Здравствуйте, я ваша ведьма Агнета. Книга 5

Глава 41-42

Так и ничего не приготовила

Вечером я все же позвонила Олегу и сказала, что один из его архаровцев снял со старухи серьги и украл обручальное кольцо с крестиком и цепочкой, ну и старенькую иконку с томиком стихов Есенина.

— Снял серьги с покойницы? — удивился он. — При нас?

— При вас, — хмыкнула я.

— Не может этого быть, — не поверил он.

— Значит, все остальное ты допускаешь? — уточнила я.

Мужчина молчал, наверно, думал.

— А кто это был? — спросил он.

— Тот, кто бабкиным добром интересовался. Может, еще с кем в сговоре был, — пожала я плечами.

— Что-то мне не верится в это, — ответил Олег.

— Да и не верь. Вот когда старуха начнет по приюту шариться, так сразу поверишь, — хмыкнула я. — Ладно, Олежа, я спать, устала я за сегодня, да и тебе отдохнуть не мешало бы.

— Подожди, — остановил он меня. — Когда бабку отчитывали, то у меня перед глазами слова огненные стояли, псалмы батюшки Николая.

— Замечательно, — зевнула я.

— Это получается, что я тоже могу бесов изгонять?

— Если рядом с батюшкой будешь, то, может, и получится, — пожала я плечами.

— То есть я срезонировал, так?

— Ну так, — кивнула я.

— Самостоятельно не получится? — уточнил Олег.

— А тебе так хочется, чтобы получалось? — спросила я.

— Ну не знаю.

— А ты уверен, что сможешь с ними самостоятельно справиться? — поинтересовалась я.

Он замолчал, видно, задумался.

— Скорее всего, нет. Мы же сегодня втроем ее отчитывали, а вы так с батюшкой посильнее меня будете.

— Олежа, мой тебе совет. Не лезь во все это, хватит и того, что ты и так с этим периодически соприкасаешься, — покачала я головой. — Если хочешь об этом поговорить, то давай завтра. У меня от усталости глаза слипаются. Позвонила тебе только для того, чтобы предупредить про воришку.

— Спасибо. Спокойной ночи, приятных снов, — пожелал он и сбросил звонок.

Как только я легла на кровать, так сразу провалилась в сон. Сквозь него слышала, как тявкала наша собака, как разговаривал Саша с детьми. Но не было сил даже разлепить веки. Через какое-то время почувствовала, что пришел Саша и лег рядом.

— Все бумажки оформил? — спросила я, не открывая глаз.

— Ты вещи мои верни, — услышала я старушечий голос.

Сон словно корова языком слизала, я тут же распахнула глаза. Напротив меня лежала бабка Нина и зловеще улыбалась беззубым ртом.

— Я твое и не брала, — зло ответила я, — Вот кто у тебя взял, к тому и иди.

— Ты у него забери и мне в гроб положи, — ответила она, захрипела и вытаращила свои мутные глаза.

— Шиш тебе, а не монашек в баню. Сама к нему сходи, и так на тебя сколько сил потратила, чтобы ты на тот свет спокойно свалила. Будешь лезть, заставлю после похорон на себя работать, не дам тебе покоя, — и сунула ей в нос фигу.

Она завыла и исчезла. Вот какая умная старушенция, забери и еще в гроб положи, пусть сама со своим воровайкой разбирается. Мне в ноги упал Прошка и замурчал, от этого я открыла глаза снова. Рядом сопел Сашка, значит, бабка Нина мне приснилась. Я повернулась на другой бок и вырубилась.

Утром встала бодрая и полная сил. Всех подняла, проводила в школу и на работу. Саша сказал, что похоронами и прочими делами будут заниматься батюшка с Олегом. Он передал им деньги, которые бабка Нина отложила себе на похороны. Сама виновница торжества лежала в остывшей избе. Протопить ее было невозможно, все тепло уходило в зияющую дыру в крыше. Заделывать ее никто не торопился, да и, скорее всего, и не собирался.

Мне позвонила Матрена и поинтересовалась, знаю ли я о том, что померла бабка Нина.

— Угу, я даже в этом непосредственное участие принимала, — ответила я.

