Загадочный джентльмен

Глава 10

– Только не это! – тихо воскликнула Беатрис. – Кажется, она снова собирается петь.

Бет раскрыла программку и пробежала пальцем вниз по длинному списку исполнителей. Дойдя до середины, она поморщилась:

– У мисс Темпл еще не одна, а две песни.

– Я умру! – простонала Беатрис. Она украдкой взглянула на мужа, сидящего рядом. Ноги скрещены в лодыжках, руки сложены на груди, а подбородок утонул в пышном узле галстук-а. Гарри мирно спал, его очки, казалось, вот-вот свалятся с носа.

Беатрис подняла локоть, чтобы толкнуть спящего в бок, но передумала. Вздохнув, она повернулась к Бет:

– Не могу! Он так сладко спит!

– Гарри все-таки пошел с нами, хоть и не хотел, – напомнила Бет. – Полагаю, он заслуживает того, чтоб ему дали вздремнуть.

– Мы все уже завоевали это право, – ответила Беатрис довольно резко. – К сожалению, не каждый обладает благословенной способностью спать посреди этого жуткого воя! Просто кошачий концерт.

Бет прикусила губу.

– Мисс Темпл не так уж плоха. Немного не попадает в ноты – просто некоторые из них слишком высоки для нее.

– Последняя мелодия состояла исключительно из высоких нот, и я вся покрылась гусиной кожей! Лучше умереть, чем выслушивать этот омерзительный визг. Бет, мы сделали ошибку, придя сюда. – Беатрис заерзала в кресле. – Люди уходят! Неужели мы…

– Нет. Я не пойду на бал к Кроссфортам. Если вы с Гарри хотите туда отправиться – пожалуйста! Буду счастлива вернуться домой.

Провести вечер тихо и мирно, что может быть лучше? Хотя где в Лондоне найти благодатный покой? Этот город, кажется, никогда не спит. Бет вздохнула, вспоминая Мессингейл-Хаус и дедушку. Она так скучала по обоим!

Последнее письмо отдела было настолько же кратким, насколько длинным вышло письмо у Шарлотты. Бет могла прочесть между строк – нервы дедушки напряжены до предела, и бедняжке Шарлотте приходится несладко. Жаль, что они не ладят! Слава Богу, лорд Беннингтон выводит Шарлотту погулять и развеяться хоть немного. Для нее это настоящая ограда.

– Наверное, мне лучше поехать домой. Напишу письмо дедушке. Давно не посылала ему весточки!

– Ты отправила ему письмо два дня назад. Я сама видела! – Беатрис сморщилась, наблюдая, как мисс Темпл расправляет складки платья, готовясь петь. – Мы остаемся. Иначе придется будить Гарри, а он становится нестерпимо ворчливым, если ему не дадут подремать хотя бы час.

Они вытерпели еще два номера неутомимой мисс Темпл. Немилосердно фальшивя, она закончила петь, и ее дребезжащий голосок словно рассыпался по залу, дробясь в стекле бокалов и рюмок, обрушиваясь на головы несчастных слушателей.

Гарри вздрогнул и проснулся. Вскочил на ноги, испуганно озираясь. Очки свалились с его носа, да и сам он с трудом удержался на ногах, ловя ртом воздух и размахивая руками. Беатрис схватила мужа за рукав и потянула вниз, пытаясь усадить на место. Кое-кто из соседей весело захихикал – такой неподдельный страх ясно читался на его покрасневшем лице.

– Гарри! – зашипела Беатрис под шум жидких вежливых аплодисментов.

Мисс Темпл наконец-то удалилась.

– Боже правый! Что за ужасный вой?

Мужчина, сидевший прямо перед ними, обернулся:

– Как раз этим вопросом я и сам задаюсь вот уже битых полчаса.

– Хантли! – всполошилась сидящая рядом с ним женщина. Она была очень смущена. – Прошу тебя, потише!

– Потише? Это что, разве я вопил, как ошпаренная кошка? – Мужчина встал. – Мэри, я тебя очень люблю, но терпеть такое безобразие не стану ни минутой больше. Я отправляюсь домой.

Он развернулся и направился к выходу. Его спутница, кинув на Беатрис встревоженный взгляд, подхватила накидку и сумочку и бросилась за ним.

Гарри встал.

– Этот Хантли, кто бы он ни был, гениальный человек. Беатрис, я еду домой. Собирайся. – Он пошел к двери, но Беатрис не дала ему пройти.

– Мы не можем бросить Бет одну!

Гарри обернулся и посмотрел на Бет, его сонные голубые глаза ободряюще блеснули:

– Дорогая, вы потешили свою тягу к музыке на сегодня?

– Более чем достаточно. – Бет нашла сумочку на полу возле ног и встала, слегка улыбнувшись. – Не знаю, в чем тут дело, но я почему-то вдруг соскучилась по дому.

– Ох, Бет! – воскликнула Беатрис. – Прости меня! Разве нам с тобой нечем было заняться?

– Я не об этом. Просто я тоскую по дедушке, по дому. Мои розы расцвели, а я даже не могу проследить, чтобы за ними ухаживали как следует. А дедушка плохо ест, если его не заставлять. Но, – Бет решительно расправила плечи, – скоро я буду дома! Я обещала дедушке, что пробуду здесь сезон, и это все, на что он может рассчитывать.

– Я бы чувствовала себя несчастной, сидя в затворничестве в деревне, – заметила Беатрис с грустной улыбкой. – Аты всегда была там счастлива.

– Жаль, что ты не можешь убедить в этом дедушку!

Они пробирались к выходу и были почти в дверях, когда в коридоре возникла какая-то сумятица. Бет не нужно было даже смотреть туда – она сразу поняла, что явился Уэстервилл.

