Ален

Глава 11

Перед въездом в Абберанию я практически поссорилась с Арвиалем: он планировал отвезти меня в свой дом, затем отправиться на работу. Я же была категорически против, и этому было несколько причин: во-первых, герцог был ранен опасной пулей, и ему следовало обследоваться; во-вторых, жить у него я категорически не соглашалась; в-третьих, мне просто необходима была аудиенция у герцогини Арлийской. И если с третьей причиной согласился сразу, с первой — кое-как, то со второй — возмущался и называл меня дремучей и отсталой, в итоге я сильнейшем раздражении сказала:

— Я к Вам перееду прямо сегодня, сей же час, даже не в дом, а в Вашу постель, клянусь Богами, как только Вы женитесь на мне. Нет? Не желаете? Так к чему же Вы меня принуждаете, заставляя оставаться у Вас? Вы понимаете, что Вы холостой мужчина, и чтобы Вы не делали, Вас ничто не опорочит, а мою репутацию погубит на корню. Если в моем положении имеется хоть мизерный шанс обрести семью, то после проживания у Вас, хоть труби на весь Божий свет, что у меня ничего не было с Вами, никто мне не поверит, и я, благодаря Вашей так называемой заботе, останусь одна, понимаете? Одна!!! — и отвернулась в сторону окна.

Герцог вздохнул и примирительно сказал:

— Хорошо, я Вас отвезу в гостиницу, оплачу номер…

— Спасибо, я сама найду себе номер, по своему карману и оплачу, а Вас попрошу побыстрее с бумагами определяться, иначе я просто уеду в поместье. — Он поморщился:

— Даже тут Вы спорите. — Я нахмурилась:

— Да, даже тут. Я не содержанка и вполне могу себе позволить снять недорогой номер в недорогой гостинице, поэтому заворачивайте сразу к гостинице, желательно, чтобы от места Вашей работы было недалеко.

Через двадцать минут я стояла в выбранном номере недорогой гостиницы, Арвиаль уехал сразу, как только сгрузил меня, клятвенно пообещав обследоваться. Я же опустилась на стул, что стоял возле стола, и вздохнула который раз: когда же мне повезет и Арвиаль, наконец, разглядит во мне женщину, а не чирей на мягком месте.

В кабинете Арвиаль ходил из одного угла в другой, пытаясь осмыслить произошедшее за последнее время, и понять юную заноз… особу, хотя тут понимать нечего, как и другие, она хочет просто за него замуж, а он терпеть не может, когда его начинают загонять, как волка на охоте, обвешав территорию флажками, это его злит, очень злит. Его все девушки хотят взять, отловить, приручить и женить на себе, хотя на лицах, поступках рисуют неземную любовь, или даже любят по-своему, искренне, но ему этого было мало, ему нужно было знать, как откликнется сердце. Такую, которая может идеально подойти по положению в обществе, приданому, связям, он выбрал, только не такая ему нужна, не такая! Ему понравилась Белль, которую он хотел рассмотреть ее, понять свое отношение к ней, а для этого нужно время, а когда появился предлог оставить ее в своем доме на некоторый период, она дала отпор. Вот и сейчас злость в нем кипела, и понимание того, что Белль права, не успокаивало. С каждым днем, проведенным вместе, его тянуло к ней, он восхищался ее стойкостью, силой духа, самоотверженностью. То, что Белль, скорее всего, переселенка, уже сомневаться не приходилось: слишком много совпадений, только та ли она единственная, его сариан? Ведь ошибка даже с сариан была. Или он с потрохами так и остался принадлежать Сесиль?

Арвиаль прошелся по кабинету еще раз и, заложив руки за спину, стал около окна: глаза смотрели на улицу, а его душа пыталась понять саму себя, проанализировать. Прикосновения Белль приятны, даже когда она коснулась губ, он желал поцелуя, а не просто прикосновения, но с другой стороны — это не удивительно при его состоянии — у него очень давно не было женщины. Да и прикосновения его невесты тоже были приятны, как и поцелуи. Нет, его не волновало состояние Белль, что за ней нет богатого приданого или дополнительных полезных связей, даже мезальянс, которым несомненно назовут брак с ней, его волновало совершенно другое — отношение его сущности к ней.

