Загадай меня, ведьма (СИ)

Глава 4 Эрен Брэйк

Он спешно покидал академию, а вдали уже слышались панические крики ведьмочек, ощутивших поблизости смертельную опасность. Преподаватели отдавали уверенные приказы, призывая адепток успокоиться, но ведьмочки не ведьмы, они не способны контролировать неизменно охватывающий их ужас, стоит рядом появиться ведьмоборцу.

Раньше Эрена это только раздражало, сейчас же он был зол и раздосадован. Он опять утратил контроль над маскирующим блоком, второй раз! И снова рядом с ней.

Будь это единичный случай, Брэйк списал бы всё на эмоциональный всплеск. Всё же при первой встрече с ведьмочкой он был неимоверно зол на его величество. Но это снова случилось, и маг понял — дело в ней. Что-то с этой ведьмочкой было не так. И основательно. Иначе как объяснить его порыв, стремление защитить и успокоить?

Ещё вчера он был уверен, что проявил интерес и поджидал девчонку только для того, чтобы отвлечься, ну кошелёк ей вернуть заодно. А потом было просто забавно наблюдать за её смущением. Сегодня же отчётливо осознал — всё не так просто и забавно, как казалось.

Он сжал кулаки и вышел в стылую зиму, совершенно не ощущая холода, хотя и был в тонкой шёлковой сорочке. Ладони горели, ещё ощущая прикосновения к ней. И блок он смог восстановить далеко не сразу, а только отойдя от академии на довольно приличное расстояние и немного успокоившись.

— Да что со мной? — прошептал мужчина, с трудом призывая к порядку свою силу.

Магия слушалась с трудом, ворочаясь тяжёлым комом в груди. Давно забытые ощущения, вызывающие в памяти болезненные картины прошлого. Тогда, почти три десятка лет назад, он, юный, подающий большие надежды боевой маг, был уверен, что его ждёт великое будущее. Лучший на курсе, да и не только, неизменно берущий верх на ежегодных состязаниях, оставляющий далеко позади даже выпускников… Эрену прочили головокружительную военную карьеру, вплоть до главнокомандующего или первого военного советника.

Всё изменилось в один момент, когда взгляд обезумевшего от ненависти и жажды мести молодого короля, явившегося в боевую маг. академию, обратился на выдающегося адепта. Спешный перевод в закрытую школу, которая являлась скорее лабораторией, где проводились безжалостные эксперименты по скрещиванию магии и ведьминских сил. Три года истязаний и опытов, бесконечная вереница проверок и измерений возможностей. И ведьмы, много ведьм, которых заводили в ярко освещённые, пропахшие магией и лекарствами помещения в едва ли вменяемом состоянии, а вот покидали они их уже безжизненными телами, которые сжигали прямо там, во дворе этой тюрьмы с исследовательским уклоном. Смерти, множество смертей, обесценивающие жизнь, ломающие сознание и приучающие к тому, что смерть не варварство и кощунство, а обыденность.

Эрен стал первым, в кого удалось вживить силу ведьмы. Едва не умер, но именно его опыт позволил выработать более щадящую схему передачи. Щадящую для магов, но не для ведьм. После извлечения искры силы ведьмы неизменно гибли. А маги, которым её вживляли, становились сильнее, получали новые возможности. Нет, они не получали способность управлять природной энергией, как это делали ведьмы, но могли чувствовать и отслеживать искры ведьминской силы, а так же противостоять их чарам.

Когда испытания прекратились, в распоряжении его величества было три сотни сильных, уверенных в себе, вышколенных магов, способных отследить ведьму на невероятно большом расстоянии. Ни один артефакт не мог указать на носительницу ведьминской искры, их защищала сама природа, а они — ведьмоборцы, могли. В особенности он, Эрен Брэйк, тот, кто получил способности ведьмоборца с невыносимой, сжигающей болью, которую затмили полные беспомощного ужаса, голубые, как летнее небо глаза ведьмы.