В самом деле, это был виконт, и не один. Рядом вышагивала высокая, с роскошными формами женщина. Правда, в лице ее было что-то лошадиное. Обоих окружила толпа, едва они вошли.

– Да это же Салли Джерси и лорд Уэстервилл! – сказала Беатрис. – Богом клянусь, эта женщина не пропустит мимо ни одного красивого мужчину. Ты как считаешь?

– Похоже, что так, – отозвалась Бет, еще сильнее укрепившись в мысли, что ей следует покинуть Лондон как можно скорее.

Гарри встал в проходе между рядами кресел.

– Черт возьми, все просто бегом повалили назад. Загородили проход! Стоило им увидеть Уэстервилла вместе с леди Джерси, как они передумали уходить.

Беатрис кивнула:

– Уэстервилл – настоящий законодатель мод. – Она оглянулась и скорчила гримасу. – Ох, только не это! Сейчас будет петь следующий исполнитель. Не можем же мы остаться стоять в проходе! Придется торчать здесь еще несколько ми нут. До следующего перерыва в программе.

Гарри вполголоса выругался, но был вынужден согласиться. Все равно в дверях собралась толпа. Вздохнув, он пошел к своему креслу. Бет села рядом с Беатрис, а Гарри вытянул ноги, приготовившись спать дальше, невзирая на упреки жены, что Иклучше бы ему получить удовольствие от музыки. Гарри просто потрепал Беатрис по руке, после чего со вкусом зевнул. Через несколько минут он снова крепко спал.

Тем временем Бет изо всех сил старалась смотреть прямо перед собой, избегая взглядов туда, где, по ее представлению, сидел Уэстервилл. Она ни на миг не забывала о его присутствии оно ощущалось, словно дыхание грозы. Кожу пощипывало, шею свело судорогой. Ей приходилось держать себя в руках, чтобы не оглянуться назад, туда, где заблагорассудилось сестьпрекрасному виконту и его спутнице. К счастью для Бет, сидящей впереди нее дамы не отличались сдержанностью. Они поворачивались и тянули шеи, чтобы рассмотреть происходящеепрямо за спиной у Бет.

Она содрогнулась: как это было трудно – сидеть прямо, не оглядываясь! Ужасно и восхитительно. Странно, но к раздражению примешивалось волнующее ожидание. Она знала: он сам будет искать ее внимания. Закончится музыкальный номер, они встанут, чтобы уйти, и он вскочит с места и загородит ей путь, и тогда…

На плечо легла теплая рука, и тело опалило жаром. Низкий голос проник в самую душу:

– Кажется, вы что-то уронили.

Бет посмотрела вниз, на собственные колени. Руки стиснуты в кулаки, да так, что сразу не разжать. С трудом овладев собой, она обернулась.

Уэстервилл был рядом, в нескольких дюймах, и в его зеленых глазах она могла разглядеть крошечные золотые крапинки; Он улыбнулся и провел сложенной программкой вдоль ее обнаженной руки.

– Это было на полу рядом с вашим креслом. Наверняка ваше.

Бет машинально взяла программку.

– Я… я…

Что же сказать, черт возьми?

Виконт усмехнулся, сверкнув белоснежными зубами:

– Не трудитесь заикаться ради меня. Я и без того нахожу ваш ротик очаровательным, как бы вы его ни кривили.

Бет попыталась изобразить возмущенный взгляд, но не смогла. Она только широко раскрыла глаза – такие прекрасные, зовущие. Невозможно было отвести взгляд от его изящно очерченных губ чувственной улыбки. Ее охватили мучительные воспоминания об их поцелуе. Она словно заново испытывала прикосновение его губ, их вкус. Вот их губы соприкоснулись, он осторожно раздвигает ее губы, его язык проникает внутрь, дразня и лаская…

Бет затаила дыхание. Не могла сказать ни слова, в голове не осталось ни единой мысли. От воспоминаний бросало в жар, кровь кипела.

– Уэстервилл? Что, Бога ради, у вас за дело к леди Элизабет?

Звучный, насмешливый голос. Бет словно окатили ведром ледяной воды. Чары рассеялись. Она подумала, как глупо, должно быть, выглядит сейчас! Она нехотя перевела взгляд на спутницу Уэстервилла.

– Леди Джерси! Как я рада вас видеть.

– Взаимно, моя дорогая, – ответила Салли Джерси. Богатая, самостоятельная дама, в счастливом браке с лордом Джерси, чья мать была «особым другом» принца-регента. Близость к королевскому дому и собственное состояние позволили ей пользоваться в обществе неоспоримым авторитетом. Ее влияние еще усилилось, когда она сделалась попечительницей великосветского общества, своего рода брачной ярмарки, где ни один состоятельный холостяк не мог ускользнуть из цепких рук алчных мамаш и их жаждущих дочек.

Бет терпеть не могла бывать на их вечерах. Там играли сплошь Деревенские танцы и лишь изредка кадриль. А еще подавали несвежие пирожные и совершенно безвкусную ратафию.

Она кивнула леди Джерси:

– Миледи, как поживаете?

– Ах! Сегодня вечером я просто выбилась из сил. Я просияла лорда Уэстервилла сопровождать меня на бал к Кроссфорргам, и что же? Он обошел бальный зал и принялся настаивать, чтобы мы ехали сюда! Я просто вне себя. Тем более что в холле двое гостей успели нам шепнуть, что развлечение здесь никуда не годится, полный провал!

Бет поморщилась – голос леди Джерси гремел на весь зал. Как острили в обществе, леди Джерси следовало бы прозвать Молчуньей – в ознаменование редкостной склонности к сплетням и за характерный зычный голос. Такое прозвище стало бы вполне оправданным. Стоило даме услышать хоть намек на пикантную новость, как она спешила громогласно оповестить о ней всех присутствующих.

