Зерно Граната. Возвращение домой.

Глава седьмая

— Гадес, послушай, — начала Прозерпина, закрывая двери своего храма за жрицей и разворачиваясь ко мне, с надеждой глядя на меня. Ну и храм у них! Он что? Дары мусором принимают! Вон возле двери стоит черная сума с очистками!

— Ну нет. Я — древний Бог, я — титан! — мысленно повторял я, видя перед глазами, как та наглая жрица умоляет меня простить ее за ту кружку! О, нет! Я очень злопамятный, древний бог!

— У нас совершенно другой менталитет, воспитание и обычаи… Я попробую тебе сейчас все объяснить… — с нервной улыбкой продолжала Прозерпина, а я смотрел на нее, понимая, что такого неуважения к богам, никогда не видел!

За спиной богини жизни медленно, подернувшись туманной дымкой, проступала тень Танатоса, а комнату наполняли вечерние сумерки. Такой похожий и непохожий одновременно мир….И вечно в нем что-то раздражает. То белый ящик гудит (я туда заглядывал! Там похуже, чем у Пандоры!), то какая-то живая книга картинки показывает. Все такое убогое, невзрачное и ничего золотого!

— Не надо мне ничего объяснять, — чуть громче, чем планировал изрек я, глядя на маленькую картинку, приделанную к дребезжащему белому ящику. “УЛЫБАЙСЯ, БОГ ЛЮБИТ ИДИОТОВ!” — прочитал я, вспоминая, сколько у меня в Аиде недолюбленных идиотов. Кстати, про Аиду…

Прозерпина поежилась, а тень моего друга тонко намекнула, что со мной сделают, если я повторю этот фокус ещё раз. Я прокашлялся и продолжил уже тише:

— Я все понимаю, Прозерпина. Я уверен, что мне уже пора….- я даже помахал рукой напоследок, вспоминая, насколько мило, уютно и роскошно в моем подземном мире.

Через мгновение передо мной стояли не богиня жизни с Танатосом, а так приятные моему глазу молочно-жемчужные просторы моей Аиды… Плохая была идея повидаться с новобрачными… Ничего-ничего! Когда на моей улице праздник — на вашей горе! Я покажу “штроителя”! Я ее быстро тут построю!

Та-а-ак! Это что еще за… Вой душ оглушил меня, сливаясь в протяжный стон…. “Повелитель!!!”, - тянулись ко мне полупрозрачные руки, пока я пытался понять, что здесь произошло.

— Что? — прогремел я, оглядываясь по сторонам, глядя на стенающие души, что с мольбой:”Помогите!!!” — стекаются ко мне со всех сторон, — У нас опять что-то затонуло? Нет? Извержение? Болезнь? Обвал? Зевс случайно моргнул и молния попала не туда? ЧТО?!! Не тревожь мне душу арфа, я сопли не удержу!

Души скорбно замолчали, а я, присмотревшись внимательно к ним, понимал, что срок многих ещё даже не наступил… Что они делают здесь? У нас тут что? Последний день Помпеи? Или Троя все-таки массово нарвалась на неприятности? Давно просились! Души расступались, формируя призрачный тоннель к моему замку. Он точно цел? Точно-точно? Вы мне не врете? Фух! Пока стоит! И даже стены вроде бы на месте… Что это?!!

Возле фонтана собрались … Мойры? Мойры и хомяки — спартанцы? “Я — Леонид, царь Спарты! Я выловлю ваш глаз!” — орал хомяк, ныряя в воду. “Это ж надо было! Набежали души, выгнали из пещеры! Аж сюда занесло! И глаз упал в воду!”, - причитали старые вешалки, шмыгая носами.

— А вот это уже совсем плохо, — выдохнул я, понимая, что отсутствовал больше, чем нужно и маленькая богиня весны успела установить свой порядок в моих владениях. — Коней!

Я ударил по земле, призванным двузубцем, и земля Аиды стала с грохотом расходиться в стороны. Души в панике расступались, а я краем глаза заметил черноту, что исходила от меня. И все-таки я зол… Очень зол…

— В обход к замку! — скомандовал я коням хаоса, запрыгнув в колесницу. — Да как она…

Чем ближе мы подбирались к замку, тем сильнее становился мой гнев… Души перемещались по всей Аиде, Тартар, Элизиум, лес самоубийц… Все перемешалось, поэтому родилась паника. “Мы должны вернуться в Элизиум! Ты обещал нам Элизиум! Почему мы в Тартаре! Мы верно молились богам, вели праведную жизнь!”, - причитали души. “Иди сюда, красавица! Не бойся! Сейчас я тебя ужалю!” — радостно орал воин, гоняя стайку девственниц. Моих девственниц! Так, а вот это вообще произвол! И тут меня, как громом Зюси поразила мысль! Кронос! Если души перемешались, то и Кронос мог оказаться на свободе… Или того хуже…. Я направил колесницу к вратам в Тартар, крепко сжав поводья.

