Злая игра

Глава 10

Меня вырвал из глубокого сна рингтон Мойры — «Fergalicious».

— Что? — Прохрипела я.

— Не приходи в магазин сегодня.

Я резко выпрямилась. — Почему? Что случилось? — Спросила я, сбрасывая ноги с кровати. Я включила громкую связь и положила телефон на тумбочку, пока в спешке одевалась.

— Случилась Кендалл. Я серьезно, Руби. Не приходи. Тебе не нужно разбираться с этим дерьмом, — вздохнула она в динамик. Мойра не стала дожидаться ответа. Линия оборвалась.

К черту это. Я не сидела дома и не заставляла ее договариваться со всеми, как будто я какой-то хрупкий цветок. Я была Руби Морнингстар, черт возьми, но сегодня весь мир может называть меня кармой.

Я почистила зубы и покормила Бандита в рекордно короткие сроки, прежде чем выбежать за дверь, остановившись только, когда увидела, что за обувь я надела, уже оказавшись в машине. Мои пальцы дрожали, когда я вцепилась в руль.

Я глубоко вздохнула. Ты можешь сделать это.

Я выехала с подъездной дорожки через три минуты после телефонного звонка. На полпути я почувствовала, что меня останавливает, казалось, каждый красный сигнал светофора в этом чертовом городе.

— Ради всего святого, меняйся уже, — прорычала я. От моих жалоб дело не пошло быстрее. Проведя в машине еще десять мучительных минут, я, наконец, заехала на стоянку за «Блю Рубин Инк». Несмотря на холод, мои ладони вспотели, когда я вытаскивала ключ из замка зажигания. Я распахнула дверь и помчалась по переулку, ни на секунду не останавливаясь, чтобы перевести дыхание. Мое сердце бешено колотилось в груди, когда я бежала к своей студии, резко остановившись, когда она появилась в поле зрения.

Я не была уверена, чего ожидала увидеть, но толпа протестующих была не этим.

Пятьдесят или шестьдесят человек собрались перед входом, выкрикивая ужасные вещи в адрес Мойры, когда она пыталась сорвать все листовки со стеклянной стены. И это было не просто несколько рекламных листовок. Они облепили каждый дюйм фасада моего салона, многие прилипили к стеклу из-за дождя. Еще больше лежало у ее ног, образуя кучки кашицы высотой не менее полуметра. Толпа выкрикивала в ее адрес гадости. Называя ее убийцей и шлюхой.

И прямо там, в центре всего этого, была Кендалл.

Ее белокурые волосы были влажными от проливного дождя. Она была одета как подобает леди в платье и прозрачных чулках, несмотря на мороз. С этого ракурса я не могла видеть ее лица, но могла представить самодовольную ухмылку на ее губах. Или, может быть, это была плачущая подружка, которая появилась сегодня.

Мне было все равно.

Рядом с ней стояла женщина с микрофоном. Не с мегафоном.

Это странно. Зачем ей микрофон? Если…

В паре ярдов позади стоял мужчина с массивной видеокамерой на плече. Репортер новостей. Она, блядь, давала интервью репортеру новостей, рассказывая миру, как я убила Джоша. Или похитила его. Или пытала его.

Честно говоря, после всего, через что они оба заставили меня пройти, я жалею, что не помучила его подольше. Жаль, что я не была той, кто сжег его заживо. Если бы меня собирались обвинить в этом, я с таким же успехом могла совершить преступление.

Несмотря ни на что, не это сломило меня.

Это было, когда кто-то бросил камень.

Они не швырнули это в мой салон. О, нет.

Они бросили его в Мойру.

Это снова было похоже на закусочную в тот день, когда все началось.

Вот только это было в тысячу раз хуже. На этот раз дело было не только в моей ярости. Это была ярость зверя, которую я хорошо знаю.

— Они должны умереть. Никто не причинит вреда тому, что принадлежит мне, — кипела она.

— Нет. Мы не будем их убивать. Это слишком просто. У меня есть идея получше, — сказала я ей. Мои ноги были уверенными и устойчивыми, когда я приближалась к собирающейся толпе. Я полностью обошла ее и подошла прямо к Мойре. Я распахнула дверь, чувствуя, как толпа позади меня приходит в неистовство, когда они понимают, что я прибыла. Моя лучшая подруга посмотрела на меня со слезами на глазах.