Сейчас на ее голос обернулась Беатрис и просияла, увидев, с кем разговаривает Бет.

– Леди Джерси! – оживленно воскликнула она. – Какая приятная встреча!

– Миссис Тисл-Бриджтон, – отозвалась та, сверля взглядом спящего Гарри. – Вижу, вам удалось вытащить супруга из дома. Скажите, это слуги доставили его сюда спящим, или он переутомился, изо всех сил аплодируя?

Беатрис рассмеялась:

– Правда было скучновато. Возможно, дальше дело пойдет лучше. Говорят, следующий исполнитель весьма недурен.

Не успела она договорить, как послышались вступительные аккорды рояля. Бет и Беатрис развернулись. Склонившись поближе к кузине, Беатрис прошептала:

– Леди Джерси может быть тебе полезна, дорогая. Она знает всех мало-мальски подходящих мужчин в Лондоне.

Бет пробормотала:

– И тем не менее она явилась в сопровождении Уэстервилла. Необъяснима загадка человеческой природы!

Беатрис удивилась, но не успела ничего спросить – музыка заиграла во всю мощь. Действительно, исполнитель на сей раз оказался неплох. В других обстоятельствах Бет могла бы даже получить удовольствие. Но сейчас она не в силах была слушать музыку – ей не давала покоя мысль, что виконт сидит прямо позади нее. А он, конечно, не позволял ей об этом забыть. Вытянув ноги так, чтобы мыски его ботинок упирались в ножки кресла Бет, он время от времени стучал по ее креслу, усаживаясь поудобнее в своем.

Наконец, к радости Бет, музыка смолкла. Девушка аплодировала, пожалуй, громче всех и первой вскочила на ноги, поспешно хватая сумочку. Она мягко подтолкнула Беатрис, чтобы та будила мужа. Но вдруг вмешалась Салли:

– Моя дорогая миссис Тисл-Бриджтон, не откажите в любезности, составьте мне компанию! Дойдем до стола с закусками, я решительно умираю от жажды. А мой спутник – какая грубость, подумать только – отказался принести мне стакан!

Уэстервилл хмыкнул:

– Ничего подобного я не делал!

Салли широко улыбнулась в ответ, и Бет неожиданно заметила: эта дама умеет быть очаровательной, что и сделало ее любимицей света.

– Достаточно, что вы не проявили никакого рвения. – Глаза Молчуньи сверкнули в сторону Бет. – Леди Элизабет, оставляю лорда Уэстервилла на ваше попечение, пока мы с вашей кузиной не отведаем лимонада. Умоляю, не спускайте с него глаз. Он слишком красив, чтобы пребывать в одиночестве, – уведут!

Бет не знала, что и сказать, – слишком уж откровенной показалась ей попытка оставить их вдвоем. Она умоляюще посмотрела на Беатрис, но кузина уже решительно прокладывала дорогу между креслами, чтобы встретиться с леди Джерси в конце ряда. Где уж ей было заметить безмолвный призыв Бет о помощи!

Девушка с досадой следила, как обе дамы медлен но движутся к столу с закусками в дальнем конце зала.

– Как легко все получилось, – сказал Уэстервилл ей на ухо своим низким чувственным голосом.

Она повернулась к Уэстервиллу:

– Это ваша затея?

– Я всего лишь согласился сопровождать Салли на вечер. Все остальное придумала она сама.

Элизабет прищурилась:

– Так она вам помогает?

– Не уверен, что назвал бы это помощью. – Он недоуменно вскинул брови, на лице ни тени улыбки. – Вы думаете, она моя сообщница?

– Нет. – Бет посмотрела на Гарри, который все еще креп ко спал, скрестив руки, свесив голову на грудь. Она один на один с человеком, которого без угрызений совести могла бы назвать разбойником. – Что ж, если хотите, можете оставаться здесь, а я должна вас покинуть. Прошу меня извинить, но я порвала оборку на платье.

Она повернулась, чтобы уйти, но он бросил ей вслед одно-единственное слово:

– Боитесь?

Бет оцепенела. Затем повернулась и посмотрела ему в глаза:

– Да.

И ушла. Уэстервиллу недолго скучать в одиночестве! Целая толпа женщин следит за каждым его движением! Ей все равно, твердила она, понимая, что обманывает себя.

Она двинулась по коридору наверх, в отведенную для дам комнату. Там опять Бет столкнулась со множеством женщин и не могла толком собраться с мыслями. Где бы найти укромный уголок, чтобы переждать, пока не начнется следующее выступление? Тогда она могла бы спокойно вернуться на свое место, не рискуя снова вступить в беседу с Уэстервиллом.

Бет осмотрелась по сторонам и заметила справа полуоткрытую дверь. Внутри, насколько она могла видеть, вдоль стен шли книжные полки, а в центре размещался бильярдный стол. Она огляделась еще раз. Никто не обращал на нее ни малейшего внимания. Она скользнула внутрь и затворила за собой дверь.

Наконец-то Бет перевела дух. В комнате витал запах кожи и бренди, к ним примешивался едва уловимый аромат сигар. Ясно, мужская часть обитателей дома находила здесь спасительный приют. Обретет здесь тихое укрытие и Бет. Рядом с Уэстервиллом она испытывала самые разные ощущения, только не покой.

Как приятно находиться в тишине и уединении! Бет медленно подошла к столу, провела пальцем по зеленой поверхности сукна. Завтра же она отправится в Мессингейл-Хаус, обнимет дедушку. Они так давно не виделись!

Бет рассеянно подняла белый бильярдный шар и принялась катать его в ладонях.

– Вы играете в бильярд?

