Здравствуйте, я ваша ведьма Агнета. Книга 5

Глава 39-40

Спровадили

После похода к батюшке Николаю, съездила на оптовку, затарилась всякими разными продуктами. Возвращаться решила через поселок, а не как всегда в объезд. Специально проехала мимо дома бабки Нины. Около забора уже стояло несколько зевак. На крыше пара парней снимала шифер.

Остановилась и я понаблюдать. Сосед дедок задрал голову и громко комментировал.

- Слыхала, - обратился он ко мне, - Бабка Нина помирать собралась. Вона крышу ей разбирають.

- И как успехи? - поинтересовалась я.

- Она тама по дому носится, как сумасшедшая и завывает на разные голоса, а парни вона, все с крыши падают, словно их сам черт сбрасывает. Вона, еще один полетел. Благо снега в этом году много навалило, хоть не разбивается никто. Уже полчаса мучаются, всего-то надо один лист содрать и там подложку проковырять, ну и кусок потолка. А они вона, все падають и падають. Кто-то пару раз упадет и уходит. Это на первый взгляд легко крышу разобрать, так это у обычного дома, а вот здеся никак. Вона оно как, - вздохнул дед.

- А потолок у нее в доме кто-нибудь разбирает? - поинтересовалась я.

- Так я же тебе русским по белому говорю, вона падають они, - усмехнулся дед и стал тыкать скрюченным пальцем, - Вона еще один полетел.

На коньке дома сидел самый натуральный черт, такой, как на картинках его рисуют: с рогами, копытами, весь шерстяной, да с поросячьей мордой. Как только кто-то из хлопцев зазевается, так он их и сбрасывает. Потом прыгает по крыше, притоптывает, да радуется, да рожи корчит на все стороны света, да по месту, где у него хвост имеется, лапами прихлопывает. Дескать, вот вам всем глупым людишкам, вот еще решили меня на тот свет отправить.

— А благословение от батюшки они получили на работу? — спросила я.

— А я почем знаю, иди да спроси сама. Устроила мне тута допросы-вопросы, — хмыкнул он.

Отправилась в дом. Ни разу не заходила к бабке Нине домой. Дверь в хату была прикрыта. Старый дерматин висел клочками, словно его кто-то драл, хотя, может, оно так и было. Зашла и попала в сени. Там было темно, висели какие-то старые пучки трав, стояли маленькие и большие разноцветные прозрачные и матовые бутылки с непонятной субстанцией и жижей. Мне даже показалось, что из одной из них на меня кто-то смотрит и глазами лупает. На противоположной стене расположились разнокалиберные металлические и пластиковые тазы и даже две детские ванны. Полы тоже были завалены каким-то хламом, тряпками и коробками. В углу находился огромный старый потрескавшийся шкаф с мутным зеркалом.

Несмотря на холод, запах стоял сногсшибательный. Судя по странным потекам и каким-то ошметкам на старой тумбе, тут же рубили мясо или проводили какие-то ритуалы с жертвоприношением. Меня передернуло от увиденного. Открыла вторую дверь в дом и вошла в затхлую избу. В небольшой кухоньке сидела пара молодцов за столом. Там же стоял, привалившись к стене, Олег.

Лица у всех были какими-то странными, на них отражался и ужас от происходящего, и любопытство, и страх, и непринятие действительности, и брезгливость. Все повернулись в мою сторону, когда я зашла. Из соседней комнаты доносился непонятный вой.

— Что там происходит? — спросила я.

— Она там с ума сходит, орет на разные голоса, верещит, на нас кидается, дерется, — сказал Олег.

— Потолок разобрали? — спросила я.

— Да какой там, — махнул он рукой. — Табуретку из-под ног выбивает, стол по комнате ездит. В общем, чертовщина какая-то творится.

— А батюшка здесь? — поинтересовалась я.

— Нет, — мотнул он головой, — пришел, посмотрел на все это безобразие и ушел.

— Благословение хоть дал на разбор крыши?

— Нет, — сказали хором молодцы.

— Во дает стране угля, и то нечасто и мелкого, — крякнула недовольно я.