Если откинуть все его сомнения, полагаясь только на чувства, Белль ближе ему, чем Софолия, но на этом все и заканчивается. Такого сильного магнита, который тянул его к Сесиль, у Белль не было. Сейчас ему просто нужно определиться с кем быть, а это сделать очень непросто, очень легко ошибиться, сломав не только свою жизнь, но и женщины, за которую будешь отвечать перед Богами. Надо время! Пусть пройдет еще немного времени, там можно будет определиться, что делать дальше. Да, только время поможет решить!

В дверь постучали, отвлекая от размышлений:

— Войдите! — На пороге появился герцог Арлийский с приветливой улыбкой, которая в этот раз, на удивление, не сводила ему, Арвиалю, зубы:

— Доброго вечера, герцог! Посмотрите, что я привез с собой, — и положил перед ним стеклянную пулю с ядом.

Немного отдохнув, я написала записку герцогине Арлийской, в которой просила ее об аудиенции насчет личных вопросов, указав ответный адрес гостиницы, поручила отнести записку мальчишке-слуге за медную монетку, а сама, заказав ужин, прилегла: ночь не спала, а в карете, вместо ожидаемого отдыха, спорила, отстаивая свое право, и теперь разболелась голова.

Как не странно, но спала я просто отлично: снилась Ванилия, я ей жаловалась на трудности, плакала, что ее так не хватает, что сильно скучаю по ней, что просто поговорить мне не с кем, а Арвиаль не замечает меня, как женщину и много чего, а она успокаивала, вытирала слезы, гладила по голове, говоря, что скоро все изменится к лучшему. Я проснулась от стука в дверь, и мне по-настоящему стало хорошо, будто действительно общалась с Лией. Стук повторился, я поднялась и открыла дверь, оказывается, мне принесли ответ от герцогини Арлийской, а также передали, что ужин готов и спросили, где я буду трапезничать.

— Принесите в комнату, а также теплой воды и бадью, искупаться хочу, — захлопнув дверь, с жадностью открыла коротенькую записку. Арлийская приглашала меня завтра на обед, добавив «а потом поговорим». Это меня вполне устраивало, оставалось только отгладить одно из платьев, прихваченных с собой — они у меня очень скромные, но не потрепанные. Напрашиваться не буду, но честно попрошу помощи, как у одномирянки, может, даже и соотечественницы, наверное, не откажет, а если пригласит пожить, то не откажусь, все-таки надежнее, чем в гостинице. Эх-х, были бы деньги, дом сняла бы, чтоб спокойно сидеть. Чего же они так долго с расследованием?

Вечер и ночь прошли как обычно, а утром пожилая служанка трактира за медяк помогла мне отгладить шелковое платье. Когда я увидела утюг с углями, поняла: либо он шлепнется мне на ноги, так как такую тяжесть с непривычки не поднимешь, либо, что вероятнее всего, я сожгу платье, так как регулировать жар не умею. Платье выбрала приятного темного тепло-песочного цвета с бронзовой отделкой, никаких вычурностей или декольте: рукав скрывал локоть, а горловина платья только открывала шею. Это избавляло меня от надобности надевать украшения, хотя две нитки жемчуга были бы кстати.

