Ястреб

Глава 15

На следующий день Элли лежала в объятиях Ястреба, прижавшись щекой к его теплой твердой груди, погруженная в сладостную истому разделенного неистового блаженства. Вслушиваясь в ровные энергичные удары его сердца, она думала, что это самый чудесный звук, который она когда-либо слышала.

Элли почти совсем потеряла голову, впервые познав могущество чувственного наслаждения. Потеряла голову настолько, что ускользнула в середине дня, словно какая-то потаскушка, в сарай ради еще одного непозволительного свидания.

Это было безнравственно и грешно перед Богом. И это было изменой Ральфу, которому она была обещана. Элли знала все это, но когда капитан подошел к ней в саду и прошептал на ухо просьбу встретиться с ним в сарае, ее тело вновь захлестнули все эти изумительно чувственные ощущения. Ее совесть боролась с искушением всего лишь тридцать секунд. Соблазн был тем более сладок теперь, когда она пережила свой первый опыт.

Она прижалась к нему теснее и вздохнула, желая удержать это мгновение как можно дольше. Кто бы мог подумать, что леди Элин де Берг, одна из завиднейших наследниц в Ирландии, способна валяться на копне сена в полуразвалившемся сарае, пропитанном застарелым запахом скота, с наслаждением нежась в стальных объятиях пирата?

Но никогда еще она не чувствовала себя такой обласканной и защищенной — и такой счастливой.

Ей почти удалось убедить себя, что это кое-что значит. Что чувства, переполняющие их, когда они ласкают друг друга, не просто похоть. Что когда она смотрит ему в глаза, он ощущает ту же самую глубинную прочную связь между ними, что и она.

Не важно, насколько правильным ей это казалось. Элли не позволяла себе забывать, что все это только временно, ничего серьезного. Страсть ради страсти. Но ей становилось все труднее и труднее напоминать себе об этом, когда все ее чувства пребывали в таком смятении.

Элли не понимала, как это могло с ней случиться. Как она допустила, что эмоции взяли над ней верх. Она ведь знала, что он за мужчина — неподходящий во всех отношениях. Знала, что привязанность к нему приведет только к разбитому сердцу и разочарованию. Но ее влекло к нему, как ни к одному мужчине прежде. Он жил опасной жизнью, все превращая в приключение. Он заставил ее принять все то, чего ей недоставало в жизни — веселье и радость, возбуждение, страсть. Жизнь с ним никогда бы не стала скучной.

Но его широкая, жаждущая опасности и риска натура не внушала мыслей о постоянстве и стабильности. Элли хотелось верить, что он испытывает к ней теплые чувства, но она сомневалась, что он способен на длительную привязанность — настолько, чтобы связать с кем-либо свою жизнь. Ничто, казалось, не могло его смутить. Ни опасность, ни люди.

И все же чем больше времени они проводили вместе, тем больше Элли убеждалась, что в Ястребе скрыто много такого, чего не заметить глазом. Под внешностью красавца пирата с его дьявольски притягательной улыбкой она разглядела нечто очень глубокое — человека чести, обладающего величием и благородством. Он оставался для нее загадкой.

Элли не знала даже его настоящего имени.

А он не знал, кто она.

Он лениво блуждал ладонью по ее спине.

— О чем ты думаешь?

Элли помедлила, понимая, что может пошатнуть невысказанную преграду, которую они воздвигли между собой.

— О том, что я даже не знаю вашего настоящего имени.

Она сразу почувствовала, как он застыл. Короткое время она слышала только ровные удары его сердца, предчувствуя отказ еще до того, как он заговорил.

— Я не могу тебе сказать, — медленно произнес он. — Есть кое-что… — Его голос прервался. — Все очень сложно. Верь мне, когда я говорю, что тебе лучше не знать.

Она попыталась скрыть свое разочарование, но после всего, что они только что делили, трудно было проглотить эту горькую пилюлю.

— Я понимаю, — прошептала она, уткнувшись ему в грудь.

Он взял ее за подбородок и заставил взглянуть ему в лицо.

