Здравствуйте, я ваша ведьма Агнета. Книга 5

Глава 15-16

Вот так бубен

Вернулись в дом вместе с Томасом. Кошка сидела на пороге и внимательно на меня смотрела. При виде Шелби она выгнула спинку и громко зашипела. Он скривился и показал ей язык. Муська фыркнула и удрала на улицу. Собака даже носа не показала из будки. Шелби увидал шаманский бубен и хотел его взять в руки, но его словно током ударило, и он отпрыгнул от магического инструмента.

- Грабли свои не тяни, - поморщилась я. - Не тобой подарено, и не тебе брать.

- Я просто хотел посмотреть, - он недовольно нахмурился.

- Смотри, а лапами не мацай, - ответила я.

- Мне просто было интересно, - он обиженно надул губы.

- Надо дом почистить, защиту поставить, - не стала больше с ним спорить.

Принялась на стол складывать необходимые предметы для ритуала.

- Ты думаешь, это единственный подклад? — спросил он.

- Я видела, что она там что-то в углу еще сыпала, — ответила я.

- Наивная чукотская девочка, вот только она в углу и сыпала, — заржал, аки конь, бес.

- И где я, по-твоему, все эти подклады должна искать? Мне от Светы картинка прилетела, я увидела, а всё остальное — понятия не имею, — злилась я на него.

Хотя Шелби был прав, скорее всего, это не единственный подарок от «доброй» тетушки.

- У тебя есть бубен, попробуй им воспользоваться, — сказал он.

- А я знаю, как им пользоваться? Меня никто не учил, — помотала я головой.

- То есть ты его взяла ради понтов, как этот ваш, как его, яблокофон?

- Ну не знаю, — пожала я плечами.

- Вспоминай там всякие фильмы и книжки, чего они там с этой штукой делали, — порекомендовал Томас.

- Били в бубен и танцевали, — ответила я. — Так и толк от него?

- Смотри, мы входили с тобой во сне в астрал, а тут можно это сделать наяву, не так опасно.

- Шаманы входят в мир духов, — поправила я его.

- Ну вот, будет тебе мир духов, может, чего полезного в нем узреешь.

Мне надоело спорить с Шелби, и я принялась зажигать свечи и травяные венички. Вспомнила, что у шаманов костры разводят. Не буду же огонь жечь прямо в чужом доме, хотя пламя свечи и дым от веника чем не имитация костра. Расставила свечи в самой большой комнате, поставила пару дымных веников, притащила бубен. Уселась посреди комнаты и прикрыла глаза. Шелби в этот момент куда-то испарился, но он всегда уходит по-английски, не прощаясь.

С закрытыми глазами постучала в бубен, прислушалась к себе, и ничего не откликнулось внутри. Может, сработает, если я буду смотреть на дым или на огонь. Вперила свой взгляд в пламя свечи, постепенно из головы стали улетучиваться все мысли. Рука стала сама выбивать такт на бубне под танец языков огня. Тихо, без слов стала подпевать под получившуюся музыку. Постепенно комната вокруг меня поплыла, словно я на нее смотрела сквозь дым. В двух местах выделились черные кляксы. Хотела встать и пойти в другие комнаты, чтобы увидеть, есть ли там что-то еще, но чужой голос в голове не дал мне этого сделать.

- Твой дух может проходить сквозь стены, не обязательно твоему телу делать какие-то движения, — послышалось мне.

Почему-то я этому не удивилась и не стала искать владельца голоса. Усилием воли направила свои мысли в соседнюю комнату, потом в кухню, в ванную, в туалет. Так я обошла весь дом. На кухне стояли пирожки, которые кишели всякой живностью. В ванной было мыло, похожее на кусок старой замшелой грязи. В спальне подушка со змеями, а в туалете за унитазом гнездо пауков. Да уж, бабулечка прямо от души напакостила, а может, и не она одна.

Очнулась в комнате, когда погасли свечи. Отправилась все по дому собирать в большой пакет. Пирожки на кухне были такими красивыми, такими ароматными, что у меня рот слюной наполнился. Но, вспомнив, как они выглядели в том мире, мне стало омерзительно и тошнотворно. Выпечка тоже полетела в мусорный пакет.

Вытащила полный кулек «добра» за калитку и поволокла на пустырь, который выходил за пределы деревни. В этот раз мне Шелби не помогал. Все «подарки» выложила на притоптанный снег, вот только пирожки оставила, для них у меня другой ритуал приготовлен. Вещи облила средством для розжига, обложила газетками и сухими опилками. Долго подпаливала при помощи газовой горелки. Барахло дымило черным дымом, но отказывалось гореть.