Хотела заглянуть в комнату.

— Не откроешь, она, по ходу, дверь завалила мебелью всякой разной, — сказал Олег.

В кухню зашел здоровенный бугай в пуховике нараспашку и шапке набекрень. Весь он был облеплен снегом, словно снеговик. Он что-то сказал на матерном, потом крякнул, увидев меня.

— Простите, — извинился он, — я туда больше не полезу. В этот раз вообще меня кто-то в снегу валял и катал. Может, к лешему эту старуху. Сожжем хату, и дело с концом.

— Я тебе сожгу, — пригрозил кулаком Олег.

— Может, эта, разобрать ей угол у стены? Я еще слышал, дымоход у печи разбирают, чтобы дух ведьмин вышел спокойно, — сказал один из молодцов.

— Так это же у нее вроде труба от старой печи в крыше торчит, — обрадовался Олег.

— Лезь туды сам, еще кирпичами сверху присыплет, вообще дурачком станешь, — огрызнулся бугай.

— Чего делать-то? — все почему-то посмотрели на меня.

— А я откуда знаю, — пожала я плечами. — Только, мужики, ничего у бабки не берите, вообще ничего. Серьги золотые лежать будут или кольца, еда какая, книги или деньги. Сама давать будет, отказывайтесь, даже не смотрите в ту сторону, — предупредила я.

— А почему не брать? Говорят же, дают — бери, бьют — беги, — у одного из молодцов загорелись глаза от жадности.

— Ты на крышу сначала слазай, а потом узнаешь, почему брать нельзя, — ощерил желтые зубы бугай.

— Да не прицепится никто, все это бабкины сказочки, — усмехнулся жадноватый гражданин.

— Тебе сказали нельзя, значит, нельзя. Мало тебя жизнь учила, да, видать, не впрок учение пошло, — зло ответил ему Олег.

В дом ввалился батюшка в тулупе и с пакетом.

— О, Агнета, и ты здесь, — удивился он.

— Зашла посмотреть, как дела продвигаются, — ответила я.

— Да вот чертяка людей с крыши сбрасывает, да по дому всех гоняет, — ответил Николай.

— Бабка двери забаррикадировала и воет там на разные голоса, — пояснил Олег.

— А ты чего людям благословения не дал? — спросила я строго у батюшки.

— Забыл что-то, — пожал он плечами.

— Молодец какой. Хорошо, что никто не переломался, — поморщилась я.

Николай дал свое благословение на разбор крыши и потолка в бабкином доме. Пока он говорил, кто-то что-то швырял в стены в соседней комнате и подвывал.

— Я такое только в фильме ужасов видел, — сказал один из молодцов.

— Надо как-то в комнату зайти, — вздохнул Николай.

— Через окно только, — ответил Олег.

Как только он это произнес, в доме стали захлопываться все ставни.

— Ну, началось, — сказала я. — Пошла-ка я отсюда, пока цела.

Перед носом закрылась дверь, и с той стороны послышался грохот, по всей видимости, упал старый шифоньер. В кухне стало темно. Подергала ручку, дверь не открывалась.

— Ну вот приехали. Выпусти, или тебе не поздоровится, — сказала я.

Где-то в глубине дома захихикала старушка, потом расхохоталась заливистым басом. Выключатель никто не смог найти, как ни шарились по стене, словно его корова языком слизала.

— У меня свечи есть, — сказал батюшка.

Через пару минут он зажег сначала одну свечу и отдал ее мне. Затем выдал каждому еще по свече и зажег их.

— А теперь, дети мои, мы будем читать молитвы, — произнес Николай.

— Можно, я в этом участвовать не буду? — капризно спросила я. — В уголочке тут посижу.

— Так иди, — усмехнулся он. — Не хочет тебя старая ведьма выпускать.

— Ну давай твои псалтыри читать, — скривилась я.

— Не верующая, что ли? — спросил меня бугай.

Николай с Олегом усмехнулись и переглянулись между собой.

— Угу, — кивнула я.

