Зимнее пламя

Глава 34

— Главная беда заключается в том, — сказал маркиз, — что, когда я пытаюсь говорить правду, мне никто не верит. И что я должен теперь делать? Протестовать, умолять? В итоге я решил просто не обращать внимания на эту женщину, полагая, что она отступится от меня сама. Но этого не произошло.

— Молли даже подкинула тебе чужого ребенка. Может быть, она и есть Локи в этой истории?

Он коснулся ее губ.

— Ты замечательная женщина.

— Потому что меня не шокировал твой рассказ? Некоторые молодые офицеры были мне как братья, мы находились на одном корабле, никакие барьеры не разделяли нас. Они иногда приходили ко мне со своим горем, и чаще всего дело касалось женщин. — Дженива покачала головой. — Но что же теперь делать? Все это возмутительно…

— Особенно когда не можешь доказать свою невиновность. И все же мне необходимо заставить Молли сказать правду, или…

— Или?.. — Она протянула руку и повернула его к себе лицом.

— Или заставить Родгара использовать свое влияние на короля. Его величество, вероятно, поверит кузену, тем более что наш враг хорошо известен.

Дженива погладила его по теплой щеке, чуть шероховатой от пробивающейся щетины.

— Это не вся правда.

— Ты ужасная женщина.

— Все равно рассказывай.

Она почувствовала, как Эш шевельнулся под ее рукой, и подумала, что он хотел отрицательно покачать головой, но он вдруг сказал:

— Я долгое время подозревал, что за этим скрывается Родгар, а Молли — лишь марионетка в его руках, уж очень хитро задуман этот дьявольский план. Если бы я не устоял, дело кончилось бы моей женитьбой на женщине, которая мне не нравится, и признанием своим сыном, своим наследником, ребенка, отцом которого является другой человек. Сопротивляясь и упорствуя, я бы оскорбил короля, возможно, до такой степени, что оказался бы в темнице, откуда уже не мог бы доставлять беспокойство Родгару. Теперь я приехал сюда, чтобы заставить его восстановить справедливость.

— Справедливость? О чем ты?

— А вот этого тебе не следует знать.

— Ветка омелы? — спросила Дженива, досадуя на то, что он не хочет рассказать ей. Эшарт продолжал молчать, и она сказала: — Но что, если он не имеет к этому никакого отношения?

— Тогда я должен добраться до Молли Керью.

— А пока?

Он потерся носом о ее нос.

— Пока наслаждайся праздником и попытайся получше понять моего кузена. Почувствуй здешнюю атмосферу. И не забывай — я обручен с тобой. Итак, Дженива Смит, что ты думаешь обо мне теперь?

Она обеими руками обхватила его голову.

— Я думаю, что ты честный человек, Эш, и нет никого благороднее тебя.

Дженива поцеловала Эшарта, найдя самое удобное положение, чтобы почувствовать, ощутить и познать его, как будто делала это в первый раз; но теперь их близость была глубже, сильнее и сдержаннее вспышек и обжигающих искр прежней страсти.

Ее тело напряглось от острого желания.

— Дженива!

Он прижал ее к себе, ища ее грудь, скрытую под одеждой и корсетом.

Дженива покачнулась, задрожала, но все же нашла в себе силы упереться рукой в его плечо.

— Нет, Эш, не надо! Пожалуйста… — Он застыл, и она добавила: — Не потому, что я этого не хочу…

Помедлив еще немного, он кивнул:

— Я это знаю, любимая.

Как и она, Эш тяжело дышал. Выпрямившись, он поправил ее шаль и задержал руку у ее груди, и это еще раз напомнило Джениве, что ей необходимо прервать затянувшееся свидание.

— Мне холодно, — солгала она. — Нам пора возвращаться в дом.

Маркиз молча открыл перед ней дверь.

В зале было жарко, и это никак не объяснялось пылающим в камине рождественским поленом. Ароматы бренди, пряностей и апельсинов обрушились на Джениву вместе со звуками веселой музыки.

Маркиз взял ее за руку и повел через зал к дверям.

— Вся ночь наша, — тихо сказал он. — Мы можем потанцевать.

За дверями Дженива увидела фантастический мир, у подножия сверкающих гор среди деревьев приютились маленькие домики с уютно освещенными окошками. Под великолепной люстрой танцевали и смеялись пары. Если она войдет туда, то все пропало.

— Мне хочется спать.

Ах, не то бы ей сказать! Не то!

Маркиз ничего не ответил, он только поднес к губам ее руку и поцеловал пальцы рядом с кольцом. Она отняла руку.

— Лучше бы ты не дарил его мне!

— Это необходимая часть игры.

— Но не лучшая.

— Пусть это тебя не беспокоит. С кольцом не связано никаких теплых воспоминаний. Оно принадлежало моей матери, мать носила его против воли и, когда уехала, оставила его здесь. Когда ты бросишь меня, можешь оставить кольцо себе, а еще лучше — пустить его на содержание ребенка. Дженива без труда поняла смысл сказанного.

