Заманчивые обещания

Глава 3

Громкий скрежет раздался совсем неподалеку.

Просто дьявольски близко.

Еще секунду назад Трейс собирался поменять спущенное колесо, чтобы они с Бадди могли продолжить свой путь, а уже в следующее мгновение — когда его ослепили фары несущегося прямо на него автомобиля — перед глазами у него пронеслась вся жизнь.

В самый последний момент машина резко повернула и завертелась на задних колесах, с ног до головы оросив его брызгами дождевой воды и осколками гравия.

А впрочем, он и так уже промок.

Кто бы ни сидел за рулем «ягуара» — характерный верх и обтекаемая форма кузова позволяли достаточно легко определить марку автомобиля даже в темноте, — он отпустил тормоза и обрушился всей тяжестью на руль.

Целую вечность единственными доносившимися до Трейса звуками были ритмичное шуршание дворников, двигающихся туда-сюда по стеклу автомобиля, и шум дождя.

— Оставайся на месте! — приказал Трейс Бадди, прежде чем приблизиться к спортивному автомобилю. Он постучал костяшками пальцев по стеклу водителя. — Как вы?

Ответа не было.

Он постучал громче и повторил свой вопрос:

— Эй, у вас все нормально?

Голова медленно приподнялась и неторопливо повернулась в его сторону. Трейс увидел мертвенно-бледное лицо на контрастном черном фоне.

Окно беззвучно опустилось, и женский голос произнес:

— Не знаю.

Трейс попытался еще раз, тщательно выговаривая каждое слово:

— Вы не ранены?

Она задумалась.

— Нет, — последовал наконец ответ.

Трейс стоял у машины, с него ручьями стекала вода.

— Вы чуть не задавили меня, — сказал он, хотя это и так было ясно.

В голосе владелицы «ягуара» внезапно послышалось беспокойство:

— С вами все в порядке?

Трейс отметил про себя, что чувство юмора отказывало ему уже не в первый раз за последние пятнадцать минут — с того момента, как у джипа лопнула шина.

— Как мило, что вас это интересует. — В его голосе звучал неприкрытый сарказм.

— Ваша собака не пострадала?

— С Бадди все в порядке.

— А ваш джип?

— У машины все еще спущено колесо, но ее состояние не ухудшилось из-за того, что вы чуть ее не протаранили.

— Я прошу прощения.

Трейс не мог разглядеть лицо женщины — ее голова была обмотана чем-то вроде шарфа, — но заметил, что речь ее немного неразборчива, а голос слегка дрожит.

— Это не моя вина, — заявила она.

В самом деле?

Он полюбопытствовал:

— А чья же тогда?

— А разве вы не видели другой автомобиль? — В ее голосе и поведении проскользнуло явное возмущение.

Трейс стоял под дождем, расставив ноги на ширину плеч, опустив руки и просунув большие пальцы в петли на поясе своих джинсов.

— Какой еще другой автомобиль?

— Тот самый, что столкнул меня с дороги, — сказала она в свою защиту.

Трейс покачал головой.

Женщина поднесла руки к голове и поправила шарф. Облизнула губы.

— Кто-то намеренно нанес удар по моей машине. Выражение «Не виновен, пока вина не доказана» больше годится для зала суда.

— Я не видел другую машину.

— А она была, — с жаром принялась объяснять женщина. — Машина появилась позади меня за несколько миль отсюда. Я прибавила скорость. Водитель авто сделал то же. Я сбросила скорость. Он…

Трейс вытянул вперед руку и прервал ее:

— Откуда вы знаете, что это был мужчина?

Это ее отрезвило. Она размышляла секунд десять — пятнадцать.

— Я не знаю. Возможно, это была женщина. В любом случае водитель сбросил скорость, когда я замедлила ход. Затем он или она несколько раз протаранил мой бампер. — Женщина обратилась к Трейсу: — По правде говоря, я стала нервничать. Увидела ваш джип и решила съехать на обочину. В этот момент мою машину снова ударили, и я слетела с дороги.

Трейс не позволил ей сгладить ситуацию:

— В этот момент вы чуть не сбили меня и Бадди.

— Да.

Он не был уверен, что верит ей.

— Вам кажется, что я лгу, да? — спросила женщина.

Трейс подумал, что, весьма вероятно, она просто пытается спасти свой зад. Нельзя сказать, чтобы он винил ее. Большинство людей на ее месте поступили бы так же.

— Я говорю правду, — настаивала она.