Подготовив платье, я вдруг неожиданно заволновалась, причем на пустом месте, было ощущение, что вот после этого посещения, что-то должно произойти, что-то, что повлияет на мою дальнейшую жизнь. Понимаю, что это бред, но именно это вызывало странное томление в груди, даже завтрак проглотила, не почувствовав вкуса. Ближе к обеду я оделась в приготовленное платье, приколов в стороне сердца бронзовую брошь с черным камнем и черным бантом (накануне отъезда Эмма смастерила мне из простой девевой броши своеобразную траурную «ленту»), добавив к создаваемому образу черные летние перчатки, черную шляпку с вуалькой, а волосы заплела в косы и уложила, плотно пришпилив к голове. Пока не пройдет сорок дней, не сниму траур по Ванилии, понимаю, что я ей никто, но просто больше некому. Нанятый заранее извозчик уже стоял у гостиницы (я увидела это через окно), и я спустилась вниз, чтобы сесть и отправится к Арлийским.

Дорогу извозчик хорошо знал, поэтому доставил к самым воротам и, получив оплату, отправился восвояси. Я же с интересом рассматривала вход в особняк Арлийских. Кованые ворота в узорах, очень напоминавших наши земные, от ворот и входной двери во двор особняка расходились ограждающие территорию стены, которые поднимались только на метр от земли, но в них была вделана железная прочная ограда, высотой в два метра, которая, несмотря на кажущуюся изящность и хрупкость (была сплошь из частопоставленных толстых прутьев и из них же узоры, а также кованые цветы и листья, намертво приделанные к прутьям), была весьма надежной защитой. Хихикнула про себя: может, Арлийская и электричество к ограде подключает?

Налюбовавшись внешним видом ворот, открыла калитку и вошла во двор. Широкая подъездная (не менее 6 метров), уложенная камнем и отделенная бордюром, подвела прямо к парадному входу с двустворчатой широкой резной дверью из цельного дерева, похожего на дуб. Сам двор, мощенный плотноподогнанным сероватым камнем, никак не выбивался из гармоничного ансамбля природы, начинающегося прямо за бордюром — травы, деревьев, цветов, а вполне уютно соединялся с ним, как и трехэтажный белоснежный особняк, широко раскинувший свои «крылья». Здесь знают вкус гармонии и роскоши, и уж точно понимают, как их правильно соединить.

Едва дошла до двери, как она приветливо распахнулась и симпатичная девушка-служанка с улыбкой пригласила:

— Добрый день, госпожа! Ее Светлость герцогиня дожидается Вас в гостиной. — С приятным удивлением прошла за служанкой, краем глаза рассматривая роскошную прихожую, пока отдавала шляпку и перчатки, не менее богатое фойе, вошла в гостиную, где служанка оставила меня с поклоном.

Арлийская сидела на диванчике и что-то рассказывала маленькой золотоволосой девочке лет семи, а та с умильно-серьезным лицом ей внимала. Завидев меня, обе расцвели улыбками, и девочка подбежала, а герцогиня встала и подошла. Отвесив, как положено, поклон, поздоровалась с ними:

— Добрый день, Ваша Светлость, и Вам, юная госпожа! — обратившись к герцогине, продолжила. — Я благодарна Вам, что Вы согласились меня выслушать и за то, что оказали помощь в похоронах бедной Ванилии. — Она сжала мне локоть в поддержке:

— Добрый день. Все мы смертны, баронесса, и обязаны оказывать помощь нуждающимся, тем более в таком положении. Айлин, что ты должна сказать? — Девочка с важностью на лице, чуть склонив головку, поприветствовала:

— Добрый день, госпожа! — Я от души улыбнулась, а гордая мать отправила девочку к гувернантке:

— Иди, милая, пусть госпожа Риаза поможет переодеть тебя к обеду, и сразу же спускайся. — Девочка ушла, а герцогиня позвонила в колокольчик. На его звон пришла та же девушка-служанка, которая встречала меня у двери и на вопрос, готов ли обед, она сообщила:

— Уже все ставят на стол, а Его Светлость только что приехал с Его Сиятельством графом де ла Вивирелем и Его Сиятельством графом де Лариаль. — Герцогиня удивленно сказала:

— Что-то случилось, Жанна, чего я не знаю? — Она помотала головой:

— Этого мне неизвестно. — Взмахом руки, она отпустила прислугу, а мне предложила подождать в гостиной:

— Нас позовут, как только стол будет готов. — Я охотно согласилась, но едва мы присели на диван, как в гостиную вошли трое мужчин — герцог Арлийский, темноволосый высокий мужчина с карими глазами, очень приятной наружности, лет тридцати пяти, и высокий юноша со светло-русыми волосами, глубокими серыми глазами и нежным, красивым овалом лица, примерно, возраста моего нынешнего тела, лет восемнадцать — девятнадцать. Интересно, что оба мужчины были похожи на герцогиню, особенно младший. Арлийская представила меня незнакомцам, а меня им:

— Господа, это баронесса Абелария де ла Барр. Это, — указав на темноволосого мужчину, — мой кузен граф Маэль Энзо де ла Вивирель, — потом с мягкой улыбкой, которой недавно улыбалась дочери, дополнила, — мой младший брат граф Жан Рен де Лариаль.

Отвесив друг другу положенные поклоны, мы отправились на обед, о готовности которого только что сообщил дворецкий, как старинных кинофильмах:

— Кушать подано, — и сопроводил нас до самой столовой, отворив перед нами дверь и затворив за нами.

Следом за нами в столовую вошла дочь Арлийских и, как я поняла, ее гувернантка Риаза, голубоглазая блондинка, лет двадцати трех — двадцати пяти, с резковатыми, но приятными чертами лица, полноватая. Обе поклонились, а потом заняли места за столом, Риаза стрельнула глазами в сторону графа де ла Вивиреля. Интересно, интересно, неужели эта девушка имеет виды на графа, который даже и не взглянул в ее сторону?

Вела себя максимально скромно, скупо улыбаясь, вежливо отвечая на вопросы. Разговор был легкий, чтобы не мешал приему пищи, о всяких пустяках. Только когда Арлийский затронул тему нападения на нас, у меня настроение испортилось: причина — Арвиаль. Я вежливо поинтересовалась, приходил ли к нему на обследование герцог Арвиаль. На что мне ответили с легким смешком:

— Я его перевязывал, когда Ее Светлость герцогиня де Шанталь буквально ворвалась в кабинет, а следом пулей влетела графиня де Лордэ, и принялись щебетать так, что я поспешно ретировался, сказавшись занятым. Бедный Арвиаль с таким обреченным лицом остался принимать заботы обезумевших от беспокойства своих женщин, что в пору его пожалеть и услать щебечущих птичек подальше, но подумал, какое я имею право вмешиваться в их отношения, как-никак мать и невеста.

Я ковырялась в тарелке, не поднимая глаз, аппетит совсем пропал. Значит, к нему невеста приехала, так вот почему он со мной так холоден(!), он собирается жениться и его сердце занято. Не удержала тяжелый вздох, который не укрылся от графа де ла Вивиреля. Он чуть кашлянул, я подняла глаза и встретилась с внимательным взглядом карих глаз, в которых светился интерес к моей персоне. Это меня очень смутило, поэтому я сразу же прервала зрительный контакт, отвернувшись в сторону, чтобы попасть под атаку других, молодых и озорных серых глаз, в которых искорками расплавленного серебра блестят смешинки. Слава Богам, хоть этот на меня не смотрит как на ископаемое животное, а наоборот, чуть подмигнул и тепло улыбнулся краешком губ.

В целом обед был необыкновенно вкусным, если бы не печальные новости об устраиваемой личной жизни герцога Арвиаля, из-за которых настроение было ниже плинтуса.

Сразу, как встали из стола, Арлийская, извинившись, ушла кормить сына, который был под присмотром няни, но его недовольный писк донесся до гостиной, куда все вышли. Айлин с гувернанткой, стрельнувшей на меня недовольными глазами, поднялись в класс, а я осталась одна среди мужчин и немного растерялась, когда ко мне обратился Арлийский с просьбой:

— Расскажите, что произошло в Леонском лесу. — Я вскинула на него глаза:

— Неужели Его Светлость ничего Вам не рассказал? — Герцог с досадой мотнул головой:

— Рассказал с пятого на десятое, отдавая бесконечные приказы и скрежеща зубами, — неожиданно улыбнулся. — А он мне сказал о Вашей угрозе пойти ко мне помощницей, и, знаете, я совершенно не против. Удивлен, но Вы правильно обработали его раны и дали соответствующие снадобья.