— Поцелуев больше не будет?

— Так, мне кажется, надежнее. Не забывай, Дженива, я не святой. — Он поцеловал ее руку. — Спокойной ночи, моя дорогая, и пусть Рождество принесет тебе радость.

Дженива оглядела опустевший зал, где ровным пламенем горел камин и рядом стоял на почетном месте вертеп. Она не загадала желания ни на вертеп, ни на Рождественскую звезду, хотя ей многого хотелось бы пожелать. Но одно было главным и бесспорным. «Пусть этот человек обретет мир и покой, радость и силу стать тем человеком, которым ему предназначено стать».

Дженива еще раз взглянула на маркиза, затем поспешно поднялась наверх.

Без Дженивы бальный зал больше не привлекал Эшарта, поэтому он вернулся в свою комнату, где обнаружил уютно расположившегося Фитца, потягивающего бренди Родгара.

— А, вот и явился ответ на все загадки!

— Ответ? — Эш налил себе бренди. — Надеюсь, ты не имеешь в виду меня?

— Как тебя занесло в логово дьявола? Твой архивраг кажется мне на удивление живым и невредимым.

— Так ты ожидал, что мы набросимся друг на друга, как хвастливые итальянцы? Напрасно. Мы ведем себя вполне цивилизованно, обхаживая врага, прежде чем нанести удар.

Эш слушал себя и невольно усмехался, он произносил пустые слова, которыми пользовался всю жизнь, как ученый попугай.

— Ну я-то точно стремлюсь к миру. — Он отхлебнул бренди. — Превосходный напиток. Явное свидетельство богатства моего кузена.

— Мир. — Фитц кивнул. — Это да, это я одобряю.

— А ведь, вероятно, все началось именно из-за тебя.

— Значит, я живу не зря.

Эш пристально смотрел на него.

— Знаешь, а ты прав, когда не говоришь того, что я хочу услышать, как делают все эти льстецы. Ты как особое зеркало, в котором отражается вся глупость. Но моя бабушка тебя не одобрит.

— Пусть с ней справляется добрейшая мисс Смит. Эш снова глотнул бренди.

— Ее это не касается.

— Твою будущую жену?

— Помолвка — всего лишь обман. Ты должен был догадаться.

— Действительно, это показалось мне довольно неожиданным. Когда я получил твою записку с просьбой взять в Чейнингсе кольцо, то подумал, что оно для мисс Миддлтон…

— Наверное так и будет… со временем.

— Но разве ты не мог дать ей это кольцо сейчас?

— Даже не собирался. Я подозреваю, что на нем проклятие.

— Тем более стыдно надевать его на палец мисс Смит. Эш с беспокойством поерзал в кресле.

— Это всего на пару дней. Правда, я сказал, что когда она от меня откажется, то может оставить кольцо себе.

Фитц присвистнул.

Эш бессильно уронил голову на грудь.

— Она настаивает, что кто-то должен содержать отпрыска Молли Керью. Поскольку я не могу непосредственно быть этим «кем-то», кольцо — выход из неприятного положения.

— Это сделает ребенка маленьким джентльменом.

— Его мать внешне выглядит как леди, и, как ты сказал, теперь мисс Дамарис Миддлтон никогда не наденет это кольцо.

— Ты можешь передумать.

— Нет уж, пусть Дженива делает с ним все, что захочет. Оно убережет ее от беды, как и ребенка.

Внезапно Фитц сделал серьезное лицо.

— Знаешь, мисс Миддлтон очень тобой недовольна.

— Конечно, знаю.

— Так что ты собираешься предпринять? Тебе надо бы жениться, и поскорее.

— Черт побери, прошло всего лишь три дня с тех пор, как свалилась эта беда, Фитц! К тому же теперь все так… усложнилось.

Выражение лица друга вызвало у Эша подозрение, что Фитц догадывается, о каких именно сложностях он говорит.

— Послушай, отвлеки Дамарис Миддлтон на несколько дней. Она следит за мной, точно рысь, и если я не смогу сдержать своего раздражения, это не проложит мне дорогу к выгодному браку.

— А вдруг у нее найдется хотя бы немного гордости — тогда это вообще не приведет к браку, что, может быть, и к лучшему.

— Титул за богатство — честная сделка. Я не желаю ей зла.

Фитц покачал головой:

— Ложись спать — ты, вероятно, провел тяжелый день. Утром все выглядит по-другому.

Эш допил бренди.

— Вот только я не уверен, что наступит благоденствие.

Однако его одолевала усталость, и маркиз с грустью подумал, что когда-то он танцевал и играл в карты ночи напролет.

Поднявшись с кресла, Эшарт стал раздеваться.

— Между прочим, — небрежно поинтересовался Фитц, — что случилось с ребенком Молли?

— Он здесь, в детской Маллоренов. Мы все — одна большая счастливая семья. — Маркиз усмехнулся, а Фитц от хохота чуть не сполз с кресла.