— Вот коза, а мне не рассказала, — обиделась бабушка Матрена.

— Я вчера не в силах была звонить кому-либо, — сказала я, — Все силы там оставила. Умаялась.

— А чего ты там делала, за ручку держалась или подушечку поправляла? — поинтересовалась она.

— За дверную ручку держалась, чтобы сбежать из чертового дома, в прямом смысле этого выражения. Зашла сказать, чтобы Николай благословение дал на разбор крыши, и попала как кур в ощип. Там целое светопреставление творилось. Черти по стенам прыгали и не давали нам в зал к ней зайти. Визги и крики на всю хату. Все ходуном ходило. Жуть, и выйти нам не давала.

— Не томи мою душеньку, рассказывай в подробностях.

Я ей все и рассказала, как и что было.

— Вот вы страху-то и натерпелись. Вы-то с Николаем еще как-то привычные, а енти вообще первый раз такое видють, — заохала старушка.

— Ну, я бы не сказала, что особо привычные, все же было жутко. Так, представляешь, один крендель ухитрился с покойницы серьги снять, еще и крестик ее упер и обручальное кольцо.

— Ну прямо цельный набор юного самоубийцы. Она же со своими бесами ему жизни не даст. Не жизнь будет, а ад, и самое главное, высшие силы ее в этом поддержат и не дадут бабку на тот свет отправить. Вот нужна она нашему поселку? Что при жизни от нее покоя не было людям, что после смерти будет шарахаться. Может, заберешь у этого дурилки цацки?

— Вот еще, пусть мучается. Она же за ним будет шарахаться, с ума сводить. Заберу, урок будет не пройден, не поймет ничего, дальше будет тащить все, что плохо лежит. А так, может, допрет до него, что нельзя брать чужое, — фыркнула я.

— Жестокая ты, Агнета, — вздохнула Матрена.

— Я Олегу сказала, а там он пусть сам со своими подопечными разбирается. Такого воровайку в приюте держать нельзя. Он же может и своих обворовать, последнее вытащит, не побрезгует. Теперь пусть за ним покойница с бесами таскается. Это же надо было украсть чужой крестик. Судьба у бабки Нины была тяжелая, а он ее подобрал и себе присвоил. Да и кольцо обручальное, — вздохнула я.

— А вообще-то ты права, пусть ему наукой будет. Нечего хватать в руки чужое, — крякнула Матрена. — Интересно, а если я помру, то мне тоже придется крышу разбирать или, может, я так уйду, тихо и спокойно?

— Ага, так она собралась уходить, — рассмеялась я. — Еще и тихо и спокойно. С фейерверками и салютами, на самом лучшем своем байке.

— Ага, прокачусь по всей степи и спрыгну с какой-нибудь скалы, как в той песне: «Разбежавшись, прыгну со скалы». Надо скалу какую-нибудь у нас найти. Вот так ты мне задачку задала. У нас все горы, а скал-то я и не видела.

— Ты себе чулки купила? Фильдеперсовые, — спросила со смехом я.

— Фильдеперсовые нынче не делают. Накупила целую кучу, ничего подходящего. Весь шкаф теперь ими забит, как у старой профурсетки, — проворчала она.

— Может, купить обычные, в резиночку? — спросила я.

— Сама такие носи, вот я еще позориться в гробу такими буду, — буркнула она. — И вообще я еще не решила, в чем ты меня похоронишь. Еще я решила на тебя завещание написать.

— Так у вас там вроде внучатая племянница есть, — удивилась я.

— Это которую я прогнала взашей? Ну уж нет, не хотят со мной родственники знаться, а я им тут буду свои золота и бриллианты оставлять. Щас, нате выкусите, — по всей видимости, старушка кому-то показала кукиш.

— Дату похорон уже назначила? Я тогда в этот день никаких планов строить не буду, — сказала я со смехом.

— Вот еще и ржет она, аки кобыла, — ответила мне Матрена.

— Весной надо бы помирать или летом, — продолжила я глумиться.

— Ага, я зиму переживу, чтобы весной помереть или летом? Я чего, по-твоему, совсем ку-ку? Зиму пережила, летом надо жить и наслаждаться теплом и зеленью.

