Звезда

38

Кристел оказалась права – Спенсеру очень нравилась его новая работа. Он завоевал уважение и сенатора, и его окружения. Он вдруг оказался в самой гуще политического мира, и его юридическое образование сослужило хорошую службу. Он даже подумывал, не баллотироваться ли в конгресс, но, по-настоящему полюбив сенатора, он не хотел с ним расставаться.

Даже Элизабет ходила довольная и именно по этой причине в который уже раз отказалась с ним развестись. Несмотря на то представление, которое он устроил во время процесса, и на его измену, в которой она не сомневалась, эта женщина получила в конце концов то, что хотела. Она замужем за человеком, имеющим положение в обществе. Когда Спенсер вернулся, она встретила его в ярости и первую неделю не хотела даже видеться с ним. Он уже собирался переехать от нее. С Кристел или без нее, но он понимал, что должен развестись. Кристел подарила ему любовь, нежность, то, чего у них никогда не было с Элизабет. Он объяснил, что предпочитает остаться один, когда они в конце концов поговорили на эту тему. Он не стал ей лгать, но не стал и извиняться.

– То, что мы женаты, плохо для нас обоих. Ты заслуживаешь гораздо большего, чем этот брак, да и я тоже. – Он уже неделю работал на новом месте, и после ее угроз, после того, как он задержался и не вернулся сразу после процесса, он был уверен, что она даст ему развод. Между ними не осталось ничего, и для нее не было секретом, что последние несколько недель он провел с Кристел. – Я думаю, сейчас самое время покончить со всем этим.

Но она была очень довольна его новой работой, считая, что это первый серьезный шаг, который он сделал самостоятельно. К тому же все вокруг только и говорили о том, как благородно он поступил, вытащив из петли кинозвезду. И вместо того чтобы злиться на мужа, Элизабет гордилась им. Он вдруг понял, что совсем не знает свою жену. Он все-таки добился славы, и для нее не важно, что из-за этого под угрозой оказался их брак.

– Почему бы нам не потерпеть еще немного, Спенсер? Мы так долго мучились, давай на время оставим все как есть.

Она была с ним откровенна, и им обоим стало совершенно ясно, что никаких чувств к нему она не испытывает. Но он тоже давно охладел к ней. Те времена, когда он пытался притворяться, что любит Элизабет, давно прошли. Наступил момент, когда он хотел одного – уйти от нее, о чем прямо и заявил жене:

– Для чего, ради всего святого, ты хочешь продолжать это притворство? Неужели тебя это не волнует?

Но для нее это действительно не имело никакого значения.

– Мне нравится, чем ты начал заниматься, Спенсер. Быть женой помощника сенатора очень приятно.

– Ты что, серьезно? – Он был потрясен.

– Да, вполне. Я хочу, чтобы ты продолжал в том же духе и добился прочного положения. И в любом случае я не собираюсь давать тебе свободу. – Как всегда, ее тон оставался категоричным. – Ты мне ее задолжал.

Он побагровел от ярости:

– За что?

– За то, что сделал из меня посмешище, связавшись с этой куклой. Если надеешься, что я разведусь с тобой и ты женишься на ней, то ты просто свихнулся.

Он не говорил ей о том, что Кристел сама отправила его в Вашингтон и настаивала на сохранении брака.

– Я бы очень хотел жениться на ней, – не стал он лукавить, – но все дело в том, что она этого не хочет.

– Она или совершеннейшая дура, или очень умная женщина. Я даже не знаю, что больше ей подходит.

– Она сказала, что хочет побыть одна, и еще, что такой брак может помешать моей карьере.

Элизабет поняла, как сильно Кристел любит ее мужа. Но она не собиралась говорить ему об этом. Раз уж она решила остаться его женой, она не позволит, чтобы Спенсер так хорошо думал о Кристел.

– Она собирается вернуться в Голливуд?

Он покачал головой:

– Нет, она вернулась домой. С карьерой покончено.

