Заклятие для змея Горыныча

Глава 11

Стук каблуков и шагов остановился недалеко от места моей дислокации, откуда я наблюдала за приближающейся парочкой. Германа я узнала даже в полутьме коридора, а вот блондинку рядом с ним видела впервые. Судя по тому, как эта пигалица цеплялась за моего Горыныча, ему она тоже была довольно близко знакома.

— Гееерман… — Неприятно заныла она, приторно и фальшиво, что меня начало тошнить.

— Какая невеста, Герман? Я же твоя невеста, ты не можешь расторгнуть нашу помолвку.

Девушка пыталась обнять мужчину, но он отстранился. Сцена неприятно холодила душу и в тоже время порождала желание утопить эту курицу в ближайшем унитазе.

— Профессор Ширли, я вам и тогда и сейчас повторяю то, что заключили за моей спиной ваши и мои родители, это не помолвка, а договор. Передайте родителям, что я его расторгаю в одностороннем порядке. — Отчеканил мой жених равнодушно, но девушка не отставала и в очередной раз кинулась к нему на шею. К желанию утопить я приплюсовала желание ударить несколько раз, чем под руку попадётся.

Я продолжила наблюдать с лёгкой дрожью, ожидая развязки, а что если не оттолкнет? Что если они любовники?

Герман поймал руки девушки и сильно сжал.

— Ширли, ты не дура, но иногда мне правда кажется, что я ошибаюсь в твоей сообразительности.

Лицо блондинки вытянулось, уголки губ поползли вниз. Она выдернула свои руки из захвата и покраснела от злости.

— Да как ты смеешь! Слушай сюда, Герман. То, что ты нашёл себе какую-то Ягу — это замечательно, но я влиятельнее, как и моя семья. Ты будешь упрашивать меня выйти за тебя на коленях. Я клянусь тебе. А твоя мелкая дрянь ещё пожалеет, что встала у меня на пути.

С этими словами она подошла к Горынычу почти вплотную и что-то шепнула ему на ухо. Я не расслышала, что. Но лицо Германа изменилось, вены на лбу запульсировали, скулы напряглись, мой змей сжал кулаки. Мне казалось, что сейчас он её ударит, но Герман выпрямился, откинул волосы назад и равнодушно сказал:

— Попробуй, тогда и тебя и твоего щенка больше никто не увидит.

Женщина отпрянула, растеряв прежнюю уверенность.

Я не знала, о чем они говорили, но разговор произвёл с одной стороны приятное впечатление. Всё же они не любовники, с другой как-то напрягал. Моя интуиция проявлялась нервозностью. Так было всегда, если есть что-то, на что мне стоит обратить внимание, я испытывала давящие чувство тревоги. Дрожащие пальцы, ком в горле и волнение в груди.

Муж часто говорил: У тебя хорошее предчувствие.

И сейчас, глядя из своего укрытия на уходящую блондинку, я испытывала именно плохое предчувствие. Надо запомнить её имя и держаться подальше.

— Всё услышала? — Спросил Герман, подойдя к месту, где я сидела.

— Нет, я только пришла. — Сказала, а сама нервно покусывала нижнюю губу, ожидая гнева жениха. Даже как-то сжалась — привычка, которая при бывшем муже несколько раз спасала от летящих в меня предметов.

Герман вздохнул. Наклонил голову к плечу, потом выпрямился, снова вздохнул и, резко наклонившись ко мне, взял на руки и понёс.

— Покажи, где палата.

И я показала, уютно устроившись на его широкой и тёплой груди.

Он принёс меня в моё временное место обитания. На прикроватной тумбочке уже стояла горячая молочная каша и стакан с каким-то напитком, по цвету похожий на чай.

— Ты даже не завтракала. — С укором сказал мне жених.

Я все ещё находилась с тревожным предчувствием от ситуации и не могла с этим справиться. Он посадил меня на кровать, сам сел на стул рядом.

— Ты должна покушать. — Сказал он серьёзно и начал меня рассматривать.

Я смутилась, так как, выйдя из палаты, даже не озаботилась своим внешним видом.

