Злая игра

Глава 12

Дверь в мою гостиную распахнулась, и зверь обернулась, подняв руку, чтобы убить.

— Руби, — Ларан вздохнул с облегчением, когда увидел меня, стоящую среди останков. Это была не его Руби, которая смотрела на него в ответ, и после обещания Джулиана обеспечить мою безопасность, она не была довольна ни одним из них.

Ларан прошел шесть с половиной футов, прежде чем его шаги стихли. Бандит подошел к нему и начал тянуть за джинсы. Он делал это, когда хотел, чтобы его подобрали. Это потому, что он ему нравился? Или потому, что он видел то, чего не заметил Ларан? Он не обратил никакого внимания на моего енота, когда его взгляд упал на меня, вернее, на моего зверя. Ее напряженный взгляд впился в него, как кошка в мышь.

— Так скажи мне, Война. Сколько Всадников нужно, чтобы защитить одну девушку?

Не нужно было гадать. Она была зла.

Единственное, что его спасало, это то, что она считала его своим. Как и все мы в той или иной форме. Что касается Мойры и Бандита, то именно моя любовь к ним подпитывала ее чувством долга. Она защищала их ради меня.

С Лараном и Всадниками это было что-то более похожее на желание и обладание. Она владела ими, потому что они принадлежали ей. Всегда принадлежали. Всегда будут принадлежать. Они были созданы для нас. Единственные мужчины, которые могли выстоять, и самое близкое подобие пары, что мы когда-либо могли найти. Вот только их у нас было четверо.

— Что здесь произошло? — Спросил он. Его тон не был подобострастным, и она не могла решить, нравится ей это или нет. В нём было больше злости, чем Джулиан когда-либо осмеливался показывать ей, а он был Смертью. Что такого могло быть в Войне, что заставляло его чувствовать себя непобедимым?

Она улыбнулась.

— Ответ — нисколько, потому что именно столько вас рядом, когда вы ей нужны, — усмехнулась зверь. Ларан сжимал и разжимал кулаки.

Пожалуйста, пожалуйста, не ввязывайся в драку с Войной. Я молилась, но не богу. О нет, он не услышит этих молитв, произносимых дочерью дьявола.

Я молилась зверю, потому что здесь, на земле, теперь, когда сатана был мертв… моя звериная сущность, была единственной, кто мог услышать.

— Я не знал, что она в опасности. Я бы тогда…

— Что ты тогда? Поторопился? Бежал быстрее? Во-первых, не был бы таким расслабленным? — Кровь прилила к моим венам, а сердце замедлилось. Ровное, как боевой барабан. Мое тело готовилось к бою, но не я была главной. Она обладала полным контролем.

Она сделала три шага к нему, сокращая расстояние, желание отчасти подпитывало этот обмен репликами. Казалось, мы плохо контролировали ситуацию, когда дело касалось их. Мне в равной степени хотелось целовать их и придушить почти каждый день. У нее были похожие мысли, если не более подробные.

— Я не буду извиняться, потому что слова ничего не значат. Только действия. — Заявление, но не рекламируемое как таковое. Он произносил их мягко, но в Войне не было ничего мягкого. Только суровые истины, которые могут как ранить, так и излечить.

За это он нравился зверю. Она нашла правду освежающей, но недостаточно, чтобы простить.

— Загладь свою вину, — потребовала она.

Его темные глаза изменились, цвет изменился с ониксового на оттенок глубокого бургундского вина. Руки по бокам обмякли, когда она преодолела последний разделяющий нас фут и положила нежную ладонь ему на грудь. Сквозь тонкий материал рубашки грохотало сердце.

— Руби… — Он прошептал мое имя, как молитву. Возможно, это была мольба. Я не была той, кого он должен был ублажать, как бы ему этого ни хотелось.

— Я что, заикалась? Загладь свою вину перед мной. — Сибирская зима несла в себе больше тепла, чем голос, который исходил из моих уст. Ларан не дрожал и не сопротивлялся. Он также не прятался от ее команды.

Он оставался неподвижным, как камень, когда она схватила рукой его за рубашку, скручивая ткань, чтобы притянуть его ближе. Она могла почувствовать внутренний конфликт, который он испытывал. Шторм, разразившийся с такой силой. Потребность, желание и отчаяние быть сожженным ею. Мной. Он не был похож на Джулиана, который пытался прикрыть свои желания, и не был похож на Аллистера, который настойчиво давил на меня. Он был горяч и страстен, и его чувства были такими же запутанными и нуждающимися, как мои собственные.

Его губы замаячили перед нами, и она не колебалась.

Мой рот врезался в его. Горячий и яростный. Она обвила мою руку вокруг его шеи, удерживая железной хваткой, пока мои губы раздвигали его. Жар пронесся по моему организму, как муссон, неумолимый в тех вещах, которые он заставлял меня чувствовать, выполняя приказ.