— Так мы все когда-нибудь к Богу приходим. Я вот когда второй срок мотал, то проникся всем этим.

— Хватит базарить, — рявкнул Николай. — Время идет.

За стеной ему кто-то отозвался ударом и бормотанием.

— Хорошо, что мы здесь, а она там, — сказал один из молодчиков.

Батюшка достал свою тайную книгу, открыл нужную страницу и принялся читать громко какой-то псалтырь. Мужчины между собой переглянулись и что-то там ему начали подвывать. С той стороны двери залихорадило, по стене что-то покатилось, завыла бабка Нина на тысячу голосов, закричала, заскулила, заверещала.

Прикрыла я глаза, и перед моим взором страница из книги Николая возникла. На ней слова огнем высечены, переливаются, кружатся. Каждое сказанное слово вспыхивает и пеплом оседает. Стала и я читать книжицу, что перед моим взором открылась. Душно в доме стало, задрожал он, завибрировал, загудел, как потревоженный улей.

Приоткрыла глаза, увидела, как по стенам разные страшные тени побежали, запрыгали, лапы свои кривые к нам потянули. Мужики замолчали от страха и в разные стороны глазами только смотрят, да крестятся.

— Ой, мамочки, мамочки, мамочки, — всё твердил жадный до бабкиных сокровищ товарищ.

Бугай шептал себе под нос «Отче наш» и трясся, как осиновый лист. Олег тоже стоял с закрытыми глазами, и, судя по тому, что он произносил, перед его глазами тоже возник лист из той самой книги Николая.

От свечей огнем в воздухе рисовалась причудливая вязь, сплеталась в узор и подтекала под дверь, в разные щели и дырки в ней. Мне показалось, что узор этот чем-то напоминал цепочки. Прикрыла глаза и продолжила читать дальше по огненной странице.

Сколько времени прошло, никто не знает. В какой-то момент за дверью всё затихло, а потом резко с громким хлопком оторвались двери и влетели в кухню с частью мебели. Как будто их выбило каким-то взрывом. С грохотом открылись все ставни и входная дверь. У нас мгновенно догорели свечи, словно их и не было. Раз — и в руках ничего.

За окном уже было темно. Только полная луна отражалась от белого снега. Нашли выключатель, включили свет на кухне. У мужиков волосы стали отливать серебром, да и у Николая седая прядь в бороде появилась. В хате резко похолодало, словно не топлено в ней было несколько дней.

Никто не решался заглянуть в соседнюю комнату, хоть вход был уже и открыт. Все друг на друга поглядывали и с ноги на ногу переминались.

— Кто что у бабки сейчас возьмет, предам анафеме, — пригрозил Николай и заглянул в комнату.

В потолке зияла огромная дыра аккурат над скрюченным телом бабки Нины.

— Преставилась, — перекрестился Николай, наклонился и попытался прикрыть ей глаза.

Однако у него ничего не получилось. Старуха щелкнула зубами и завращала глазами.

— Мы еще встретимся с тобой, Николашка, — захрипела она басом.

Из легких с шумом вышел воздух, и бабка затихла. Глаза вылезли из орбит, а синий язык вывалился изо рта. На шее четко стали проступать синие пятна, как будто ее кто-то душил. Хотя, может, так оно и было. Мужики стали креститься, а я вышла из избы. Встала во дворе, взглянула в звездное небо и вздохнула морозного воздуха. Так сразу на душе хорошо стало, значит, получилось у нас бесов из бабки изгнать.

Вышла со двора. За забором стояла знакомая «Нива». Из нее выскочил Саша.

— Померла? — спросил он меня.

Я только смогла кивнуть и махнула рукой в сторону дома. Он подхватил меня под руку и усадил к себе в автомобиль. В салоне было тепло.

— Царствие небесное бабе Нине, — перекрестился Саша.

— Пусть земля ей будет пухом, — согласилась я.

— Мне оформить всё надо, — сказал он, — и медиков вызвать.

— Хорошо, я сейчас чуток посижу и домой поеду. Не буду тебя ждать. Смотри, там холодно.