— Я — Хаос! Я — разрушение! — вещал Кронос на весь Тартар, грозно рыкая на женщину с полотенцем, — Я разрушу все и отомщу своим неблагодарным детям!

— Ты там с детьми поосторожней. Сейчас оторву тебе кое-что, и будешь ценить каждого ребенка, ибо больше уже никогда ни-ни! — орала женщина с полотенцем, заслоняя путь на свободу. Часть цепей была разорвана, но некоторые все еще удерживали главгада нашего пантеона, которого мы сами методом тыка избрали на столь важную должность.

— Я уничтожу все живое!!! — ревел Кронос, потрясая уцелевшими цепями. — Я погружу мир во мрак! Я сотру с лица Земли все!!!

— Соплю с лица стирать научись, а потом уже за землю! И губу закатай, а то наступишь, упадешь и орать громче будешь! — усмехнулась хрупкая фигурка, воинственно размахивая полотенцем. Ой, что-то мне кажется, что мне не стоит близко подлетать

Женщина замахнулась на Кроноса полотенцем, а древний титан, живо прикинув расклад что к чему, быстро отполз в другой угол клетки… Да, мне бы такой авторитет.

— Явился! — грозно сверкнула на меня глазами мама Танатоса, перекладывая полотенце с одной руки на другую, увидев меня в проеме пещеры. — Тоже мне Древний Бог! Титан! Где своё древнее величество катали столько времени? Проветрили и проветрились? Иди, иди сюда! Сейчас раздавать буду! Вон один уже получил, твоя очередь пришла!

— Отлично! Просто прекрасно! Сейчас меня ещё и здесь отчитают! Просто потрясающе! Мало мне было той смертной… Смертная! Непроизвольно сжались кулаки, а гнев стал ещё сильнее, отчего тьма стала гуще и сгущалась за моей спиной, как вязкое облако.

— Ты не дыми мне тут! — грозно размахивая полотенцем и отгоняя от себя клубы выдала разъяренная спартанка. А я выдохнул с облегчением, понимая, что клетка с Кроносом не тронута и он по прежнему сидит на своем месте… Цепи нужно восстановить. Скажу Гефесту.

— Мама, а что тут произошло? — я изо всех сил пытался выдавить из себя идиотско- дружелюбную улыбку. Может, волшебное слово “мама” и наивная улыбка спасут меня от быстрой и мучительной смерти репутации после удара полотенцем? — И где твой муж?

— Караулит Геру, — успокаиваясь выдала мама Танатоса, снова оборачивая руку полотенцем и грозя пальцем Кроносу. Слава всему, что слово “мама” на нее по-прежнему успокаивающе действует, — Ты, бы, “сынок” со своей женой разобрался. Совсем распустились! Если бы не явился сам, то порядки пошла бы наводить я.

Я ничего ей не ответил, просто молча развернулся в сторону замка. С каждым моим шагом гнев нарастал, я чувствовал волну ярости, которая душила меня со всех сторон. Что она себе думает? Что позволяет? Или она уверена, что все ей сойдет с рук? Я — не папаша Зевс! Наивное дитя природы не так уж и наивно. Развалить за пару дней то, что строилось тысячелетиями нужно еще умудриться!

— Моё наивное ди… Так, — опешил я, заходя в тронный зал и осматриваясь по сторонам. Души непрерывно несли букеты из цветов Элизиума, украшая все подряд. — Все поля ободрали? Там еще остались асфодели, чтобы я бросил их на могилу моего терпения?

На троне, в МОЕЙ короне, нахальным полубоком сидела Персефона, вальяжно покачивая ножкой, указывая куда положить свеже принесенные цветы. При моем появлении наивное дитя природы даже не пошевелилось, бросив ленивый взгляд мою сторону и надменно рассматривая свежий асфодель, вырванный из охапки. Я прогулял переворот? Спотыкаясь и вспоминая Кроносом, отцом моим, все происходящее, я направился к своему трону, не сразу заметив маленькую плачущую девочку возле трона. Когда она успела? Мы же с ней ни-ни… Погодите, так девочка неживая… Еще одна такая новость, и несуществующий бог терпения выдаст мне разрешение на убийство чужих нервных клеток.