— Покажи мне дым, кто работу сделал, кто ее заказал, кто ночью не спал, думки черные думал, да грыз себя злобой и завистью, — зашептала я.

Дым разделился на две части и постелился по деревенской улице. Один проник в дом к той самой старой грымзе, а второй куда-то исчез с поля видимости. Все равно он след оставил, так что потом найду.

Когда пламя разгорелось, я стала шептать тихо-тихо, чтобы дым и огонь вернули то, что было сделано, да на что порча направлена. Шептала до тех пор, пока пепел от всего «добра» не остался. Прикопала все снегом — как вода в землю уходит, так и порча с рабы божьей Татьяны в землю уйдет.

Подхватила пирожки и отправилась на перекресток. Положила их рядом с собой и стала просить беса перекрестка все вернуть заказчице порчи вместе с пирожками. Кинула за спину горсть монет и пошла к дому, не оглядываясь. Только за спиной слышала удивленное хрюканье и тяжелое зловонное дыхание.

В доме стала прибирать, убирать, от черноты избавляться, изгонять всякое, да разное, чужое, белое да красное, что со злым умыслом все отравляло да жить нормально не давало. Окна открыла, морозный воздух в дом впустила. Огнем да холодом все выжжем, да проморозим, дымом хворь прогоним, солью не дадим в дом злобе проникнуть.

Тихо стало, хорошо, свежо, дышать можно спокойно. Все убрала и всё почистила, теперь можно и защитой заняться. Вышла во двор. Валера, оказывается, уже приехал, в сарае возился. Услышал, что я из дома вышла, выглянул оттуда.

— Я не стал вам мешать в дом заходить, — сказал он. — Гвоздями занялся, целую кучу повыдергал.

Он протянул мне ладонь, в которой лежала дюжина гвоздей.

— Их в калитку надо вбить, — сказала я.

— Так как их вобьешь-то? Калитка-то у меня железная.

— Столбы полые? — поинтересовалась я.

— Да, — кивнул мужчина.

— Внутрь длинные деревяшки вогнать, — ответила я.

Он посмотрел на меня с недоверием, но возражать не стал, ушел в сарай, чтобы найти подходящей длины и ширины деревянные доски.

— Я старые столбы нашел, они должны подойти.

Валера вытащил столбы из сарая и поставил их рядом с калиткой. Обратила внимание, что в них вбиты гвозди особым образом, как бы образуя странный узор, только кончики шляпок торчали из дерева. Мужчина вышел из сарая вместе с лестницей. Поставил ее около забора и аккуратно стал всовывать старые столбы в новые железные.

— Надо же, вошли, как по маслу, а я думал, что в железки не войдут, — удивился он. — Как вы будете гвозди вбивать? Это же железо.

— С шепотками, — улыбнулась я.

— Я в дом пойду, чайник поставлю, мешать не буду, — махнул он рукой.

Раскалила при помощи горелки гвоздь. Посмотрела на забор, поплыла снова картинка, перед глазами старые ворота, деревянные доски, калитка с резными вставками. Бабулька какая-то стоит около калитки и в столбы гвозди вбивает и что-то шепчет. Так и я их аккуратненько вогнала в железо, пошептала, подула. Всё использовала, что мне хозяин дома дал.

Очнулась, а вот они все на своих местах, родимые, дом от злого человека защищают. Как я пробила железо обычным гвоздем, ума не приложу, видно, магия все же существует. Не успела я отойти от калитки, кто-то в нее постучался. Открываю, а там женщина стоит и те самые пирожки в руках в пакете держит. Меня увидела и смутилась.

— Валера дома? — спросила она. — Я вот пирожочки ему принесла. Вроде утром их заносила, а они у меня дома почему-то оказались.

— Ой, Милка, идем, заходи, — крикнул Валера с порога своего дома и махнул ей рукой.

Женщина попыталась войти в калитку, но что-то ее сдерживало. Она растерянно смотрела на меня и не понимала, в чем дело. Стояла и топталась на одном месте.

— Бабушке привет передавай, — ответила я и захлопнула перед ней калитку.

— Агнета, нельзя же так. Она же от всей души пирожками угощает, — покачал головой мужчина.

— Как же, от всей души, держи карман шире, — скривилась я. — Помощница нашлась, наверно, уже примеривается в хозяйки дома.

— Да не может быть. Она же родственница мне, хоть и дальняя.

— Женись, — криво усмехнулась я.

— Зачем? Я Таню люблю, мы с ней перед Богом венчаны, мне никто не нужен, кроме нее.

