Запах лунника

Глава девятая

Глухо кричали петухи по деревне. Сонно тявкали у дороги собаки, и только коты утробно орали на соседской крыше. Из окна потянуло сыростью; ночь разбухла, отмякла в тумане и потихоньку истаивала в густых ветвях старого раскидистого ореха. Где-то далеко, за холмами, зарождалось свежее, росистое утро.

Кто-то легонько стукнул в стекло распахнутого окошка.

— Э-эй! — раздался негромкий шепот Петра.

И следом он сам, легко, спортивно перемахнул через подоконник в комнату. Анна притворилась, что спит. Он сел на край кровати и погладил ее по руке. Вот тут она подскочила. Подскочила, будто ее ударило током, и вытаращила на него глаза.

— Ты чего, Анюта? — удивился Петр. — Ну, прости, если напугал.

Он хотел чмокнуть подругу в плечо, но она замоталась в одеяло по шею и глядела на него, как суслик из норки. Петр вздохнул и заговорил быстро, скороговоркой:

— Плохи дела, Бугаевич всю ночь пьяный по соседям мотался, ее искал, — он кивнул в сторону кухни, где спала Лизка, — а Ленчик грузил клиента. Клиент нервничал. Я хотел его сговорить нас в город свезти, пока гром не грянул. Мы ж на пороховой бочке сидим. За такие бабки, как ты в усадьбе откопала, не то, что хутор — страну, блин, разворотят. В общем, так: буди Лизку, собирайтесь, и чтоб в деревне духу вашего в половине шестого не было. Первый автобус от озера отходит в 5.30. Пошевеливайся, бросай все к чертовой матери. Бери только сумку и документы. Ждать меня будешь в гостинице три дня. Если не появлюсь, отправляйся на пару месяцев отдыхать, не заезжая домой. Ну, хотя бы в Питер смотайся или в Москву. И ни гугу, чтоб ни одна душа не узнала… А Лизке скажи, чтобы у родственников отсиделась. Скоро полковнику не до нее будет. Это тебе на первый случай. — И Петр протянул Ане увесистый пакет. — Здесь ровно триста тысяч. Как говорится, на мелкие расходы.

Аня молчала, замерев со страху в своем коконе, потому что от пакета, который Петр держал в руках, веяло смертью. Впрочем, смертельным риском веяло отовсюду. «Вот она — расплата за мои безумства», — мелькнуло в ее мозгу, но она тут же поняла, что с первого мгновения, с первой минуты ее появления здесь все было предрешено: и безумства, и грех, и искупление…

Отказываться от денег не было смысла, потому что она влипла по самые уши, больше — по темечко. Лизкины проблемы были ничто рядом с её, Аниными.

— Который час? — спросила она.

Петр взглянул на будильник, который стоял на окне, и ответил, что половина пятого.

— Выметайся, — не очень вежливо попросила Аня, — буду будить Лизку и собираться.

— Вот это речь не девицы, но бабы, — улыбнулся друг, у него еще оставался в заначке юмор, — а то раскисла, как квашня в кадке. Я даже оробел, когда ты на меня уставилась. Слышь, Анюта, ты успокойся, я тебя никому в обиду не дам. Еще поборемся…

— Знаешь что, — отвечала она решительно, неожиданно протрезвев и поглядывая за окно, где уже совершенно рассвело, — никуда я тебя не отпущу. Того, что ты принес, нам вполне хватит, даже если все с нуля начинать. Мы едем вместе. — Сказать сказала, но сердце ее заныло. И встало перед глазами Алешино лицо в ночном сумраке.

— Нет, тут у меня дел еще невпроворот, — отозвался Петр и посмотрел на подругу как-то странно. — Ты не думай, что я из-за остальных денег… Такие деньги нам с тобой не нужны… Они — как бы это сказать? — неподъемны для нас, смертных. Дурак тот, кто их прятал. Помнишь китайскую сказку про императора, который любил золото? Он таки да умер на своем золоте от голода…

— Да при чем здесь эти проклятые деньги?!

Какие-то смутные возражения вертелись у недавней кладоискательницы на языке, но Петр не дал ей открыть рот.

