Запретное желание

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ

— Я интроверт, я родилась интровертом. Что с того, что мне не хочется быть дружелюбной и знакомиться с новыми людьми? — возмущенно говорила Келли во время их прогулки по пляжу следующим утром.

После того как ближе к полуночи электричество все же включили, Брок вернулся в свой коттедж, уговорил банку пива, приказал себе ни о чем не думать и завалился спать. Но привычка просыпаться рано взяла свое, и уже в шесть часов он был на ногах. Брок пробежался, почитал газету и направился к дому Келли, чтобы вытащить ее на прогулку.

После вчерашнего шторма пляж выглядел неряшливо, но день был солнечный, и волны прибоя сверкали словно брильянты.

— Ты должна заставлять себя. Тебе необходимо общаться с людьми, хочешь ты того или нет.

Келли упрямо сжала губы и нахмурила брови.

— Не понимаю, зачем мне с ними общаться, если мне этого не хочется.

— Ты мыслишь эгоистично, — грубо ответил Брок.

Келли удивленно распахнула глаза и остановилась.

— Я не эгоистична, я просто необщительный человек. Мне гораздо спокойнее наедине с собой.

Брок тоже остановился и приготовился к тяжелому разговору.

— Ты никогда не задумывалась о том, что, познакомившись с некоторыми людьми, ты могла бы сделать их счастливыми? Тебе когда-нибудь приходило в голову, что на этой планете есть люди, которым ты действительно нужна? Люди, с которыми ты еще не встречалась?

Келли посмотрела на него долгим взглядом.

— Почему кто-то должен нуждаться во мне?

Брок едва удержался, чтобы не выругаться. Он мог бы перечислить ей тысячу причин.

— Во-первых, они могут нуждаться в твоем творчестве. Твои рисунки украсят книжки, которые будут читать дети и их родители. Они рассчитывают на тебя.

Келли слушала его, сощурив глаза от яркого солнечного света.

— Я могу рисовать свои картины, не выходя из дома.

— Ты не выходила из дома все последние месяцы, а много ли хороших картин ты написала за это время?

Келли одарила его ледяным взглядом и отвернулась.

— Ты жесток.

Он пожал плечами.

— Может, это и жестоко, зато это правда. Ты сама говорила, что тебе не нравятся твои последние творения.

— Ты, кажется, забыл, что не так давно погиб мой муж и теперь я никак не могу оправиться после его смерти. — Она почти выплюнула эти слова ему в лицо.

— Это может затянуться на всю жизнь.

— И что с того?

Брок поймал ее за руку и развернул лицом к себе.

— Ты не можешь отрезать себя от мира, Роб не хотел этого.

— Все получилось совсем не так, как нам с Робом хотелось бы. — Келли закрыла глаза. — Я больше не хочу ничего чувствовать, не хочу чувствовать боль. Я не заслуживаю того, чтобы быть счастли… — Голос у нее сорвался.

Сердце Брока замерло, когда он увидел страшную тоску в ее глазах.

— Ты должна, — мягко сказал он, — должна смеяться, плакать. Ты должна жить, Келли, должна любить.

Она резко дернула головой.

— Даже если я и встречу человека, который мне понравится, я не захочу полюбить его. Если бы ты знал, как это больно — терять того, кого любишь!

— Я понимаю тебя. Я помню, как мне было плохо, когда умер мой отец. И у меня никогда не было долгих отношений с женщинами. Я не хотел их любить.

— Причина в тебе или в женщинах?

— Не знаю, — ответил он, пожимая плечами. — Может, я отпугивал всех хороших девушек и привлекал лишь плохих, как мед привлекает мух.

Келли делано рассмеялась.

— Мух? — повторила она. — Ты не очень-то щедр на комплименты своим бывшим подружкам.

— В этом вина самих подружек. — Он потянул ее за руку. — Давай еще пройдемся.

— Знаешь, мне начинает казаться, что в отношении меня ты затеваешь военную кампанию.

— Это не так уж и плохо для тебя, — ответил он легко. — Поверь, я очень неплохой стратег и мои решения всегда приводят меня к поставленной цели.

— А если моя цель отличается от твоей?

— Тогда мы обсудим этот спорный вопрос во время мирных переговоров, — соврал он.

Келли скептически посмотрела на него.

— Что-то ты не показался человеком, готовым идти на компромиссы.

— Возможно, я удивлю тебя, — ответил Брок. Если бы Келли знала, что он в действительности затеял, его жизнь оказалась бы в серьезной опасности.

— Ты уже удивил меня, — мрачно сказала она.

