А ты уловила флюиды?

Глава 3 Я ЮРИСТ. А ДАЛЬШЕ ЧТО?

Кейт хмуро смотрела на записку на своем столе. Четыре слова, нацарапанных на одном из вездесущих розовых клейких листочков для записей. «Зайдите как можно скорее». Вместо подписи – инициалы Ричарда Гангстерса, одного из партнеров фирмы. Пожалуй, его можно было считать – почти наверняка – лучшим юристом и – совершенно несомненно – самым ненавистным начальником для всех служащих. За четыре года работы в «Кэссел и Стивенс» Кейт всего несколько раз привлекали к процессам Гангстерса. И каждый случай оказался сущим кошмаром.

Спору нет, Гангстерс – талантливый юрист и мог выступать практически в любой роли. Он был толстым коротыш кой и часто брызгал слюной в лицо собеседнику, когда увлекался речью. Еще Гангстерс поднаторел в искусстве унижать коллег. Работа с ним представляла собой сплошное испытание; стоило несчастному отойти после очередной оплеухи, как толстяк устраивал новый показательный разнос, причем на виду у всей фирмы, на общем собрании. Гангстерс считал, что такое обращение увеличивает трудовой энтузиазм, и в чем-то был прав. Кейт и прочие сотрудники проводили много часов, корпя над его файлами, только чтобы убедиться, что в них нет даже самого малейшего упущения.

Когда Кейт явилась к Гангстерсу в офис, тот висел на телефоне. Раздраженно кивнув ей из-за своего дорогого стола, он жестом указал на стул. Кейт в тревоге села. Она терпеть не могла скользкую кожаную мебель, которая противно холодит даже сквозь одежду, а кожаные стулья создают впечатление, что ты вот-вот с них скатишься. Однако устроиться поудобнее в этом кабинете Кейт и не надеялась.

Гангстерс продолжал тираду – что-то о корпоративных документах, – а Кейт тем временем рассматривала его офис. Тяжелая мебель вишневого дерева, на вид весьма дорогая; оливковые и винно-красные обои с неприятным для глаз пестрым рисунком и полдюжины картин с английскими охотничьими сценами по стенам. Кейт не понимала, что творится со здешними юристами – похоже, все они скопом подались в англофилы.

Гангстерс резко повесил трубку и повернулся к ней:

– Как там насчет дела Джейкобсена?

«И вам доброго утречка», – подумала Кейт.

Вслух же она сказала:

– Документы в процессе оформления. У клиентов есть черновик иска, а на предъявление я все подготовлю ко вторнику.

– Вы составили список показаний?

– Над этим я как раз работаю.

Вот черт! Кейт и представления не имела, начала ли Тиффани составлять список, однако теперь точно знала: над этим секретарше придется потрудиться в первую очередь. Оставалось надеяться, Гангстерс не проверит состояние дел прежде, чем Кейт успеет подготовиться.

– Дело дерьмовое. Совершенная дрянь. Я обещал клиенту, что мы выступим на слушании, поэтому извольте подготовить копии всего, что может укрепить наши позиции. Чем больше вы сумеете собрать спорных показаний, которые не особенно хорошо аргументированы и которые можно попытаться опровергнуть, тем лучше. И принесите мне оформленные документы на предъявление в понедельник.

«Другими словами, забудьте про уик-энд», – подумала Кейт.

– Хорошо. Нет проблем.

Она пулей вылетела из кабинета Гангстерса.

Первая остановка – стол Тиффани. Двадцатичетырехлетняя секретарша Кейт сидела за компьютером в наушниках и стремительно перепечатывала аудиозапись, перекатывая во рту комочек жвачки. Ее длинные ярко-алые ногти без малейших усилий щелкали по клавиатуре, голова чуть-чуть покачивалась в такт работе. Ронда, секретарша, занимавшая место рядом с Тиффани – второстепенный персонал был распределен по офису парами, – еще не явилась.

– Тиффани. Тиффани! – прибавив громкость, позвала Кейт и помахала у нее перед носом рукой.

– А? О Кейт! Здравствуйте! Как дела? – улыбнулась ей секретарша.