— Я в тулупе, мне не страшно, — он чмокнул меня в нос и побежал в дом.

Посидела пару минут в машине, смотрю — жнец идет с косой, помахал мне рукой и вошел в дом. Поймает он душу бабки Нины или нет, вон как она вылетела из собственного дома, даже дырку в крыше пробила. Хотя, может, и не она, а ее бесы, которые ее всю жизнь мучали.

Болтовня

Посидела немного в «Сашиной Ниве», перевела дух, да и перебралась в свою машинку. Только забралась ее заводить, как по стеклу постучали костяшками пальцев. Глаза подняла от руля, а около авто стоит та самая соседка, что первой хватилась, когда бабка Нина пропала. Тетка ужасно неприятная на первый взгляд, такие не только могут громко и с удовольствием с соседями ругаться, но и подлянки по-тихому делать.

Завела «крокодильчика», да вышла к ней. Думала, та сплетничать собралась, за подробностями подошла. Оказывается, я ошибалась.

— Надо ее обмыть и в новое обрядить. Пока в доме гроб стоять будет, с ней ночью сидеть, — сказала она мне.

— А я при чем? Кому надо, тот пусть с ней сидит и обмывает ее, — ответила я.

— Вот и помоги это всё сделать, — сказала соседка.

— Вот еще. С какого перепуга? Я ее даже не знала при жизни, пару раз видела. Это вы всю жизнь с ней бок о бок прожили, услугами ее пользовались, вот и провожайте ее в последний путь. Мне достаточно того, что я ее завывания слушала, пока она помирала, — возмутилась я.

— Ты ее дар забрала, ты ее и хорони.

— Государство похоронит, если у нее родственников нет. Мне ее «дар» даром не нужен, хотите себе ее чертей забирайте, мне чужого не надо, своего хватает, — возмутилась я.

По тропинке еле шла наша старенькая фельдшер.

— Здравствуйте, — поздоровалась она с нами. — Померла, горемычная?

— Померла, — кивнула я.

— Ну и слава тебе Господи, может, хоть потише станет в поселке.

— Вы будете ее сейчас осматривать?

— Да. Сейчас скорую на такие вещи и не отправляют, всё легло на плечи местного медперсонала, — кивнула женщина и зашла во двор дома.

— Ну так что? — с напором спросила меня соседка.

— Что что? — я вытаращила на нее глаза.

— Поможешь?

— Фиг я буду помогать, — ответила я и показала кукиш. — Я свое дело сделала, а всё остальное к батюшке и к участковому.

Развернулась и села в автомобиль. Она похлопала ртом, словно рыба в аквариуме, и погрозила мне кулаком. В ответ я ей показала фигу.

Крокодильчик немного прогрелся, и можно было потихоньку ехать, что я и сделала. Переключилась на первую скорость, выжала сцепление и чуть надавила на газ. Плавно отчалила от дома бабки Нины и наглой соседки. Краем глаза заметила, что из калитки вынырнул тот самый жадный до чужого добра товарищ. Он постоянно озирался и что-то прятал под тулупом. Как пить дать, что-то спер у покойницы. За ним следом шлейфом тянулась какая-то черная тень.

— Спровадила старуху на тот свет? — рявкнул под ухом знакомый голос.

— А-а-а-а, — заорала я от неожиданности и резко крутанула руль в сторону.

Автомобиль въехал в сугроб.

— Шелби, твою же мать за ногу, ты чего опять меня пугаешь? Хорошо, что скорость была первая, и я не на трассе, а на поселковой дороге нахожусь. Кто же так делает? — возмутилась я.

— При чем тут моя мать? — спросил он.

— Какая мать? — удивилась я.

— Которую за ногу, — невозмутимо ответил Томас.

— Твою же... Да ну тебя. Это такая присказка, — махнула я рукой. — Давай вытаскивай меня из сугроба теперь.

Бес хмыкнул, и автомобиль легко выкатился из снежного плена.

— Фокус-покус, тру-ля-ля, — сказал он. — Так чего там о моей матери ты вспомнила?

— А у тебя есть мать? — полюбопытствовала я.