– А где ее дом? – с любопытством спросила Элизабет. Ей хотелось побольше знать о своей сопернице.

– Это не важно.

– Ты собираешься ее навещать? – Она видела по его глазам, что он готов, если Кристел позволит. Но что-то между ними произошло перед тем, как он уехал. Видимо, Кристел сама отправила его домой. В противном случае он бы не приехал. Но теперь, когда он вернулся, Элизабет собиралась использовать всю свою власть, чтобы удержать его. – Ты будешь круглым дураком, если продолжишь шашни с ней. И твоему сенатору это совсем не понравится.

– Это уже мои проблемы, и пусть они тебя не волнуют. – Он не собирался обсуждать с женой отношения с Кристел. День и ночь он думал о ней. Но она все еще продолжала настаивать, что хочет пожить одна. Она говорила, что их жизненные пути слишком далеки друг от друга, и, как он ни старался, он не мог убедить ее в обратном.

Недели пролетали незаметно, он был слишком занят работой и в конце концов так и не переехал от жены, а та и не просила его об этом. Теперь он встречался с ее родителями гораздо реже, чем раньше, хотя судья и поздравил его с новой должностью. А Элизабет никак не могла поверить, что сбылась ее мечта стать женой знатной персоны.

Спенсер, сам не понимая почему, продолжал жить в доме в Джорджтауне. Он был постоянно занят, на переезд у него просто не хватало времени. Элизабет оставила его в покое. Она продолжала ходить с ним на приемы, помогая осваиваться в высшем обществе. У нее жизнь тоже была полна до краев: она занималась общественной работой, постоянно встречалась с бесконечными друзьями, училась на юридическом факультете. Она никогда не жаловалась, и через несколько месяцев он обнаружил, что быть женатым на Элизабет – весьма выгодно. Спенсер ненавидел себя за это, но Вашингтон – довольно странный город. То же самое можно было сказать и о политике. Помощник сенатора прекрасно понимал, что брак с дочерью судьи Барклая не приносит ему ничего, кроме пользы.

К тому же, проработав с сенатором шесть месяцев, он вообще перестал интересоваться, на ком он женат. Он почти и не видел Элизабет, кроме тех редких случаев, когда они, выполняя свой долг перед обществом, оказывались в одной компании.

Он теперь редко находил время, чтобы позвонить Кристел, и она была почти холодна в разговоре с ним. Рассказывая ему о себе и о ранчо, она явно давала понять, что не хочет его видеть.

Только на День благодарения Спенсеру удалось повидаться со своими родителями. Элизабет устроила очень милый званый ужин. Его родители прилетели из Нью-Йорка и остановились у них. Отец поздравлял себя, что уговорил Спенсера, когда тот только приехал из Кореи, не разводиться с женой. Присутствующие на ужине Барклаи тоже были весьма довольны, и никто не спрашивал у супругов, когда они собираются заводить детей. И так ясно, что они слишком заняты, а Элизабет должна в июне закончить обучение.

– Только вообрази себе, – пошутил его отец, – два юриста под одной крышей. Вы можете открыть юридическую контору.

Спенсер подумал, что это единственное, что их соединяет. Элизабет же вела себя как обычно, оставаясь очаровательной и милой. Перед ними открывалось большое будущее, и судья Барклай надеялся, что после того, как Спенсер отработает предвыборную кампанию с молодым сенатором, он откроет свою фирму. И так же, как Элизабет, он полагал, что для его зятя вполне разумно баллотироваться в конгресс. Но сам Спенсер считал, что делать это рано, он завален работой, которую делал с большим удовольствием и усердием. Это помогало убегать от ужасного одиночества. Для своих тридцати шести лет он взлетел довольно высоко, но, взлетая, потерял то, о чем мечтал больше всего на свете. И это была не его жена, а та девушка, которую он встретил на ранчо девять лет назад. Он потерял Кристел.