— Прости меня, — прошептала она. Я втащила ее за собой внутрь и заперла за нами.

Они понятия не имеют, с кем связались.

Если бы я была демоном другого типа, я бы убила их всех и покончила с этим. Это было то, чего хотела моя темная сущность после всего.

Но я не была другим видом демона.

Я была Руби Морнингстар.

И они не сломили бы меня.

Я провела Мойру в свой кабинет и жестом пригласила ее сесть в мое кресло. Она покачнулась и чуть не упала в него, когда начался шок. В другой комнате я схватила бутылку воды и принесла ее в свой кабинет, откупорила и поставила на стол перед ней.

— Выпей это, — сказала я ей, опускаясь на колени. За своим столом я держала сейф. Большинство людей подумали бы, что деньги были там, учитывая, что мне довольно часто платили наличными. На самом деле, именно там я хранила список вещей на случай чрезвычайных ситуаций. Одна из таких чрезвычайных ситуаций была на случай, если нас когда-нибудь ограбят. Я хранила деньги на счете, которым управляла Мойра, но грабители этого не знали. Как будто я стала бы держать такие деньги при себе.

— Что ты делаешь?

— То, что я должна была сделать, когда она перешла мне дорогу в первый раз. — Мойра ничего не сказала, когда я надела противогаз на голову и достала из сейфа небольшой баллон. Я перекинула его через плечо и с трудом поднялась на ноги. Я положила электрошокер на колени Мойре и плотно закрыла за собой дверь.

— Мне понадобится твоя помощь, чтобы это сработало, — прошептала я зверю.

— Заставь их заплатить.

Я отперла дверь и вышла наружу. Люди уже расступались, но не Кендалл. Она стояла ко мне спиной, продолжая давать интервью на камеру. Она и не подозревала, что будет дальше, пока не станет слишком поздно. Я слабо улыбнулась под маской, ставя баллон в нескольких футах от двери. Двое или трое отделились от толпы в тщетной попытке убежать.

Мы со зверем рассмеялись вместе, потому что нам не нужен был переключатель или спусковой крючок.

Мы были спусковым крючком.

Мой взгляд метнулся к баллону, размером не больше буханки хлеба.

А потом он взорвался.

У меня зазвенело в ушах. Как и сказала мне моя зверевшая сущность, она подожгла его, но не более того. Она давала мне шанс использовать свой фунт плоти так, как я хотела, и за это я поблагодарила ее.

Пыль и мусор смешивались с частицами хлороформа, когда легкий туман разносил их повсюду. Один за другим бунтовщики падали как мертвые. Падали ничком. Это было ужасное зрелище. Ужасное в том смысле, что было почти прекрасным. Я стояла среди них в противогазе, моя толстовка промокла от дождя, мои старые кроссовки от Converse промокли до щиколоток из-за луж, по которым я бежала по переулку.

Это был монументальный момент для меня, когда я стояла в этом промежуточном месте. Я против всего мира. Но разве так было не всегда? Я родилась демоном с двумя сторонами и выросла в окружении людей, ненавидящих их обе. О, как мир любит иронию.

Я ждала под дождем, пока все до единого люди на стоянке упадут. Оператор упал последним, и я с нетерпением ждала, когда увижу кадры, как вокруг падают тела, пока я стояла возле них, как убийца, которой я и была.

Если бы я хотела их смерти, они были бы мертвы. Все было очень просто.

Никакие объяснения никогда не восстановят мою репутацию. Не после этого. Я признала это, шагая вперед, не обращая внимания на хлюпанье ног в насквозь промокших кроссовках и вязких носках. Наклонившись, я выключила камеру и извлекла карту памяти, и ударила ногой по верхней часть устройства, когда сделала это.

Честно говоря, можно было обойтись без этого, но я почувствовала себя лучше.

Я сунула карточку в карман и повернулась к Кендалл.

Ее светлые волосы разметались по грязному бетону. Концы были испачканы черным, а ее одежда заляпана грязью, но в остальном она не пострадала.

Я глубоко вдохнула через нос, вдыхая пыль и плесень, которые прилипли к маске. Это было оно. В тот момент, когда я оставила свой след.

— Они причинили боль Мойре, — напомнила мне зверь. Это было все, что ей нужно было сказать, чтобы я схватила девушку за ноги и начала тащить ее внутрь.

День обещал быть долгим, а я только начала.

