Зловещее сокровище

Пролог

В середине апреля 1918 года оккупационные войска совместных немецких и австро-венгерских частей приближались к Гуляйпольскому району Украинской Народной Республики. На то время там образовался Ревком, одним из руководителей которого был назначен Нестор Петрович Бульбаш. Его разрозненные партизанские отряды не смогли оказывать должное сопротивление регулярным частям противника. Отряд Черной гвардии Бульбаша, как и другие отряды украинских анархистов, был вынужден отступить на Российскую территорию, к городу Таганрог, где распался и прекратил свое существование в качестве отдельного, целостного подразделения.

Возле Нестора Петровича осталось не больше десяти преданных ему черносотенцев. Чтобы себя прокормить, они, уже находясь на чужой земле, посчитали для себя вполне приемлемым промышлять грабежом и разбоем. С этой целью они объезжали территорию Ростовской области, всюду после себя оставляя ужасный, кровавый след.

В одно из таких «путешествий», проезжая через Пойменные леса, его малочисленный отряд возвращался назад без какой-то, даже маломальской, добычи. На улице смеркалось, и нет ничего удивительного, что бандиты постепенно сбились с пути. Углубившись в лесной массив (видимо, по какому-то роковому стечению обстоятельств?) они все-таки заблудились. Батька уже хотел было отдать приказ располагаться всем на ночлег, как вдруг один из его всадников заметил в отдалении слабый мерцающий огонек, светившийся в глубине леса и видневшийся из-за густорастущих деревьев.

Разбойники решили проверить, что же именно вызвало столь необычное в отдаленных местах диковинное явление. Выдвинувшись в путь, не более чем через пятнадцать минут они оказались на опушке, расположенной перед небольшой деревушкой. В ней было всего семь неказистых домов, приземистых и сравнительно ветхих. К слову сказать, это было самостоятельное поселение никому не подчиняющихся язычников. У них существовала своя вера, которую они чтили и соблюдали с величайшим благоговением; до сих пор у них получалось хранить тайну своего лесного существования ревностно и с надлежащей их положению осторожностью.

С гиком и улюлюканьем ворвались так называемые революционеры в маленький населенный пункт, ничем не примечательный и надежно скрытый от «современного глаза». Всех выбегавших к ним они нещадно стегали нагайками. Такое вторжение было настолько необычным, что бандиты не встретили никакого действенного сопротивления; честно говоря, и сопротивляться-то особо было и некому: в деревне жили в основном женщины и дети, причем исключительно девочки. Мужчина был только один; он же являлся Хранителем языческой веры и древних обычаев, с давнего времени устоявшихся в тайном селении (каждый раз, когда подходил период старения основного шамана, он оставлял себе в ученики одного родившегося мальчика, остальных женская половина безропотно умерщвляла).

Так вот, вдоволь перепугав все население захолустной деревни, разбойники принялись ходить по домам, где тут же учиняли беспощадный грабеж – они разбрасывали вещи, насиловали женщин, избивали детей, пытали их всех – но вместе с тем найти что-либо ценное в шести домах им так и не посчастливилось. Наконец, дошла очередь до седьмого, одиноко стоящего чуть поодаль от остальных.

Ворвавшись в жилище, бандиты увидели согбенного старца (лет эдак семидесяти, может, чуть больше), отличавшегося мрачным видом и одиноко сидящего посреди помещения (своего ученика тот заблаговременно выпроводил спрятаться в лес). Вперед вышел Бульбаш; как и всегда, подбоченись и заломив на бок папаху, он опёрся на шашку и насмешливым украинским говором произнес:

– Что, старик, хорошо одному жить в таком огромном гареме? Развел вокруг себя множество баб, а богатством их так и не обеспечил… неправильно это. А может статься, ты все держишь у себя, в своей хате?

Старик молчал, ничего на нахальные речи не отвечая.

– Ну-ка, «други», всыпьте ему как следует, – резко «отрезал» Нестор Петрович, обращаясь к своим верным подручным, – да осмотрите здесь все – внимательно! – а вдруг чего и найдется.