— Вот и гони со своего двора всяких бабцов посторонних. Хоть не войдут они сюда теперича. И еду от них не бери, не нищий, чтобы подъедаться чужими харчами. Проблем себе наешь выше крыши. Вот ведь гадины какие, еще жена не представилась, а им уже не терпится, потащили окормы да опои, — проворчала я.

— Мила хорошая, она не могла до этого додуматься. Сирота она, одна совсем.

— А бабка ей не родственница? А администраторша ваша?

Валера смотрел на меня, вытаращив глаза.

— Вот же ж змеи какие, сиротинушки, — хлопнул он себя по лбу.

— Пошли в дом, околела я уже на морозе, — поежилась я.

Вернул, значит, бес перекрестка пирожки племяшке.

— Админша кем вам приходится? — спросила я.

— Подружка она Милкина. Неужели всё это правда? — спросил он. — Я же всегда им и взаймы давал, и в помощи не отказывал, а они, значит, так мне отплатить решили.

— На чем угодно поклянусь, — кивнула я. — Я чай попью и поеду домой. Через три дня можешь жену забирать.

Как хорошо дома

Устала после чистки дома, как последняя собака. Потихоньку ехала по трассе в свой поселок. Было пасмурно, но хоть не мело, и то радость. Народ пролетал мимо меня на всех скоростях. Кто-то пристроился сзади и начал назойливо бибикать.

— В голову себе побибикай, — зло ответила я. — Тебе надо быстрей ехать, бери и обгоняй, или самому очково это делать, а я должна из-за тебя гнать, — ругалась я на ненормального водителя.

Рядом нарисовался Шелби. Я чуть не заорала от испуга.

— Ты чего так неожиданно появляешься? — возмутилась я.

— Ой, а надо было по радио тебе сообщить: «Внимание, Агнета, сейчас я появлюсь у тебя в салоне», — громко и заливисто захохотал он.

— Можно было и так, — проворчала я. — Что там этому неймется? Чего он разбибикался? Я дверь не закрыла или там кто-то наш знакомый сидит?

— Да там у него какой-то подселенец, раздражает его, а он и рад раздражаться.

— Скажи ему, чтобы объехал меня.

— Не хочу, — усмехнулся бес.

— Вредина, — буркнула я.

Автомобилисту надоело сигналить, и он пошел на обгон, но авто занесло, и стало крутить на трассе. Я с ужасом наблюдала, как чужую машину бросает из стороны в сторону. В конце концов его вынесло в мой ряд лицом ко мне. Еле успела затормозить, а то бы влетела в его морду. Водитель смотрел на меня ошалевшими глазами, а потом очухался и вышел... Прихватив с собой монтировку. Из его рта понесся отборный мат.

Он замахнулся монтировкой и уже готов был пробить мое лобовое стекло. Рядом с ним появился Шелби в кепке, фирменном костюме и длинном тонком пальто и с папиросой в зубах. Фееричное появление.

— Не по той машине бить собрался, — он стряхнул пепел мужику за шкирку.

— Ты чего, совсем с дуба рухнул? — спросил водятел, вытаращив на него глаза.

— Нет, — пожал плечами Шелби. — Развернись и долбани по своей машине, по фарам, по лобовому стеклу, по голове своей себе настучи.

— Иди туда, откуда пришел, — послал его мужик и обернулся посмотреть, откуда такой франт вышел.

Естественно, никакой машины рядом не было, кроме моей. Через пару минут за мной стала образовываться небольшая очередь. Кто-то стал сигналить. Из авто позади меня выскочил какой-то мужичок и подошел к веселой компании.

— Эй, ты чего всю дорогу перегородил? Сломался, что ли? — спросил мужичок водятела с монтировкой.

— Да вот меня из-за этой сссс вынесло на встречку и развернуло несколько раз.

— Так за рулем же не она была, а ты. Во всем виновата прокладка в твоей машине.

— Какая прокладка? — не понял агрессор.

— Между рулем и сиденьем.

— Я тебе сейчас, — агрессивный дядька замахнулся на мужика монтировкой.

Тот ему несильно врезал в под дых и отобрал инструмент.

— Давай садись в авто, развернем тебя и поедем. Не лето, чтобы стоять на трассе.

— Я сам развернусь, — зло ответил ему дядька.

Шелби слегка тронул кепку и прошествовал в мое авто. На лице неадеквата было написано удивление, ведь до этого у меня в машине пассажиров не было.

— Давай уже, — подтолкнул его боевой мужичок. — Из-за тебя сейчас трасса встанет.

Гражданин, матерясь, залез в автомобиль и стал аккуратно разворачиваться. Народ его ждал и даже перестали гудеть. Как только он развернулся, то сразу рванул по трассе.