Она вихрем обернулась. Дверь снова была открыта. Сердце Бет оборвалось. Она оказалась лицом к лицу с Кристианом, таким смуглым и излучающим опасность! Он просто непозволительно хорош в своем черном костюме!

– Боже правый, Уэстервилл! Вам обязательно нужно…

Слабая улыбка приподняла уголки его губ. На белом атласе галстука ярко горел сапфир. Синий огонь, зеленые глаза, а все остальное в черно-белой гамме.

– Обязательно нужно – что? – Он приблизился к ней. – Задавать вам вопросы?

– Мне безразлично, спрашиваете вы что-нибудь или нет. Меня возмущает ваша манера подкрадываться.

Ей пришлось прижать руку к груди, чтобы унять бешено бьющееся сердце. Он проследил ее жест, задержавшись взглядом знатока на вырезе платья.

– Вовсе я не подкрадывался. Но если вас это забавляет, я могу…

Она бессильно уронила руку.

– Что бы я вам ни говорила, вы обращаете в оскорбительней намек. Вы невыносимы!

Он засмеялся:

– А вас, моя дорогая, очень легко напугать. Признаю, я не постучал. Но, в конце концов, дверь была отворена.

– Дверь была закрыта, я очень хорошо это помню. Не слышала, чтобы стукнула защелка. Значит, вы проделали это очень осторожно.

Уэстервилл с притворным вниманием принялся изучать дверь, которую он не только открыл, но и затворил за собой, причем бесшумно.

– Вероятно, защелка сломана.

– Чушь. Защелка в порядке, и вы это прекрасно знаете.

Он усмехнулся, сверкнув белоснежными зубами:

– Вполне возможно. Насколько мне известно, в этом дом петли отлично смазывают маслом.

– Должно быть, так.

Прищурясь, Бет разглядывала нахала. Как бы ей успокоить вконец взвинченные нервы? Иначе она себя выдаст. Негодяй пробыл в комнате всего ничего, а у нее уже взмокли ладони, и сердце готово выскочить из груди. Слава Богу, он далеко, в другом конце комнаты, возле двери. Их разделяет спасительное пространство, занятое огромным столом красного дерева, крытым зеленым сукном. Как хорошо, что здесь стоит этот стол!

Пальцы Бет сжали полированный край бильярдного стола.

– Так не пойдет, – сказала она, болезненно поморщившись при звуке собственного слегка дрожащего голоса. – Прошу вас, откройте дверь.

– Зачем? Чтобы другие услышали то, что нам предстоит сказать друг другу?

– Я должна думать о своей репутации, милорд. Если вы не отворите дверь, могут пойти слухи. Ни вам, ни мне этого не хотелось бы.

Глаза виконта блеснули.

– Откуда вам знать, чего бы мне хотелось? В самом деле, интересный вопрос!

– Мы ведь уже установили, что вы преследуете меня вовсе не из романтических побуждений. Вам нужны некие сведения о моем дедушке, вот и все. Какова бы ни была эта информация, полагаю, вы вряд ли стали бы рисковать ради нее свободой. Именно такую цену нам придется заплатить, если нас застанут наедине.

Он подкинул бильярдный шар почти к потолку, ловко поймав его одной рукой.

– А что, если я решил рассказать вам правду? Объяснить, к чему все эти расспросы про вашего деда? Что тогда?

Она прищурилась.

– В самом деле?

Он снова подкинул шар. Тот опустился на ладонь, издав сочный шлепок.

– Возможно.

– Вы смеетесь надо мной, Уэстервилл?

– Пока нет, – спокойно ответил он.

Бет нахмурилась.

– Вы пришли сюда с леди Джерси. Очаровательная женщина!

– Вы правы, она очень хороша, – протянул он. Его глаза снопа блеснули, обежав ее лицо, рот, вырез платья. – Но ей не сравниться с вами!

Бет с трудом подавила радостную улыбку. Не пристало леди так открыто выражать удовольствие! Она сказала:

– Салли – восхитительная особа, к тому же недурна собой.

– С ней весело, ноне более того. К тому же я слишком уважаю ее мужа. Значит, ничего, кроме дружбы.

– Это очень достойно с вашей стороны, – признала Бет с некоторым сарказмом в голосе.

– Я называю это необходимостью. Салли из тех женщин, которые, полюбив, всецело подчиняют себе мужчину. Я предпочел бы держаться подальше от дамы, которая не видит разницы между любовью и инстинктом собственницы.

– Мне ничего не известно о подобных привычках леди Джерси.

– Любовь моя, она тут вообще ни при чем. Я явился на вечер не для того, чтобы провести время с леди Джерси. – Он опустил шар на стол, затем встал, скрестив на груди руки, опираясь бедром о край полированной столешницы. – Я пришел, чтобы повидать вас, и никого больше.

Ей не следовало бы принимать эти слова за чистую монету, но она была польщена. Даже очень!

– Как только мы приехали, я сразу понял, что отыщу вас здесь. Я видел вашу карету. На ней ведь был ваш фамильный герб.

Она скорчила гримасу:

– Ужасно безвкусно, правда? Дедушка говорит… – Она замолчала, заметив, каким пристальным взглядом он впился в ее лицо. Разочарованная, она продолжила с некоторой горечью: – Вот мы и вернулись к старому, не так ли? Вы хотите, чтобы я рассказывала вам о дедушке. Зачем, Уэстервилл. Почему он так вас интересует?

Кристиан уловил жалобную нотку в ее голосе. У него были грандиозные планы на этот вечер. Он собирался засыпать ее комплиментами, дразнить, возможно, добиться от нее улыбки Нужно было ухаживать за ней… Потом, когда она потеряет осторожность, завести разговор о ее деде. И вот теперь они стоят разделенные огромным бильярдным столом, и ее честный, открытый взгляд требует ответа.