Тиффани была сильно накрашена, использовала синюю тушь для ресниц, а ее русые волосы торчали во все стороны – похоже на скверную самодеятельную завивку. Сегодня она нарядилась в кремовый свитер с рукавами «летучая мышь». Одежда Тиффани всегда отставала от моды на один-два сезона. Впрочем, Кейт не придавала моде особого значения – без помощи «Ти-Джей Максе»[7] и «Файлинс бейсмент»[8] она бы одевалась в те же самые костюмы с двубортными пиджаками военизированного покроя, какие носила в юридической школе.

Кейт хотела сразу спросить о показаниях, но вовремя спохватилась.

– Дела неплохо. А у вас? – отозвалась она улыбаясь.

Едва устроившись на работу, Кейт обещала себе, что будет уважительно обращаться с так называемыми мелкими сошками фирмы. Два года прослужив клерком, она приобрела на всю жизнь глубокое отвращение к бесцеремонному стилю поведения, который так распространен среди юристов – в том числе и младших компаньонов – по отношению к секретаршам, сотрудникам без дипломов и техперсоналу фирмы. Исключения делались, только если юристы были мужчинами, а подчиненные, – хорошенькими одинокими девушками. Тогда стиль общения становился совершенно иным.

– У меня тоже хорошо. Вы представьте себе – мы с Марго и Джейнис вчера на вечеринке нос к носу столкнулись с Брайаном! Он весь вечер ко мне подкатывался. Я позволяла ему на что-то надеяться, а потом послала куда следует! – Тиффани хмыкнула и выдула большой пузырь жвачки. – Он прямо опупел! Но этот гад заслужил и не такое.

– В самом деле? – Кейт сделала паузу.

Как бы ей ни нравилось слушать про опупевшего Брайана, воспоминание о Гангстерсе во гневе несколько подтачивало ее решимость обращаться с персоналом как с равными.

– Тиффани, в каком состоянии у нас показания по Джейкобсену? Вы их оформили?

– Ох, нет еще. Извините! А разве вы меня просили? – Тиффани указала на аккуратный список первоочередных задач, лежавший в углу стола. Она была настоящим педантом по части записывания дел и дат, называя подобные перечни своим деловым листом.

– Нет, думаю, что нет, – призналась Кейт. – Обзвоните всех, кто работает по делу, и соберите как можно больше документов в рекордные сроки, хорошо? Гангстерс уже дышит мне в затылок.

– Постараюсь, – улыбнулась Тиффани. – Не позволяйте ему вас особенно доставать! Знаете, он на каждого, кто с ним работает, выливает дерьмо.

И секретарша весело помахала вслед Кейт, когда та отправилась в свой офис.

Если бы она могла относиться ко всему так же невозмутимо! Однако Гангстерс в самом деле ее достал. Кейт вздохнула, разбирая гору почты, поджидавшую на столе. И достал, ее не только Гангстерс – он попросту был ярчайшим воплощением проблемы. Проблемы, заключавшейся в том, что Кейт работала юристом. На это место привела ее череда последовательных, на вид невинных решений. В колледже самые лучшие отметки она получала по английскому – предмету, который не связан с перспективной карьерой. Да, во время учебы она не особенно задумывалась о будущем. Кейт подрабатывала, ходила на занятия, гуляла с друзьями, влюблялась в парней и охладевала к ним… Ей случалось заниматься так себе сексом, и очень неплохим сексом, и самым настоящим сексом, а дважды она умудрилась влюбиться на расстоянии. Мысль, что колледж готовит к реальному миру, никогда не приходила Кейт в голову. По неожиданной прихоти она сдала LSAT,[9] набрала неплохие баллы, подала документы в высшую юридическую школу (тоже по случайной прихоти). Ее приняли, и следующие три года Кейт провела, набивая голову знаниями, дабы извергнуть их наружу на выпускных экзаменах. Потом, после особенно интенсивного двухмесячного набивания головы, она получила лицензию. И вот, пожалуйста, Кейт – дипломированный юрист.

