Золотая клетка

ГЛАВА 12

Когда солнечные лучи проникли в мой неосвещенный домик, я проклинала себя за то, что не смогла хоть чуточку поспать. Моя подушка была мокрой от пролитых мной злых слез. Мне хотелось кричать от того, как все обернулось. Наши грехи цеплялись за нас, ожидая идеальной возможности посеять хаос, а мой только, что присоединился к вечеринке.

Одно можно было сказать наверняка: следующие две недели обещают быть адом. Чего я ожидала? Ступая по чужим головам, вы не достигнете счастья.

— А теперь встань на колени и покажи мне как тебе жаль.

Каждый раз, когда я поворачивалась, чтобы посмотреть на этот дурацкий диван, я видела там Мэйса, он был похож на дьявола, который восседал на своем троне. В считанные минуты он завладел моими мыслями. Не было никакого смысла плакать из-за «пролитого молока», поэтому мне нужно было подумать и найти выход из этого положения. Домик был маленьким, но роскошным. Небольшой камин с меховым ковриком возле него, диван, двуспальная кровать и ванная комната. Насадка для душа находилась на потолке, и мне казалось, что я принимаю душ под водопадом.

Я бы солгала, если бы сказала, что была удивлена, что Мэйсон все еще жив. Часть меня знала, что он так просто не сдастся. Затем, когда я переодевалась, что-то ударило меня. То, о чем я никогда не задумывалась слишком глубоко, потому что мне приходилось иметь дело с тем, что я доверяла не тем людям. Мэйсон был тем, кто поджег дом. Он убил своего отца и свою мать — но почему?

Мои ладони вспотели, и я почувствовала головокружение от адреналина. Как я могла быть такой

чертовски глупой, что не собрала все воедино раньше? Была ли причина в том, что у его матери был роман с моим отцом? Нет, я так не думала, но я могла бы иметь карты в рукаве, если бы узнала.

Когда я предала Мэйса, я не позволяла себе думать о том, что с ним случится, потому что единственным человеком, о котором я могла беспокоиться, была я сама. Я была воспитана, чтобы жить для своих хозяев, и думать за себя — это не то, что мы могли бы сделать, и когда я впервые решила проявить эгоизм, пострадало так много людей. Посмотрите на меня. Не имело значения, как сильно я любила своих родителей в тот или иной момент; все, что я получила от них, — это их, так называемая поддержка, которая тонко отображает их собственные желания. Я была обречена на неудачу с самого начала.

Если бы два года назад кто-нибудь сказал мне, что Мэйс заставит меня встать перед ним на колени в нижнем белье, я бы сказала, что это ложь.

Думаю, мне не стоит удивляться. Не тогда, когда разбитое сердце и предательства были одними из самых сильных эмоций, которые были способны перевернуть ваш мир с ног на голову, а взамен подпитывали вас яростью, придавая вам драйв, которого у вас раньше не было.

Проверив прогноз погоды через приложение, я надела черное платье и солнцезащитные очки, чтобы скрыть свое не выспавшееся лицо.

Как только я открыла дверь своего домика, знакомый голос приветствовал меня.

— Доброе утро, питомец, — сказал Мэйс с того места, где он поставил ногу на каменную стену.

— Раз уж ты здесь, то ничего доброго в этом нет, — в ответ бросила я.

У Мэйсона хватило наглости усмехнуться. Я наклонила голову, чтобы посмотреть на него, все еще не веря, что это тот самый милый парень из моего детства.

— Ты всегда такая злющая по утрам? Или тебе просто нужен хороший член? — спросил он, вытаскивая сигарету. Он ухмыльнулся мне, поднося никотиновую палочку к губам, как будто мог видеть сквозь стекла моих очков, и по какой-то причине я покраснела.

Мой статус девственности его не касался, так что я не собиралась комментировать это. Опять же, мне показалось странным, что на нем была одежда с длинными рукавами и кожаная перчатка. Насколько я поняла, он хотел выглядеть крутым.

— Курение убивает, — пробормотала я.

— Мы все равно умрем, — быстро ответил он.

Я вздохнула, но продолжила идти, пытаясь как можно быстрее добраться до главного домика, а главное сбежать от него, но, к сожалению, он мне не позволил.

Итак, теперь, когда у Эрин появилась возможность разобраться в своих чувствах, я бы поговорила с ней. К сожалению, я не могла этого сделать из-за злого, высокого, сексуального — вычеркните этот последний комментарий — я не могла подойти к ней, когда Мэйс крутился около меня.

— Почему ты преследуешь меня?

Он выдохнул дым и сказал:

— Я просто вывожу свою собачонку на прогулку.

Нет, он это не сделал. Он не мог этого сделать.

Меня не волнует, что этот новый Мэйсон был выше шести футов ростом, с волосами, которые выглядели так, будто он только что проснулся, с ресницами лучше, чем у меня, и с пронзительными зелеными глазами — он не мог просто взять и оскорбить меня.

Моя рука быстро дернулась с намерением дать ему пощечину, но он перехватил ее на полпути своей рукой в перчатке.

— Как ты меня назвал?

— Ты предпочитаешь ”сука"? — с издёвкой поинтересовался он.

— Я бы предпочла, чтобы тебя здесь вообще не было, — сказала я ему, пытаясь вырваться из его хватки, но он не позволил мне. Вместо этого он притянул меня ближе к себе.

— Ты делаешь мне больно, — сказала я сквозь стиснутые зубы, потянув за запястье.

— Хорошо.

Его ответ привел меня в ярость.

— Что, черт возьми, с тобой случилось? — требовательно спросила я у него.