Они лежали на соседних столах, максимально близко друг к другу, в соприкосновении энергетических тел, потому что учёные опасались, что искра может сразу погаснуть, будучи извлечённой из живой ауры. И в тот момент, когда она, такая юная и красивая, издала последний в своей жизни стон, он держал её за руку. Он видел, как жизнь уходит из её широко распахнутых глаз, чувствовал, как безвольно расслабляется тонкая и такая холодная ладошка, до последнего цеплявшаяся за него, в бесплодной надежде на спасение. Он не мог её спасти, он ничего не мог сделать, сам был скован и лишён малейшей возможности пошевелиться. Вместе с искрой, он впитал и её последний вздох, её смерть. Возможно, это и сделало его сильнейшим…

Неудивительно, что именно ему, Эрену, досталась сомнительная честь возглавить карательную миссию против ведьм. Хотелось ли ему этого, радовало ли его это? Нет! Но следовать приказам его научили ещё на первом курсе боевой академии. Преданность короне, а, следовательно, и королю была безусловной. Тогда была.

Имена, нескончаемая вереница женских имён, которые предоставлял советник Наир. Все они были ведьмами, которым вменялось в вину использование разрушительных ведьминских сил во вред короне. И все они подлежали уничтожению. Не поимке и суду, а немедленному уничтожению по обнаружении.

И каждое из этих имён Эрен до сих пор помнил, каждое. Но всякий раз, подписывая очередной приказ на поимку и казнь, он невольно вспоминал голубые, как небо, глаза той, с чьим последним вздохом в его груди поселилась колючая тяжесть чужой искры силы. Он так и не узнал её имени, искал долгие годы сведения, собирал по крупицам, но так и не узнал. А тяжесть чужой силы постепенно утихла, прошла и боль. Остались лишь горькие воспоминания, к которым он возвращался всё реже.

Верность короне безусловна, да, но не безгранична. Его верность пошатнулась ещё тогда, в той лаборатории, но окончательно утратил всяческое уважение к своему монарху Эрен в тот день, когда на его стол лёг листок с двумя именами сразу. Вернее, с именем и небольшой припиской, небрежной, но от того ещё более чудовищной. Мать и дочь, ведьма и её дитя. И если ведьме вменялось в вину использование силы с целью одурачивания торговцев, воровство и одурманивание мужчин, что считалось самым вопиющим преступлением, то её дочь никак не могла быть повинная в чём либо подобном. Однако советник был непреклонен.

Это был первый раз, когда Брэйк настоял на личной встрече с его величеством. Но итог был неизменен — ведьминское отродье не достойно пощады. Король пылал ненавистью, сжигающей разум и логику. Отверженный мужчина справляется с болью и унижением посредством выпивки и доступных женщин, отверженный монарх утопил в крови всех, кто хоть чем-то напоминал ему о поражении. Брак и появление наследника не успокоили его величество, он только больше распалялся, не найдя утешения в супруге и сыне.

А Эрен всё больше ненавидел его… и себя, за несправедливость, которую позволил, за верность тому, кто давно утратил доверие и уважение, за неоправданную жестокость.

Никто никогда не узнает, но именно он, командующий отрядом ведьмоборцев, предал огласке то, что так тщательно скрывалось. И закрутились жернова народного возмущения, на защиту ведьм поднялось всё королевство. Его величеству Кондору III пришлось отказаться от мести, чтобы не потерять корону. А он, Эрен Брэйк, сильнейший из ведьмоборцев, вздохнул с облегчением.

Но ненадолго. Он всё же был одним из сильнейших боевых магов королевства, что налагало определённые обязательства и ответственность. Служить такому королю Эрену претило, но он не мог отказаться от служения королевству. И вот итог — он здесь.

Артефакт, на поиски которого его отправили, оказался родовым, завязанным на сохранении королевской крови и наследственности, но настолько древним, что его свойства не поддавались современной морали и логике. Если бы король сразу обозначил критерии поиска, всё обернулось бы иначе. Но его величество как всегда решил, что «руке не обязательно знать, что думает голова». Брэйк искал опасность, а направленность артефакта оказалась совсем иной. Ну что ж, теперь его величеству придётся смириться с ведьмой в качестве будущей королевы. И в этом есть своя прелесть. Кондор III получил то, что заслужил.