— Нет, мы рождаемся в хаосе, у нас нет родителей, — пожал он плечами. — И вообще мы бесполые существа. Мы можем принимать то или иное обличие в вашем мире.

— Интересно, — хмыкнула я.

— Я начал тебя спрашивать про старую ведьму. На тот свет ее спровадила?

— Спровадили, — ответила я.

— Вы когда там ее провожали, то такая красота во все стороны от дома шла. Он так фонил, что на него всякое разное слетелось, — сказал мне довольный Шелби.

— Что-то я никого не наблюдаю, — скептически заметила я.

— Ну а я, я же лучше собаки, — захохотал демон. — Твоей охране тоже иногда надо чем-то питаться. Вот мы с Исмаилом подъели некоторых существ.

— Замечательно, молодцы, — кивнула я. — А некоторых оставили?

— Они ухитрились от нас сбежать, — хмыкнул он.

— Ну вон тот товарищ кого-то с собой понес на загривке.

— Вместе с бабкиными цацками, — уточнил Томас.

— Что он хоть украл? — спросила я.

— Не поверишь, — усмехнулся бес.

— Золото, бриллианты?

— Угу. Кольцо обручальное, серьги с ушей у нее снял, да цепочку с крестиком дюзнул из буфета, иконка древняя, да книжонка у нее старая со стихами Есенина там же лежала. Любила, старая, его стихи.

— Какая мерзость, — поморщилась я.

— Есенин?

— Нет, воровство вот это у покойницы. Да еще и серьги с ушей снял, жесть. Как только ухитрился при таком количестве народа? А Есенин хороший поэт был.

— Да так, любил он с нашим братом выпивать да ругаться, — махнул Томас рукой.

— Чего не знаю, того не знаю, — пожала я плечами.

— А я посмотрю, хорошо вы спелись с Николашкой, прямо в унисон. Смотри, заревнует тебя твой Александр, — хмыкнул Шелби.

— Это с чего такие выводы? — хмыкнула я.

— Ой, а ты прямо ничего не почувствовала, — он ощерился своей стозубой улыбкой.

— Псалмы я его видела, не заглядывая в его книгу, — пожала я плечами, — Да и Олег, кажется, тоже их видел.

— Ну, Олег — продукт вашей работы, вот он с вами и срезонировал, — хмыкнул он, — Да не парься ты, Агнета. Просто такие вещи редко бывают.

— А как же молитвы? Когда толпа молится одновременно? Это разве не то же самое?

— Это не то, — махнул он рукой, — Хотя эффект похожий. Не забивай себе голову. Потом поймешь, о чем я, когда время придет. Это я к тому, что вы работать можете вместе.

— Я и без тебя об этом знаю, — отмахнулась я от него.

Действительно, сейчас мне меньше всего хотелось думать над словами Шелби, было большое желание рухнуть на кровать, но перед этим плотно так отужинать. За болтовней с бесом добрались до дома. Он, как обычно, исчез сразу около ворот, а я побрела в свое родное гнездо.

Открыла двери, и сразу мне в руки бросилась моя маленькая Маруська с диким лаем, обнимашками и целовашками. Я сразу вспомнила, что накупила целую кучу продуктов на оптовке. Наверно, в машине уже всё перемерзло. Хорошо, что не додумалась брать фрукты, а то бы ели банановое мороженое и такие же груши. Следом за Маруськой прискакали Прошка и просто кот, а только за ними вышли дети.

— Мама, а где продукты? — спросила Катя.

— В машине, — махнула я рукой. — Славка, забери, там уже, наверно, всё замерзло.

— Ты опять гоняла нечисть? — со смехом спросила дочь.

— Да, — утвердительно ответила я.

— Ни дня без приключений, — хмыкнул Славик, натягивая на себя пуховик и всовывая ноги в валенки. — Даже за продуктами не дадут спокойно съездить.

— Совершенно верно, — согласилась я с ребятнёй. — А теперь кормите меня едой, а то я съем какую-нибудь лохматую тушку. — Я кровожадно посмотрела на свою живность.