В общем, мы так с ней и не договорились, когда Матрене помирать. Постановили, что пока она будет жить, ибо зимой землю долбить сложно, и по весне покойник и выплыть может. Посмеялись с ней вдвоем.

— Ты к бабке Нине на поминки пойдешь? — спросила я.

— Неа, чего я там забыла? Мне и дома хорошо, я и дома поесть могу. Померла, и слава тебе Господи, не дай бог еще такая же заведется в поселке. Свято место пусто не бывает.

— Типун тебе на язык, бабушка Матрена, — фыркнула я.

— И то верно. Давай покедова. Живы будем — не помрем.

— Ага, не помрем, — согласилась я. — Всех благ.

Наверно, уже весь поселок знает, что бабка Нина померла и что при том присутствовали мы с батюшкой. Ох и сплетен будет до фига и больше. Самое главное, что будут думать, что ее черный дар я себе забрала. Но на каждый роток не накинешь платок. Люди они такие, чего не увидят, так придумают. Хотя пусть думают — бояться будут.

Маманя и сынок

Постоялец, укравший бабки Нины добро, просто исчез, при этом в приюте пропали некоторые личные вещи других живущих там людей. У Олега исчез калькулятор. Увидев это, он долго смеялся, аппарат был стареньким и периодически отключался. Пропал телефон и зарядные устройства у мальчишки с игровой зависимостью. В это время гаджет стоял на зарядке, а пацан играл на планшете.

Его мать устроила скандал по поводу украденных устройств. Вызвали полицию, но, как и следовало ожидать, никого не нашли. Женщина собирала вещи, ругалась на Олега и пыталась найти себе новое жилище. Пристраивать у себя ее никто не спешил. Все в поселке уже были наслышаны о том, кто живет в приюте и с какой целью они приехали.

Около бабки Нины перед похоронами ночью по очереди сидели две соседки. При этом они устраивались не у самого гроба, а ночевали в кухне, ибо в зале было невыносимо холодно. Ничего особенного в это время не происходило, вероятнее всего, покойница ходила за своим имуществом. С отпеванием тоже никаких проблем не было, несмотря на все опасения Николая. Черти нашли себе новый объект, и мертвое тело ведьмы их уже не волновало, да и священник тоже.

На похоронах у бабки Нины были только батюшка, соседка и два мужичка, которых наняли, чтобы ее закопать. Другие односельчане не захотели к ней приходить. Александр закрыл ее дом на замок, чтобы никто там не хозяйничал, а то уже соседка стала туда наведываться и наводить там свои порядки. Вероятнее всего, она искала там какие-то записи, тетради, тайные книги бабки Нины.

— Кажется, у нас новая чернушница скоро появится, — усмехнулся Саша.

— Вот еще нам этого не хватало, — поморщилась я.

— Так эта мадам периодически пользовалась услугами бабы Нины, а теперь работу делать некому. Сама будет учиться, — покачал головой он.

— Вот и посмотрим.

Вечером к нам заявился батюшка.

— Ты чего такой смурной? — спросил его Александр.

— Пришлось снова приютить этих с игровой зависимостью. Они категорически отказались жить в приюте, — ответил Николай. — А местные жители к себе на постой их брать отказываются.

— Ну и выпроводи их домой. Толк-то есть от всех этих молитв и служб? — спросила я.

— Нет. Какой может быть толк, если они приходят в церковь вместе с планшетом, и он там стоит играется, — он махнул рукой.

— А твое начальство что там насчет экзорцизма говорит? — поинтересовалась я.

— Говорит, чтобы я слал их к врачу, — вздохнул Николай.

Мы сидели на кухне и пили все вместе чай.

— Можно я у вас переночую? — попросил батюшка.

— Ты и так в моем доме живешь, — нахмурился Саша, — вот и живи там дальше. Хочешь, я попрошу их очистить помещение?

— Выгнать их на ночь глядя? Не лето ведь на дворе. Не по-людски это, — покачал головой Николай.

— Так пусть завтра и вытряхиваются, — ответил Александр.