И просто не знала, как выгляжу, но судя по бесформенной ночной рубашке и босым ногам, наверное, вид оставлял желать лучшего. Представляю, что сейчас у меня на голове.

— Мне сказали, что ты расскажешь, какой у меня дар.

Мужчина наконец-то посмотрел мне в глаза, а не на мои ноги.

— Сразу после выписки.

— Почему?

— Потому что пока рано тебе об этом знать.

— Ты просто не хочешь рассказывать. — Сказала я, резко испытав раздражение к его скрытности.

— Возможно, я просто не хочу на эту тему разговаривать. — Усмехнулся он, чем разозлил меня ещё больше. Я и забыла, что он из рода хладнокровных, змея ещё та.

Портрет, читающий мои мысли, издал какой-то сдавленный хриплый звук. Подозрительно похожий на еле сдерживаемый смех. Я не обратила внимание. Просто отвернулась к противоположной стороне, демонстративно сделав вид, что кроме окна мне ничего неинтересно. Лёгкий шелест одежды вынудил не специально обернуться, я просто подумала, что Герман решил уйти, и очень сильно удивилась, обнаружив его сидящим передо мной на коленях.

— Что ты…? — Спросила, оторопев от неожиданности.

Герман поднял на меня свои невыносимо зелёные глаза, хитро прищурился и улыбнулся.

Я совсем растерялась. Улыбка очень шла этому серьёзному мужчине, делая его лицо ещё красивее, а глаза добрее. И взгляд у него такой огненный, я смотрела как завороженная и не могла отвести взор, а Герман медленно взял мою ножку в свои большие и горячие ладони.

По телу пошли мурашки.

— Я, знаешь, сейчас воообще… — Говорил он хрипло и медленно начал поглаживать мою ногу, от пальцев поднимаясь вверх к щиколотке.

Каждое прикосновение проходило через кожу маленьким приятным разрядом, жар от ног поднялся выше, и я попыталась выдернуть свою ногу из загребущих лап мужчины. Но он неожиданно поцевал моё колено слева, сместив ткань сорочки.

— Не хочу разговаривать. Только делать. — С этими словами моё колено удостоилось более горячего поцелуя, а потом и ещё одного.

Я чувствовала, что таю в этих умелых, горячих руках, которые массировали мою ногу, и губах, которые вызывали жар во всём теле. Я снова слегка вздрогнула, когда дорожка поцелуев пошла выше.

— Герман.

— Мм?

Я не смогла ничего сказать. Потому что не могла. Голова слегка кружилась от нахлынувших ощущений, меня никогда так бережно не целовали. Это вызывало трепет и дико возбуждало, с каждым поглаживанием и поцелуем меня вело от этих горячих ощущений всё больше.

Сорочка была уже неприлично задрана, и внимания удостоилась вторая ножка, к поцелуям и нежным поглаживаниям был добавлен лёгкий укус. Я слегка вздрогнула, но возбуждение от этого действия стало ещё сильнее. Герман остановил свои поцелуи у границы ночной рубашки, которая уже была у самых бёдер. Он нависал надо мной, глядя то в глаза, то на скомканую ткань на животе.

— Ты такая…

Он наклонился ко мне и поцеловал нежную кожу за ушком.

— Какая?

Дыхание Германа опалило чувствительную мочку ушка.

— Ты очень красивая, когда ревнуешь.

Я не видела его, но знала, что он улыбается. Горячие губы перешли дальше на кожу шеи. Я почувствовала, как всё тело напряглось. Грубая ткань рубашки начала причинять дискомфорт груди. Я неожиданно для себя простонала при очередном горячем поцелуе, оставившем влажный след на шее. Герман вздрогнул и навалился на меня сильнее. Теперь он был запредельно близко, стоя между моими разведенными ногами и сильно сжимая меня в объятиях. Он уже потянул рубашку наверх, но остановился. И слегка сдвинул ткань моих влажных трусиков, я выгнулась ему навстречу. Здравый смысл напоминал, что я не хочу замуж. Буквально назойливо жужжал мне это в ухо. Но я была слишком расслабленна, чтобы думать. Пальцы Германа затронули чувствительную влажную кожу интимного местечка, и с губ сорвался ещё один стон.