Изрядно поиздевавшись над престарелым хозяином, разбойники осмотрели его небольшую хату и в самом темном углу нашли небольшой сундучок, доверху набитый амулетами чистого червонного золота, бывших необычайно большой величины и имевших не менее семи сантиметров в диаметре. Они излучали какой-то странный, яркий и, в то же время, мерцающий, свет, который притягивал к себе, завораживал, заставляя смотреть на них снова и снова, не позволяя и на миг оторвать от себя восхищенного взгляда. На них изображались два грозных обличия: с одной стороны – Всемогущий Бог-Создатель, носивший у славян древнее имя Род, а с другой – злой и коварный Черный Бог, или (как его еще называли древние «русичи») Зловещий Змей.

– Вот так удача, – обрадованно засмеялся Бульбаш, – будет теперь чем революцию поднимать, а то ведь уже подумали – не найдем здесь совсем ничего.

И вот тут старец заговорил:

– Я являюсь Хранителем этого сокровища уже много лет – и я бы не советовал вам сейчас его трогать!

– Почему? – удивился Нестор Петрович.

– Потому что оно находится здесь с сотворения Мира и было принесено сюда Самим Всемогущим Богом-Создателем. Нельзя «разлучать» эти Зловещие амулеты между собой, иначе высвободится Страшное Зло, а тот, кто коснется хоть одного золотого, будет обречен служить ему до самого скончания Света.

– И каким же образом будет проходить эта служба? – расхохотался недоверчивый атаман.

– Во-первых, умирать тот будет в страшных мучениях, а во-вторых, душа его после смерти останется «неприкаянной», будет слоняться по внешнему Миру и склонять к самоубийству сначала «опустившихся» и отчаявшихся людей, а впоследствии и всех остальных; их души – поскольку, согласно всем нынешним канонам, их совершенно нигде «не ждут» – будут поступать в услужение к Черному Богу. Вот именно поэтому ни в коем случае нельзя «разлучать» эти древние талисманы, иначе то Зло, которое было сокрыто в них Богом Родом, немедленно вырвется на свободу и станет творить свое ужасное, поистине черное, дело.

– Чем же так страшны эти мрачные души? – спросил с издевательством наглый грабитель.

– Страшны они тем, что, как вам будет известно, душа человека, высвободившись из тела, проходит своеобразную очистку, а затем так называемый Суд; далее, принимая во внимание все совершенные ею в прошлой жизни поступки, она вновь обретает следующее воплощение, чтобы отрабатывать таким образом созданную ею самой же Карму. Однако, это никак не касается тех, кто свел счеты с жизнью своими собственными намерениями. Постепенно таких «неприкаянных сущностей» будет становиться все больше, и род человеческий в конечном итоге полностью вымрет.

– Да, разве? Мне же кажется, что все это полная чушь, – расхохотался Бульбаш и одним ударом шашки разрубил тело старца надвое, произведя это сверху вниз, после чего велел своим верным нукерам прихватить злосчастный сундук, а рано поутру покинул деревню.

В этом же году, но чуть позже, личностью Нестора Петровича заинтересовались московские анархисты, которые организовали переброску его группы в район Гуляйполя для организации там партизанской борьбы. На нужды этого великого дела полководец взял из сундука ровно сорок семь Проклятых древними Богами таинственных амулетов. Остальные спрятал в одном небольшом могильном захоронении, расположенном на кладбище, разбитом жителями возле ревкомовского райцентра.

Тридцать семь золотых он потратил на собственные низменные удовольствия, справленные им на территории России и Украины, десять же прихватил с собой, когда в августе 1921 года вместе с соратниками был вынужден бежать за границу и когда переправлялся в Румынию. На сопряженной территории «местные» немедленно интернировали «прорвавшихся бульбашей», и вполне естественно, что бывший атаман лишился своих последних десяти артефактов, связанных зловещим заклятием.

В дальнейшем, вынужденный скитаться, он много перемещался по бушующей страстями Европе, пока наконец не осел в одном из ближайших пригородов Парижа, чудеснейшем городке Венсенне. Вся его дальнейшая жизнь была очень тяжелой, и ему, в прошлом знаменитому революционеру, приходилось перебиваться с хлеба на воду и, как и предсказывалось, закончил Бульбаш свой жизненный путь, находясь в возрасте сорока пяти лет и испытывая страшнейшие муки, от которых он и скончался 6 июля 1934 года; диагнозом наступления смерти ему был поставлен неизлечимый в те времена костный туберкулез.