Злой лжец

Глава 1

Доминик

Сегодняшний день…

Есть веская причина, по которой люди говорят хорошим девочкам держаться подальше от плохих парней. Парней, которые приносят неприятности. Это та же причина, по которой ангелу не суждено быть с дьяволом. Ангел всегда слишком хорош для него, даже когда она пытается увидеть в нем хорошее. Дьявол наполнен слишком большой тьмой, чтобы увидеть свет.

Это я и она.

Я: Доминик Д'Агостино. Дьявол, тьма.

Она: Кэндис Риччи. Ангел… мой свет.

Она была почти моей.

Почти, но никогда…

Я смотрю, как она ходит по кухне, совершенно не замечая меня. Ее длинные медово-светлые волосы в этой косе подпрыгивают, когда она идет от шкафа к стойке с тарелкой. Она прекрасна с той невинной красотой. Ее гибкое тело с изгибами во всех нужных местах — это то, что заставило бы мужчину на коленях умолять прикоснуться к ней. Но она бы этого не узнала.

Она из тех девушек, которые живут по соседству и красивы, но не знают об этом.

Вопреки тому, что она всегда думала, она никогда не бывает далеко от моих мыслей. Даже когда у меня миллион мыслей на уме.

За два года моего отсутствия она никогда не была далеко от моего сердца.

Мой самолет приземлился в аэропорту Лос-Анджелеса менее часа назад, и я сразу же прибыл сюда.

Я, словно преследователь, стоял на крыше многоквартирного дома напротив ее дома, наблюдая за ней в бинокль. К счастью, меня окутывает густая темнота ночи, так что никто меня не видит.

Я далеко от нее, слишком далеко. Но этот аромат роз, который всегда витает в ее волосах, здесь, со мной. Ее шелковистая, гладкая кожа все еще искрит в нервных окончаниях на кончиках моих пальцев, а ее вкус все еще обжигает мои губы, соблазняя меня вещами, которые я не должен хотеть, но все еще жажду.

Глядя на нее сейчас, я вспоминаю, как в ту ночь, которую мы провели вместе, я наконец ощутил вкус ее идеального тела.

Та ночь запечатлелась в моей памяти, как и та ночь, когда я все разрушил и потерял ее.

Кэндис Риччи…

У меня нет ни одного детского воспоминания, в котором не было бы ее лица.

Эти воспоминания о погоне за невинностью были, однако, именно такими. Целомудренными. Мои проблемы начались, когда мы стали старше, и я начал хотеть ее.

Но она была хорошей девочкой, которая была мне запрещена. Единственная женщина, которую многие не знали, которую я обещал не трогать.

Два года назад я нарушил обещание и эгоистично воспользовался шансом быть с ней. Потом я облажался и показал ей, каким монстром я был, когда мои гребаные ошибки заставили ее бороться за свою жизнь.

Меня охватывает чувство вины, когда я вспоминаю, как я оставил ее на больничной койке, подключенной к трубкам и аппаратам, едва живую из-за меня.

Едва жива из-за пули, которую я всадил ей в грудь.

Я… вот что я с ней сделал. Это был несчастный случай. Я знаю, что это был несчастный случай. Но это не меняет вины, которую я чувствую, или того факта, что я всегда, всегда буду винить себя.

Случайность или нет, Кэндис чуть не погибла. Это факт.

Пуля прошла всего в трех миллиметрах от ее сердца.

Миллиметры стали решающим фактором между жизнью и смертью женщины, которая заслуживает всего самого лучшего в этом мире.

Стыд и вина за то, что я с ней сделал, подтолкнули меня уйти. Вместе с причиной, по которой это произошло.

Наркотики….

Я был наркоманом.

Мне…

Я до сих пор не могу в это поверить.

Я могу играть крутого гангстера или Эйнштейна из стаи Д'Агостино с двойной степенью с отличием от MIT¹. Но в глубине души я — это я, и я ненавижу не контролировать ситуацию. Когда дерьмо начало попадать в вентилятор, я выбрал путь, который едва не погубил меня, и ее тоже.

Я уже десять месяцев чист, и моя зависимость позади. Но очистка была не единственным, о чем мне приходилось беспокоиться.

Когда человек обращается к наркотикам, эта часть — просто механизм преодоления того, что его действительно беспокоит. Меня беспокоила жизнь.

Теперь оно снова достало меня, и мне придется с этим смириться, иначе могут погибнуть еще больше людей, которых я люблю.

Я вернулся, но я здесь только потому, что пришло время, когда я нужен.

Когда я уехал, я знаю, что моя семья должна была верить, что я жив, и что я вернусь, когда буду готов вернуться домой. Последнее — то, с чем я борюсь, потому что я не готов. Я не готов быть дома или быть Домиником Д'Агостино, к которому они все привыкли.

Я делаю глубокий вдох, осознавая всю серьезность ситуации.

Опасность снова на горизонте.

Опасность, связанная с Синдикатом.

Пока Кэндис проверяет широкие рамы окон, убеждаясь, что они заперты, и она в безопасности, я вспоминаю, что я один из тех монстров, которые должны держаться от нее подальше.

Мне следует держаться темноты и выкинуть ее из своего мира.

Злая ложь и нарушенные обещания — вот что нас определяет. И то, и другое — знак того, что нам не суждено быть такими.

Тринадцать лет назад тьма отняла у нее родителей, и с тех пор она уже не та. Их убили у нее на глазах самым ужасным образом. Страх — это только начало того, что прокляло ее после. Симптом того, что произошло. Или, скорее, того, что происходило.

Я хочу для нее лучшего, чем тьма.

Когда Кэндис кладет на тарелку несколько видов печенья и выходит из кухни, прижимая телефон к уху, я опускаю бинокль и тоже ухожу.

Завтра будет очень интересный день.

Тогда я увижу своих братьев и ее тоже.

Я не знаю, какова будет их реакция.

У Кэндис есть полное право меня ненавидеть.

Лучшее, что я могу для нее сделать, — это держаться подальше.

Единственная проблема в том, что я все еще люблю ее.