Ларан схватил меня за талию, поднимая с земли. Мои ноги инстинктивно обвились вокруг его талии, его член прижался ко мне. Он уверенно нес меня, и с каждым шагом терся о мой набухший клитор. Я прижалась к его выпуклости, в то время как его руки соскользнули с моей талии и обхватили мою задницу, впиваясь кончиками пальцев в кожу.

Из моего горла вырвалось мурлыканье, мрачное и нуждающееся, когда зверь встретила его лоб в лоб и без колебаний. Я… я не контролировала себя, но чувствовала каждое движение. Каждый шорох моих джинсов по моему клитору. Каждое поглаживание его языка, когда он пытался поглотить меня так же сильно, как зверь пыталась поглотить его. По сути, это была я, но с оговоркой.

Я наслаждалась этим, зная, что мой разум разрывался бы от нерешительности, если бы я действительно контролировала ситуацию. Это было намного свободнее во многих отношениях, и зверь знала это.

Моя спина ударилась обо что-то твердое, но Ларан не остановился, раздался глухой стук, когда дверь с грохотом рухнула. В этот момент мне было все равно, что мы уничтожим. Мне было все равно, когда мы рухнули на кровать. Он начал отстраняться, и я сорвала рубашку с его груди.

Рычание вырвалось из его горла, когда он прикусил мою губу. Сильно. Медь и сладость растеклись между нашими губами. Он прервал поцелуй как раз в тот момент, когда я ахнула, вдыхая холодный воздух. Его руки скользнули под мою влажную толстовку и скользнули по ребрам, когда он стягивал ее через голову, забирая футболку, которую я носила под ней.

Я выгнула спину от его прикосновений. Он так отличался от Аллистера и его потребности доминировать. Или от Райстена, который был милым и стремился доставить мне удовольствие. Даже Джулиан, в самой сути которого таилось желание, заставлявшее меня хотеть большего.

Ларан хотел, чтобы я горела, и он сгорел бы вместе со мной.

Я ослабила хватку вокруг его талии, позволив своим ногам опуститься по обе стороны от него и свесив ступни с края. Он скользнул губами по моему полуобнаженному телу, позволяя холодному воздуху коснуться моей чувствительной кожи. Не спрашивая, чего я хочу или в чем нуждаюсь, он начал стаскивать с меня кроссовки и быстро стянул с меня носки и несколько слоев штанов. Он с рычанием высвободил их, и зверь улыбнулась и села, наблюдая за ним.

Обнаженная перед ним в одних трусиках и лифчике, Ларан встал перед нами на колени. Мои ноги свисали с края кровати, наши глаза были на одном уровне, когда он протянул руку и быстрым движением большого пальца расстегнул мой лифчик. Бретельки соскользнули с моих плеч, чашечки упали с моих грудей на пол под нами.

Он обхватил меня мускулистой рукой за талию и притянул к себе. Его обнаженная грудь коснулась моей, когда он поглотил меня еще одним страстным поцелуем. Он отстранился, чтобы проложить дорожку поцелуя по моей шее, не торопясь.

Я не была уверена, что это было со всеми ними и их укусами, но я не хотела, чтобы это прекращалось.

Я мысленно застонала, но зверь не издала ни звука. Он опустил голову ниже и взял мой сосок зубами. Удовольствие пронзило меня прямо между бедер, и я прижалась к нему, выгибая спину, чтобы предоставить ему лучший доступ. Он издал одобрительный стон и продолжил спуск, в то время как зверь откинулась на локти и наблюдала.

Совершенное телосложение Ларана было испещрено шрамами, темными и светлыми. Кожа не деформировалась и не изгибалась под странным углом; она была блаженно гладкой, но истории из его прошлого оставили на нем свой отпечаток. Почти такой же, как красное клеймо, которое выглядывало из-под его джинсов. С этого ракурса это выглядело как какой-то узел, сотканный из огня, но мое внимание рассеялось, когда он провел носом по моей груди, животу и к треугольнику из хлопка между моими бедрами.

Он вдохнул мой запах и поцеловал мое лоно через тонкий материал, разделявший нас. Я тонула в ощущениях, не в силах что-либо сделать, но и не желая, чтобы это прекращалось.

Он зарычал, выдувая волну тепла через мои трусики прямо к самой чувствительной части моего тела. Мои бедра дернулись один раз, не поддаваясь ни ее, ни моему контролю.

— Скажи мне, что она хочет этого, — простонал он, уткнувшись во внутреннюю поверхность моего бедра. Мое дыхание со свистом вырывалось сквозь зубы, когда зверь уставилась на него.

— Мы с ней одно и то же: две стороны одной монеты.