Прошка возмущенно мяукнул, просто кот, спрятался за него. Маруся лизнула меня в ногу. Катюшка развернулась и пошла на кухню, там принялась громыхать тарелками.

— Чтобы вы без нас с дядей Сашей делали, — ворчала она.

— Сдохли бы с голода, — сказала я, проходя за ней следом в кухню.

— И я так думаю, — деловито кивнула Катя, наливая мне в тарелку ароматного супа.

— Гороховый с копченостями? — удивилась я.

— Да, — дочка улыбнулась, — Рассказывай, кто в этот раз не пустил нашу маму домой.

— Бабка Нина, — вздохнула я, вдохнула аромат от супа и зажмурилась от удовольствия.

— Чего этой старой ведьме надо стало? Опять напакостить решила?

— Можно сказать и так, — ответила я и отхлебнула немного супа. — Как вкусно, ум отъешь.

— Ага, — в кухню зашел Славик, таща все мои покупки.

— Там еще упаковка с рыбой в машине, — сказала я.

— Это мы с Катькой рецепт нашли в интернете, а потом еще бабушке позвонили и уточнили. Вот так у нас и родился новый рецепт.

— Изумительно, — похвалила я ребят.

— Бабка Нина нашей маме не дала вовремя домой попасть, — сказала Катя Славику.

— А ей-то что надо было? — удивился паренек.

— Померла она, — спокойно сказала я и продолжила есть вкусный суп.

— Вот те здрасьте, — ответил он. — Как померла? Видно, подкосило ее то, что эти гады похитили.

— Наверно, — пожала я плечами.

— И ей крышу разбирали? — интересовался Слава.

— Я не разбирала, а мужики из приюта Олега не смогли. Их бесы скидывали на сугробы.

— А зачем крышу разбирать? — удивилась Катя.

— Чтобы душа могла от бесов сбежать. Они ей не дают сквозь стены и крышу пройти. Для них дом как клетка, вот и держат они душу в своих лапищах, — пояснил Славка. — У нас пацаны рассказывали.

— Я так понимаю, что, когда привязывают к себе всякую нечисть, то она держится всеми лапами за душу. И дом становится тюрьмой для всех обитателей. Разобрали, и всё, все свободны, и душа, и черти, — пожала я плечами.

— А тебя так не будут бесы удерживать? — спросил меня Славка.

— Так у меня их нет, — спокойно ответила я, — охрана у самого дома, на силе места держится. А лично к себе я никого не призывала и не привязывала и делать этого не собираюсь.

— Это хорошо, — обрадовались дети.

— Мама, а страшно было, когда она помирала? — спросила Катя.

— Жутко было, вот как в фильме ужасов.

— Так причем тут ты? Надо было батюшку звать, — Славка уселся рядом на табурет и не торопился идти за рыбой.

— Там и батюшка был. Меня вот нелегкая занесла к ней в дом. Ребятки, я доем супец, тогда все расскажу вам сначала. Хорошо?

— Ага, — закивали дети.

Слава встал и потопал за оставшимися покупками. Катерина стала разбирать пакеты.

— А вот ты прямо видела, как она умирала? — спросила меня дочь.

— Нет, но я слышала. Давай я поем, а потом уже разговаривать будем.

— Ну интересно же, — протянула Катя.

Славка принес упаковку с рыбой.

— Куда ее? — спросил он.

— В подпол, в морозилку, — ответила я.

— Машину загонишь в гараж или попозже я сама ее поставлю?

Мальчишка аж подпрыгнул от радости.

— Конечно, загоню, — закивал он.

— Только аккуратно.

— Да-да, — схватил со стола ключи и убежал ставить крокодильчика.

— Мама, а если разобьет? — дочь на меня посмотрела строго.

— То его папка сделает мне машину, — улыбнулась я. — Хочешь, помоги ему.

— Нет, не хочу, — помотала она головой. — Я по тебе соскучилась.

Славка вернулся через три минуты довольный.

— Всё, поставил, — он кинул ключи на стол. — Теперь будем пить чай.

— И слушать сказочки от тетушки Агнеты, — рассмеялась я.