Жуткий смешок слетел с его губ, и у меня по спине побежали мурашки. Смотреть на него было все равно, что заглядывать в эпицентр бури. В одну минуту мирный, а в следующую — мстительный.

— Послушай, питомец, — сказал он, наклоняя свое лицо к моему. Его горячее дыхание обожгло мои губы, и мне пришлось напомнить себе, что нужно продолжать дышать. — Ты не имеешь права задавать мне этот гребаный вопрос.

Мэйсон был зол, и, думаю, впервые в своей жизни я испугалась. Забудьте, все не так, это был вовсе не страх. Это было чувство вины. Он был прав; я не имела права ни о чем спрашивать.

— За что именно ты меня наказываешь? За то, что в кои-то веки я выбрала себя?

— Прекрати болтать… — сказал он сквозь стиснутые зубы.

Я его не слушала.

— Это гребаная правда…

Его рука в перчатке метнулась ко мне так быстро, что я не успела среагировать. Кожа была мягкой, контрастируя с тем, как он держал меня.

— Твоя правда и моя очень отличаются друг от друга, — он был так близко, что его ярость ощущалась на

расстоянии одного поцелуя.

Мой вдох был громким, и я не могла не смотреть на его рот, особенно когда все эти пирсинги выглядывали, когда он говорил.

Глаза Мэйсона на секунду расширились, прежде чем он улыбнулся. Я больше не могла дышать. Как получилось, что это действие так сильно напомнило мне о той ночи, когда он подарил мне ожерелье? Он был моим первым поцелуем. Это было то, о чем мне не хотелось часто думать, но это был факт, который я не могла изменить, и, несмотря на все, что произошло, я не жалела об этом.

— Ты начинаешь пускать слюни, питомец, — сказал он, прежде чем отвел мой подбородок в сторону.

Не то чтобы я просила его о поцелуе, но я все равно чувствовала себя униженной этим действием. Я больше не обращала на него внимания. Одна вещь, которую я знала, заключалась в том, что влиятельные люди ненавидят, когда их игнорируют, и, несмотря на отсутствие у меня статуса, это была одна вещь, которую я освоила за последние два года.

На этот раз Мэйсон позволил мне опередить его, о чем я быстро пожалела. Когда я вошла в главный домик, там были почти все. Несмотря на то, что я чувствовала себя аутсайдером среди своих сверстников, я все равно держала голову высоко и заняла место прямо посреди комнаты.

Половина здешних сучек уже ненавидела меня. Не имело значения, где я сижу, даже если я сяду где-нибудь еще, кроме центра, это только раззадорит их.

Как только я села, то закинула ногу на ногу и оглядела комнату в поисках Эрин. Я привыкла использовать ее как свой костыль; без нее я чувствовала себя голой.

Я нашла ее сидящей рядом с Нейтом. Я была рада, что он был с ней. Несчастный случай изменил Эрин; она была всем, чем я когда-то хотела быть. Никто бы никогда не подумал, что мы поменяемся ролями.

— Аспен, — кто-то произнес мое имя, слегка похлопав меня по плечу.

Я повернула голову и увидела, что Кэтрин смотрит на меня, а выражение на ее лице прямо кричало: "какого хрена".

— Извини, я задумалась. Что я пропустила?

Лорен закатила глаза. Она была великолепной загорелой брюнеткой, живущей модельной жизнью, которую моя мать хотела для меня. Поскольку она была слишком стара, чтобы быть чем-то иным, кроме как богатой, она хотела жить опосредованно через меня. Эта материнская энергия быстро превратилась в зависть, когда она увидела, сколько внимания я привлекла. Съемки, блоги, все, что я делала, было ей назло. Я жила для того, чтобы каждый день понемногу видеть, как она умирает, пока я жила тем, что она считала жизнью своей мечты. Это убивало меня еще больше внутри, когда я делала все это, но я уже была близка к смерти, так что пока я могла, получала от жизни хоть какое-то удовольствие.

— Ты и с ним трахалась? — спросила она меня, и я посмотрела на нее в замешательстве.

— С кем, Лиамом? — Спросила я с отвращением.

Лорен снова закатила глаза.

— Все трахались с Лиамом.

Моя губа скривилась от отвращения. То, что она сказала, не было ложью. Я знала, что Лиам трахался со всеми светскими шлюхами. Все они пришли к нему в надежде, что он передумает, и где-то по пути я надеялась, что так и будет.

— Тогда с кем? — Спросила я, хотя мне было все равно, с кем они все трахались этим летом.

— Штильцхен.

— Ч-что?

Внезапно мой недосып обрушился на меня. Я почувствовала головокружение и тошноту.

— Я встретила его в клубе, другие говорили, что либо там, либо в баре, но в прошлом году он совершал обход.

Мои глаза быстро осмотрели комнату, и я нашла его в углу, сидящим в одиночестве. Он вел себя так, словно никого из нас здесь не было. Наши глаза встретились, и медленная улыбка расползлась по его губам, и мой желудок упал. Почему это было больно?

— Никто из вас не узнал его? — Спросила я сквозь стиснутые зубы.

Лорен рассмеялась.

— Почему мы должны были это делать? Не то чтобы мы с ним разговаривали, и, кроме того, он должен был быть мертв.

Вау.

Они были невероятны. Они издевались над ним всю свою жизнь, а потом даже не могли вспомнить его лица. Конечно, я была потрясена, когда увидела его снова, но как только я посмотрела ему в глаза, то поняла, кто он такой.

Трудно было забыть лицо человека, который тебя возненавидел. Было гораздо легче отрицать, что он когда-либо что-то значил для тебя. Но то, что он был здесь сейчас, пугало меня, потому что прошлое и настоящее вот-вот должны были столкнуться.