Теперь юридическая школа казалась далеким прошлым. О ней у Кейт осталось мало воспоминаний – почти ничего, кроме постоянного ошеломляющего ощущения, что она здесь лишняя, что это не ее место, да еще дикого страха в неделю выпускных. Она носила с собой бутылочку миланты[10] и то и дело к ней прикладывалась во время экзаменов. Все ее товарищи-студенты, казалось, хорошо знали, что они делали в школе. Или у них были родители-юристы, или они всегда хотели быть юристами, или же в сорок пять лет, когда их дети окончили школу, пришла пора выполнить старую заветную мечту. Никто из соучеников не оказался в юриспруденции так же случайно и спонтанно, как Кейт, или, по крайней мере, никто в этом не желал признаваться. Похожая ситуация была у Рики Гарсиа, который сознался, что поступил в юршколу, так как его сильно поразил герой Арни Беккера из фильма «Закон Лос-Анджелеса», который в то время как раз показывали повторно. Еще Рики рассказал Кейт о тайной надежде, что, если он станет работать с бракоразводными процессами, у него не будет отбоя от женщин. Хотя ей подобная мотивация показалась сомнительной, она понимала – у нее самой еще меньше причин учиться на юриста.

Спасибо, что Господь послал ей Трейси! Они познакомились на второй день учебы и последующие три года совместно преодолевали науку составления контрактов, толкования законов о собственности и конституционных уложений. Без Трейси Кейт ни за что бы не выдержала. Все, что человеку нужно в тяжелые времена, – это единственный друг, который думает так же, как он, и смеется над теми же вещами. Для Кейт таким спасителем стала именно Трейси.

К тому же у Трейси было еще меньше причин учиться на юриста. Для нее юридическая школа стала просто альтернативой аспирантуре. Трейси хотела получить магистерскую степень по истории, однако ее отчим отказался за это платить. Ее поставили перед выбором – юридическое образование или международная бизнес-школа. В итоге девушка выбрала юриспруденцию. Трейси училась прилежно, но при первой же попытке провалила экзамены (как при второй, впрочем, тоже). Правда, ее это не особо расстроило.

– Я ведь и не хотела открывать собственную практику, – сообщила она Кейт, сидя с ней в кафе после второго провала. – Провал лишь подтверждает истину, которую я и так знала.

К тому времени Трейси уже нашла работу в банке, в отделе по приему персонала, и положение дел ее вполне устраивало. Она все-таки попробовала в последний раз получить лицензию – и наконец-то преуспела. Впрочем, ее мало волновало наличие диплома юриста. Она с Томом встречалась уже два года, и было ясно, что, закончив учебу, се приятель будет искать работу в Чикаго. Жизнь Трейси порой казалась Кейт слишком упорядоченной и продуманной, но, с другой-то стороны, она прекрасно знала, что ее подруга ничего не имеет против рутины.

Трейси хотя бы представляла, что и зачем делает. А вот Кейт не имела понятия, какова будет ее жизнь в новом качестве даже после двух лет работы в фирме. Первые несколько трудовых месяцев она сопровождала более опытных юристов на прослушивания ходатайств, дачу показаний и беседы с клиентами. А потом, когда Кейт получила, наконец, должность, то поняла – от нее ждут, что она пять десять часов в неделю, а то и больше, будет применять полученные в юршколе знания.

Первые месяцы настоящей практики – дискуссий в зале суда – голос Кейт срывался, ладони потели, а сердце колотилось от страха. Сейчас это осталось далеко в прошлом. Судебное заседание сначала походит на пытку, но в один прекрасный день вы понимаете, что больше не испытываете рвотных позывов от страха, вступая в дискуссию. Записав показания двадцатого свидетеля, вы фиксируете обычные вопросы – имя, возраст, род занятий, семейное положение, номер свидетельства социального страхования – на автомате, даже не глядя в собственные записи. А в зал суда входите, гордо подняв голову, смело переходя, границу, отделяющую юристов от простых смертных, – и тут же чувствуете, что оказались на своем месте.

И все же Кейт чего-то не хватало. Некогда она пошла в юриспруденцию, чтобы поддерживать свой интеллект на должном уровне (по крайней мере, так Кейт себе говорила), но работа юриста в крупной фирме, по сути, не отличалась от любой другой и была довольно скучна. Партнеры использовали ее как «пушечное мясо», посылая присутствовать на однообразных прослушиваниях ходатайств и дачах показаний по малозначимым делам, а самое грустное – заставляли копаться в документах противоположных сторон в ходе гражданских тяжб. Подобная деятельность не стимулировала интеллекта, не была она ни почетной, ни даже интересной. Зато Кейт могла сказать с полным правом, что теперь она – практикующий юрист.