Дождь заливал Трейсу глаза. Он убрал с лица волосы — они не были ни длинными, ни короткими — и высказал свое предположение:

— Может, вам просто показалось что вы видели другую машину?

Она моментально обиделась:

— Вы хотите сказать, что я все это придумала?

Он не ответил. Вместо этого задал еще один вопрос:

— Вы курите?

— Нет.

— Вы выпили?

— Нет, я не пила, — твердо сказала она. И тут же парировала: — А вы?

Трейс наклонился и приблизил свое лицо как можно ближе к ее:

— Я никогда не пью за рулем.

— Ну, так и я тоже, — провозгласила женщина, проведя рукой по глазам.

— Устали?

— Да.

— Не вы первая, кто заснул за рулем, — сказал Трейс.

— Я не спала. — Женщина в «ягуаре» бросила взгляд на часы на приборной доске, где было полно всевозможных измерительных приборов и шкал. — Однако уже поздно.

— Да, это так.

— Послушайте, я действительно сожалею о случившемся. — Она грациозно махнула рукой. — Могу я вам чем-то помочь?

— Чем?

Незнакомка повернула голову и посмотрела ему прямо в глаза:

— Я могла бы подержать над вами зонтик, пока вы будете чинить машину.

Он должен дать ей шанс.

— Думаю, уже немного поздно.

Спустя мгновение она предложила:

— Я могу посветить фонарем, пока вы будете менять колесо.

Трейс уже сделал движение, чтобы уйти, но затем остановился. Дело пойдет гораздо быстрее, если он сможет видеть, что делает.

— Я ведь могу и согласиться. Она приподняла изящную бровь.

— Можете?

Он понимал, что будет справедливо предупредить женщину в модной черной одежде.

— Вы промокнете.

Показалось ему это, или действительно на ее полных губах промелькнула улыбка?

— Со мной такое уже случалось, — сказала она слегка охрипшим и неестественно веселым голосом. — Я не растаю.

Трейс не был так уж в этом уверен.

Его неуверенность возросла, когда она открыла дверцу у руля, повернулась, болтая ногами, достала с заднего сиденья зонтик, нажала кнопку на черепаховой ручке, отчего хитроумное приспособление тут же раскрылось, схватила ручной электрический фонарик и стала выбираться из «ягуара».

Ноги.

Они у нее были длинные, стройные и гибкие. Казалось, они растут от ушей.

Трейс не собирался пялиться, но подол ее юбки поднялся выше колен — черт, да она задралась до середины бедра. Или же это один из тех модных фасонов, что появились некоторое время назад с подачи одного популярного телевизионного шоу. Короткая ли, длинная ли, ее юбка просто-таки кричала о том, что она от модного модельера и стоит очень дорого.

Удача.

Эта удача как раз в его духе — быть сбитым, ну, или почти сбитым, странной женщиной в модной одежде, управляющей модной машиной, женщиной, которая явно не отличит одну сторону покрышки от другой.

Черт побери, лучше бы ей не видеть того, что должно произойти.

Именно так подумала Шайлер в тот миг, когда псих на машине позади нее столкнул ее с дороги.

Сейчас же ей предстояло выяснить, не попала ли она из огня в полымя.

Шайлер не совсем понимала, что заставило ее покинуть относительно безопасное место в салоне машины и добровольно предложить совершенно незнакомому человеку свою помощь в замене колеса… под проливным дождем… поздно ночью… непонятно где.

Ну, вообще-то это было не совсем «непонятно где». Она находилась посреди пустынного участка дороги, по одну сторону которой протекала река Гудзон, а с другой раскинулся государственный парк.

Вина.

И все же была причина, по которой она предложила посветить, пока мужчина не закончит менять колесо у своего джипа. В конце концов, она чуть не переехала его самого и его собаку.

— Симпатичные туфельки, — заметил он, рассматривая высокий каблук. — Итальянские?

— Да.

По-видимому, он почувствовал себя обязанным предупредить:

— Вы их испортите.

— Меня это не волнует.

Он пожал своими широкими плечами, словно говоря: «Что ж, леди, если вас это не волнует, то меня и подавно».

Они преодолели последние несколько футов до выведенного из строя автомобиля. Мужчина присел на корточки перед проколотой шиной.

— Направьте луч вот сюда.

Шайлер включила фонарь и сделала так, как он просил. Дождь все еще лил сплошным потоком. Зажав в другой руке зонтик, она старалась держать его таким образом, чтобы он защищал от дождя мужчину и животное.

