Яблоня греха

ГЛАВА 8

Ванда уже приехала и ожидала хозяйку в туалетной комнате, где успела приготовить ванну с горячей водой и ароматными маслами.

— Я очень рада видеть тебя, — облегченно вздохнула Марциана, с удовольствием погружаясь в душистую воду. — Я так боялась, что гроза напугает лошадей и задержит вас в дороге.

— Слава Богу, мы успели в замок раньше, чем начался этот ужасный ливень.

Когда баронесса вышла из ванны, горничная укутала ее в теплую простыню и усадила на мягкий пуфик перед зеркалом:

— Ваши волосы, как всегда, неуправляемы. Попробуем их уложить хотя бы в легкие локоны.

— Я думала, ты устанешь за время пути, — удивилась Марциана.

— Дорога, честно говоря, и впрямь была не из веселых. Лошади пугались каждого раската грома, и мы думали, что вот-вот начнется ливень. Потом посыпался град, и нам пришлось пережидать его в густой рощице.

— А здесь града не было, — с удивлением заметила Марциана и подхватила на руки ласкающуюся к ней Лорелею: — Ах, ты, моя хорошая… Соскучилась без меня?

— Но… если честно, милостивая пани, было не так уж скучно. Мне не нравится путешествовать одной с мужчиной, но господин Петер оказался очень приятным собеседником.

— Боже мой, Ванда, неужели ты влюбилась в слугу барона Грифенталя?

— Ничего подобного!.. Перестаньте смеяться надо мной, пани! Я только хотела сказать, что с ним было интересно. И вел он себя очень пристойно. Петер много рассказывал о себе и своем господине. Он даже служил вместе с ним в армии.

Болтовня не помешала горничной быстро привести в порядок волосы своей госпожи. Накинув затем на плечи Марциане легкий шелк сорочки, она скромно удалилась, прихватив с собой разыгравшуюся Лорелею.

Оставшись одна, юная баронесса некоторое время прислушивалась к звукам за дверью. Шагов мужа пока слышно не было, и Марциана, поежившись (скорее всего, от волнения, нежели от холода), нервно укуталась в атласный пеньюар, который вряд ли мог согреть ее. Она побродила некоторое время по спальне, а затем решительно достала из саквояжа дневник и села к письменному столу у окна.

«…Трудно поверить, Михель, но сегодняшний день еще не закончился. Теперь я замужняя женщина и жду прихода моего мужа. Мансфельдвельде — великолепное поместье, но в семье, похоже, не все благополучно. Все мужчины этого знатного рода, кажется, ведут довольно бурную жизнь и соответственно…»

Раздался легкий стук в дверь. Марциана спешно схватила чистый лист и накрыла написанное, но с пера упала капля чернил и поставила на бумаге кляксу.

— Извините, если напугал вас, — барон неторопливо приблизился к жене.

— Ничего страшного, мой господин, я просто писала…

Пытаясь сохранить самообладание, она убрала дневник в ящик стола, надеясь, что муж не захочет прочесть ее записи. Генрих подошел к камину и поправил огонь, затем снова взглянул на нее:

— Я думал, что вы уже в постели.

— Я не знала, о чем вы думали, мой господин… Припоминаю, вы объяснили мне, чтобы я шла спать… Простите, я немного нервничаю. Надеюсь, вы не сердитесь?..

— Совсем не сержусь. Должен отметить, что не заметил вашего волнения. Вы кажетесь абсолютно спокойной и безмятежной. Глядя на вас, я сейчас вспомнил, что ваш отец называл вас образцом покорности. Такая добродетель очень редка.

— Меня так воспитали, — девушка пожала плечами, не зная, что еще могла бы сейчас сказать.

Он с улыбкой взглянул на нее:

— Вы не разочаруетесь во мне, если я признаюсь, что тоже нервничаю?

— Вы? Но я считала, что… — она смутилась, но продолжила: — …что мужчины имеют большой опыт в подобных делах… Вы знаете… что нам нужно делать?..

— Да, Марси, — улыбнулся барон. — Я знаю, как должны себя вести мужчина и женщина.

— Очень хорошо, потому что я совершенно ничего об этом не знаю, — вытянувшись в струнку, произнесла Марциана слегка задрожавшим голосом. — Но… если вы тоже нервничаете или у вас нет сегодня настроения, то… можно не спешить. В конце концов, я совсем не возражаю против…

— Нет никаких причин откладывать «это», — пристально всматриваясь в лицо юной супруги, тихо произнес Генрих. — В конце концов, таков наш долг. Мы должны иметь детей. А, говоря о своем беспокойстве, я просто имел в виду, что у меня раньше не было жены. И я не имел дел с неопытными женщинами.

Марциана теперь уже совершенно не знала, что отвечать мужу. Он был слишком откровенен с ней, и это заставляло ее волноваться. Она знала, что мужчины подчас встречаются с женщинами определенного сорта, но то, что ее собственный муж может так спокойно об этом говорить…

— Для нас обоих будет лучше, если мы забудем прошлое, и будем думать только о будущем, — прервал ее раздумья муж. — Ложитесь в постель, а я погашу свечи.