— А Вы откуда знаете, что снадобья были соответствующие? — удивилась я. Он хмыкнул:

— Тот, кто начинял ядом капсулу-пулю, немного пролил на поверхность и плохо протер, и отравление организма принесло бы существенный вред, если бы Вы не предприняли соответствующие меры. — Я задумчиво сказала, больше обращаясь к себе, чем к собеседникам:

— Если маленькая капля несет отравление с таким вредом, то разрыв бы гарантировал смерть. — Обратилась к герцогу. — Мне кажется или все-таки этот яд более усовершенствованный, или более концентрированный (если хотите можно и так назвать), чем тот, которым отравили Ванилию и тот, который использовали ранее?

— А ведь Вы правы! — воскликнул Арлийский. — Графиню нам удалость продержать несколько дней, а при разрыве этой ампулы Арвиаль бы прожил не более пяти часов и это при интенсивной терапии.

Я невольно глубоко выдохнула, со страхом подумала, что не пережила бы, если бы пуля лопнула под моим пинцетом и герцог погиб. Потом спросила:

— А раньше были случаи внезапного отравления?

— Когда-то давно были, тогда я только начал сотрудничать с Арвиалем, — Арлийский и его спутники усмехнулись, — но отравителей поймали и казнили.

— А Вы брали образец яда Ванилии? — Арлийский огорченно мотнул головой:

— Особенность этого яда такова, что он расходится в крови, отравляя ее и выделить никак нельзя.

— А если с одежды Ванилии? Ведь пуля, проходя сквозь одежду, рвала ее, соответственно оставила следы.

На меня уставились с удивлением, и граф де ла Вивирель осторожно поинтересовался:

— Замечание интересное, а откуда столько познаний? — Я скромно потупилась:

— Книжки люблю читать с загадочными историями, внезапными смертями, там много чего описывается. Я любопытная и внимательная, да и логично это, разве не так? — Мужчины хмыкнули дружно, с явным и огромным любопытством в глазах, и у меня появилось ощущение, что сейчас будет допрос с пристрастием, но, к моему огромному счастью, выручила герцогиня Арлийская, которая с довольным лицом спустилась по лестнице и поманила меня за собой. Я с радостью извинилась перед мужчинами и поспешила за ней.

— Так о чем же Вы хотели со мной поговорить? — спросила она, усаживаясь в кресле своего кабинета, а меня посадила на удобный диванчик.

— Мне нужна Ваша помощь по нескольким вопросам, мне больше довериться некому. И прежде я должна рассказать о себе, — я замялась, было страшно довериться незнакомому человеку, а герцогиня с участием на лице ждала. Решилась. — Я, как Вы, иномирянка в теле жительницы этого мира.

Она внимательно посмотрела и попросила:

— Расскажите чуть точнее. — Вздохнула и принялась рассказывать о смерти на Земле, потом о внезапном переселении в тело баронессы де ла Барр, обо всех приключениях и о дружбе с Ванилией, которая сразу догадалась о моем «происхождении». Моя повесть заняла больше полутора часов, которую я закончила словами:

— Теперь у меня на руках два разоренных поместья, которые необходимо восстанавливать, но на это нет средств. Если кое-как они и держатся, то дохода с них никакого, продать ни то, ни другое рука не поднимается. Одно вроде как родовое гнездо, а второе — память о человека, ставшем родным. При последнем посещении своего поместья, я нашла бумаги — письма, свидетельства, что барона Эрмунда де ла Барра не было долгов, вообще, что все это было подстроено, чтобы лишить Абеларию наследства, очень богатого наследства. Абелария, перед тем, как заняться спасением Ванилии, была занята сбором информации и была намерена отвоевать свое наследство обратно. Мне нужен хороший юрист, адвокат, который поможет собрать доказательную базу и вернуть теперь уже наследство. На эти деньги я смогу восстановить и поддерживать поместья, не хочу существовать и трястись, что завтра нечего будет есть.