— Это не то, о чем я спрашивал, — прорычал он, впиваясь зубами в мое бедро. Он крепко схватил мои трусики и разорвал их, обнажая мою плоть, промокшую от возбуждения.

— Доставь удовольствие нам обоим, и ты узнаешь, — сказала она, покачивая моими бедрами перед ним.

Нерешительность давила на него, когда он наблюдал, как зверь попирает мое тело. Наше тело. Она не была человеком, и она действительно не уступила бы ни дюйма, если бы Ларан ей не нравился. Может быть, он видел это, или, может быть, его собственная потребность поглощала его.

Раздвинув мои складки, он подул на мой клитор, прежде чем сомкнуть зубы вокруг него и резко пососать. Моя звериная сущность замурлыкала, протянув руки и сжимая его волосы. Он переместился ниже, переместив руки на мои бедра, грубо схватив меня. Он раздвинул мои ноги шире и наклонился вперед, чтобы потереться носом о мою кожу.

— Ты пахнешь так, словно была создана для меня, — пробормотал он. Моя звериная сущность приподняла бровь, нетерпеливо ожидая продолжения. Ларан зарычал и повернул голову в сторону, посасывая плоть с внутренней стороны моего бедра. Моя звериная сущность не издала ни звука, пока мое сердце бешено колотилось в груди. Ларан прикусил кожу зубами, спускаясь по внутренней стороне моего бедра, стон сорвался с ее губ.

— Ты дразнишь меня, Война, — выдохнула зверь дрожащим голосом. В моем голосе «ее голосе» была хрипотца, которая дала ему понять, насколько сильно он влиял на нее.

Пальцы Ларана вжались в мои ноги, когда он снова провел пальцами вверх по моему бедру и лизнул мою влажную и ждущую плоть. Он без предупреждения засунул свой язык внутрь меня, прижимая мои бедра к кровати, обнажая мое влагалище.

Моя спина выгнулась, когда удовольствие заставило меня прижаться к нему, сильнее раздвигая бедра с каждым толчком и щелчком его языка. Скользнув двумя пальцами внутрь меня, он прикусил зубами мой клитор, скользя ими взад-вперед, пока я напрягалась и трепетала вокруг него. Когда мое тело начало трястись, он просунул руки под меня, чтобы удержать мои бедра на месте и притянуть меня ближе к своему рту. Мой оргазм нарастал, мое тело неудержимо выгнулось вперед, когда она переместила мои руки с его волос на оба плеча.

Только за мгновение до того, как это произошло, я поняла, что она собирается сделать, но было уже слишком поздно. Ларан отстранился всего на волосок, когда в моих ладонях возникло жжение, охватившее наши тела, как лесной пожар.

Ноющее давление и жгучая боль слились воедино, вызвав мой оргазм, когда Ларан взял мой клитор в рот, сильно посасывая. Моя звериная сущность мгновенно отступила, толкая меня вперед, чтобы я кричала в экстазе, пока мое тело извивалось от наслаждения на кровати под нами.

Оргазм был долгим и ошеломляющим. Я все еще задыхалась, когда он прекратился, дрожа от невероятного напряжения, которое не имело смысла. Я высвободила ноги из его рук и попыталась отодвинуться назад, но Ларан схватил обе ноги и прижал их к полу, когда поднялся, чтобы встать надо мной на колени. Его глаза горели обжигающим жаром, который снова возбудил бы меня, если бы я не увидела, что теперь украшало верхнюю часть его плеч.

— Ларан, я…

— Ты хотела меня? — Он перебил. Искренность в его голосе потрясла меня.

— Да, но…

— Тогда не извиняйся, — ответил он.

— Что? — Спросила я, мой голос срывался на истерику.

— Я знаю, для тебя это кажется чем-то…

— Это чертовски серьезное дело. Посмотри на себя! — Я огрызнулась.

Какие бы желания и вещи мы ни хотели сказать, они останутся невысказанными, поскольку мы оба вскочили, когда на другом конце дома хлопнула дверь и Джулиан взревел: — Что здесь произошло?

Ради дьявола…

Я выбралась из-под Ларана в рекордно короткое время, натягивая халат как раз в тот момент, когда Джулиан вихрем вылетел из-за угла. Он остановился, не доходя до сломанной двери, осколки которой валялись на моем полу. Я скрестила руки на груди и уставилась в потолок.

Я не смотрела, потому что в этом не было необходимости. Эмоции Джулиана сменились с обеспокоенности и отчаяния на шок, смешанный с гневом. Вежливее всего было бы проигнорировать то, что произошло между мной и Лараном, позволить мне одеться, может быть, даже спросить о мертвых телах или о взорванном окне.

Это то, что он сделал?

О нет.

Вместо этого он спросил: — Почему Война заклеймен твоим знаком?

Ревность не нравится никому, ни человеку, ни демону.

Но, черт возьми, я была хороша в разжигании этого.