Небеса разверзлись где-то во второй половине дня, выпустив ливень, из-за которого все, что находилось дальше трех футов, растворилось в небытии. Было приятно побыть в тишине, пока я работала. Я подозревала, что после сегодняшнего все будет по-другому, но я могла бы побеспокоиться об этом завтра.

На данный момент я жаждала мести.

И я тут, для этого.

Мойра сидела рядом со мной на своем любимом барном стуле и наблюдала.

— Пути назад нет. Ты ведь знаешь это, верно? — спросила она меня в семнадцатый раз. Я кивнула головой, поднося кончик тату-машинки к лицу Кендалл.

Она провела почти два месяца, мучая меня за то, в чем не было моей вины. Большинство людей сказали бы, что я должна быть большим человеком. Я не должна отвечать. Просто позвонить копам, и пусть они разбираются с этим.

Но дело вот в чем.

Такие люди, как Кендалл, заботятся о правилах не больше, чем я. У ее семьи полиция в кармане. Она играла со мной в эту игру достаточно долго, чтобы я поняла, что у нее не было намерения добиваться моего ареста. Если бы меня арестовали, то внезапно все это исчезло. Ей больше некого винить, а без кого-то, кого можно бросить под автобус, как она вообще может продолжать изображать из себя жертву?

Простой ответ таков: она не может.

Я нужна ей. Она не смогла бы продолжать преследовать меня, устраивать беспорядки, пытаться повесить на меня смерть или исчезновение, о которых она ничего не знает, если бы я внезапно перестала существовать. Потому что, если бы она действительно что-то знала об этом, ее бы сейчас здесь не было. Она бы сама разорвала все листовки, если бы знала, что с ним на самом деле случилось, потому что никто, даже она, не стала бы рисковать собственной шкурой, если бы поняла, что Всадники сделают с людьми, которые причинят боль мне.

Джош получил то, что заслужил.

И теперь Кендалл тоже.

Я собиралась дать ей все, чего она когда-либо хотела. Я собиралась сделать ее лицо настолько неузнаваемым из-за тщательно растушеванных морщин и искусственно добавленных густых бровей, чтобы люди проявляли к ней жалость и внимание, которых она жаждала долгие годы. Она была бы красивой молодой женщиной двадцати с чем-то лет, потерявшей свое лицо в порочной игре.

Игра правды и лжи.

В эту игру ей следовало играть лучше.

Игра, которую я не собиралась проигрывать.

Не в этот раз.

Морщинки вокруг ее глаз теперь образовывали «гусиные лапки», даже когда она была спокойна. Ее щеки были вялыми и желтоватыми, а лицо усеивали пигментные пятна. Ее брови были сделаны из смеси белого, русого и коричневого оттенков, чтобы не только сочетаться, но и гарантировать, что даже если ей сделают лазерную операцию по их удалению, она никогда не будет полностью свободной. Пока ее кожа не станет по-настоящему старой и морщинистой

Возможно, Джош и погиб от руки Райстена, но миру не мешало бы помнить, что есть наказания похуже смерти. Как демон, выросший среди людей, я изучала их достаточно долго, чтобы узнать их слабости, понять, что движет ими, и в конечном итоге — уничтожит их.

Только я не хотела сжечь мир на земле.

Я просто хотела поквитаться.

Я поставила машинку на стол рядом с нами и промокнула свежие чернила. Некогда юное лицо Кендалл теперь выглядело как у девяностолетней женщины с цельными бровями и тонкими волосками на подбородке в тон. Она сделает все возможное, чтобы удалить это, когда проснется и увидит, что я натворила.

Я наложила бинты на ее лицо так же осторожно, как наложила бы их на любого другого клиента. Я даже попросила Мойру взломать ее машину, чтобы уложить ее в сухое место для сна, пока действие хлороформа не выветрится.

Как это мило с моей стороны.

— Ты можешь помочь мне перенести ее? — Спросила я свою лучшую подругу с зеленой кожей. Дрожь Мойры прекратилась вскоре после того, как я втащила тело внутрь, и подозрительно расчетливая манера поведения банши постепенно вернулась.

— На самом деле я не могу сказать «нет». Мы уже зашли так далеко, — драматично вздохнула она. — Просто чтобы мы были на одной волне: ты сумасшедшая. Я могу кричать и орать, но я никогда не делала ничего подобного.