Кейт опять вздохнула и бросила взгляд на часы. Перевалило за полдень, и она услышала шаги – некоторые секретарши удирали на обед в ближайшее кафе. А Кейт, пожалуй, разогреет в микроволновке немножко кукурузы и перекусит прямо за рабочим столом. В который раз.

– Малышка Кейти! Ну как? Не желаешь перекусить? – В дверь заглянул Дэнни. О'Малли… – Желаю, но не могу. Слишком много работы, и Гангстерс наступает на пятки. Сам знаешь, каково это.

Дэнни оглянулся в коридор и вошел в ее офис, прикрыв – за собой дверь.

– Сейчас не стоит действовать ему на нервы. Я слышал, его только что жена отхлестала по физиономии бракоразводными бумагами. – На румяном лице О'Малли появилась ухмылка. – Ха, прямо здесь, в его же конторе!

– Что за чушь! – Кейт ничего подобного не слышала, а ведь Тиффани не скрыла бы от нее ни одной сплетни. – Когда это случилось?

– Сегодня. Минут десять назад. Теперь он рвет и мечет. Ищет, кого бы сожрать.

Пора заняться срочными бумагами для Гангстерса….

– Черт, я, как всегда, все пропустила. Неужели жена и правда накинулась на него прямо здесь? – Пожалуй, это удар ниже пояса. Слишком подло даже по отношению к Гангстерсу. Похоже, без пяти минут бывшая жена, в самом деле, хотела его публично унизить. И все-таки Кейт не могла сдержать ухмылки.

– Да. И поделом старому ублюдку. – Дэнни сделал непристойный жест, который обожают, наверное, все мужские особи, начиная лет с четырнадцати. – А нечего было кусаться.

– Мальчик, тебе сколько лет?..

Дэнни засмеялся:

– Ладно, я пошел. Мы с ребятами хотели забежать в тайский ресторанчик, так что к тебе я загляну попозже. Точно не пойдешь с нами?

– Нет, спасибо. Вечером увидимся.

Дэнни принадлежал к числу немногих сотрудников, с которыми Кейт связывало нечто вроде приятельских отношений. Он вырос в южном районе Чикаго; его отец, дядя и двое старших братьев работали в городской полиции. Дэнни тоже подумывал о «семейной работе», но оказался в юридической школе. Сначала он собирался стать прокурором (с его происхождением не стоило и думать о должности адвоката), но после двух лет службы в городском муниципальном суде Дэнни получил предложение от частной фирмы – и не устоял. Здешние партнеры ценили его связи, и лихой подход к работе, типа «руки вверх!»

– В фирме, конечно, приходится вкалывать, зато отлично платят, – как-то признался он Кейт. – И куда меньше политики, чем когда работаешь на город.

Дэнни процветал в конфликтных условиях. Чем труднее и запутаннее был доставшийся ему процесс, тем счастливее он становился. Кейт не разделяла любви Дэнни к крайностям, но восхищалась его непрошибаемостью. Рядом с ним сразу чувствовалось: парень не из породы безвольных болтунов в отличие от большинства коллег Кейт, которые много говорят и ничего не делают. А люди еще спрашивают, почему она никогда не заводила дружка из юристов!

Именно Дэнни познакомил ее с Эндрю. И Дэнни заботливо избегал упоминать в разговоре с Кейт его имя после их разрыва. Вернее, после того, как Эндрю бросил Кейт ради девицы повыше, постройнее, покрасивее и, возможно, поумнее ее. Хотя, с другой стороны, девица, которая связалась с Эндрю, умной быть не может по определению. Может, Кейт и дружила с Дэнни, но даже на смертном одре гордость не позволила бы ей осведомиться, не спрашивал ли о ней Эндрю в последнее время. Кроме того, если вдруг окажется, что нет, это будет новый удар. Лучше уж представлять, что неверный парень тоскует по ней, в отчаянии бьется головой о стенку и проклинает себя за то, что отверг такую подругу. В фантазиях Кейт новая пассия Эндрю вскорости бросала любовника (вот оно, кармическое возмездие!) и тот сознавал глубину своей вины перед Кейт. Или же Эндрю в одиночестве сидел дома, на своей мышино-серой клетчатой кушетке и, погасив свет, слушал «Пинк Флойд», мучаясь экзистенциальной депрессией невиданной силы. Или – еще лучше – смотрел передачу «Где они теперь?»[11] на канале Ви-эйч-1, бездумно поглощая чипсы «Доритос» пакет за пакетом и толстея день за днем. Отращивая живот и щеки…