— Это все внове для тебя, малышка. То, что ты чувствуешь… это естественно. Но не путай страсть с чем-либо еще.

Нежность в его глазах ранила, как кинжал. Ее щеки запылали. Если бы она не была так расстроена, то могла бы уловить иронию. Не она ли обвинила его однажды в том, что он путает похоть с любовью? Перед лицом ее собственного смятения чувств эти слова действовали, как соль на открытую рану.

Но сожаление, которое она прочла в его глазах, немного облегчило ее боль.

— Ты не понимаешь, — сказал он. — Но пока иначе быть не может.

«Пока». Элли пыталась не придавать значения его словам, но все равно глупо обрадовалась.

Разум не уставал напоминать ей все соображения, по которым их союз был невозможен, но сердцу ее, похоже, до этого не было дела. Если даже не считать ее помолвки и того, что она дочь графа, а он пират вне закона — что само по себе было непреодолимым препятствием, — главная проблема заключалась в его отношении к ней. Для него это было просто приятным времяпрепровождением. И ничем больше.

Однако ей показалось, что дела обстоят не совсем так.

— Что, если я разрешу тебе называть меня как-нибудь еще? — Озорной блеск в его глазах подсказал Элли, что он задумал подшутить над ней. — Может быть, твоим божеством? Кажется, тебе это нравилось, когда ты собиралась…

Она смерила его самым суровым взглядом.

— Вы подвергаете опасности свою бессмертную душу, изрекая подобное богохульство.

В его глазах плясали смешинки.

— Я подвергаю опасности свою бессмертную душу уже очень давно — и гораздо худшими проступками.

— Могу себе представить.

Капитан глубоко вздохнул и убрал руку, которой обнимал ее плечи, так что они оба смогли сесть.

— Боюсь, мне нужно идти к моим людям, а тебе лучше вернуться в дом, пока твой сторожевой пес не отправился тебя искать.

Элли покраснела. Томас, теперь почти полностью поправившийся, не скрывал, что не одобряет ее прогулки наедине с Ястребом, взятые ими за правило, в последние несколько дней.

— Он вовсе не мой сторожевой пес.

Капитан бросил на нее взгляд, ясно говоривший, что он не намерен вступать в пререкания.

Они поднялись и привели в порядок одежду, стряхнув мусор и солому.

Ястреб закинул меч за плечо и потянулся за боевым топором и щитом, которые оставил прислоненными к деревянному стойлу.

— Сколько времени осталось до нашего отъезда? — спросила она.

Капитан поморщился:

— Ах, девочка, да ты с кого угодно собьешь спесь! Неужели тебе уже наскучило?

Элли улыбнулась. Ему не удастся отвлечь ее своими шуточками.

— Вашей самоуверенности ничто не угрожает. Так когда?

— Завтра поздно ночью, — ответил он со вздохом.

У Элли сжалось сердце. Господи Боже, осталось меньше двух дней! Она поняла, насколько околдована его чарами, когда постыдная истина дошла до ее сознания: ей не хочется возвращаться домой. Она хочет быть с ним. Прикусив губу, она посмотрела на капитана, пытаясь угадать, что он чувствует. Но его лицо оставалось непроницаемым.

— Так скоро?

Ястреб пожал плечами и задорно улыбнулся:

— Я всегда могу изменить решение и задержать тебя.

У Элли замерло сердце. Но ведь он, конечно, сказал это несерьезно. Ей с трудом удалось выдавить бледную улыбку, чтобы скрыть тупую боль в груди.

— Не думаю, что моим родным это понравится.

Ей показалось, она заметила, как что-то мелькнуло в его глазах. Но сразу исчезло, прежде чем она успела подыскать этому название.

— Я могу заставить тебя остаться, — сказал он игриво, но со странным раздражением в голосе.

Она ни на миг не поверила, что он и вправду намерен это сделать. Он был слишком благородным, чтобы поступить так жестоко. Теперь она это знала.

— Пиратскими замашками меня не одурачить, чтоб вы знали.

— В самом деле?

Он насмешливо изогнул бровь.