А он, Эрен Брэйк, ведьмоборец в прошлом и вольный маг с ограниченными обязательствами перед короной в настоящем, пожалуй, задержится в Общей Магической Академии. Как минимум, ему необходимо выяснить, почему какая-то ведьмочка способна влиять на него. Проклятие? Нет, он всё же ведьмоборец, ведьминские проклятия на него не ложатся. Месть? Врагов Эрен не приветствовал, предпочитал уничтожать сразу. Но, может, кого и упустил из виду. Сложно отследить всех ненавистников, когда ты один из сильнейших, да ещё и с таким послужным списком в прошлом.

— С этим определённо нужно разобраться, — с улыбкой произнёс маг, издалека всматриваясь в светящиеся окна академии, в которой осталась одна весьма заинтересовавшая его ведьмочка.

«А ведь я даже имени её не знаю» — подумал Эрен и содрогнулся от далёких воспоминаний о той, чьего имени так и не смог узнать.

— Узнаю, — мотнул он головой, прогоняя до сих пор причиняющий боль образ, и медленно побрёл по заснеженным улицам города, который уже не казался ему таким неприятно шумным и нарочито праздничным.

Не знаю, сколько я просидела на обдуваемой всеми ветрами, заснеженной террасе, обняв колени руками и думая, думая, думая о том, что произошло.

Я целовалась с ведьмоборцем! Я с ним танцевала, обнималась, принимала его помощь и утешения. И мне было хорошо… с ведьмоборцем. Скольких ведьм он убил, скольких преследовал, загоняя, будто диких зверей? И кто я теперь, после того, как целовалась с ним и получала от этого удовольствие?

Да я предательницей себя чувствовала, грязной, подлой предательницей! Но я же не знала… Или не хотела знать?

Ведь были же сомнения, ведь почувствовала же при первой встрече, но потом он был таким галантным, заботливым и, чего уж скрывать, мне понравился этот мужчина, очень. Ни одна ведьма не подарит свой первый поцелуй тому, кто не найдёт отклик в её сердце.

А я свой первый поцелуй отдала ведьмоборцу. Кто я после этого, если не предательница! Но я всё же ведьма, пусть и такая безголовая, так что виноват во всём он, и точка! Он меня обманул, играл со мной, намеренно очаровывал. Чего ещё ждать от жестокого ведьмоборца? Я далеко не первая ведьма, обманутая этой бесчестной братией, значит, и винить мне себя не за что.

Только приняв такое решение, почувствовала, насколько продрогла. Поднялась, отряхнула плащ от налипшего снега и… вдруг обнаружила, что моё прекрасное бальное платье вернуло свой пристойный вид. Юбка была на месте!

Так значит, это было временное явление. Видимо, гадина, устроившая мне эту чудовищную пакость, думала, что я, как все нормальные девушки, буду одеваться в комнате, а не на бегу. И после того, как вдоволь настрадаюсь по испорченному наряду, платье восстановится. Пакость вполне в стиле ведьмочек, была бы, если бы она не настигла меня в переполненном бальном зале.

Но сейчас пережитый позор утратил свою актуальность. Это я как-нибудь выдержу, в отличие от того, что произошло после. Ведьмоборец! Как же я его ненавижу! Едва ли не сильнее того, чья подпись значилась на приговоре нам с мамой.

Та бумага, приказ на устранение с размашистой, резкой, будто отражающей жестокость того, чьей рукой была начертана, подписью «Эрен Брэйк» — всё, что осталось мне от мамы. Тогда, шесть лет назад, после очередной долгой, выматывающей погони, от которой нам только чудом удалось уйти, проснувшись в грязной комнатке доходного дома на окраине захудалого городишки и не обнаружив рядом маму, я бросилась искать её. Но, открыв дверь, обнаружила лишь этот листок, измятый и брошенный в запылённый угол.

Почему ведьмоборцы забрали только маму и оставили меня, я до сих пор не могла понять. Ведь в бумаге чётко значилось, что уничтожению подлежат ведьма Алира Черн и её дочь.

Пожалели? Сомневаюсь, эти монстры не знали жалости. Скорее всего, маме как-то удалось обойти их хвалёную стойкость к ведьминским чарам и отвести от меня глаза.