— Мама, ну не сказочки это всё, а правда, — обиженно сказала Катя.

— Жаль, всё замороженное, — вздохнула я. — Чай будем пить со старыми запасами.

На столе красовался замороженный зефир, такие же конфеты и печенье.

— А мы шарлотку испекли, — радостно сказала Катя.

— Какие же вы у меня молодцы, хозяйственные ребята, — похвалила я их.

Нарезали пирог и уселись пить чай. Я им рассказывала, как бесов у бабки Нины гоняли.

— Вот это да, — обалдело сказал Славик, — Как в фильме ужасов. Вот никогда бы не поверил, что такое бывает.

— Я бы сама не поверила, что такое может быть, — ответила я.

— Я думала, что от батюшки толку никакого, так, психологическая помощь для страждущих, а оказывается, он еще и так может, — удивилась Катя.

— Наш батюшка много чего может, — кивнула я.

В дверь постучали. Маруська залилась радостным лаем и выскочила в коридор. Открывать дверь пошел Славик. На пороге стоял батюшка Николай. Вид у него был замученный и уставший.

— Здрасьте, — сказал Слава.

— Здравствуй. Я могу зайти?

— Ага, — кивнул паренек и пропустил гостя в коридор.

Я вышла встречать Николая.

— Привет, батюшка, давно не виделись, — рассмеялась я. — Чего тебя принесло? Есть хочешь?

— Хочу, — кивнул он. — Хотел в приют зайти поужинать, задумался и ноги меня сами сюда принесли.

— Ну проходи. Ребятки, у нас найдется одна тарелочка супа для батюшки? — спросила я.

— Мама, чего ты спрашиваешь, конечно, найдется, — удивилась Катюшка.

Ему тоже налили тарелочку супа.

— Что там? — спросила я у Николая.

Он посмотрел на детей.

— Да они уже в курсе, — сказала я, махнув рукой.

— Да ничего. Пришла наша врач, зафиксировала смерть. Осмотрели ее вместе с участковым, составили все бумажки. Меня отпросили и отпустили. Ребята там еще оставались, когда я уходил.

— Отпевать ее будешь? — спросила я.

— Буду. Она же этого хотела, — кивнул он.

— А насчет следов на шее, что сказали? — спросила я.

— Ничего, свои же все. Все прекрасно понимают, что это не мы ее с тобой душили. В морг ее не повезут. Экспертизу никто делать не будет. Старая она была, под восемьдесят лет ей было.

— Хорошо иметь в мужьях участкового, — рассмеялась я.

— Да уж, везение. Вы, кстати, когда распишитесь? — спросил меня Николай.

— Да, мама, когда свадьба? — поинтересовалась Катя.

— Э-э-э, ребята, мы так не договаривались, — замахала я руками на них. — Давайте мы лучше про бабку Нину поговорим.

— Ну, мама, не меняй темы.

— Не мамкай мне тут, — я посмотрела строго на Катю. — Кто бабку Нину обмывать да обряжать будет? — спросила я Николая.

— Соседка вызвалась да еще одна старушка. Она мне в приходе помогает. Сказала, что ей все равно, на том свете все зачтется. Завтра будем всем остальным заниматься.

— Николай, у нее все же кое-что украли, — сказала я.

— Откуда ты знаешь? — удивился он.

— Пока с соседкой разговаривала, видела, как один товарищ выскользнул из дома Нины. Воровато на всех оглядывался и убежал.

— Мало ли, там мы все страху натерпелись, а ты его обвиняешь, — покачал головой Николай.

— Батюшка, я точно знаю, что украл, — я выразительно на него посмотрела.

— Ну Бог ему судья. Я Олегу, конечно, позвоню и скажу про это, но думаю, что не найдут у него уже этих вещиц. Глупый человек, чужими вещами на себя беду накликал, — вздохнул он. — Нашел, у кого воровать, эх.

Угостили его чаем с пирогом. Еще поговорили, даже можно сказать, что посплетничали. Поблагодарил батюшка нас за все и отчалил в свои покои.