– Пропади все пропадом…

Бет брови изумленно взглянула на него:

– Простите?

Кристиан был расстроен, но виду не подал. Нагнулся и ловким движением запястья отправил черный шар через весь стол.

– Ривс был прав, разрази его гром.

Она была окончательно сбита с толку.

– Ривс?

– Мой дворецкий. Получил его в придачу к наследству, от отца.

– Вот как. – Минуту-другую она размышляла. – А в чем он был прав?

– В том, что не следовало использовать невинную девушку.

Она застыла, подозрительно глядя на виконта.

– С чего он взял, что я так уж невинна?

Брови Кристиана медленно поползли вверх. Щеки Бет нежно заалели.

– Разумеется, я невинная девушка. Просто интересно, откуда он знает – или думает, что знает… Ведь не мог же он…

– Вы прелесть. – Он уперся ладонями в край стола, ласково ей улыбаясь.

Разочарование исчезло. Бет кусала губы, невольно заламывая руки.

– Элизабет, любовь моя. Я хочу сделать то, с чего должен был начать. Вы слишком умны, и мне не следует прибегать к низким уловкам. Я расскажу вам все и надеюсь на вашу помощь.

– И это имеет отношение к дедушке?

– Самое прямое.

Она смотрела на него долгую минуту. Ему казалось, он читает в глазах Бет, какая буря чувств бушует в ее душе. Наконец она расправила плечи, без колебаний посмотрела ему в глаза и кивнула.

– Рассказывайте. Я слушаю.

Кристиан глубоко вздохнул. Вот она, решающая минута. Если бы Элизабет согласилась помочь! Это все, что ему нужно.

– История длинная. Но вам нужно знать все. Дело касается моей матери.

– Вот как. – Бет кивнула. – Я предполагала именно это.

Он пронзительно посмотрел на нее:

– Вы что-то знаете о моей матери?

Она покачала головой, слегка покраснев:

– Нет, не знаю. То есть мне известно совсем немного. Просто слышала… – Она прикусила губу.

– Когда мне исполнилось десять лет, мать бросили в тюрьму, обвинив в измене. Кто-то представил доказательство, что она вела торговлю с Францией во время войны. Она была невиновна, никому ни причинила вреда, но… – Кристиан поморщился, заметив, какой горечью отдает его голос. – Простите. Не могу объяснить вам, как это больно – думать, какой страшный конец был ей уготован просто за то, что она слишком доверилась…

Бет пристально смотрела ему в лицо.

– Я понимаю. Продолжайте.

– И кто-то преподнес королю «доказательство». Тот, кто зтел ее погубить.

– И вы полагаете, дедушка знает, кто бы это мог быть? Кристиан не ответил. Он снова взял в руки бильярдный шар, на сей раз белый. Гладкий и прохладный, шар уютно покоился ia его ладони.

– Не совсем так.

– Но вы же не думаете… – У Бет вдруг перехватило дыхание, она побледнела. – Вы полагаете, это дедушка представил южные доказательства?

– На это есть причины.

– Нет, – сказала она твердо. – Это был другой человек. Дедушка ни за что не сделал бы такого. Никогда.

– Есть свидетельства.

– Какие?

Он покосился на закрытую дверь.

– Мы не можем здесь долго разговаривать. К тому же у меня нет при себе этого письма. Давайте встретимся в другом месте? Я расскажу все, что знаю.

– А потом?

– А потом решать вам. Мне нужно ваше содействие, Элизабет. Впрочем, даже если вы не станете мне помогать, я все равно найду то, что ищу.

– Что же именно?

– Ожерелье, принадлежавшее когда-то матери. Особенное ожерелье. Незадолго до смерти она узнала, кто оболгал ее. Негодяи согласились отозвать свое обвинение в обмен на ожерелье.

– И они сдержали слово? Кристиан положил шар на стол.

– Нет. Взяли ожерелье, а она… Она умерла.

Элизабет прижала ладони ко лбу. Ее взгляд затуманился печалью.

– Вы думаете, ожерелье у дедушки?

– Да.

– А я – нет, – отчеканила она.

Кристиан вскинул брови:

– Элизабет, это грязное дело. Но я вам не лгу. Теперь вы знаете, почему меня так интересует ваш дед.

Она кусала губы.

– Мне не хочется возвращаться в зал, слушать музыку. Мне надо подумать. – Она потерла виски. – Не верится, что дедушка способен на подлость.

– У меня есть доказательства, что предатель принадлежит к вашему дому. Тогда кто же еще, как не он?

– Нет! Вы наверняка ошибаетесь. – Бет резко повернулась, задев локтем стойку с киями. Они с шумом попадали на пол. – Ох! – раздраженно воскликнула она, стиснув руки.

– Не беспокойтесь. – Кристиан стал собирать рассыпавшиеся по полу кии, водворяя их назад, в деревянную стойку. – Не хотелось бы вам этого говорить, но мне нужна ваша помощь. В; – Но что я могу сделать?

– Ожерелье должно находиться где-то в доме Мессингейлов. Уверен в этом.

– Никогда не видела у дедушки ничего подобного.

– Тогда нечего бояться. Если ожерелье не у вашего деда, значит, им владеет кто-то другой.

Бет смотрела на него, не мигая.

– А если вы найдете ожерелье? Что тогда? Он стиснул зубы.

. – Значит, ваш дед виновен. Долгое молчание.

– Уэстервилл, не знаю, что и сказать. Что думать. Я только уверена, что дедушка никогда бы не причинил вреда кому бы то ни было. Убеждена.

– Могу показать, какие свидетельства мне удалось добыть. – Он наклонился вперед, серьезно глядя в ее темно-карие глаза. – Бет, вы согласитесь встретиться со мной еще раз? Позволите объяснить, почему я решил, что это был ваш дедушка? Почему подозреваю, что в смерти матери виновен кто-то, обитающий в доме Мессингейлов?

