Замки на песке

19

Альф ходил из угла в угол по своей мастерской. Сегодня, на удивление самому себе (потому что больше некому было удивляться), он был трезв. Хотя коньяк с самого утра стоял в раскрытом сейфе.

Уничтожен… Убит… Сломлен… Этот журналюга из Осло его стер с лица земли своей статьей. Альф задумчиво остановился около мольберта.

«Дагни Дантес» — это имя словно огненными буквами проступило на натянутом холсте.

Чертов Дантес!

Альф расхохотался и яростно пнул мольберт. Дерево жалобно хрустнуло и, ударившись о стену, развалилось. Эвенсон словно обезумел. Он рычал и топтал ставшие уже бесполезными деревяшки; тюбики лопались под его ногами, брызгая в разные стороны густой краской; кисти беспомощно сминались.

Альф схватил нож для разрезания бумаги и бросился к «Мадонне». Она, как и все другие картины, бывшие на выставке, еще стояла на полу, прислоненная к стене. Альф вонзил нож прямо в сердце «Мадонны» и рванул по полотну вниз, потом вверх, снова вниз и вверх, вниз-вверх… Он не замечал, что рыдает.

Давай, давай. Не останавливайся! — подзадоривал его гадкий голосок откуда-то изнутри.

И Альф не останавливался. Он крушил, резал, рвал свои полотна и рыдал.

Все кончено!!! Он потерял все!

«…жалкое подобие…»

Разъяренный Альф порвал в лоскуты алые простыни, наслаждаясь их предсмертным треском.

Он вспомнил Дагни Дантеса… Хилого мальчишку в очках с толстыми стеклами, который учился в университете Тронхейма и был на три курса младше его — Альфа. Он ходил тогда за Эвенсоном по пятам, слушал его восторженно, с восхищением наблюдал, как тот работает за мольбертом.

— Научи меня так же, научи, — канючил он.

Поначалу Альфу это льстило, он чувствовал себя не просто великим, а Великим Человеком, которого почитают, обожают! И он милостиво позволял мальчишке таскаться за ним. Он и его компания глумились над Дагни, всячески издевались, смеялись прямо в лицо. Но он не уходил, все так же восторженно почитая своего Бога!

Но однажды он не пришел. Альф удивился, но особо не задумался над этим, к тому же Дантес ему порядком поднадоел.

— Эй, Альфи! — слышал он от друзей и просто знакомых. — Где твой верный пес Даг?

Он смеялся в ответ и пожимал плечами: мол, не знаю.

А вечером ему сказали, что Дагни пытался покончить с собой и даже оставил ему — Эвенсону — письмо, где было сказано, как он его ненавидит; что однажды придет время ответить за все унижения и оскорбления; и что его смерть будет на совести Альфа.

Альф тогда неделю ходил как пришибленный. Но мальчишку спасли, и он вернулся в университет. Иногда Альф видел его, но никогда больше они не пересекались. До последней выставки… И Дагни столько знал о нем, будто следил за каждым его шагом.

Значит, вот оно — время расплаты за все те унижения и оскорбления не только Дантеса, но и всех остальных, кого он обидел?

Альф взял бутылку, глотнул из горлышка. Тут же выплюнул и поморщился. Он с остервенением швырнул ее об стену. Стекло разбилось об единственную целую картину — «Портрет Сигурни» — и коньяк потеками пополз вниз по холсту.

Альф сквозь злые слезы смотрел на портрет жены, и ему казалось, что он тоже плачет.

Легкий стук в дверь вывел Сигурни из дремоты. Она взглянула на часы — три. За окном давно уже стемнело. Она встала с дивана, на котором уснула в сладких объятьях Магнуса. Медленно подошла к двери и потянулась к замку, но остановилась. Прислушалась. По ту сторону было тихо, но она знала, чувствовала, что там кто-то стоит. Ей стало страшно, но о том, чтобы разбудить Ланссона, она почему-то даже не подумала.

— Сигурни, я знаю, ты здесь…

Голос Альфа. Она вздрогнула, теснее прижавшись к двери.

— Сигурни, не молчи. Прошу тебя.

Наверное, опять напился, вот и приехал среди ночи. Ведь ни один нормальный человек…

— Сигурни…

Но в его голосе она не услышала знакомой пьяной интонации. Альф стоял по ту сторону двери трезвый.

— Я хотел увидеть тебя… Просто посмотреть на тебя. Я же… Ладно, не хочешь, не открывай. Просто выслушай меня. — Он помолчал.

Сигурни представила, как он стоит сейчас за дверью — самый несчастный и одинокий человек на свете. Конечно, она читала разгромную статью Дагни Дантеса. Ее все читали. Она тихонечко шмыгнула носом и стерла слезинку. Как же было жаль Альфа!

— Я всегда любил тебя, Сигурни. Я только сейчас понял, каким подарком судьбы ты была для меня. А я не оценил его и неправильно себя повел. Сигурни, прости меня за все, если сможешь.

Она услышала, как перехватило у него дыхание, а потом звук удаляющихся от дома шагов. Сигурни сползла по стенке вниз и обхватила колени руками. В горле стояли слезы, но она не заплакала.

Альф спустился к морю. С неба на него глядели звезды. Ветер дул холодный, он трепал его смоляные волосы и черный свитер.

Альф уже успокоился. Он впервые в жизни ясно знал, чего хочет.

Эвенсон шагнул в воду. Волна ледяным холодом лизнула его ноги.

Давай, — прошептал голосок, — как Мартин Иден.

— Как Мартин Иден. — Альф улыбнулся. Это была его любимая книга.

Он плыл и плыл вперед, стараясь не обращать внимания на холод. Одежда становилась все тяжелее и тяжелее. И плыть все труднее. Но Альф не останавливался, не поворачивал назад. Он хотел уйти так далеко, чтобы уже никогда не вернуться.

Он устал. В темноте не было видно берега. Кругом только одна вода и звезды, холодные и равнодушные ко всему.

Как Мартин Иден, — прошептал голосок.

Альф набрал в грудь как можно больше воздуха и нырнул. Вода ласкала его, и он уже не чувствовал холода. Альф плыл в глубину, в такую, из которой невозможно вернуться.