Ей было жаль несчастную, перепачканную грязью собаку. Пес сидел и, лишь изредка поскуливая, терпеливо ждал. Шерсть его прилипла к телу.

Наконец Шайлер нарушила молчание:

— Почему вы не оставили собаку в машине?

Темные глаза воззрились на нее.

— Это не мое решение.

Шайлер не поняла, что он имеет в виду.

— Не ваше решение? — Интересно, чье же тогда?

Один за другим с колеса были отвинчены все болты. Сразу после этого мужчина ответил на ее вопрос, в общем-то несильно прояснив ситуацию:

— Бадди не останется в машине, если я вышел.

Ей стало любопытно.

— А почему?

— Бадди идет туда, куда иду я, — коротко бросил он, снимая поврежденное колесо.

«Интересно, этого хочет Бадди или его хозяин? « — подумала Шайлер.

— Если бы у Бадди была такая возможность, он никогда не выпускал бы меня из поля зрения, — добавил мужчина.

Да, преданность лучших друзей человека отнюдь не вымысел.

Следующие несколько минут незнакомец был сосредоточен на своей непосредственной задаче. Было очевидно, что ему не впервой менять колесо. Казалось, он знает абсолютно точно, что и как делать. «В отличие от меня», — отметила про себя Шайлер.

Она направила луч света в то место, куда он просил. В результате его лицо тоже оказалось частично освещенным. Через минуту-другую Шайлер поймала себя на том, что изучает его. Волосы мужчины были темно-каштановыми, скорее даже черными, с проседью на висках. Сзади на шее и за ушами они слегка курчавились, возможно, из-за дождя.

Его брови, вне всякого сомнения, были черны как смоль. Глаза — умные, серьезные, расположенные абсолютно симметрично относительно четко очерченного носа. Из-за дождя Шайлер не могла точно определить в желтоватом свете фонаря, какого цвета его глаза. Они с одинаковым успехом могли оказаться и карими, и зелеными, и даже голубыми.

Интересное лицо: худое, жесткое, с резкими чертами. Он не молод, но и не стар. По ее прикидкам, между тридцатью и сорока. Пожалуй, ближе к сорока. Шайлер готова была поклясться, что каждая морщинка на его лице появилась не просто так.

Незнакомец был высок, заметно выше, чем она с ее пятью футами восьмью дюймами плюс «шпильки», — Шайлер вспомнила, как стояла рядом с ним, выйдя из машины.

Мужчина выглядел сильным физически и духовно, а также находчивым и опытным; он явно прошел суровую школу жизни и выдержал все испытания.

Шайлер же сейчас мечтала лишь о том, чтобы как-нибудь дождаться окончания этого несчастного вечера.

Она насквозь промокла и продрогла до костей, когда незнакомец наконец обратился к ней:

— Достаточно. Спасибо за помощь.

Ее ноги и руки заледенели. Зубы выбивали дробь.

— Не за что.

Мужчина проводил ее назад к «ягуару».

— Дождь наконец-то ослабевает, — заметил он.

— Да, как будто.

Шайлер открыла переднюю дверцу, положила зонтик и сигнальный фонарь на место и села за руль. Включила зажигание и нажатием кнопки опустила стекло. Оно бесшумно скользнуло вниз.

Мужчина в мокрой одежде наклонился к окошку и произнес:

— Надеюсь, вам недалеко ехать. Она благоразумно ответила:

— Да, недалеко.

Он выпрямился и огляделся вокруг, хотя в темноте почти ничего нельзя было увидеть.

— Кто бы вас ни побеспокоил, похоже, он уже далеко.

Шайлер слегка склонила голову.

— Так вот как вы это называете: беспокойство?

— А почему и нет. — Он покачивался на носках. — Люди бывают такими странными.

— Бывают.

Он помотал головой из стороны в сторону.

— А иногда даже так называемые нормальные люди совершают странные поступки.

Что-то в его голосе заставило Шайлер подумать, что он судит по собственному опыту. Как бы то ни было, она не собиралась с ним спорить.

Он порылся в заднем кармане джинсов и вытянул бумажник.

— Вот моя визитка.

Шайлер почувствовала смущение.

— Ваша визитка?

— Для деловых контактов. Просто если вам вдруг понадобится связаться со мной. — Он пожал плечами. — Возможно, страховая компания решит возместить вам ущерб, если ваша машина повреждена.

Шайлер взяла белую, довольно влажную, немного помятую карточку и сунула в сумочку, лежавшую на сиденье позади нее. Затем достала маленький кожаный чемоданчик, быстро нацарапала имя и телефон на обороте своей визитки и протянула ему.