— Проведи им липовый экзорцизм, — посоветовала я.

— Так ничего не получится.

— Вот именно, так и объясни им, что демонов нет, а есть психические отклонения в мозгу. Я типа проведу, но все равно не поможет, — пояснила я.

— Может, ты мне поможешь их убедить? — попросил Николай.

— Пошли, — встал со своего места Саша, — будем убеждать их всем коллективом.

Батюшка вылил в себя остатки чая из кружки и резво рванул в коридор. Я пошла одеваться, вся эта затея мне не нравилась, но Николая надо было выручать, жить в одном доме с психически ненормальным человеком просто опасно. К тому же его это не касается, это проблемы родителей.

Пока одевалась, подумала, что можно взять всяких магических инструментов, может, пригодятся. Накидала в пакет свечи, травяные веники, камушки, захватила бубен. Если что, то буду бить бубном по голове мамашу, чтобы до нее дошло. Саша посмотрел на меня и усмехнулся.

— Я дам вам в бубен бубном, — сказал он.

Сам Александр надел полицейскую форму.

Вот такой процессией мы и отправились к дому батюшки. Для полного счастья нам не хватало еще и демона, чтобы точно произвести неизгладимое впечатление.

Около дома была протоптана узкая дорожка.

— Ты чего снег совсем не чистишь? — строго спросил Саша Николая.

— Два дня только, некогда было, что-то всё навалилось, — ответил батюшка.

— Сейчас мы у мальца планшет отберем и отправим трудотерапией заниматься, чтобы снег около дома почистил.

Александр дернул дверь, и в нос нам ударил спертый, тухловатый запах.

— Это еще что за новости, — поморщился он.

— Не знаю, — удивленно пожал плечами Николай, — я тут вообще не ем, только чай иногда пью. Я сейчас столуюсь в приюте. Никаких продуктов в доме не держу.

На весь дом орал телевизор. На полу валялись какие-то объедки и огрызки, бумажки от конфет и пустые упаковки от продуктов. Казалось, что везде шныряют крысы и тараканы. Как-то было страшновато снимать верхнюю одежду и вешать ее на вешалку, вдруг она провоняет этим зловонием и в нее заберется какое-нибудь насекомое.

На кухне весь стол был завален объедками. По ним ползали мухи и опарыши. Вся раковина была забита грязной посудой.

— Сколько, говоришь, они тут у тебя живут? — спросил Саша.

— Почти сутки, — ответил батюшка.

— Я глазам своим не верю, как можно было так загадить дом за сутки.

— Я сам не верю. Я сегодня уходил на службу, такого не было, — озирался батюшка.

В большой комнате сидели мать и сын. Женщина практически вплотную пододвинула к телевизору кресло и, не моргая, смотрела в экран. Мальчишка сидел с планшетом в руках. С уголка губ стекала слюна. Глаза не моргали, шея и всё тело находилось в одном положении. Только пальцы ходили быстро-быстро по экрану. Вид у этой пары был просто какой-то неестественный, жуткий, как со страшной иллюстрации.

— Жесть, — сказал Саша. — Я думаю, что тут не мой профиль, а, кажется, ваш.

Он ушел на кухню, а мы с Николаем остались в зале.

— Ну что, батюшка, скажешь? — спросила я.

— Они такими не были, — мотнул он головой. — Маманя, по крайней мере, выглядела относительно адекватной.

— Позови ее.

— Екатерина Сергеевна, Екатерина Сергеевна, — позвал батюшка.

Женщина не откликалась.

— В твоей комнате чисто? — спросила я Николая.

— Надеюсь, что да.

— Я тогда там пуховик оставлю. Да вытащу все свои штуки.

Отправилась к нему в комнату. Удивительно, но там ничем не пахло, и тараканы доходили до порога, разворачивались и шли назад в большую комнату. Я скинула пуховик. Вытащила из пакета травяные веники и свечи. Достала мел и прихватила с собой бубен.