Нет, конечно, Кейт не представляла, как Эндрю на всем ходу сталкивается в ходе одной из велосипедных гонок с тяжело груженным фургоном «Петербилт»… Это, пожалуй, слишком сурово. Но немножко пострадать – а лучше не немножко – Эндрю бы не повредило. Кейт это придало бы жизненных сил. Непременно придало бы.

Конечно, Кейт предвидела подобный исход отношений. Эндрю попросту оказался слишком красив для нее. Всем известно, что люди составляют пары с теми, кто соответствует их уровню привлекательности. Конечно, если вы – горбатый восьмидесятилетний миллионер с изъеденной циррозом печенью, у вас есть шанс подцепить Лину Пиколь Смит. Но в реальном мире красивые сходятся с красивыми, невзрачные ребята находят пару среди таких же серых мышек, а обладателям самой обыкновенной внешности, к которым Кейт причисляла и себя, остается все, что посредине.

Интуиция предупреждала ее с самого начала. Эндрю был изумительно сложенным, зеленоглазым красавцем с длинными загнутыми ресницами и совершенно ровными белыми зубами. Даже его кожа, бронзовая от загара (Эндрю много времени проводил на воздухе, занимаясь бегом, велосипедными гонками, а летом еще и плаванием), – даже кожа отличалась идеальной гладкостью. Кейт сомневалась, что у него хоть раз вскакивал угорь или прыщик. Все его тело было гладким, мускулистым и бронзово-загорелым – за исключением округлых и крепких белых ягодиц, всегда потрясающе теплых. Вообще температура тела Эндрю, похоже, на пару градусов превышала среднюю человеческую; поэтому он не мог спать под одеялом.

Кейт чувствовала, что никогда не будет соответствовать его уровню красоты – почти недостижимому. Однако все равно умудрилась влюбиться. Ну, хорошо, может, это была и не любовь, а телесное влечение (что еще хуже). Вожделение склонно баламутить людям мозги и выдавать себя за любовь. Даже если вы уже поняли, какова истинная сущность ваших чувств, всегда остается надежда, что по прошествии времени похоть перерастет саму себя и волшебным образом превратится в настоящую любовь.

И не по сексу Кейт сейчас так сильно скучала. И даже не по самому Эндрю. А по ощущению огромного потенциала, которое возникло у нее вначале. Вот что делает отношения на самом деле сильными и крепкими. В женском сердце есть крохотный уголок, частичка, которую прячут ото всех, состоящая из самых живучих и жизнерадостных, самых неунывающих фибр человеческой души. И эта микроскопическая частичка сердца дает вам надежду всякий раз, когда вы встречаете мужчину, при виде которого на миг замираете: «Эй! А вдруг это ОН?» Невзирая на то, что вы не раз обжигались, что сердце ваше не раз бывало разбито, возможно, вы даже влюблялись безответно – а может ли существовать большее унижение для женщины? – крохотный тайный уголок вашего сердца порождает крупицу веры, или храбрости, или надежды, что на сей раз все будет иначе. Даже если вы сами себе не смеете признаться, вера трепещет в вас – вы чувствуете ее вспышку, когда этому мужчине удается в первый раз вас рассмешить, по-настоящему рассмешить… Или горло чуть заметно сдавливает изнутри, когда он перекатывается на бок, и вы ласково проводите рукой по его гладкой, длинной спине… Или вы тратите два часа на то, чтобы одеться на свидание с ним, и натягиваете ужасно узкую мини-юбку и темно-вишневый облегающий джемпер, и ваша помада чуть-чуть ярче, чем обычно, так что вы уже не столько сексуальны, сколько смахиваете на шлюху, но правде говоря… А ваш кавалер при встрече бросает на вас долгий взгляд, и по лицу его пробегает непостижимое выражение, и он говорит, чуть усмехаясь:

«Ну, крошка, выглядишь ты просто потрясающе!» И тот самый уголек надежды немедленно вспыхивает. Забудьте весь прошлый опыт. Забудьте знания, заработанные годами боли, Вы надеетесь, что на этот раз все получится.