– Кто-то из дома Мессингейлов? Может, это какой-нибудь слуга? Или Шарлотта?

– Никто из слуг не стал бы приезжать к матери в темницу в карете, украшенной гербом дома Мессингейлов.

Она поморщилась:

– Понятно. А Шарлотта?

Кристиан поджал губы, нахмурился.

– Ее я исключил – как-то она совсем не подходит для таких дел. Думаете, ошибаюсь?

Плечи Бет поникли.

– Нет. У нее едва хватает характера, чтобы ладить с дедушкой. Большую часть времени она проводит у себя в комнате. Или выходит с лордом Бенингтоном.

Кристиан кивнул.

– Так что же? Вы согласны встретиться еще раз, чтобы я рассказал вам, какие сведения мне удалось собрать?

– Полагаю, мне придется это сделать.

– А если вы убедитесь, что мои подозрения оправданны?

Бет молчала. Наконец она кивнула, словно решившись.

– Тогда я прослежу, чтобы вас пригласили с визитом, и вы сможете заняться поисками.

Он удивился:

– В самом деле?

– Разумеется, – холодно ответила Бет. – Я сделаю все, чтобы доказать: дедушка невиновен. Убеждена, что он здесь ни при чем. Так чего же мне бояться?

– Должно быть, вы очень ему верите.

– Знай вы его лучше, доверяли бы тоже. Дедушка не выносит вероломства и лжи. Не могу представить, чтобы… – Она прикусила губу, ее пальцы рассеянно барабанили по краю бильярдного стола.

Кристиан внимательно наблюдал за Бет. Она не выглядела очень уж расстроенной, скорее задумчивой. Сумел ли он найти правильные слова, чтобы убедить ее? Он сжал в ладонях бильярдный кий. Ведь сначала он не собирался ничего рассказывать! Но, глядя в ее честные глаза, вдруг понял: именно это и следует сделать.

Молчание затянулось, напряженное и неловкое. Словно невидимая стена выросла между ними, стена, которую отчаянно хотелось сломать.

Наконец Бет подняла голову и взглянула ему в лицо.

– Вам следует знать: дедушка неважно себя чувствует. Кристиан хотел было изобразить сострадание, но не смог.

– Я знаю, он довольно стар.

– Да, но сохраняет ясный и проницательный ум. – Она снова покусала губу. – Уэстервилл, если я не стану вам помогать, какие меры вы предпримете?

– Найду другой способ искать нужную улику.

– А если придется прибегнуть к силе? Вы причините кому-то вред.

– Вред уже причинен. Моя мать умерла в заточении. Она достойна правды, так же как заслуживают знать истину ее сыновья.

Элизабет покачала головой.

– Так и думала, что вы это скажете. Я буду помогать вам при одном условии.

– Каком же?

– Отныне вы должны полностью посвящать меня в ход вашего расследования.

– Погодите…

– Вы ничего не станете предпринимать – ни записки, ни визита, ни разговора, – не предупредив меня. По возможности, я должна вас везде сопровождать.

– Еще что-нибудь? – Кристиан вдруг помрачнел, бросил кий на стол.

– Нет. Но если вы собираетесь проникнуть в Мессингейл-Хаус…

Кристиан разозлился. У него не было ни малейшего желания посвящать ее в свой план. Мало того что это неудобно, так еще и опасно.

– Я если я отвечу «нет»?

– Тогда я не только не стану вам помогать, но прямиком поеду к дедушке и расскажу ему все, что услышала только что. – Она сверлила его взглядом. – Вам никогда и ни за что не проникнуть в Мессингейл-Хаус. Так что соглашайтесь.

– Идите к черту!

Слова вырвались у него сами собой. Бет вспыхнула, и Кристиан немедленно пожалел, что не смог сдержать гнева.

– Простите, – сказал он. – Вы, кажется, думаете, что я решил уничтожить вашего деда безо всяких на то причин. Лишь бы только ему навредить! Но я всего лишь хочу найти и наказать того, кто виновен в смерти матери.

Она задумчиво смотрела на него. Потом кивнула:

– Полагаю, я поступила бы так же, если бы дело касалось моей матери. По крайней мере тут мы понимаем друг друга.

– Значит, мы партнеры. – Кристиан улыбнулся.

– Поневоле…

– О, это только поначалу будет трудно. Нам нужно просто привыкнуть друг к другу. – Он взглянул на бильярдный стол. – Вы когда-нибудь играли?

– Что?

– В бильярд. Так играли?

– А! В доме дедушки есть бильярдный стол, но я не подходила к нему уже многие месяцы.

– Может, сыграем? Она удивилась:

– Прямо сейчас?

– А почему бы и нет? Коль скоро мы затеваем совместную авантюру, нам волей-неволей придется узнать друг друга получше. Игра в бильярд – прекрасная возможность.

– Уэстервилл, вы только что заявили, что подозреваете моего дедушку в том, что он оболгал вашу мать перед лицом короля. Ложное обвинение привело ее в тюрьму, где она затем умерла. Что-то не хочется мне играть с вами в бильярд.

– Мы пока ничего не знаем наверняка, так что же мешает получить удовольствие от игры? – Он положил руку ей на плечо, вынуждая повернуться к столу. Теперь он стоял прямо за ней, и крутой изгиб ее ягодиц оказался в дразнящей близости от него. – Урок первый. Учимся правильно управлять кием.

Он протянул руку из-за ее спины, вручая ей кий. Сжал ее руку, чтобы пальцы сделали правильный захват.