— Выброси папиросину, — попросила я Томаса и поморщилась. — Не переношу сигаретного дыма.

Он пожал плечами и выкинул папиросу в окно.

— Как все прошло с бубном? — поинтересовался он.

— Нормально, — махнула я рукой. — Устала только.

— Да, такое состояние много силы лопает. Надо уметь восстанавливаться после него, а не сразу уезжать. Вон вампирюга сразу тебя почуял, на расстоянии даже. Прилепился к тебе. Я тебе сколько раз говорил, чтобы ты сначала восстанавливалась, а потом уже уходила с места. До дома вон сколько еще ехать, — ворчал он.

— Хорошо, папочка, — сморщила я лицо.

— Сама такая, — ответил он и показал мне длинный язык.

Так мы, препираясь, и добрались до дома. Саша выскочил меня встречать.

— Агнета, что так долго? Я уже Валере звонил, он сказал, что ты два часа назад выехала.

— Да какой-то нехороший человек сначала мне сигналил, а потом его вынесло на встречку. Затем он решил, что я во всем виновата, и угрожал мне монтировкой.

— Ужас какой. Ничего не повредил? — Саша принялся меня крутить во все стороны, а потом стал осматривать машину.

— Нет, напугал только немного.

— Номер его запомнила?

Услышала знакомый шепот, который диктовал мне автомобильный номер и марку автомобиля. Передала все Александру. Он все записал и обещал, что водителю придется ответить за свое поведение на дороге. Я вспомнила, как Шелби ему пепел за шкирку стряхнул, жаль, окурок не засунул.

На ужин меня ждала горячая и ароматная солянка, изумительные пирожки от мамы Люды. Все было безумно вкусно, я даже разомлела. Тут меня как током шарахнуло, я совсем забыла про Татьяну, которая спала у меня в летней кухне. Рванула туда. В комнате всё было тихо и спокойно. В печке горел огонь, тихонько полыхали новые свечи.

— Мама, я к ней заходила пару раз, и дядя Саша заглядывал, в печку дровишек подкладывал, — сказала Катерина.

Она зашла в летнюю кухню следом за мной, а я даже не услышала.

— Свечи новые поставила. Мне Прошка пакет вытащил с нужными свечами, — сказала она.

Я поцеловала ее в щечку и обняла.

— Какая ты у меня уже взрослая, — сказала я.

— Мама, ты бубен брала с собой? И как? — дочери было интересно.

— Очень странно и непривычно, словно в другое измерение попадаешь. По идее, нужно поучиться им пользоваться у шаманов. А у нас тут таких и нет. Если только к казахам ехать. У них должны быть такие. Но это весной, когда степи от снега растают.

Мне прямо картинкой перед глазами проплыло, как я в степи на ветру выбиваю ритм из бубна, а кругом колосится серебристый степной ковыль. Жарко, стрекочут кузнечики и пахнет полынью. Красота.

— Мама, ты чего застыла? Пошли. Татьяна всё равно спит.

Мы вышли с ней из летней кухни и быстро добежали до дома. Взбодрились на морозе немного. На небе светила половинка луны, звезды россыпью. Даже остановилась на минуту полюбоваться, вдохнула морозный воздух. Хорошо. Оглядела запорошенный и голый сад. Как замечательно, что я тогда не струсила и ушла от мужа, не побоялась уехать в деревню, завести живность. Хотя, наверно, это они меня завели, хихикнула я.

— Мама, пошли, холодно, — позвала Катя.

— Надо еще в козлятник зайти, проведать козушек, — сказала я.

— Дядя Саша сегодня их уже проверял, идем. Всё у них в порядке.

Нырнули с ней в коридор. Замечательно дома, тепло, уютно. Ничего делать не хочется. Завернулась в плед и устроилась на диване телевизор смотреть. Катя пришла со своими рисунками и карандашами. Саша принес по миске мороженого каждому и устроился рядом.

— А чего это вы тут делаете? — спросил Славка. — Я тоже хочу.

Он притащил свое мороженое, в которое добавил крученой смородины доверху миски. Уселся на пол. По телевизору шла какая-то старая добрая кинокомедия. Мы смотрели, смеялись и ели мороженое.

Рано утром позвонил Валерий, поинтересовался женой. Сказала, что она еще пока спит. Он повздыхал.

— Бабка Зоя сегодня ночью померла. С похоронами нужно помочь, — сказал он.

— Так у нее вроде племянница есть, — ответила я.

— Так она заболела, затемпературила. С жаром лежит, встать не может, бредит. Может, посмотришь ее, Агнета? — спросил он.