— Это имя и телефон моего поверенного. — Она включила печку на полную мощность. — На тот случай, если вам надо будет связаться со мной.

Не давая себе труда прочесть написанное, мужчина сунул визитку в бумажник.

— Счастливого пути, — сказал он, похлопав рукой по крыше «ягуара».

— Вам того же, — ответила она, нажав на кнопку, закрывающую окно.

Шайлер завела двигатель и выехала на шоссе. Взглянув в зеркало заднего вида, она увидела мужчину и собаку, стоявших рядом и наблюдавших за ее отъездом.

Миссис Данверз снабдила Трейса стопкой полотенец, которыми шофер Грантов когда-то натирал семейный автомобиль, называемый «Серебряным облаком». «Роллс-ройс» давно канул в Лету. Шофер умер в позапрошлом году. Полотенца остались.

Трейс убедился, что Бадди высушили, накормили и напоили, и только потом приступил к предложенным экономкой сандвичам и стаканчику целительного виски. Он расположился за кухонным столом, молча вкушая пищу и предоставив миссис Данверз вести разговор.

— Она здесь, — провозгласила женщина за чашечкой кофе.

Трейс сделал еще глоток виски.

— Она?

— Мисс Грант.

Он откусил бутерброд — ветчина с сыром, немного дижонской горчицы, ржаной хлеб.

— А-а, мисс Грант.

— Она прибыла за несколько минут до вас и сразу поднялась в свою комнату, отказавшись даже от чашечки чая и домашнего печенья. — Чувства миссис Данверз явно были задеты. — Вообще-то она едва обмолвилась со мной словом.

Трейс предложил ей возможное объяснение:

— Наверное, она тяжело перенесла смену поясов. Миссис Данверз покусала нижнюю губу.

— Может быть.

— Из Парижа слишком долго лететь, — продолжил он.

— Мисс Грант и впрямь выглядела немного уставшей.

— Я и сам выгляжу не лучше, — рассмеявшись, самокритично заметил Трейс, запустив руку в свои все еще влажные на затылке волосы.

— Знаете, я подумала, что, наверное, все дело во мне, — с расстроенной улыбкой поведала ему женщина.

— В вас, миссис Данверз?

Она кивнула своей седеющей головой:

— В моем имени, понимаете? Нет, он ничего не понимал.

— Боюсь, не очень.

— Разве вы не читали классический любовный роман Дафны Дюморье «Ребекка»?

Трейс отрицательно покачал головой. Эльвира Данверз пояснила:

— Ну а большинство людей, по крайней мере большинство женщин, читали. Как бы там ни было, в книге есть экономка, которая становится просто-таки одержимой дьяволом и в финале дотла сжигает дом своего хозяина. — Последовал еще один нервный смешок экономки. — Та миссис Данверз покидает сцену в блеске своего триумфа, если здесь уместен этот каламбур.

— Люди вряд ли принимают вас за вымышленную героиню, — произнес Трейс, пораженный услышанным.

Миссис Данверз распрямила плечи.

— Вы просто не поверите, когда узнаете, что порой говорят и делают люди.

Он юрист. Живет в Нью-Йорке. И очень немногие люди и события могут вызвать его удивление. Экономка доверительно сообщила ему:

— Меня, например, однажды уволили за подгоревший тост.

— Смеетесь?

— Я не шучу. Мой хозяин был убежден, что я хотела сжечь не только себя и кухню, но и весь трехэтажный каменный дом. — Она вздохнула. — С тех пор у меня больше ничего не подгорает.

— Я уверен, что поведение мисс Грант не имеет к вам никакого отношения, миссис Данверз. Скорее всего она просто устала.

— Вы, безусловно, правы, мистер Баллинджер. Как и всегда. Пожалуйста, не беспокойтесь из-за меня. — Эльвира Данверз сменила тему. — Хотите еще сандвич? — спросила она, пододвигая к нему тарелку с тонко нарезанными кусочками запеченной виргинской ветчины, импортного швейцарского сыра и вкуснейшего ржаного хлеба.

За последние несколько лет он научился правильно вести себя с экономкой и кухаркой Коры.

— Никто, кроме вас, не умеет делать такие вкусные сандвичи, миссис Данверз.