Бет всей спиной ощущала, как близко от нее он стоит. Тепло его тела проникало сквозь тонкую ткань платья, и ее начала бить нервная дрожь. Ум был взбудоражен: Кристиан обвинял ее деда! Почему она не назвала его лжецом? Наверное, все дело в его спокойствии, уверенности. Он убежден в том, что говорил! Пусть даже все это неправда, но он верил! Бет даже немного испугалась.

Понятно, почему он предложил партию в бильярд. Молчание становилось слишком уж напряженным. Но какая буря бушевала в ее сердце! Она сказала:

– Милорд, мне сейчас не до игры…

– Тише. – Он обнял ее сзади, берясь за кий поверх ее руки. Пальцы у него были теплые, а ее рука немного дрожала. – Почту за честь помочь такой красивой женщине.

От звука его голоса дрожь пошла по всему ее телу – как будто тысячи иголок впивались в кожу.

Бет была не в силах оторвать взгляд от его руки, уверенно обхватившей ее ладошку. Крупная, прекрасной формы рука. Она слегка сдвинула пальцы и ощутила волнующее пожатие его сильной ладони.

– Я… – Бет запнулась. – У вас такая грубая кожа, милорд. – Она посмотрела назад поверх плеча, прямо ему в глаза. – Это совсем не рука джентльмена.

Она вовсе не хотела его оскорбить. Наоборот, ей нравилось прикосновение огрубелой кожи человека, привыкшего к жизненным испытаниям. Она могла угадать целую историю трудов и приключений… Но его глаза сверкнули, губы сжались в нитку. Он стиснул ее ладонь так, что ей стало больно.

– Эти руки – дар моей злосчастной судьбы.

Он отнял руки, перехватив кий пониже. Вот такого объяснения она удостоилась! Больше он ничего не сказал, но Бет внутренним чутьем поняла, что он обижен гораздо сильнее, только виду не подает. В порыве раскаяния она потянула кий вверх на себя и прижалась щекой к его пальцам. Закрыла глаза, стараясь забыть, какая горечь слышалась в его голосе, какая боль плескалась в его взгляде.

Кристиан лишь смотрел на Бет, не в силах двинуться.

Он знал немало женщин. Смеялся вместе с ними, забавлялся разговорами среди подушек, при свете свечей. Занимался с ними любовью – часами, выслушал столько историй их жизни – и печальных, и счастливых. Но ни разу, ни с одной из них не довелось ему испытать столь всепоглощающей близости, как сейчас, хотя они оба были полностью одеты, оба соблюдали правила светских приличий – по крайней мере пока.

Какое странное, восхитительное и в то же время болезненное чувство! Новое, ни разу не испытанное. Ему оставалось лишь смотреть, как она прикасается нежной щекой к его руке. Ее пальцы сжимают кий, осторожно дотрагиваясь до его ладони.

Бет вздохнула, и Кристиан ощутил ее сладкое дыхание на своей коже. Она подняла голову, и он заглянул в ее карие глаза, потемневшие от нахлынувшего волнения.

– Простите, я не имела в виду ничего оскорбительного. Просто мне хотелось сказать, что…

– Ничего. Пустяки, – ответил он, стараясь собраться с мыслями. Что он делает здесь? Ах да. Он ведь собирался ее обольстить, заставить выболтать секрет. А что вышло? Он открылся ей, позволив диктовать правила игры.

Покачав головой, он двинул рукой, указав кончиком кия на стол.

– Вы готовы сыграть? Предупреждаю, бильярд – захватывающая игра.

Она выглядела разочарованной, однако кивнула:

– Разумеется. Я уже играла в бильярд, хоть и нечасто.

– Я научу вас нескольким приемам. – Он слегка нагнулся, и она почувствовала легкое касание его ног.

Ее голова едва доставала ему до подбородка. Ноздри щекотал аромат жасмина и лаванды. Хотелось зарыться лицом в эти густые волосы цвета меда… Если нагнуться ниже, можно хотя бы провести подбородком по ее волосам, и тогда…

Боже правый! Что с ним такое? Усилием воли отогнав наваждение, Кристиан заставил себя вспомнить, что пришел сюда вовсе не затем, чтобы соблазнить невинную девицу ради собственного удовольствия, черт возьми. Если им предстоит вместе распутывать клубок тайн, ему ни в коем случае не следует вести себя так, чтобы она чувствовала хоть малейшую неловкость в его присутствии.

– Уэстервилл?

Робкий, нежный голосок. Он вздохнул поглубже, впитывая ее запах, стараясь удержать его в себе подольше.

– Да?

Карие глаза блеснули.

– Сделаем ставку? Может быть, фунтов десять?

– На что?

Она указала на бильярдный стол:

– На этот удар. Кажется, здесь все просто.

Он оценил расположение шаров.

– Да, на первый взгляд просто. Но это только кажется.

– Мне всего лишь надо сделать так, чтобы этот шар покатился вон туда, – кончиком кия Бет указала на дальний конец стола, – а потом упал сюда. – Она кивнула на кожаную сетку углового кармана, и он вдруг ощутил теплое касание ее бедра.

Кристиану потребовалась целая минута, прежде чем он смог собраться с мыслями и ответить:

– Вы не сможете сделать такой точный удар.

Бет повернула голову, и он увидел, что она улыбается.

– Думаю, что смогу. Ну что, принимаете ставку? Попытаться все равно стоит.

Его рассмешила ее наивность.

– Это сложнее, чем кажется, но если вы настаиваете…

Бет нагнулась, пристально глядя на шары, а затем стукнула концом кия по шару.

Шар ударился о борт, завертелся волчком и весело покатился прямо в угловую лузу. Удар был выполнен столь чисто, что Кристиан понял: это не случайное везение.

Бет взглянула ему в лицо, глаза сверкнули из-под ресниц. Что за лукавый взгляд!