Кейт было двадцать восемь, и, если брать во внимание только зрелые чувства, а не кратковременные отношения, легкий флирт, а также мелкие и крупные неудачи, она ус пела влюбиться трижды. Нет, четырежды. Это много? Навряд ли. Чтобы сосчитать, хватает пальцев одной руки. Бен, Виктор, Рэнди. И Майк Купер, первый из трех Майков, но единственный Майк, которого она любила. Каким образом она умудрилась связаться с таким количеством Майков – с тремя подряд, что явно чересчур! – Кейт и сама не знала. Когда в ее жизни появился третий, она уже почти смирилась с судьбой в виде постоянного любовника Майка. Встретив парня на вечеринке, девушка не удержала стона, едва тот представился.

– Что такое? – изумился Майк, Майк номер три – лет под сорок, в дорогом костюме. В нем было что-то от усталого Тома Круза. Конечно, если не особенно приглядываться.

– Ох, вы тоже Майк… В последнее время у меня какая-то слабость на Майков.

Кейт вовсю кокетничала с ним, разогретая текилой, и вскоре почувствовала флюиды. Когда мужчина придвинулся к ней ближе, девушка ощутила первый слабый их отголосок; а стоит отследить флюиды, как они делаются неуправляемыми – особенно в периоды вынужденного воздержания. Через четыре часа после встречи они с Майком номер три оказались в постели, и он без особого труда доказал свое превосходство над предшественниками, Кейт с самого начала знала, что для него их отношения – не более чем временные. Когда парень в первые десять минут знакомства начинает жаловаться вам на свою бывшую жену, обычно это верный знак, что не стоит рассчитывать на приглашение к нему домой на Рождество.

Но если подойти к вопросу с другой стороны, то не всякие ли отношения являются временными? В их начале вы находитесь в определенной точке жизненного пути. В конце ваше положение меняется. Время меняет все вопреки вашему желанию. Вы и сами уже не те, что прежде, ведь нельзя войти дважды в одну и ту же реку. И если вы кого-то любили, впоследствии это только осложнит вам жизнь. Любовь повлияла на ваше восприятие событий, на ваши отношения, на ваши ожидания. Позвольте себе полюбить – и вы откроете ящик Пандоры, из которого полезут отвратительные эмоции: ревность, гнев, отчаяние, разочарование, тревога. А если вас интересует только секс, вы влипнете куда слабее. Однако и тут существуют свои опасности: см. экспонат номер 1, Эндрю.

Кейт никогда не понимала, как некоторые любовники умудряются остаться друзьями после разрыва. Она обычно отсекала все связи с бывшими кавалерами – столь же тщательно, как отрезала попки у огурцов для салата. Тем не менее, порой девушка ловила себя на том, что размышляет о некоторых из «бывших». Интересно, где сейчас Бен? Полюбил ли он кого-нибудь так же сильно, как некогда ее? А Виктор – остался ли он тем же сексуальным, самоуверенным эгоистом, как в двадцать четыре, или годы его изменили?

Кейт сама себе удивлялась. Она всегда умела полностью оправиться после расставания. Период депрессии мог длиться несколько недель – ну хорошо, в случае с Беном не сколько месяцев, – но, в конце концов, все дурное оставалось в прошлом. С чего бы ей сейчас думать о ком-то из них?

– Кейт, – вернул ее к реальности голос Тиффани по внутренней связи. – Я составила список показаний. Все документы будут готовы через неделю, начиная со вторника.

– Спасибо, Тифф.

Кейт потянулась к календарику, чтобы отметить дату. Большинство юристов в фирме пользовались карманными компьютерами, но Кейт отказалась от своего после того, как месяц промучилась, набирая данные крохотным стилом. Карандаш и бумага казались более привычными. Она записала дату, отметив, что прошел месяц после их разрыва с Эндрю. Юбилей.