Закон бумеранга

17

Сашка

Когда я вышел из душа, проторчав там хрен знает сколько времени, вспоминая прошлое, Марина уже спала. Сопела, уткнувшись носом в подушку и даже одеялом не накрывшись. И чулки не сняла. Меня это кольнуло: ну чего она, не могла зайти и переодеться в ванной, пока я плескался? Сколько же раз заходила и делала так раньше. А теперь чего — брезгует? Вроде объяснил ей всё про Милку, а такое впечатление, что только хуже сделал.

Вздохнув и стиснув зубы, я аккуратно накрыл жену одеялом, чтобы не замёрзла. Знаю ведь её: поспит вот так раскрытая — а на следующий день будет ходить и спину тереть, потому что продуло. Маринка к таким вещам чувствительная, в отличие от меня.

Её телефон валялся рядом на подушке, и я поначалу хотел просто закинуть его на тумбочку. Даже успел положить и отойти… но потом вернулся. Взял в руку, подержал немного в ладони, потряс…

Бляяяядь, Сашка, ты серьёзно?

Как игра в горячую картошку. И, да, Марин, в эту игру можно играть вдвоём. Конечно, я знаю, что ты порой залезала в мой телефон и рылась там, но я закрывал на это глаза — после того, как я столько времени обманывал жену, подобное поведение не должно удивлять. И вот теперь я оказался на Маринкином месте и не мог сдержать собственного… нет — не любопытства. То, что я чувствовал, нельзя было назвать этим безобидным, мать его, словом.

Скорее, жадность. Грёбаная жадность…

В конце концов, я четыре месяца сдерживался и не залезал в Маринкин телефон. Скрипел зубами, но не хватался за её трубу — считал это унижением для себя. Но сейчас мне было плевать, я просто хотел знать, что у неё всё-таки с этим Антошкой, насколько всё серьёзно. А то, может, мне уже вещи паковать надо?

Провёл пальцем по экрану, набрал пароль. Он, естественно, подошёл — я даже не сомневался, что Маринка его не поменяла. Почему? Хрен знает. Просто чувствовал.

Залез в мессенджер, нашёл её хероя и начал предаваться истинному мазохизму.

А то, что это именно мазохизм, я осознал быстро. Потому что они флиртовали друг с другом очень активно. Потому что Антошка, чтоб у него всё и везде засохло, постоянно прохаживался по мне-козлу. Маринка толком не отвечала, но посылала хихикающие смайлики. Потому что они обсуждали прошлые встречи и… да, секс.

И если раньше — недолго и невнятно, но всё же — у меня была надежда, что это шутка, какой-то спектакль, Маринка просто притворяется… то теперь эта надежда сдохла в муках.

«Знаешь, ты очень чувствительная, — писал моей, блядь, жене её любовник. — У меня таких отзывчивых девушек ещё не было. Серьёзно! Несмотря на богатый опыт)))))»

«Просто я тебя сильно старше и изголодалась по мужскому вниманию, — отвечала Марина, поставив краснеющий смайлик. — Когда узнаёшь, что муж много лет добирал секс на стороне, поневоле начинаешь сомневаться в собственной привлекательности. И меня давно ничего толком не радовало. Ты радуешь. Спасибо тебе».

Я отшвырнул телефон в сторону, каким-то чудом попав на тумбочку и не разбив его, и сжал ладони в кулаки.

«Поневоле начинаешь сомневаться в собственной привлекательности».

Впервые в жизни я об этом задумался.

И почувствовал особую горечь оттого, что понимал: даже если бы Марина сказала мне нечто подобное ещё год назад, я бы не обратил на это внимания. Потому что глупость! Марина всегда была для меня фантастически привлекательной. Даже сейчас я хотел её, несмотря на ярость из-за наличия в её жизни Антошки. Я бы всё отдал, чтобы Марина просто сказала: «Саш, давай всё забудем и начнём с чистого листа». Ну, кроме дочерей. Остальное — всё! Деньги, руку, ногу, почку, да хоть голову — забирайте, лишь бы с Маринкой помириться.

Но теперь я отлично понимал жену. Получив от неё «в подарок» измену — да, понимал.

Потому что и сам с недавних пор начал сомневаться в собственной привлекательности.