И я осталась одна, но теперь у меня было имя врага. Все эти годы я ни на миг не оставляла надежду отомстить неведомому Эрену Брэйку за маму. А сейчас, в этот момент, ненависть к тому, кто украл мой первый поцелуй, была столь же сильна, как и к этому Брэйку. Но мстить ему… Я молила духов новорожденного года, чтобы они оградили меня от этого ведьмоборца. Не хочу больше его видеть, никогда! Потому что — я вдруг со всей очевидностью поняла — боюсь его больше всех остальных ведьмоборцев вместе взятых. Да, на первый взгляд, он не сделал мне ничего плохого, даже помог, но от этого становилось только страшнее.

Мотнула головой, прогоняя тяжёлые мысли, и поспешила в свою комнату.

В академии царила какая-то тяжёлая, напряжённая тишина. Бал уже закончился, видимо, я слишком долго просидела на террасе, даже ноги и руки от холода онемели. Но обычно в ночь перводенства и после окончания официальной части торжества адепты не успокаивались. Кучковались по комнатам или многочисленным залам и галереям, и продолжали праздновать. Преподаватели же развлекались тем, что разгоняли несанкционированные междусобойчики до самого утра.

А сейчас вокруг было так тихо, что сомнений не оставалось — все сидят по комнатам и никаких междусобойчиков не устраивают. С чего бы? Кажется, я пропустила что-то важное…

Подойдя к двери своей комнаты, остановилась, перевела дыхание, постаралась принять спокойный, уверенный вид и приготовилась к сражению. Я, конечно же, расскажу всё девочкам, с кем же ещё делиться своими переживаниями, как не с лучшими подругами. Но только не сегодня — слишком яркие воспоминания, слишком сильные эмоции. А вот завтра, как успокоюсь немного, так и расскажу, и совета попрошу.

Но открыв дверь и тихонечко, чтобы не потревожить соседок, если они спят (на что в принципе надежды особой не было, наверняка дожидаются меня, чтобы расспросить), я никак не ожидала, что на меня обрушится настоящий ураган, имя которому Аяла.

— Жива! — воскликнула подруга, бросившись обнимать меня, да с такой силой и рвением, что я сначала чуть не упала, а потом захрипела, так сильно она меня стиснула.

— Слава духам, ты жива, — выдохнула Аяла, чуть ослабив хватку и заглядывая мне в глаза. — Ревела, — вынесла она вердикт в итоге.

— Немного, — уклончиво ответила я. — А вы чего не спите?

Я попыталась вывернуться из объятий и Яла отпустила меня, но лучше бы продолжала держать. Потому что от её следующих слов, я пошатнулась и едва не упала.

— А я, знаешь ли, тебя ждала, в надежде, что хоть одна подруга у меня ещё осталась, — в своей обычной язвительной манере ответила Аяла, но её лицо…

В глазах подруги стояли слёзы. Невыплаканные, потому что Ялка самая сильная из нас и вообще практически никогда не плачет, но это были слёзы!

— Что… — начала я, окинула взглядом комнату и обнаружила страшное — Медины нет!

— Что с Медной?! — практически прокричала.

И как-то сразу вспомнилась небывалая в перводенскую ночь тишина в академии. Да что произошло, пока я там… с ведьмоборцем? Невольно вздрогнула и поёжилась от воспоминаний.

— Что произошло, пока меня не было? — проговорила упавшим шёпотом.

— Тебе с чего начать? С принца, уворовавшего Мединку, или нападения ведьмоборцев? — нервно передёрнула плечами Аяла, пройдя к своей кровати и буквально рухнув на неё.

Я была в шоке, полнейшем и затяжном. Ялка посверлила меня взглядом, встала, закрыла всё это время остававшуюся открытой дверь, схватила меня за плечи и, отведя к моей кровати, усадила. Говорю же, она самая сильная из нас.

— Так вот, — вернувшись от стола и протянув мне стакан воды, — заговорила подруга. — Сначала… как только ты ушла с этим своим, заявился наследный принц и, после короткого разговора под скрывающим все звуки пологом, в котором участвовали наш ректор, Вреж и с какого-то перепугу Мединка, уволок её, Медину в смысле, а не декана, в неизвестном направлении. Мне, в ответ на закономерный вопрос, куда мою подругу потащили, вежливо посоветовали заткнуться и больше не спрашивать.