— Спасибо тебе, моя подружка, что обо мне печешься… — тихо сказал он и обнял Аню за плечи.

Они молча посидели минуту, словно прощаясь перед долгой разлукой. А ведь она хотела расспросить его обо всем, как он тут оказался, где его столько лет носило? Но уж не теперь… Затем он крепко поцеловал Аню, перекрестил и тем же путем покинул комнату. Она вскочила с постели, набросила халат и стала искать подходящую одежду в дорогу для себя и Лизки. Не могла же та ехать в прозрачных шифоновых брюках! Не без усилий Анна растолкала ее, потому что сон у беглянки был крепким. Затем они умылись, Аня вскипятила кофе, чтобы немного подкрепить силы перед дорогой, и объяснила ночной гостье причины срочной отбывки с территории активных действий полковника Бугаевского.

Пока Лизка пудрилась и ныла, что никуда не поедет, а если хозяйке сильно надо, то пусть оставит ей ключи дня на два, Анна собирала в дорогу то, что могло понадобиться на первый случай.

— Замолчи! — в конце концов прикрикнула она на Лизку. — Из-за твоих шашней все ваши курени Бугаевич перерыл ночью. Напрягись немного и подумай, что ты натворила? Зачем Леньку с командиром стравливаешь? Уймись лучше или выбери одного кого-то. Потому что оба они с оружием, и твои похождения добром не кончатся.

— Что я, что я?! — аж зашлась Лизка, покрываясь красными пятнами.

— Все! Одевайся. Вот спортивный костюм. Выходим через пять минут. Я хату запираю, а там как хочешь. Хоть в ноженьки к своему Бугаю бросайся.

Лизка засопела и стала натягивать спортивные штаны. Аня на секунду присела, чтобы перевести дух. В небе разгоралась чистая утренняя заря.

Откуда-то снизу, как из-под земли, вдруг просочился, а потом стал нарастать и усиливаться протяжный, ужасный вой. Обе женщины вздрогнули и тут же замерли, глядя друг дружке в глаза. Вой усиливался и уже размеренно гудел над хутором, закладывая уши.

— Сирена! — прошептала Лизка. — Операция «Шторм»! Режим военного положения. Идиот, он и в самом деле хочет меня прикончить…

Говорить Аня была не в силах, а только покачала головой. Но с Лизкой начиналась истерика, лицо ее повело судорогой, нужно было что-то сказать.

— Нет, — наконец выдавила она с трудом, — не бойся. Теперь о тебе твой полковник не вспомнит.

— Что? — Выщипанные брови Лизки полезли на лоб. — А ты откуда знаешь?

Аня махнула рукой, но тут в дверях показался Петр и недвусмысленно показал ей на выход. Они вышли в палисадник и остановились достаточно далеко от дверей. Лизка, даже при желании, не могла бы их слышать. Сирена умолкла, а на смену выматывающему вою, как набат, загудели равномерные удары по металлу. Так созывали на общий сбор еще, кажется, в Гражданскую войну.

— Принеси незаметно бабки, — приказал Петр. — Возьми пару крепких мешков для мусора.

Аня протянула ему свою сумку, которую уже держала в руке.

— Здесь все, — отвечала она коротко.

— Молодец. Принеси мешки, надо все срочно спрятать. У тебя на огороде есть летняя яма для мусора, я видел. Туда закопаем. Главное, чтобы ничего не нашли в доме. Бугай пустил своих головорезов по следу, они перетрут здесь все.

Аня бегом вернулась в дом, схватила на веранде моток с пакетами, оторвала два и вернулась. Петр переложил содержимое из сумки в пакеты, связал их узлом и сказал:

— Пусть Лизка домой вернется. Так лучше будет, он ее пальцем не тронет. А сама дуй на лужайку возле старой усадьбы. Там сейчас сбор начнется. Слышишь, как тарабанят!

Назойливые звуки разносились в прежнем ритме. Петр махнул рукой и исчез в бурьяне. Аня пошла уговаривать Лизку и собираться на сход. В отличие от всех остальных ей казалось, что она знает причину тревоги. Но, к сожалению, она серьезно ошибалась.