Элли укоризненно покачала головой:

— Знаете, что я думаю?

— Не смею даже предположить.

Его сарказм не обескуражил ее.

— Я думаю, этот остров был частью земель, отнятых у вашего клана.

Вот почему он так много знал о нем. Он бродил с ней по этому острову, как делал это многие годы. Пещеры. Сауна. И хотя во время их длительных прогулок он пытался держать ее подальше от местных жителей, те из них, кто встречался им по пути, обращались к нему очень почтительно. Будто он был их королем.

— Я думаю, когда этот старый крестьянин назвал вас тишах, он не ошибся.

Элли следила за его реакцией, чтобы найти подтверждение, что ее догадка верна. Но в его лице по-прежнему ничего не изменилось.

— Ты опять об том же? — Он покачал головой с притворным разочарованием. — Думаю, тебе следует уступить мне первенство в сочинении историй. У меня это выходит лучше. Какие бы фантазии ни рождались в твоей головке, малышка, я пират вне закона. Не обманывайся на этот счет.

Элли услышала предостережение в его голосе. Но все же не могла отказаться от мысли, что здесь скрыто нечто гораздо большее, чем он хочет ей показать. Ясно было одно — просвещать ее он не собирается. И ей никогда не узнать, насколько это важно.

Эрик не мог поверить своим ушам. Как она, черт ее возьми, могла угадать правду? Не следовало ему говорить ей о том, что его клан потерял свои земли. Он поступил так лишь потому, что не хотел видеть, как она страдает. Особенно так сильно, как сейчас, о чем ясно свидетельствовал ее удрученный вид.

Ему следовало бы знать, что она не сможет не отнестись к этому серьезно. Элли принадлежала к тому типу женщин, которые все воспринимают всерьез.

Он очень надеялся, что разрушил ее романтические мечтания. Пират или нет, но он был вне закона и явно не в том положении, чтобы предложить ей что-то большее, даже если бы и хотел — а он не имел такого желания.

Он только пошутил насчет того, что собирается ее удержать. Боль, которую он ощутил при ее поспешном отказе, объяснялась лишь ее задетой гордостью, только и всего.

Он молча наблюдал, как она приводит в порядок одежду. Если судить по ее лицу, она осознала его предостережение.

Они направились к двери сарая, и Эрик снова почувствовал странную тяжесть в груди. Непреодолимое — сводящее с ума — желание сделать ее счастливой.

Элли взялась за ручку двери. «Пусть идет. Так будет лучше».

— Подожди! — окликнул он.

Она медленно повернулась кругом, ее миловидное лицо, вопрошая, склонилось к плечу.

Его сердце колотилось глухо и неровно. Он не знал, что сказать. Это было невероятно. Он никогда не испытывал затруднений с речью.

Элли выжидающе смотрела на него. Эрику хотелось вцепиться себе в волосы и затопать ногами. Наконец он был спасен от дальнейшей неловкости, заметив кое-какой непорядок. Протянув руку, он достал соломинку из ее волос и поднял ее вверх, демонстрируя ей.

— Тебе бы пришлось объяснять, откуда это.

Ее щеки вспыхнули. Эрик никогда не видел женщины, которая бы так восхитительно краснела.

— Благодарю вас, — сказала она.

Они долго смотрели друг на друга, прежде чем он, в конце концов, нарушил эту незримую связь.

— Ты должна выйти первой.

Она кивнула и шагнула за дверь, но внезапно обернулась.

— Мы увидимся ночью?

Эрик понимал, что ему следует держаться подальше от нее — тогда расставаться будет легче, — но неожиданно для себя кивнул.

Она улыбнулась, и тепло этой улыбки окатило его ласковой волной. Это было безумие. Ему казалось, что он ощущает ее переживания почти так же ясно, как свои собственные. И будто ее радость для него важнее, чем своя.

Эрик подождал, пока Элли пересечет двор, и покинул сарай только после того, как она скрылась в доме.

Он добрался почти до края утеса в верхней части тропы, что вела на берег, когда услышал позади шаги. По сердитому топоту он догадался, кто это был, еще до того, как обернулся.