— Ужас, — протянула я, держа трясущимися руками стакан с водой.

— Ты выпей лучше, дальше веселее будет, — посоветовала Аяла.

Выпила всё залпом, и только потом поняла, что это не вода. Ялка мне имбирно-лимонную настойку подсунула! А это мало того, что очень кислая и терпкая гадость, так ещё и в голову ударяет прилично. Мы ей для коктейлей к посиделкам после бала запаслись, а я в чистом виде и целый стакан!

— Ну, Яла, — прохрипела я, немного отдышавшись.

— Поверь, ты мне ещё спасибо скажешь, — уверенно заявила подруга, отбирая у меня стакан.

Я только злобно посмотрела на неё, но ничего говорить не стала, тем более спасибо. В голове уже начинало шуметь.

— Так вот, — присаживаясь рядом, продолжила подруга, с которой и врагов не надо, — после явления принца все как-то попритихли и бал проходил наискучнейшим образом. Но салют в положенное время запустили, да. И было даже немного весело… до того момента, как всех ведьм скрутило от ощущения ведьмоборцев поблизости.

Ведьмоборцев… — как в бреду повторила я за ней.

— Ага, их самых, — кивнула она. — Такое началось! Первокурсницы все в неконтролируемую истерику впали, остальные так паниковали жутко, что кто-то окна поразбивал и удрать попытался. Даже преподавательниц некоторых скрутило. Если бы не маги, не знаю, что с нами было бы. Практически на руках растащили, кого по комнатам, кого в лазарет. Я была одной из немногих, кто остался вменяемыми. Да собственно только мы с деканом Вреж и остались. Я вот только с час, как из лазарета пришла, помогала там. Ведьмоборцев так и не нашли, кстати. Вот такие дела. А у тебя как вечер прошёл?

Я молчала. Просто молчала. А что тут скажешь? Я-то знаю, что ведьмоборец был всего один, и он был со мной! Но это сколько же в нём силы, что все ведьмы так всполошились?!

Вообще реакция на ведьмоборцев у всех ведьм индивидуальная, но панике не поддаются только самые сильные. Декан Вреж, например, одна из сильнейших ведьм, и об этом все знают. А вот Аяла меня удивила. Мы всегда знали, что она намного сильнее нас, не только в моральном плане, но чтобы настолько!

— Кара, а ты мне ничего рассказать не хочешь? — прищурившись, спросила подруга.

— Нет, — буркнула я, отводя взгляд. — Давай завтра, а?

— Да я до завтра с ума сойду! — рявкнула она. — Мало того, что Мединку упёрли, а все остальные в панике, так ещё и ты пришла бледная вся, как покойница, а губы красные, как… не скажу у кого.

— У кого? — устало спросила я.

— Да как у Кариды, когда она со свиданок со своим воякой приходила! — рявкнула Аяла. — Он что, что-то сделал тебе?

— Кто?

— Да маг твой! Вон, плащик его на тебе, второй уже. Коллекционируешь? — язвительно прошипела подруга.

Я встала, сняла плащ и отшвырнула его в угол.

— О, и платьишко на месте, — прокомментировала Яла.

После чего встала, подняла плащ и повесила его в шкаф, рядом с уже имеющимся там. Я же как-то отстранённо следила за её действиями, пытаясь переварить всё услышанное. Принц забрал Медину! Это вообще что за дела? Куда забрал? Зачем? Ведьмоборец, с которым я была, оказался настолько сильным, что едва не свёл с ума всех юных ведьмочек в академии. Откуда он вообще такой взялся… на мою голову?!

Аяла подошла, присела рядом, обняла меня и тихо попросила:

— Ты только скажи, что с тобой всё в порядке, пожалуйста. Мне так нужно услышать хоть что-то хорошее.

Я вздохнула, порывисто обняла её в ответ и предложила:

— Себе тоже налей.

— Всё так плохо? — нахмурилась Яла.

— Вот выпьешь, тогда и расскажу.