— Нет, — отрезала я, — Это ее наказание за грехи ее. Пусть сама как хочет, так и выгребает. Устроили шабаш, — сердито сказала я.

— Ты тогда Тане не говори насчет бабки Зои, а то расстроится она. К ней бабушка хорошо относилась, — продолжил мужчина.

— Знаю я, как она к ней относилась, — проворчала я, — Танюшка проснется, я позвоню тогда. Только на похороны к старой грымзе она не поедет, слаба еще она.

— Как скажешь, — согласился Валера.

Поговорила с Валерой и пошла его женушку смотреть. Татьяна сидела на диване и читала книгу.

— Утро доброе, — улыбнулась я, — Выспалась?

— Доброе утро, — обрадовалась она, — Да за все полгода выспалась.

— Как самочувствие? — поинтересовалась я у нее.

— Голова кружится, но ничего не болит. Вообще ничего. Так хорошо. Я вот тут отвар с травками весь выпила.

— Отвар? — удивилась я, — Какой отвар?

Женщина на меня испуганно посмотрела и протянула пол-литровую баночку, на дне которой бултыхались какие-то травки. Я взяла, понюхала. Пахло мятой, душицей, чабрецом, лимоном и медом.

— Это не надо было пить? — спросила она испуганно.

— Надо было, — кивнула я, — В дом пойдем или не хочешь?

— Я тут вроде никому не мешаюсь. А где моя одежда? — поинтересовалась Таня.

— Верхняя здесь висит, а все остальное я сожгла. Сейчас чай принесу и кашку овсяную, — сказала я, — Да рубашку чистую.

— Я не хочу кашку, — помотал она головой.

— А чего хочешь?

— Бутерброд с салом и холодного молока.

— Ого, здорово, значит, на поправку пошла, но такое пока нельзя. Только жиденькую овсяную кашку и чай. В обед куриный бульон с яичком и немного мяска. Надо за желудком следить. Больше суток проспала, к тому же до этого толком уже ничего не ела, — покачала я головой, — Зато появилось желание. Это очень хорошо.

— А те, кто это со мной сделал, будут наказаны? — спросила Таня.

— Кто-то уже получил свое наказание, а кто-то только получает, — ответила я.

— Уже? — удивилась она.

— Да, — кивнула я.

— Так быстро.

— Так получилось, — улыбнулась я, — Пошла я готовить завтрак. Потом еще книжек принесу.

— А когда мне можно будет поехать домой?

— Дня через три, четыре, — ответила я, — Помыться можно в бане. Туалет — пока ведро, или давай к нам в дом.

— Нет, я лучше здесь. Где мой телефон?

— Наверно, Валера увез, честно, не видела его, — пожала я плечами.

— А может, я его тогда вообще не брала. Тот день у меня весь как в тумане. Мало что помню. А уж как меня лечили, вообще не помню, — помотала она головой. — Девушку только светленькую, как ангелочек, припоминаю.

— Это Света, она тебя лечила, а я причину убирала. Через две недели вам нужно будет к ней съездить, чтобы она посмотрела.

— Какой сложный случай у меня был, аж две знахарки мне помогали, — вздохнула Татьяна.

— Три, — ответила я и посмотрела на банку, где был отвар.

— Ого, благодарю вас от всей души. Вы спасли меня от погибели, а моего мужа и моих детей от великого горя.

— Ну, вы нас не оставили замерзать в степи, и мы вас не бросили, — улыбнулась я. — Пошла я, а то моим сегодня еще и в школу идти.

На кухне Катя варила кашу в кастрюльке и что-то там напевала.

— Катюшка, доброе утро, — улыбнулась я.

— Ой, а я думала, ты еще спишь, — ответила девочка. — Как там Татьяна?

— Твоими молитвами, — продолжила я улыбаться. — Что ты за отвар ей сделала?

— Не надо было? — испуганно закусила губу дочь.

— Что ты. Ты правильно поступила. Я-то вчера приехала никакущая и этот момент пропустила. Как хорошо, что у меня есть ты, моя помощница.

— Мы со Славкой в интернете нашли рецепт и сделали отвар для тех, у кого организм ослаблен после болезни.

— Молодцы, — кивнула я. — А теперь завтракать и дуть в школу.

— Как не хочется, — покачала головой Катя. — Дома интересней.

— Еще бы, — усмехнулась я.

Славка соорудил для всех бутерброды. Я отнесла Тане немного каши и сладкий чай. Ребятня моя унеслась на автобус. Саша уехал рано, его вызвали еще в пять утра. Все, каникулы закончились, начались трудовые будни.