Она улыбнулась:

— Вам повезло, мой кузен граф де ла Вивирель — самый лучший юрист в нашем королевстве, выигрывал даже казалось совсем безнадежные дела. — Я согласно кивнула:

— Только как объяснить ему, что я совсем ничего не помню, что было до появления меня в поместье баронов Лабор? — Герцогиня Арлийская с удивлением посмотрела:

— Вам не досталось памяти Абеларии? — Я сокрушенно покачала головой:

— Ни грамм. Все, что я знаю о ней и ее семье, это из рассказов Ванилии и слуг.

— Да-а, — сочувственно протянула она. — Тогда скажем, как есть — когда пыталась защитить свою честь, избили до полусмерти, и ты потеряла память.

— А какую сумму он берет, сильно дорого? И есть ли у него отсрочка? — Она лукаво улыбнулась:

— Это нужно поговорить с ним, и что-то мне подсказывает, что он каждый день будет на пороге твоего дома.

— Трактира, — поправила я. — Можно ли мне положиться на честность и добросовестность, что он не вступит в сговор с моими родственничками, которые, отчего-то я не сомневаюсь, постараются его купить?

Она улыбнулась еще шире:

— Даже не сомневайтесь! На него можно полностью положиться и он не будет против. — Хм-м, какой-то странный подконтекст у этой фразы, да ладно, не буду придираться. — А сколько Вам лет?

— Я документов Абеларии не нашла, но следуя из слов Ванилии, еще нет девятнадцати, а на Земле мне было почти двадцать один. — Потом она уточнила:

— Вы не хотите, чтобы кто-то узнал, что Вы переселенка?

— Желательно. Ванилия мне сказала, что все иномирянки — сариан, и из-за этого киросаны, мужчины с какими-то данными, меня «порвут», посоветовала хранить эту тайну, а ей я верила больше, чем себе.

— Что ж, это Ваше право. Вы еще какие-то вопросы хотели решить? — Я откровенно постеснялась говорить ей о том, что мне нужно жилье, еще потерплю, пока не поджимает.

— Прямо сейчас заняться вопросом, если вдруг мне придется уехать в поместье, чтобы дело не оставалось на мертвой точке. — Она поднялась с места:

— Тогда идемте, попробуем найти Маэля, он наверняка в своей конторе, и, думается мне, рад будет нас увидеть. — Через десять минут мы вышли из дома и сели в коляску Арвиалей, герцогиня приказала править к конторе графа де ла Вивиреля.

Через полчаса мы выходили у большого светло-серого двухэтажного здания, возле парадной двери стоял блюститель порядка, которого я назвала про себя «полицейский». Мы прошли в открытые лакеем двери, и, не задерживаясь на первом этаже, прошли на второй к роскошным офисным комнатам. Двери приемной в спокойном зелено-коричневом цвете были распахнуты, за столом сидел симпатичный молодой человек с каштановыми волосами, записывал желающих поговорить с именитым адвокатом, назначая приемные часы. Это, наверное, личный помощник. Завидев Арлийскую, он с улыбкой соскочил и поклонился:

— Ваша Светлость.

— Мой брат на месте? Занят?

— Да, Ваша Светлость, прикажите доложить?

— Доложите, а мы подождем, когда он освободиться, — и повела меня в комнату ожидания, отделанную светло-бежевым шелком с дымно-розовыми цветами, большими окнами с подобранными под цвет обоев занавесками, а вот диваны были темно-бордовыми, возле некоторых стояли журнальные столики темного цвета. Красивая комната.