Марциана выждала момент, когда барон отвернется, и, мгновенно сбросив халат, нырнула в постель, тут же натянув до самого подбородка пуховое одеяло. Генрих погасил последнюю свечу на столике и, сбросив халат, лег в постель. Несмотря на полумрак, Марциана сразу поняла, что он обнажен, и почувствовала, как вспыхнули ее щеки. Хорошо, что в спальне темно… Ей никогда не приходилось видеть раздетого мужчину…

— Не хотите ли снять сорочку?

— А это необходимо?

— Можно не снимать, конечно, но следует хотя бы ее поднять.

Мягкий шелк медленно пополз вверх по телу, ведомый жаркими пальцами супруга… Марциана тут же вся напряглась и судорожно вздохнула, пытаясь подавить в себе острое желание выпрыгнуть из постели и убежать. Прикосновения мужских рук вызывали у нее незнакомые ощущения, а девичья скромность противилась тому, что позволял себе супруг. Когда же его рука проникла к ней между бедер, она вздрогнула и попыталась оттолкнуть мужа.

— Тише… успокойся… — пробормотал он. — Я помогу тебе расслабиться…

Рука супруга двинулась вверх, гладя ее живот. Затем он прикоснулся к ее груди… Его движения были уверенными и нежными, они пробуждали у юной девушки совершенно незнакомые ощущения. Мелькнула мысль, что он ласкает ее так, словно пытается успокоить испуганного котенка… Прикосновения опытных пальцев неожиданно стали доставлять ей удовольствие, и она действительно начала расслабляться. Когда же к ней прильнули жаркие губы мужа, она послушно ответила на поцелуй…

Вспышка молнии и мощный раскат грома заставили ее вздрогнуть и прижаться к мужу… Поцелуи Генриха сначала были нежными, но с каждым мгновением становились все более жадными и настойчивыми, а затем, к ее изумлению, его язык и вовсе проник к ней в рот и начал какие-то удивительные движения… Рука мужа снова протиснулась между ног и принялась ласкать внутреннюю поверхность бедер…

Затем его пальцы проникли в нежное интимное место, и девушка снова напряглась.

— Вы… вы делаете мне больно… — запротестовала она.

— Я знаю и прошу прощения за боль, но без этого нельзя обойтись. Больно будет только в первый раз, обещаю вам.

— Откуда вам это знать… у вас ведь не было… неопытных женщин?

— Мне рассказывали те, кто знает.

Он бесцеремонно лег на нее всем телом, вдавив в подушки, так что стало невозможно вздохнуть, не говоря о том, чтобы вырваться. А боль, несмотря на все его обещания быть нежным, из тупой превратилась в острую. Марциана стиснула зубы, вытянув руки вдоль тела и крепко сжав кулаки. Она подавляла в себе острое желание вырваться из жестких объятий, понимая, это ее супружеский долг.

Новый раскат грома заставил их сплетенные тела вздрогнуть, и в то же мгновение барон одним сильным толчком рванулся вперед… Марциана застонала от боли и, упершись кулаками ему в грудь, попыталась оттолкнуть мужа от себя. Но он мертвой хваткой вцепился в ее плечи, и сильная судорога исказила его правильные черты лица. Затем, издав сильный стон, барон вдруг странно задрожал, на мгновение замер, и, наконец, резко откинулся навзничь…

— Надеюсь, что не причинил вам сильную боль… — тяжело дыша, проговорил он.

— Я не думала… что это так… Ваш стон… Пожалуйста, простите меня… — жалобно залепетала его юная жена, пытаясь прийти в себя от такого потрясения. — Вам… тоже было… трудно?..

Барон некоторое время молчал, затем быстро встал с постели. При свете огня в камине Марциана хорошо видела лишь очертание его тела, но не выражение лица.

— Спокойной ночи, моя дорогая, — тихо произнес он. — Надеюсь, что в следующий раз нам обоим будет легче.

Снова сверкнула молния, и гром потряс весь дом. Ветер с завыванием обрушил потоки дождя на окна спальни. Гроза, наконец, разразилась.

Войдя в свой любимый кабинет, он незамедлительно вызвал к себе девушку, чтобы ослабить желание в своем теле. Это нестерпимое чувство снова проснулось в нем, когда он впервые увидел эту девочку, новую хозяйку Мансфельдвельде. О, это нежное тело, это хорошенькое личико, эти холеные ручки, эта гордость во взоре… Как же он желал ее! С самого первого мига их знакомства ему захотелось прикоснуться к ней, погладить ее светлые льняные волосы, хотелось… Он и не предполагал, что будет так сильно мучиться…

Дверь открылась, и в комнате появилась дрожащая от страха девушка.

— Ты не очень-то спешила, малютка, — медленно проворчал он. — Я звонил пятнадцать минут назад.

Побледнев, девушка сделала реверанс:

— Простите меня, ваше сиятельство… Я думала, что вы…

— Меня это не интересует. Чего ты ждешь?.. Быстро раздевайся. Ты очень пожалеешь, если заставишь меня ждать.

Вскрикнув от страха, она повиновалась.

«Интересно, сколько потребуется времени, чтобы научить маленькую Марциану вот так же повиноваться ему? Молодая баронесса, конечно, создаст некоторые трудности в Мансфельдвельде, хотя, возможно, это даже к лучшему. Она производит впечатление довольно послушной и разумной женщины, но, тем не менее, потребуется время, чтобы узнать, к чему приведет ее приезд».