— Персефона, а что здесь происходит? — сладеньким голосом поинтересовался я у самопровозглашенной королевы Аиды, переводя взгляд на плачущую возле трона малышку. Странно, ей была уготована долгая и счастливая жизнь. Мой взгляд снова остановился на моей будущей супруге. — И откуда взялось здесь это маленькое чудо?

— А, Гадес! — радостно- удивившись изрекло наивное дитя природы, но с трона не сдвинулась. Даже корону поправила. — Это — моя новая жрица! Правда она прелестна?

Ребенок заплакал ещё громче, а Персефона принялась гладить её по маленькой головке.

— Ну что же ты плачешь? — пыталась успокоить её богиня Весны, не обращая внимания на то, что я злился все больше и больше, видя то, как слуги пытаются мостить очередной гербарий на мой трон! МОЙ! Он и так меньше, чем у Танатоса, а теперь напоминает клумбу! А должен напоминать колумбарий! — Тебя же любит твоя богиня! Почему же ты плачешь? Мы теперь всегда- всегда будем вместе! Ну, пока ты мне не надоешь, конечно…

— Что ты натворила? — прогремел я, а стены дворца содрогнулись. Души бросились врассыпную, оставив меня наедине с этим цветником. Приятно, когда жена ждет тебя с букетом. Только от букет мне не нравится, — Почему этот ребенок здесь, когда ей была уготована долгая и счастливая жизнь? Отвечай!

— Гадес, — надменно фыркнула Персефона, не желая возвращать мне корону. — Я ведь богиня, более того, я — королева Подземного мира! Мне полагается жрица, и я выбрала эту девочку. Я так скучала по своим нимфам, и мне так не хватало детского смеха. К тому же, эта девочка уже была моей служанкой в Элевсине, в том самом храме, в который Деметра отправила меня. Я буду заботиться о ней, наряжать её в разные платьица, мы вместе будем плести венки и веселиться на полях Элизиума.

— Ты в своем уме??? — взревел я, всматриваясь в каждую из душ, находящихся в зале, все они прибыли в Аиду раньше своего срока. Та, что казалась мне наивнейшим и прекрасным ребенком оказалась просто… очередной олимпийской богиней… — Какое ты имела право распоряжаться судьбами этих людей?

— Послушай, Гадес, — ласковый и обычно по-детски наивный голос Персефоны резко изменился и стал холодным, в взгляд обжег надменностью… Совсем, как Деметра, — Как сказал мой отец, я почти полноправная хозяйка Аиды, твоя жена и будущая королева Подземного Царства. Ты знаешь, что бывает, когда идут против воли отца. Я богиня, Гадес! Что хотела, то и получила. И попробуй меня наказать! Мой отец дал мне право на трон!

— Ну что ж, — кипел от негодования я, смотря на издевку, что отразилась на лице Богини Весны, и цедя сквозь зубы каждое сказанное слово — Раз ты богиня, настоящая Олимпийка, как и твоя мать, то я просто обязан отдать тебе все надлежащие тебе почести.

На лице Персефонв отразилась растерянность вперемешку с удивлением. Зато когда я закончил творить портал, лицо богини Весны исказилось испугом. Ее рука, украшенная драгоценностями вцепилась в черный подлокотник моего трона.

— Деметра, — прогремел я настолько сильно, что храм Матери природы, зашатался, а из-под свод его испуганной стайкой разбегались верные жрицы, — Держи обратно свою кровиночку!

Я поднял за шиворот платья юную богиню и подтолкнул её к порталу. Завеса с грохотом закрылась за Персефоной, а я наконец-то смог выдохнуть, прикидывая масштабы бедствия. Так, сначала ребенок. Ненавижу плачущих детей.

— Все, не ной….- начал я, но меня прервал дикий и душераздирающий рев ребенка. — Так, хватит сопли распускать! А то уже пузырями идут! Говори, как есть!

Ребенок не успокаивался и продолжал плакать, с каждым вдохом плач становился надрывней и надрывней… Ааааа, я не специалист по детям… Спокойно, Гадес, без паники, без паники…

— Так, все, хватит нюни мне по трону развешивать! — взмолился я, чувствуя, что согласен вымыть весь сервиз, чем слушать этот плач. — Я кому сказал! Так… Не надо мне тут мокрое дело разводить!

Я сделал все, что мог! Честно. Утешал, как умел! Где-то у тебя был почтенный отец семейства, опытный боец с пеленками и детскими соплями. От сердца тут же отлегло, а я расправил плечи, набрал воздуха в грудь, чувствуя, что перекричать сопливую смертную будет непросто.