– Вы должны мне десять фунтов.

Вот так попал! Его ограбили, как новорожденного младенца, брошенного в лесу на растерзание волкам. Ему с трудом верилось – неужели такое могло случиться? Память вдруг унесла его назад, в прошлое, когда десятилетним мальчонкой он скитался по улицам, сражаясь за кусок черствого хлеба. Он узнал, что люди могут быть жестокими и не упустят возможности посмеяться над несчастным беспризорным ребенком. Изведал он и то разрушительное чувство, что порождается предательством. Ты доверяешься человеку, а он исчезает на рассвете, прихватив твои скудные пожитки.

Ему приходилось зубами вгрызаться в эту жизнь, чтобы оказаться победителем, а не побежденным. Тонкая вуаль воспитания, которой он укрылся, вращаясь в обществе, порвалась в клочья. Ему вдруг захотелось большего. Гораздо большего, чем улыбка. Чем поцелуй.

Он привлек Бет к себе, толкнув назад, на край бильярдного стола. Она широко раскрыла глаза:

– Уэстервилл, что…

Кристиан поцеловал ее. Не так бережно, как раньше. Теперь это был поцелуй страсти и желания. Он вспомнил, как раскрылся перед ней, а она посмеялась, – и его огонь вспыхнул жарче. Поцелуй становился грубым, страстным. Яростная вспышка, протест против силы, бросившей его жизнь в омут страсти и вожделения.

Глаза застилал красный туман, сквозь который постепенно пробивалось ощущение тела Элизабет, пылающего тем же отчаянием и той же страстью. Оно откликалось на его призыв, поднимая его желание к новым высотам. Он едва удерживался на грани – его сопротивление грозило рухнуть в один миг.

Руки Элизабет вцепились в лацканы его фрака. Он завел руки ей за спину, вжимаясь в нее возбужденной плотью. Дыхание Элизабет сделалось хриплым. Кристиан поднял ее и усадил на край бильярдного стола, раздвигая бедрами ее колени.

Услышав ее судорожный вздох, он приник губами к ее шее, постепенно спускаясь ниже по восхитительной линии. Бет откинула голову, слегка приподняв колени. Он прижал ее к себе еще крепче, рука погрузилась в ее густые кудри. Его переполняли ярость и страсть. Она принадлежала ему, черт возьми!

Кристиан слышал глухие удары ее сердца, чувствовал жар ее тела сквозь тонкое шелковое платье. Интересно, какая она без одежды? Ему вмиг представилось – вот она лежит в его постели среди подушек, густые медовые пряди струятся по простыням, как золотая река.

Ее кожа кажется белее простыни. Глаза потемнели от страсти. А он приводит ее на вершину наслаждения…

Вожделение нарастало, как огромная волна, вздымаясь выше выше. Кристиан провел рукой по ее бедру – какая восхитительная округлость! Роскошная женщина, воплощенное желание… восхитительная, зрелая. Сочный плод. Сама страсть. Он поднял голову и заглянул ей в глаза, затуманенные желанием.

– Вот что свело нас вместе. – Он зарылся лицом ей в волосы, прижимаясь все теснее. – Для этого мы и созданы.

Бет судорожно вздохнула. Ее тело словно плавилось. Нуж-чо сопротивляться! Бет понимала… но ничего не могла с собой поделать. Ей хотелось одного – быть с ним, впитывать его ярость. Его губы несли свободу. И он мог подарить ей эту свободу, навеки изменив ее жизнь.

Она отчаянно впилась губами в его рот, готовая забыть обо всем на свете. Теперь Бет, а не Кристиан, исполняла ведущую партию в их дуэте. Она прижималась к нему бедрами, и ее руки скользили по его телу – отчаянно, беспокойно. Она сама не знала точно, чего хочет. Понимала лишь, что его поцелуи отзываются в ней огнем. Ей хотелось большего – что бы это ни значило.

Кристиан был ошеломлен. Бет, казалось, пылает страстью его руках, становясь все соблазнительнее, призывнее с каждым прикосновением губ и бедер. Она сводила его с ума, пьянила, наполняла неизведанным доселе желанием.

Кристиан понимал: нужно остановиться. Но разве он мог он жаждал распробовать ее. Застонав, он провел руками по ее ягодицам, осторожно их приподняв, и она чувствовала его плоть, вжимающуюся в ее мягкий живот.

Смелое движение. Робкая девица обратилась бы в бегство. Но Бет совсем не походила на пугливую провинциалку. Она застонала и начала двигать бедрами впереди назад, подчиняясь толчкам его возбужденной плоти. У Кристиана перехватило дыхание. Вот это да! Она просто великолепна! Он больше не мог себя сдерживать.

Она обхватила его за талию, прижимая к себе все крепче и ближе, раздувая пожар еще сильнее, даже не подозревая об этом Юбки взлетели вверх, ноги сомкнулись вокруг него. Ему оставалось лишь нагнуться, чтобы расстегнуть брюки, выпустив страсть на свободу. Сейчас она станет его…

Дверь распахнулась.

– О Господи! Отпусти ее немедленно!

Кристиан рывком снял Бет со стола, обхватив ее руками закрывая ей лицо. Алая пелена страсти, туманящая мозг, спала в мгновение ока. В дверях стояла кузина Бет с вытаращенными глазами, а рядом с ней возвышался супруг. На лицах обоих ужас и отвращение…

И что еще хуже – Кристиан заскрипел отярости зубами, – в комнату заглядывала Салли Джерси, эта королева сплетниц. Она была скорее в ярости, чем в ужасе.

Жестокая улыбка тронула губы ее крупного рта.

– Ну, Уэстервилл! Знай я, что вы так любите бильярд, то разрешила бы вам поиграть в моем собственном доме.