Ястреб задумчиво смотрел на раскрасневшееся лицо молодого рыцаря, одетого в доспехи в первый раз после болезни. Кольчуга Рэндольфа, судя по всему, перенесла купание в море лучше, чем ее хозяин. Она сверкала, как новенькая серебряная монета. Рэндольф же изрядно потерял в весе, и даже небольшое напряжение от быстрой ходьбы, похоже, сильно утомило его. Он тяжело дышал, и пот выступил у него на лбу.

— Рад видеть тебя снова на ногах, Рэндольф.

Рэндольф был явно не в себе, поскольку не обратил внимания на фамильярное обращение.

— Крест Господень! — воскликнул молодой рыцарь, употребив любимое выражение своего дяди. — Что, по-вашему, вы теперь делаете?

— Возвращаюсь в лагерь. Хочешь присоединиться ко мне?

Несмотря на его молодость, в Рэндольфе чувствовалось нечто внушительное. В развороте широких плеч, жестком блеске глаз и упрямой линии подбородка Эрику виделся смутный образ мужчины, которым тот со временем станет. Если он избавится от своего самодовольства и заносчивости, то может стать неплохим воином — для жителя равнины.

— Вы прекрасно понимаете, что я говорю не об этом. Что вы делаете с Элли?

Лицо Эрика опасно посуровело. Он ощутил необычайную вспышку ярости. Рэндольф возомнил себя защитником Элли, наподобие странствующего рыцаря, и надоел ему до чертиков. Элли была его. На его попечении.

— Это тебя не касается.

— Касается, если вы ее позорите. Я видел, как она вышла из сарая. О чем вы только думаете? Мы похитили ее из родного дома. Может, в тот момент у нас и не было другого выбора, но меньшее, что мы можем сделать, — это вернуть ее назад в целости и сохранности.

Эрик подавил разгорающуюся ярость.

— Так и будет.

— Не обесчестив ее. То, что вы делаете, недопустимо, и я не хочу в этом участвовать.

Эрик прищурил глаза. Ему не нравилось выслушивать поучения от распалившегося юнца, у которого еще не успели потускнеть шпоры.

— Откуда вдруг эта рыцарская бравада? Я и прежде проводил время с женщинами, и тебя, похоже, это не беспокоило.

— Элли не такая, как прочие женщины, которых вы обычно добивались. Она другая. Она леди.

Эрик вздрогнул, всем существом отвергая слова Рэндольфа. Она не другая. Совсем нет. Ему нравится проводить с ней время, потому что ему нравится ее смущать. Если его желание к ней и кажется чрезмерно сильным, то только благодаря обстоятельствам. Он немного развлекся, вот и все.

— Она двадцатичетырехлетняя незамужняя няня, способная принимать собственные решения.

Черт, он даже оказывает ей услугу.

— Она невинная девушка, а вы ее соблазняете, — возразил Рэндольф. — Это не похоже на вас, Ястреб.

Эрик сжал кулаки. Ему хотелось наброситься на Рэндольфа, который заставлял его задуматься над тем, что сам он упорно пытался игнорировать.

Он подавил свой гнев и с беззаботным видом улыбнулся:

— Ты слишком разволновался из-за пустяков, Томми, Я только немного поразвлекся, вот и все. Ничего серьезного. Девушка будет возвращена в том же состоянии, что и прибыла.

Более или менее.

Рэндольф смотрел на него так, словно не знал, верить ему или нет.

— Значит, вы намерены вернуть ее?

— Конечно. Ты ведь не подумал, что я хочу задержать ее, или подумал?

Он произнес это таким тоном, будто ничего более смехотворного в жизни не слышал.

— Я не был уверен, — смущенно признался Рэндольф. — Я никогда прежде не видел, чтобы вы так увлеклись девушкой.

Эрик заставил себя рассмеяться, стараясь не замечать страшной тяжести в груди. Это просто смешно. Вовсе он не увлекся.

