Я верну тебя

Глава 19

— Моть, ну ты чего?

Мама появляется в дверях комнаты, а я глаза вскидываю, но тут же снова опускаю в книгу. Битый час читаю один абзац и не понимаю смысл.

— Мотя, слышь меня? — присаживается на край постели.

Я даже толком не заправляла. Так, накинула сверху как попало покрывало и скомкала тут же, усевшись с книгой. Не то что на яхте Валеха: все так аккуратно, красиво…

Губу до боли прикусываю и зажмуриваюсь…

Нет, плакать не буду!..

Медленно выдыхаю. Вроде, попустило…

— Что, мам?

— Ну не знаю, ты словно тень какая-то. Из комнаты сколько дней не выходишь. А ведь под домашний арест тебя никто не посадил.

— И что? Каникулы у меня, вот и отдыхаю, — переворачиваю страницу, типа, читаю.

— Вот именно, Моть: каникулы! Лето проходит, а ты ни на море с подругами, ни в магазин хотя бы.

— По дому же помогаю, — пытаюсь возразить, но мама неумолима.

— Моть, скажи честно: Кайсаров надругался над тобой, да? Потому ты такая?

— Какая, мам?

— Пришибленная, — выдает первое, что на ум приходит, а я усмешку не сдерживаю.

— Уж лучше бы так, — вздыхаю, но тут же жалею, что вслух произнесла.

— Моть, да ты че такое говоришь-то?

— Да просто вырвалось, мам! Не придавай значения. Просто не хочу никуда идти. Нет настроения!

— Почему? Дочь, поговори со мной, пожалуйста! Да, мы не всегда были откровенны с тобой. Признаю, что мало внимания тебе уделяла, но мне так больно видеть тебя такой, Моть!

Отбрасываю книгу в сторону. Порывисто к маме прижимаюсь. Голову ее к себе на грудь и по плечу глажу. А она уже всхлипывает…

— Мам, ну прости! Не плачь, пожалуйста! Все хорошо, правда! Ну, просто я…

— Что, Моть? — мама шмыгает носом, голову поднимает, ладонями слезы по щекам размазывая.

А я смотрю на первые ее морщинки, паутинкой расползающиеся от края глаз к виску, где уже блестит седина на волосах.

За всеми событиями мама и подкраситься забыла, а ведь собиралась.

А я и не думала, что занимаю столько места в ее сердце. Всегда казалось, что ее больше бизнес, деньги интересуют. А я так, поскольку родилась…

— Расскажи мне, Матильда! Что тебя гложет?

Накрывает мою руку теплой ладонью, мягко сжимает пальцы. А тепло уже по всему телу распространяется, сердце окутывая. И так хорошо становится!..

— Я влюбилась, мам…

— В… В Кайсарова? — не сразу произносит она, а я головой киваю, губы кусая.

— Как же… А он?

— А что он, мам? Занятой, взрослый мужик. Ему не до меня! Да, пересеклись, но после отправил домой, чтобы под ногами не путалась, — мало-мальски поясняю, сама поверить пытаюсь.

Но по сути, так и есть. Удивительно то, что девственности не лишил. Вот этот факт прям на пьедестал его возводит. Горячий, темпераментный, адреналин вместо крови, а сдержался.

— И ты решила себя замуровать в четырех стенах?

— Нет, просто…

— Матильда, девочка моя, ты еще молода и красива! Знаешь, сколько в твоей жизни еще таких встретишь? Пороги обивать будут!

— Таких уже не будет, мам…

— Значит, встретишь того, кто лучше. Кто сразу разглядит в тебе сокровище и скажет: "Моя!"

А я лицо в ладонях прячу, судорожно вздыхая. Память слова Валеха воскрешают, в тот первый день, когда в дом его приехали: "Имран, глазами смотрим, руками не трогаем, да? И другим скажи: моя девочка".

И вот как теперь…

Мама к себе прижимает, по голове гладит и как маленькую убаюкивает, из стороны в сторону покачиваясь.

— Все наладится, дочка. Вот увидишь!

А в ворота звонок раздается. Мало ли кто пришел, но сердце дрогнуло.

Мама быстро по лицу ладонями проводит. Платье домашнее одергивает и на ходу бросает:

— Я открою, Моть! А ты на кухню иди. Чайник поставь. Я там пирог приготовила.

— Хорошо, мам!

Ноги спускаю, шлепки босыми ступнями нащупываю. А сама старательно в окно не смотрю, где через дорогу дом Валеха виднеется.

Но за эти дни он во тьму погружен. Не светится как раньше, огнями не переливается. Словно, никто не живет в нем.

И так тревожно на душе становится…

А что если…

Врагов у Кайсарова много. Конкурентов. Завистников. Всем отомстить собирался. Доказать, кто хозяин в городе.

Но что если…

Из дома выхожу, чтобы в летнюю кухню пройти и чайник поставить, а сама на пороге застываю.

А сердце медленно в пятки расплавленным свинцом стекает, внутренности обжигая…

У ворот Ройс стоит, с мамой разговаривает. Она такая маленькая рядом с ним, что Ройс без труда поверх ее головы со мной взглядом встречается. Головой кивает в знак приветствия.

Я по пересохшим вмиг губам языком провожу, увлажняя. От косяка руку отрываю в надежде, что не упаду. А в ушах звенит от дурного предчувствия…

Неровной походкой ближе подхожу. А мама оборачивается, на Ройса показывает:

— Вот дочь, за тобой приехал, говорит. Отпустить просит. Че делать-то, Моть?

— Ч-что случилось, Ройс? — заикаюсь от волнения, еще ближе подхожу. — Валех… Он…

— Матильда, ты можешь проехать со мной? — перебивает и сразу к делу переходит.

— Куда?

— На базу. Точнее, спортивный клуб "Белый тигр", который Кайсаров держит.

— Зачем?

— Я по дороге объясню. Время, Матильда!

— Ройс, я бы не хотела опять в передрягу попасть и боюсь, что Валех тебе спасибо не скажет. Ведь это не по его просьбе ты приехал, я права?

— Так и есть, но если ты Не приедешь…, — с нажимом на частицу "Не" отвечает Ройс, а у меня уже по спине капельки пота побежали и миллион вопросов в голове.

На маму оборачиваюсь. Она невольная свидетельница разговора, но это к счастью: не придется снова врать и изворачиваться.

— Моть, ну… Я ж с ума сойду от волнения!

— Не переживайте так! Под мою ответственность, — заявляет Ройс. — Если ничего не выгорит, то я верну вашу дочь в течение часа.

— А если выгорит и что именно? — задаю встречный вопрос правой руке главаря банды.

А Ройс в улыбке расплывается, чем в большее замешательство меня вгоняет…