— Сегодня она переступила черту, и теперь я позабочусь о том, чтобы такая мысль больше никогда не приходила ей в голову. Называй меня сумасшедшей. Называй меня злобной. Мне все равно. Я такая, какая есть, и я больше не собираюсь извиняться. — Я пожала плечами и откинулась на низкую спинку стула. Моя спина издала серию последовательных тресков, и я застонала от облегчения.

Теплые руки обхватили меня за плечи, заключая в крепкие объятия. Я попыталась открыть глаза, но масса темно-зеленых волос заслонила мне зрение.

— Я горжусь тобой, — сказала Мойра в мои волосы. Ее голос был приглушенным и хриплым, в нем, как я подозревала, были слезы, которые она пыталась сдержать. — А теперь пойдем утащим эту сучку, пока она не очнулась.

Впервые за несколько дней я выдавила улыбку. Несмотря на все это, я сделала именно то, что обещала. Я не сломалась. Я не поползла. Я приняла вызов и почти уверена, что только что победила ее в ее собственной игре.

Мы с Мойрой отстранились друг от друга, и я притворилась, что не заметила влаги в ее глазах, пока она незаметно вытирала ее. — Знаешь, я вроде как ненавижу тебя за то, что ты заставляешь меня плакать, — пробормотала она. Я тихонько хихикнула себе под нос.

— Это твой способ сказать, что у тебя заняты руки? — Размышляла я, откатывая поднос, на котором лежало все мое оборудование, с пути.

— И рискнуть, что она взбесится и укусит меня, если проснется? Нет, спасибо. — Мойра подошла к концу кабинки и схватила Кендалл за лодыжки. Она не пошевелилась.

— Готова? — Спросила я, беря ее за оба запястья.

— Готова.

Мы подняли ее со стола и медленно направились к входной двери. Она была на удивление тяжелой для такой стройной особы. Это не могло быть из-за того, что у нее было что-то в голове. Должно быть, все из-за сисек.

Нам удалось пройти через входную дверь, не уронив ее, хотя я случайно пару раз ударила ее головой по пути к выходу.

Ее машина стояла в добрых пятидесяти ярдах от нас, и это было прекрасно, если бы не дождь. К счастью, я предусмотрела это и сняла толстовку, чтобы обернуть ей лицо. Оставалось надеяться, что она не задохнется за те девяносто секунд, которые потребовались нам, чтобы пересечь парковку.

Ветер и вода обрушились на меня одновременно, и мой стук зубов превратился в тотальную симфонию. Дождь промочил мою тонкую футболку, выставляя на всеобщее обозрение самые твердые соски в мире. К счастью, никто этого не видел. Я уверена, они бы даже не заметили мои замерзшие сиськи, когда мы раскачивали тело взад-вперед, направляясь к машине.

Я взяла ее за запястья одной рукой и рывком открыла дверь со стороны водителя, широко распахнув ее, чтобы Мойра могла просунуть ноги внутрь первой. Я не была уверена, было ли это благословением, что мы не в первый раз занимаемся чем-то подобным, или знаком того, что нам нужно найти лучшее, менее незаконное хобби.

Обхватив скользкой рукой одно из ее худых плеч, я затолкала остальную часть ее тела в машину и приподняла ее голову, прежде чем снять толстовку. Ее глаза все еще были закрыты, а бинты подсохли. С другой стороны, моя толстовка была совсем другой историей. Я даже не пыталась натянуть на себя мокрую ткань. У меня было больше шансов замерзнуть в ней, чем без нее.

— Мы закончили? — Мойра прокричала сквозь дождь.

— И последнее, — крикнула я в ответ и убрала мокрые пряди волос с лица. Мойра приподняла бровь, и я вытащила из своего заднего кармана маркер.

— Что ты… — Ее голос затих, когда я наклонилась в кабину машины и написала сообщение на ее руле. — О.

— О, действительно, — ухмыльнулась я, закрывая маркер колпачком. Мойра захлопнула дверцу машины и издала злобный смешок.

— Знаешь, Руби, иногда мне кажется, что мы созданы друг для друга. — Она обняла меня за талию, притягивая ближе. Я обняла ее голой рукой за плечи и побрела обратно в «Блу Руби Инк» под дождем, ни о чем не заботясь в мире.

В какие-то дни было приятно быть собой, а в другие — нет.

Но я извлекаю из этого максимум пользы, решив быть счастливой, поскольку пережила шторм.