Поддавшись внезапному импульсу, Брок схватил ее на руки. Келли завизжала и принялась отчаянно извиваться. Ее тело показалось ему очень нежным и теплым.

— Эй, ты что делаешь?

Брок медленно вошел в воду. Келли колотила кулаками по его груди и кричала так громко и пронзительно, что чайки испуганно взмыли вверх.

Брок продолжал идти, постепенно погружаясь в прохладную искрящуюся воду вместе с Келли. Она издала еще один душераздирающий крик и посмотрела ему в лицо. Брок кожей почувствовал ее прерывистое дыхание, оно напоминало легкий бриз.

— Зачем ты это делаешь? После шторма вода просто ледяная. Я уже вся промокла.

— Я тоже промок.

— Ну и что? — насупилась она.

— Считай это демонстрацией моих намерений, ответил он. — Если из-за меня тебе приходится промокнуть насквозь, то я делаю то же самое.

Она открыла рот, но не издала ни звука. Ее брови сошлись у переносицы.

— Я все поняла. Ты сумасшедший.

Он знал это. Ему хотелось провести руками по ее телу, он изнывал от желания. Даже просто держать ее на руках было для него невероятным искушением. Да, он действительно сумасшедший.

— Я никак не могу понять, чего ты хочешь всем этим добиться?

Брок вздохнул, развернулся и вынес ее из океана.

— Скоро поймешь, — пообещал он, опуская ее на песок. Ему не хотелось, чтобы Келли заметила его возбуждение, иначе она посчитает его еще и сексуальным маньяком.

Келли стучала зубами, ее соски затвердели и четко прорисовывались под тонкой футболкой.

— Мне не нравится, когда кто-то решает за меня.

Броку пришлось собрать в кулак всю свою волю, чтобы отвести взгляд от ее груди.

— Когда ты сама сможешь принимать правильные решения, никому не нужно будет делать это за тебя.

Келли бросила на него сердитый взгляд и резко отвернулась.

— Я уже взрослая женщина и не обязана выслушивать твои наставления.

— Тогда и веди себя как взрослая женщина.

Она вновь повернулась к нему, скрестила руки на груди и одарила его долгим задумчивым взглядом.

— Я не совсем согласна с твоими методами, но, возможно, ты в чем-то прав.

— В чем-то? — переспросил Брок.

— Ну, хорошо, во многом. Наверное, я действительно должна вести себя как взрослая женщина, взрослая женщина, полная жизни.

Он одобрительно кивнул головой.

Келли глубоко вздохнула и тоже кивнула.

— Даже если это убьет меня, — добавила она.

«Нет, это скорее убьет меня», — подумал Брок, следя за тем, как она поворачивается и открывает его взгляду часть тела, плотно обтянутую почти прозрачными белыми шортами. Под ними просвечивало нижнее белье, нежно-сиреневого цвета. Брок снова почувствовал прилив возбуждения и глухо простонал. Тело вновь взяло верх над разумом. Наверное, ему было бы легче искупаться в кипятке, чем терпеть эту пытку.

— Думаю, ты должна начать с посещения бара, — предложил Брок тем же вечером. Он слышал, что лучший способ забыть женщину — это пойти в бар, выпить много пива и познакомиться с другой женщиной. Он посчитал, что это правило можно применить и в отношении Келли.

Глядя на него, словно он был безумен, она покачала головой.

— Нет, я думаю, что начинать надо постепенно. Я больше склоняюсь к тихому и спокойному путешествию в библиотеку.

— Ты опять рассуждаешь как отшельник. Нашей целью является твое общение с людьми, а не с книгами.

Келли скорчила рожицу и вздохнула.

— Но я не хочу бросаться в омут с головой. Здесь недалеко есть миленький ресторанчик, в котором подают замечательные блюда и…

Брок закатил глаза. Честное слово, бесконечная строевая подготовка в лагере новобранцев намного проще общения с Келли. Они спорили еще минут пять и сошлись на прогулке до ближайшего магазина.

— Какое жалкое зрелище я сейчас представляю, — бормотал Брок себе под нос, толкая тележку по проходу между полками с продуктами.

— Не заводись. Я давным-давно не была в настоящем большом магазине. И потом, начинать нужно с малого. Ой, смотри, свежие персики. Обожаю персики.

— Я знаю, — сказал Брок и засмеялся, когда она показала ему язык.

— Ну хорошо, умник, а какие фрукты ты любишь?

— Вишню.

— Я так и думала, — сказала она сухо. — Стоит только вспомнить твои методы обращения с женщинами.