Если бы даже он собирался жениться — а он не собирался, — ему нужна была невеста, которая повысила бы благосостояние и престиж его клана. Няня не отвечала этим требованиям. Да и сейчас он был не в том положении, чтобы жениться, когда за его голову назначена весьма существенная награда.

— Время и обстоятельства, Томми. Неужели ты и вправду мог вообразить, что я способен связать себя с одной-единственной женщиной?

Наконец Рэндольф криво улыбнулся:

— Нет, наверное, вы правы. — Эрик понадеялся, что юноша уйдет, но Рэндольф не успокоился. — Когда вы отвезете ее назад?

Эрик небрежно пожал плечами, словно это не имело значения, словно его ничуть не беспокоило, что меньше чем через сорок восемь часов он, может быть, больше никогда ее не увидит. Это не должно было его волновать.

— По пути на нашу встречу с ирландцами, — ответил он.

— Вы не думаете, что она что-то слышала?

— Нет. — Он покачал головой. — А если и слышала, к тому времени будет слишком поздно.

— Значит, вы оставите ее в покое до нашего отъезда? — настаивал Рэндольф.

Эрик не собирался выслушивать упреки излишне усердного сэра Галахэда, решившего спасать невинных дев, которые в этом совершенно не нуждаются.

— Тебе не о чем беспокоиться, Томми, мальчик. Я знаю, что делаю.

Эрик всегда знал, что делает.

Уже стемнело, когда Эрик и Доналл направились назад к лагерю, возвращаясь с южной стороны острова, куда они ходили в разведку. С приближением времени отплытия Эрик пристально наблюдал за английскими сторожевыми судами, пытаясь получить представление о структуре и системе передвижения патрулей.

Он ожидал, что количество кораблей несколько снизится, но, похоже, за последние дни их число, напротив, значительно возросло. Повар был прав. Явно творилось что-то необычное. К счастью, англичане больше не возвращались на остров Спун, чтобы его обыскать. Может, и к лучшему, что они скоро отплывают. Даже если это и означает навсегда распрощаться с Элли.

— Что-то не так, капитан?

Эрик спохватился, что хмурится, и покачал головой:

— Нет, я только подумал: хорошо, что мы скоро покидаем остров.

Доналл понимающе кивнул:

— Не в обычае английских собак проявлять такое упорство. — Он изучающе посмотрел на Эрика. — Мне показалось, ты подумал о девушке.

— Я всегда думаю о девушках.

Но Доналла ему было не одурачить.

— Она тебе нравится.

Сначала Рэндольф, а теперь Доналл?

— Вряд ли это для тебя новость. Мне нравится большинство женщин.

Его помощник знал Эрика слишком давно, чтобы тот мог от него так легко отделаться.

— Но не так, как эта, — продолжал Доналл, словно разговаривал сам с собой. — Сначала я подумал, что это от неожиданности: ты не привык, что кто-то не падает к твоим ногам. Но потом я начал подумывать, что это что-то более глубокое. Эта девушка создана для тебя. Она не станет терпеть любое твое дерьмо.

Эрик с досадой оттолкнул ветку, встретившуюся ему по пути, и она хлестнула идущего следом первого помощника.

— Если даже допустить, что во мне много дерьма, с которым приходится мириться, это вряд ли говорит в ее пользу.

Доналл не обратил внимания на его слова и сказал, почесав бороду:

— Я видел, как ты на нее смотришь. За всю твою жизнь я ни разу не замечал, чтобы ты так смотрел на женщину.

— С раздражением?

Пожилой моряк насмешливо фыркнул:

— Называй как хочешь. Только скажи: что ты собираешься с этим делать?

— Вернуть ее родным, как и обещал, — ответил Эрик, сжав челюсти.

— Значит, ты собираешься просто отпустить ее?

Эрик терпеть не мог, когда ему задают вопросы, в особенности, если ответы приводят его в ярость.

— А как бы, по-твоему, мне следовало поступить? Я вырвал девушку из ее дома и семьи. Теперь я должен вернуть ее обратно. И я сейчас совсем не в том положении, чтобы предложить ей что-то еще в данный момент.

— Ты можешь предоставить ей выбор. Сказать, что любишь ее. Может быть, она согласится тебя подождать.

