи от машины и перед выходом предупредил:

– Ты никто для нее, – резанул как ножом. – Ее судьбой и судьбой ребенка должны распоряжаться родственники мужа. Немедленно выбрось ее из своего дома, иначе в следующий раз я приду в твой дом с полицией и докажу, что ты удерживаешь беременную девушку силой. Я тебя не таким воспитывал, Данияр.

Я прищурился, стискивая челюсти. Этого стоило ожидать. Мой дед из стали сделан.

– Я, между прочим, уже нашел для тебя выгодную партию. Откажись от своей Насти, если счастья для нее хочешь. Это для твоего же блага, Данияр. Я все сделаю ради твоего блага.