Брок изобразил оскорбленную невинность.

— Меня шокируют твои низменные мысли. Моя мама готовила замечательный вишневый пирог. Обычно в свой день рождения я просил испечь именно его, а не торт. А в саду моей бабушки росло огромное вишневое дерево.

— Извини, пожалуйста. — Ее щеки порозовели. — Расскажи о пироге, который пекла твоя мама. Она поливала его глазурью? Честно говоря, глазурь мне никогда не удавалась.

Подавив смешок, Брок кивнул, глядя на ее неловкие попытки загладить грубость.

— Она покрывала его толстым слоем глазури. У меня есть рецепт этого пирога, так что я могу его приготовить.

Ее глаза расширились от удивления и недоверия.

— Ты шутишь. Неужели ты и вправду умеешь печь пироги?

— Да, а что в этом особенного?

Келли пожала плечами.

— Ты просто не похож на мужчину, которому интересны домашние хлопоты.

— Они меня действительно не интересуют, просто я не люблю оставаться голодным. Поэтому, если я хочу вишневый пирог, я могу приготовить его себе сам.

Она посмотрела на него оценивающим взглядом.

— У тебя, наверное, не складываются отношения с отчимом?

— Они очень напряженные.

— Думаю, твоя мама очень по тебе скучает.

Брок кивнул, вспомнив, сколько писем от мамы он получил в госпитале.

— Наверное, тебе стоит навестить ее, — сказала Келли.

Брок как-то не привык к тому, чтобы женщины советовали ему, как он должен поступать со своей мамой.

— Возможно, я сделаю это, после того как устроюсь в Атланте.

Они свернули в отдел молочной продукции, где Келли взяла с полок две упаковки йогурта и небольшой пакет молока.

— Я бы никогда не смогла жить в Атланте, там слишком много людей и машин.

— Да, но еще там много возможностей и интересных занятий.

— Как художник, я предпочитаю тихие, спокойные городки.

— В корпусе морских пехотинцев я научился тому, что необходимо добиваться спокойствия в своей душе, а не искать его вокруг. Поэтому я не завишу от окружающей меня действительности.

Келли задумчиво посмотрела на него.

— Знаешь, я никогда об этом не думала.

Они медленно двигались по магазину. В следующем ряду находились различные кондитерские изделия.

— Ты же будешь хорошей девочкой и не станешь покупать слишком много сладкого?

— Даже не подумаю. — Келли схватила с полки огромную коробку сладкого печенья.

Брок усмехнулся.

— Не представляю, как можно так любить сладкое и оставаться при этом худой.

— У меня хороший обмен веществ. — Келли схватила еще одну коробку. — Ну все, хватит, — сказала она, но внезапно замерла у следующей полки.

— В чем дело? — спросил Брок, видя, как напряглись мышцы ее лица, а в глазах отразилась боль.

Келли задержала дыхание.

— Это глупо, правда глупо, но ему нравилось печенье в виде всяких животных. Даже когда мы выросли, Роб все равно обожал его. Я всегда посылала ему коробку этого печенья, когда он был не дома.

Брок почувствовал, как боль вонзилась ему в сердце при виде потерянного и несчастного лица Келли. Она не сможет спрятаться от воспоминаний, ей постоянно будут попадаться предметы, напоминающие о погибшем муже. Они будут встречаться ей совершенно неожиданно в разных местах. Броку пришло в голову, что в своем новом доме Келли пыталась укрыться не от всего мира, а именно от воспоминаний о Робе.

— Дыши, — приказал он ей, — не позволяй боли овладеть тобой.

Келли удивленно посмотрела на него и сделала неглубокий вдох.

— Дыши, дыши глубже, — подсказывал Брок, наблюдая, как она старательно выполняет его наставление. Он подошел к полке и снял коробку печенья в виде зверей.

— Зачем ты…

— Мы съедим его в память о Робе, — сказал он.

Брок увел Келли из магазина, и через несколько минут они разгружали покупки у нее на кухне. Она достала из пакета коробку любимого печенья Роба, открыла ее и, словно совершая некое священнодействие, съела львенка. Она протянула Броку жирафа, а себе выбрала обезьяну.

— Возможно, сейчас неподходящий момент, чтобы говорить об этом, — голос Келли перешел на шепот, — но мне никогда не нравилось это печенье.

Брок хихикнул.

— Мне тоже. По вкусу оно напоминает картон.

Она грустно улыбнулась.

— Думаю, Робу оно нравилось только потому, что в детстве его мама постоянно покупала ему этих зверушек.