Герман слегка отстранился. Я, всё ещё обнимая его, не поняла почему.

— Прости, но не сегодня.

Я сначала даже не поняла смысл его слов. Дошло до меня медленно, когда поняла, я отстранилась сама. Судорожно поправляя на себе одежду, я покраснела до кончиков ушей.

Горыныч никуда не делся, продолжая стоять между моих ног, придерживая меня за бедра и лишая возможности сбежать. Мне только и оставалось, что отчаянно краснеть, прятать глаза, пытаясь подавить раздражение от ситуации.

— Понятно…

Мой ответ его не устроил, и он взял меня за подбородок, заставляя смотреть ему в глаза.

— Послушай, ты сейчас очень слаба, наша близость может тебе повредить. — Стал уверять он меня.

Но неудовлетворение вызывало во мне только агрессию.

— Конечно, ты можешь всегда сходить к Ширли, я не против.

Я сама удивилась таким обидным словам, но Герман и тут удивил, он отпустил мой подбородок.

— Ты знала, что ты сладкая и пахнешь так же сладко, как дурманящая трава? — Сказал он и провёл языком по пальцам, которыми меня касался.

— Не думаю, что пойти к другой женщине, имея рядом тебя — это разумно. — Сказал он, усмехаясь.

— А драконы, знаешь ли, очень разумные и своим золотом никогда не делятся и не меняют его на дешёвый металл. — Он говорил, а мне чудилась лёгкая угроза в этом.

— Ты можешь обижаться, маленькая Яга, но поверь, мне сейчас не легче. — Сказал он и прижил мою ладонь к своему паху.

Даже через плотную ткань брюк я почувствовала его возбуждение и смутилась, но руку не убрала, а наоборот слегка сжала и погладила через ткань. Мужчина замер и шумно выдохнул.

— Собина, не нужно, я не железный. — Сказал он, очевидно, еле сдерживаясь. Его выдавала дрожь по телу и то, как он подался вперёд на мою нехитрую ласку.

— Зачем ты меня тогда дразнишь? — Спросила его я, так и не убрав руку..

Голос мужчины стал значительно ниже, он совладал с дрожью в теле и все-таки ответил.

— Я не планировал, что…

— Что я соглашусь?

И встретившись с ним взглядом, я поняла, что поцелуями и массажем змей меня просто снова решил подразнить. Представляю, как он удивился, когда получилось не так, как он ожидал. Осознание того, что я чуть не отдалась ему в больничной палате, вызвало дикий стыд. А ещё я вспомнила навязчивый голос разума, который на самом деле был голосом портрета. И устыдилась ещё больше. Герман медленно отошёл от меня и сел на стул.

— Прости, тебе сейчас нельзя ничего такого. — Сказал он, и неловкое молчание повисло между нами.

Я рассматривала его, слегка взъерошенного и нервного, то и дело меняющего позу и поправляющего брюки, и думала о том, что всё же этот чешуйчатый меня волнует.

И эта мысль смущала сильнее, чем то, что только что могло произойти между нами.

— Мне пора, я ещё зайду. — Сказал он и ушёл, оставив меня одну.

Я сразу завалилась в кровать, чуть не сбив уже остывший завтрак с тумбочки. Немного полежала в тишине, пока кое-кто вежливо не покашлял рядом.

— Ну что опять?

— Я не смотрел. — Поспешил оправдаться старик.

— Вернее, смотрел, но не всё.

— Заткнись.

Он и правда умолк, давая мне какое-то время на передышку.

— Но мой племянник хорош, прям как я в молодости!

— Племянник?! — Я чуть не подавилась воздухом.

— У вас же разные фамилии.

— Конечно, его отец женился на моей сестре, фамилия же не по женской линии, деревня ты.

— Не надо мне разъяснять.

Я ещё раз посмотрела на портрет.

— А вы для дяди не староваты?

— Деревенщина ты всё-таки, в таком виде я умер и вообще-то я не стар, а ещё в самом рассвете мужских сил. Или ты меришь возраст человеческими летами?

Я закашлялась.

— Ну, тогда не завидую моему племяннику. — Сказал он и замолчал.