***

В общем, Аяла постановила, что на пять праздничных дней забирает меня с собой. Вообще она планировала поехать в гости к каким-то родственникам, но после всего решила ехать домой. А как услышала мой эмоциональный рассказ о ведьмоборце, безапелляционно заявила, что одну меня не оставит. Да я и сама не хотела оставаться в пустой комнате.

— Этак я всех подруг растеряю, — ворчала Ялка, помогая мне поутру складывать вещи в дорожную сумку. — Отвернуться не успеешь, как какой-нибудь ушлый мужик подругу умыкнёт! То Карида и этот её вояка, то Медина с принцем своим, то ты… Вот почему ты у меня такая безголовая? Нашла с кем обжиматься!

— Хватит, а? — попросила я. — Самой тошно.

— Нет, ну, справедливости ради, мужчина он и правда привлекательный, — рассуждала она, остервенело пихая в сумку всё, что я доставала из шкафа. — Но ведьмоборец! Это ж надо так виртуозно под нормального мага маскироваться! Попомни моё слово, легко ты от него не отделаешься. У меня на это чутьё, как только увидела, как он вокруг тебя вьётся, сразу поняла — глаз положил. На Кариду этот её тоже так смотрел. И принц на Медину…

На счёт Медины мы вообще мало что поняли. Разве что то, что всё дело в колечке, и со всем этим связан «мой» ведьмоборец. Аяла рассказала, что перед балом к нам в комнату ворвался именно он. А я как раз так удачно в платье застряла и всё пропустила. Но зато не была узнана, что лично меня почему-то порадовало.

Маг выломал дверь, влетел, как вихрь, увидел Медину с колечком на руке, сразу как-то успокоился, махнул рукой и ушёл. И даже дверь за собой восстановил. Сложив это и тот разговор ведьмоборца с королевским советником, мы сделали вывод, что Мединка всё же нацепила на палец какой-то артефакт, причём королевский, вот её принц и забрал.

За подругу мы, конечно, жутко волновались, но по здравом размышлении решили, что вреда ей не должны причинить. Если бы могли, это кольцо у неё сразу забрали бы, а раз взяли вместе с кольцом, значит всё не так просто.

На том и успокоились. Не то, чтобы совсем, но, как-то не сговариваясь, закрыли тему. Королевская семья вообще не та тема, которую стоит обсуждать юным, психически неокрепшим ведьмам, нервы целее будут.

А вот тему с ведбмоборцем и мной Яла закрывать не спешила. Почти всю дорогу до дома её родителей донимала меня расспросами и комментариями, едва не вынудив выпрыгнуть из экипажа прямо на ходу. В результате я пригрозила, что ещё хоть слово об этом и вернусь в академию. Так что пять праздничных дней прошли в относительном спокойствии. Если не считать шебутных Ялкиных родителей. Всё же дочка в них пошла, в общем, скучать и рефлексировать нам было некогда.

Ежедневные увеселительные прогулки со снежными игрищами, вечера в обществе шумных друзей большой и дружной семьи и куча подарков, которыми нас практически завалили, так что придётся на обратный путь нанимать ещё и грузовой экипаж. Всё это помогло успокоиться и взглянуть на ситуацию с другой стороны.

Ну, подумаешь, попалась на обман ведьмоборца, не я первая, не я последняя. Да, обидно, что отдала ему свой первый поцелуй, но он же только первый, а не единственный. В следующий раз повезёт! И теперь он ко мне точно не сунется, обман-то ведь раскрылся.

С таким позитивным настроем я и вернулась в академию. Без Кариды и Медины, наша комната будто опустела, а мы с Ялой осиротели. И потому ещё больше сплотились, не расставаясь даже на минуту. Решили держаться вместе, во что бы то ни стало.

Вот и в первый день занятий Аяла не убежала в столовую пораньше, как делала обычно, чтобы перед лекциями успеть заскочить в тренировочный зал и помедитировать. Вообще для неё это было обязательное условие с первого курса, потому что при поступлении Аяла показала слишком высокий для своего возраста уровень силы. Но это было два с половиной года назад, а сейчас подруга уже отлично себя контролировала и на медитации ходила по привычке.

Ох, как же я была ей благодарна за то, что сегодня она изменила этой своей привычке!