— ТАНАТОС!!!!! — истошно заорал я, призывая своего друга. Ребенок старался перекричать меня, но куда уж ей. Я, между прочим, древний бог! Орать я научился еще на Олимпе. Попробуй, не заори, когда Зевс толкает божественную политику! — Тана-а-а-а-а-атос!!!

Бог Смерти материализовался практически сразу и застыл в недоумении. Я сейчас сам зарыдаю…

— Вот тебе, дорогой папаша, будущее пособие. Не благодари! — я демонстративно показал двумя руками на плачущий призрак девочки, — Тренируйся! У тебя же девочка будет…… А девочки любят плакать! Сопли, слезы… То любовь неразделенная, то папа трон ненадолго дал, а я что-то не справилась…. То добрый будущий муж отправил ее посылкой прямо в Элевсин… У девочек жизнь сложная… Так что тренируйся! Фух!

Танатос тяжело вздохнул и закатил глаза. Вот по лицу прямо вижу, что он обо мне думает в данный момент. Я тоже сделаю вид, что думаю о нем еще хуже…

— Какая красавица, — ласково начал Танатос, опускаясь на колени перед ребенком, придерживая мечи, которые едва не вывалились на пол. — Разве можно такой красавице плакать? Скажи мне, маленькая царица, кто посмел тебя обидеть?

Ребенок шмыгнул носом, затем ещё раз и ещё и почти перестал плакать, зато лицо стало суровым и девочка надулась, как хомяк Леонид. Кстати, где он? Мне показалось, или в цветах что-то шуршит? Не пробирается ли там про мою попу вооруженное пушное восстание против моего произвола?

— Вы — злые, все боги злые, — насупилась маленькая “царица”, а затем тыкнула в меня пальцем. — Особенно этот.

Спасибо, добрый ребенок. Я тебя никогда не забуду. Танатос перевел очень тяжелый взгляд на меня, я пожал плечами, как бы намекая, что к этому ребенку я вообще отношения не имею.

— А что он сделал? — сурово поинтересовался мой друг, изо всех хмуря брови и всем видом показывая, что чтобы я не сделал, он не одобряет, — Если он тебя обидел — мы его сейчас накажем.

Отшлепайте короной по попе. Я уже морально готов к такому повороту событий….

— Правда? — заинтересованный детский голосок раздался под сводами дворца, а ребенок посмотрел на Танатоса с такой надеждой, что мне стало страшно, — Ты правда-правда его накажешь? И он больше не будет делать людям гадости?

Откуда она знает про мои гадости? Кто успел рассказать? И про рощу девственниц она тоже в курсе? Как там про меня говорят? “Его девиз всегда при нем! Интригуем, не берем!”. А ведь предлагали!

— Дитя моё, — рассмеялся Танатос, сощурившись в мою сторону. — Делать гадости и создавать проблемы — это основная задача Гадеса… Но я не оставляю надежды на то, что рано или поздно мы его перевоспитаем. Так что он сделал?

Если она сейчас скажет, что “этот злой дядя сделал меня”, то я пойду проситься к Кроносу в уголочек. Я видел! У него есть местечко в уголке камеры.

— Когда мама заболела, и почти не вставала, папа сказал, что её хочет забрать Гадес, — голос ребенка снова задрожал, а на ясные глаза набежали слезы. — Он — плохой, зачем он хотел забрать маму? Все боги плохие! Все!

— Нет, не все плохие, — насупился я, задумавшись, как бы объяснить ребенку, что чем меньше душ попадает в Аиду, тем меньше мне работы. — Танатос, например, недавно персики брил.

— Персики, — ребенок снова сделал перерыв своих рыданий и громко сглотнул, — Мама любила персики, и я тоже… Вот только у нас неурожай, и мы все должны были умереть с голоду… Я хочу к маме! Отведите меня к маме!

Ребенок снова залился плачем и уже никакие увещевания Танатоса не спасали! Я материализовал игрушки, платья, цветы, украшения, чтобы как-то успокоить ребенка. Танатос показывал фокусы с мечами, пытался плести венок, но ничего не помогало.

— Я начинаю понимать, почему у меня нет детей, — осторожно начал я, стряхивая ногой букеты асфоделей со ступенек.

— Мама! У меня была самая лучшая мама! — кричала малышка, пока мы судорожно соображали, что же нам с ней делать. — Я хочу к маме.

— Мне кажется, Гадес, у нас с тобой не осталось выбора, кроме как… — со скорбью в голосе проговорил Танатос, а на моем лице отразилась паника. Я резво замотал головой из стороны в стороны, пытаясь предотвратить следующий шаг бога смерти, но не смог. Над сводами Аиды раздался громогласный крик Смертного бога. — Ма-а-а-а-ама!!