В большой комнате зажгла свечи и парочку травяных веников. Начертила на полу мелом круг и уселась в него. Картинка окружающей действительности сразу поменялась. Мальчишка и его маманя были облеплены разнообразными сущими, мелкими, крупными, с усами и с хоботами. От экранов тянулись щупальца, которые обмотали семейку и присосались к ним своими присосками. Видно было, что они не только качают из них жизненную силу, но и вливают в них какой-то дурманящий яд.

— Ты это видишь? — спросила я у батюшки.

— Что? — не понял он.

— Идем ко мне в круг, — позвала его я.

Он сделал шаг и оказался рядом со мной.

— Теперь видишь? — поинтересовалась я.

Николай вытащил из кармана свою книжицу, приложил к груди, закрыл глаза и стал что-то себе под нос читать. Вся эта нечисть зашевелилась.

— Теперь я вижу, — распахнул он глаза. — Что делать будем?

— Гнать, — пожала я плечами.

— Как?

— Как умеем, — улыбнулась я.

Он уселся на пол ко мне спиной к спине. Стал читать свой талмуд. Начали тухнуть одна за другой свечи. Женщина неестественно вывернула голову и посмотрела на нас глазами без зрачков. Парень разявил рот и начал визжать, как сигнализация в ночи. Я била ладошкой в бубен и просто подвывала в такт псалмам Николая.

В темноте из слов и мотивов формировалась вязь. Она приобретала вид какой-то странной сети, которая постепенно падала на всю эту нечисть. Сущности кричали и извивались, они просто сгорали под этой огненной сетью. Взорвался сначала телевизор, а затем загорелся экран у планшета. Мать пришла в себя первой. Она вскочила и выдернула у пацана устройство и стала его топтать, чтобы погас огонь.

Мальчишка кинулся на мать с кулаками и принялся ее душить. Она сначала кричала, а потом стала хрипеть. Пацан рычал ей в лицо, как разъяренный зверь, и давил на горло пальцами. Нельзя было прерывать обряд, надо было всё доделать до конца. Однако это грозило тем, что парень бы просто ее придушил. Вмешался Саша. Он нажал на какие-то точки у мальчишки на шее, и паренек рухнул на пол вместе с матерью.

Николай дочитал псалом, и последняя вязь накрыла эту странную семейку. Стало тихо и темно. Мать с сыном лежали на полу без сознания. Мы сидели с батюшкой в кругу в темноте и молчали. Саша чиркнул спичкой и зажег одну из свечей.

— Я так понимаю, всё? — спросил он.

— Наверно, — пожала я плечами и попыталась встать.

Ноги от долгого сидения на полу затекли и не слушались. Пришлось выползать из круга на четвереньках и при помощи Саши вставать.

— Во всем доме полопались лампочки, — сказал он.

— Да уж, — вздохнула я.

— Николай, я думаю, что пора тебе переехать в свой дом, — поморщился Александр. — А то в следующий раз камня на камне не останется после ваших ритуалов.

— Хорошо, — кивнул батюшка. — Я всё возмещу.

— Можешь не возмещать, а просто уберись и приведи дом в порядок, — строго ответил Саша.

Я собрала все свои инструменты. Веники оставила дотлевать, они хоть перебивали зловонный запах. Оделась, взяла свой бубен и пошла на выход. Саша вытащил на улицу огромный пакет с мусором.

— Агнета, — позвал меня батюшка.

Я повернулась к нему.

— Благодарю тебя за помощь, — сказал он.

— Во благо, — ответила я и махнула рукой.

С Сашей мы отправились домой.

— Долго ритуал длился? — спросила я его.

— Долго, — кивнул он. — Там и на кухне телевизор лопнул. Они, в принципе, и не нужны никому, но было жутковато. Самое интересное, когда мухи начали лопаться и пропадать прямо в воздухе. С опарышами и крысами происходило то же самое, но с мухами как-то всё было интересней.

— Да уж, — хмыкнула я.

— Ты моя ведьмочка, — обнял меня за талию Саша.

— Повезло же тебе, у тебя есть я, и никакие фильмы ужасов не надо смотреть, — рассмеялась я.

— Ага, если учесть, что я ментом работаю, — стал смеяться он.

Рано утром мама с сыном уехали к себе домой. Надеюсь, мы с Николаем изгнали из них всю гадость.