— Одно удовольствие готовить для тех, кто ест с таким же аппетитом, как вы, мистер Баллинджер. — Эльвира Данверз покачала головой — ее прическа была аккуратна и опрятна, как и вся она, даже несмотря на поздний час, — и зацокала языком. — У бедной миссис Грант к концу жизни совсем пропал аппетит, вы ведь знаете.

Да, он знал. Бедная Кора.

— Печенье?

Экономка испекла свое любимое — арахисовое масло с шоколадной стружкой. Трейс поблагодарил ее и взял несколько штук.

Миссис Данверз заскрипела стулом, встала и начала собирать грязную посуду. Она поддерживала на кухне безупречный порядок.

— А теперь, когда вы немного заморили червячка, пора избавиться от этой мокрой одежды, пока вы не замерзли до смерти.

Трейс известил ее о своих ближайших планах:

— Сейчас же поднимусь наверх и приму душ.

— Киньте свои вещи прямо возле ванной, — проинструктировала его экономка, когда через несколько минут он уходил из кухни. — Завтра я позабочусь о них.

Трейс разделся и встал под душ. Виски уже начало приятно согревать его изнутри; горячая вода сделает остальное. Он потянулся и наклонился вперед так, чтобы струя воды текла ему на шею и плечи.

Он чувствовал себя почти человеком, когда обвязал бедра огромным банным полотенцем, в одном углу которого, белым по белому, была вышита скромная метка в виде буквы «Г», и побрел в смежную с ванной комнату для гостей, которая уже стала практически его вторым домом.

Бадди, тихо посапывая, небрежно развалился в изножье кровати. Он не дал себе труда даже приподнять голову.

Трейс налил себе вторую порцию виски — миссис Данверз предусмотрительно оставила поднос с хрустальным графином и таким же стаканом — и подошел к окну.

Он сделал глоток дорогого виски и почувствовал, как в желудке разливается приятное тепло.

Трейс посмотрел в окно. Обычно представлявшаяся взору картина не имела себе равных, но сейчас не было ничего видно: ни каштанов, постепенно переходивших в рощу, ни звезд высоко в небе, ни даже огней вдоль Гудзона. Ничего, кроме мглы и густого тумана.

С той судьбоносной поездки в Грантвуд почти восемь лет назад он не раз стоял у этого окна и размышлял о смысле — или по крайней мере об иронии — судьбы.

Забавная штука — ирония.

Первые тридцать лет своей жизни Трейс провел, ненавидя Грантов (и им подобных) и все, что за ними стояло. Он проклинал их имя. Дал себе слово, что отомстит им. А сейчас он был одним из них.

Ну, или почти что одним из них.

— Пора спать, Баллинджер, — наконец произнес он вслух, бросив взгляд на часы, стоявшие на каминной полке.

Трейс выключил свет и залез под тонкие сатиновые простыни. Как следует взбил подушку, подпер голову рукой. Он смотрел в темноту.

Итак, мисс Грант прибыла из Парижа.

Его встреча с внучатой племянницей Коры и наследницей состояния Грантов была назначена на десять часов завтрашнего утра в библиотеке. И он вовсе не жаждал, чтобы их первая встреча состоялась как можно скорее.

Трейс закрыл глаза. Перед его мысленным взором возникло лицо: то была молодая женщина в черном, бледная, как смерть. Молодая женщина, которая чуть не сбила его на дороге. Молодая женщина с бархатным голосом и бесконечно длинными ногами.

Кто же она такая?

Тут он вспомнил о визитке, которую она дала ему, прежде чем раствориться в ночи. Он засунул ее в свой бумажник, даже не взглянув, что там написано. Женщина сказала, что он может связаться с ней через ее поверенного, если возникнут какие-нибудь проблемы.

Трейс отбросил одеяло, сел на край постели, затем встал и подошел к туалетному столику, где оставил свой бумажник и ключи.

Взял бумажник, от которого все еще пахло мокрой кожей, и вернулся в кровать. Щелкнул выключателем настольной лампы, закутался в одеяло и поднес карточку к свету.

Взглянув на имя, напечатанное на ее лицевой стороне, он запрокинул голову и расхохотался, действительно расхохотался, впервые за долгое время. Собака, лежавшая у него в ногах, открыла глаза и приподняла голову.

— Если у нас возникнут проблемы, Бадди, похоже, мне придется связываться с самим собой.

На визитке черным по белому было написано: «Трейс Баллинджер, поверенный».

Трейс совсем не удивился, когда, перевернув визитку, увидел слова, нацарапанные на обороте. Он рассеянно почесал голый живот.

— Похоже, нам предстоит встретиться еще раз, мисс Грант.