— Вполне возможно. У меня та же история, только с вишневым пирогом. Я тебе рассказывал.

Ее глаза озорно сверкнули.

— Да, а вот я обожаю шоколадное печенье. Огромное, жирное, горячее.

Видимо, воображение рисовало Келли настолько манящие образы, что она закрыла глаза и голос у нее стал хриплым. Со стороны она выглядела так сексуально, что Брок почувствовал острое желание. Он подавил стон.

Келли закрыла коробку с любимым печеньем Роба и поставила на полку.

— Я лучше угощу им кого-нибудь.

— Не забудь о нем, а то у этого печенья есть все шансы превратиться в музейный экспонат.

Келли рассмеялась.

— Тонко подмечено. Давай поставим какую-нибудь музыку. Ты не против? Сегодня такой замечательный вечер. Не хочешь немного лимонада, чтобы запить «картонное» печенье?

— С удовольствием, — ответил он, принимая из ее рук стакан.

Келли вышла из кухни, и через мгновение по дому поплыла чувственная блюзовая мелодия. В другой ситуации он бы сейчас пил пиво или вино и переходил к завершающей стадии романтического свидания. Вместо этого он ест печенье в виде зверей и пьет лимонад, а вечером будет усмирять свою возбужденную плоть холодным душем. Брок невесело усмехнулся и покачал головой.

Сзади послышались шаги Келли. Она медленно подошла к Броку и остановилась у него за спиной.

— Я должна поблагодарить тебя, — вздохнула она.

— За что? — спросил он, поворачиваясь к ней. В лунном свете ее волосы казались совсем светлыми, а глаза большими и загадочными.

— Мне стыдно признаться, но все твои слова оказались правдой. Я поняла это в магазине. Я не могла дышать, не могла есть, — говорила она, и кончики ее губ нервно вздрагивали. — Не могла спать. Я ничего не могла делать. — Она глубоко вздохнула. — Знаешь, глубокий вздох — это неплохое начало.

Она была так очаровательна в своей беспомощности. Броку хотелось обнять ее, прижать к себе, сказать, что все обязательно будет хорошо.

— Спасибо тебе.

— Всегда пожалуйста, — ответил он и осушил свой стакан лимонада. — Ну, кажется, мне пора возвращаться в свой коттедж.

— Ты действительно этого хочешь?

Его сердце вздрогнуло.

— А что?

Келли пожала плечами.

— Наверное, это звучит смешно и по-детски, но я не хочу оставаться одна этой ночью.

— Хорошо, — сказал Брок. — И что же ты хочешь делать?

— Карты, «Монополия».

— «Монополия», — решительно ответил он. Если уж ему не удастся заняться любовью этой ночью, то по крайней мере он выплеснет энергию в игре.

Спустя полтора часа Келли устало покачала головой и посмотрела на Брока.

— Ты беспощаден, ты скупил все, — пожаловалась она. — Я почти обанкротилась. Где ты научился так хорошо играть?

— Когда мне было тринадцать лет, таким способом я добивался поцелуев, — сказал он, бросая кубик. — Я играл с соседскими девчонками. К концу игры все участки оказывались у меня в руках, и я позволял им выплачивать аренду в виде поцелуев.

— Ну ты и жулик! — воскликнула Келли. — Я не буду расплачиваться с тобой поцелуями.

— А я и не просил, — ответил он с показной легкостью.

— Точно, не просил. — Она с любопытством посмотрела ему в глаза. От этого взгляда ему стало еще хуже. Келли закусила губу. — Я совсем не твой тип.

Брок кивнул и отвел взгляд, сконцентрировавшись на своей фишке.

— Ага.

— Ты предпочитаешь независимых, нетребовательных и сексуально раскрепощенных женщин со здоровым аппетитом, — продолжила она.

— Ты попала в точку, — сказал Брок, убеждая себя в том, что это действительно правда. Но почему эти слова кажутся ложью?

— Ты танцуешь?

Брок удивленно моргнул и посмотрел на нее.

— Что?

Келли улыбнулась немного самоуверенно.

— Ты танцуешь?

Он кивнул:

— Да. А что?

— Роб не умел танцевать.

— Правда? Я и не знал об этом. Хотя мне никогда не приходило в голову попросить его станцевать.

Келли коротко рассмеялась, и между ними повисла тишина. Его сердце забилось чаще. Брок старался не думать о том, что в танце хотя бы на несколько минут ее тело окажется в его объятьях. Никаких поцелуев, никакого секса, просто танец. Слова вырвались у него раньше, чем он успел закончить мысль:

— Не хочешь потанцевать?