— Для чего? — резко возразил Эрик, раздраженный неожиданным поворотом в разговоре. — Чтобы стать моей любовницей? Ты ведь не думаешь всерьез, что я могу жениться на ней?

— А почему бы нет? — настаивал его старый друг. — Ты всегда делаешь то, что хочешь. Твоя мать и сестры не станут возражать, если ты будешь счастлив.

Он и без того счастлив, будь оно все проклято! Ему совершенно не нужна жена, чтобы быть счастливым.

— Это просто смешно. Я не собираюсь жениться. Я знаком с этой девушкой меньше десяти дней, а еще дней через десять я и думать о ней забуду.

Эрик был твердо уверен в этом.

Доналл взглянул на него с жалостью, но, поскольку они уже подходили к лагерю, Эрик это просто проигнорировал. Всем вдруг понадобилось совать нос в его дела.

Эрик тихонько свистнул, давая знать часовым о своем приближении, и услышал ответный отзыв. Но когда они обогнули мыс и перед ними открылся вид на залив, он резко остановился, заметив, как маленькая рыбачья лодка, пришедшая с востока, свернула к пристани.

Поскольку рыболовство было основным занятием жителей островов, а этот залив — одной из двух гаваней на Спуне, в этом событии не было ничего необычного. Но эта лодка была незнакома Эрику. Он подал знак Доналлу подождать, надеясь, что часовой, наблюдающий за заливом, вовремя заметил лодку, чтобы предупредить людей в пещере.

Потребовалось несколько минут, чтобы скиф подошел к берегу. Свет полной луны позволил насчитать пять человек на борту. Что-то в фигуре одного из них заставило Эрика насторожиться. Его размеры… слишком уж высокий и крупный для рыбака. Эрик знал всего несколько воинов такого могучего телосложения.

Он напрягся, подозревая, что это вовсе не рыбак. Но он не мог поверить, что англичане способны применить столь хитроумную тактику или осмелиться выйти на разведку небольшой группой без прикрытия армии, — он считал их слишком трусливыми.

Несколько минут спустя двое мужчин — включая великана — перемахнули через борт и по колено в воде направились к берегу. Хотя он и был одет как бедный рыбак — в простой шерстяной шапке и грубом коричневом пледе, накинутом на плечи, — Эрик сразу же узнал мощную мускулистую фигуру самого сильного воина в Шотландии.

Широкая улыбка засияла на его лице.

— Ну и ну, будь я проклят!

— Что происходит, капитан?

— Оказывается, к нам посетители.

Эрик вышел из тени и зашагал к берегу.

— Вы только посмотрите, кого к нам занесло приливом! — воскликнул он.

Крупный мужчина обернулся на звук его голоса. Его словно высеченное из гранита лицо даже не дрогнуло, хотя прошло уже несколько месяцев со времени их последней встречи.

— Как вижу, тебя еще никто не убил?

— Не стоит так огорчаться. — Эрик рассмеялся и с силой хлопнул воина по спине. — В попытках не было недостатка. Какого черта вы здесь делаете, Налетчик?

Эрик обернулся ко второму мужчине, ожидая увидеть напарника Бойда, Алекса Ситона, Дракона, но с удивлением узнал брата короля. Его веселость несколько поувяла. Эдуард Брюс, этот непостоянный высокомерный хлыщ, в отличие от венценосного брата, собрал в себе все отрицательные качества аристократов. Из четверых братьев Брюса Эрик симпатизировал Эдуарду меньше всего.

Эрик вежливо поклонился.

— Милорд, — сказал он, прежде чем снова обернуться к Бойду. — Как вы нашли меня?

— Это долгая история. Лучше поговорим об этом в тепле, возле костра.

Бойд отдал распоряжение рыбакам вернуться за ними перед рассветом.

Затем Эрик указал гостям на пещеру:

— Жду с нетерпением услышать вашу историю.

Бойд внимательно посмотрел на него:

— И я сгораю от нетерпения узнать, почему добрая половина английского флота охотится за твоей задницей.