Ждать нам пришлось недолго, буквально минут десять, а потом личный секретарь пригласил нас пройти в кабинет начальника. Я шла за Арлийской, благодаря чему успевала повертеть головой по сторонам, чтобы рассмотреть кабинет. Уже в кабинете, я отвернула вуальку, подняв ее кверху, чтобы было открыто лицо, этого для казенного здания достаточно.

Кабинет был эффектный: и по убранству, и по мебели, и оформлению, и по сочетанию цветов — здесь соединились богатство, классика и отличный вкус. Я даже немного приуныла: это ж какую сумму мне придется выложить за его помощь, если он согласится заняться моим делом?

Граф сам пошел к нам навстречу, слегка нахмурив брови:

— Сесиль, что-то случилось? — Она чуть улыбнулась кончиками губ:

— Баронесса ищет адвоката, чтобы вернуть себе принадлежащее по праву, и я предложила ей тебя. Возьмешься? — Его глаза чуть блеснули, улыбка зажглась и погасла. Он сделал пригласительный жест:

— Баронесса, проходите к столу, а ты, Сесиль, посиди на том удобном диванчике, на столике стоит отличный чай, если желаешь, — затем он вернулся ко мне. — Так что у Вас за дело?

— Дело старое, но в связи с последними событиями, я вынуждена к нему вернуться. Мне досталось от подруги графини Ванилии де Дриар поместье, к сожалению разоренное, как и мое… — так неспешно стала вводить его в курс дела, упоминая, что пытаясь спасти подругу, потеряла память, что потом случайно нашла бумаги, но мало что помню. Судя по виду адвоката, я его очень заинтересовала своим рассказом, потому как в его глазах появились золотинки, которые то и дело вспыхивали. Выслушав мой рассказ до конца, время от времени записывая что-то на лист, лежащий на столе, он вынес свое решение:

— Я однозначно берусь за это дело. Оно обещает быть интересным, даже увлекательным, и мне нужны все документы, которые у Вас имеются, а те, что были в суде прошлый раз, когда у Вас отнимали наследство, подниму архив и найду.

— Сколько я буду Вам должна за дело, нет, я конечно, понимаю, что сейчас судить об этом нельзя, но примерная, начальная сумма? — Он чуть усмехнулся:

— Я хочу увидеть бумаги, снять с них копии, подумать, и только после этого скажу, договорились?

— Как скажите, — я пожала плечом, — только все эти документы остались у меня в поместье. Откровенно говоря, я не рассчитывала, что быстро найду законника, поэтому и оставила.

— Когда сможете привезти?

— Я жду суда по баронам, Его Светлость герцог Арвиаль пока запретил мне выезжать, но я попробую договориться, чтобы нанять карету и съездить за документами.

— Хорошо, тогда я попробую достать те бумаги, на основании которых суд вынес вердикт в пользу Ваших родственников. Вы где остановились? — Я смущенно назвала адрес трактира. Арлийская, слушавшая наш разговор, мягко сказала:

— Маэль, я заберу баронессу в свой дом, а где он, ты знаешь. — Он согласно кивнул.

О Боги! Да неужели я нашла адвоката и временное жилье?! Счастье-то какое!

Арлийская поднялась:

— Нам нужно ехать, а у тебя работа, — граф вздохнул:

— Да, меня уже ждут, некрасиво заставлять ждать. — Быстро распрощавшись, мы вышли из кабинета, и тепло руки и губ графа отчего-то хорошо почувствовала, и уже в карете, направлявшейся за моими вещами в трактир, я просила:

— А Его Светлость граф Вивирель не киросан случайно? — Арлийская усмехнулась:

— Слава Богам, нас эта чаша миновала, нет, простой мужчина.

— Это хорошо, даже очень, я чего-то киросанов побаиваюсь. — Она кивнула головой:

— Их надо побаиваться, некоторые страшные личности. — Вау, она знает намного больше, чем говорит, вот бы рассказала!