Алиби-клуб

Глава 41

Ненавижу больницы. Особенно кабинеты неотложной помощи.

Никто из работающего там персонала никогда не верил, что твой случай экстренный. Никогда не верил истории о том, как ты здесь оказался. Никогда не верил, что ты на самом деле мог умереть, если, конечно, у тебя нет явного огнестрельного ранения, артериального кровотечения или открытой черепно-мозговой травмы.

Когда я попала в отделение после встречи с грузовиком Билли Голема, протащившего меня по асфальту, в наличии имелись два из трех перечисленных признаков. Единственный случай в моей жизни, когда я появилась в этом месте и меня не отправили в комнату, где оставили томиться в течение нескольких часов или дольше, считая надоедливым ипохондриком.

У Лизбет не было ничего из великой тройки. Они засунули ее в помещение, которое оказалось гардеробной для уборщиков, куда наряду с лишним имуществом втиснули больничную койку. Девушка сидела сжавшись в комок, все еще закутанная в банный халат. Я мерила шагами пространство и грызла заусенец на ногте.

– Почему бы тебе не прилечь, Лизбет? – предложила я. – Постарайся немного отдохнуть. Когда придут детективы, у них будет к тебе много вопросов. И ты должна на них ответить.

Пока мы ждали, мне удалось выудить у нее по крайней мере часть истории. Некий незнакомец набросил ей на голову мешок, душил ее, повез в глушь и топил в болотной воде, пока она практически не захлебнулась.

Готова спорить: в Глубокой заднице штата Мичиган такого с людьми не случалось.

Этот ребенок был травмирован так, как я еще не видела.

В комнату вошла девушка в медицинской робе. Она посмотрела на меня как на испорченный кусок сыра, приблизилась к Лизбет и померила ей пульс, даже не удосужившись поздороваться.

– Прошу прощения. Ты кто? – спросила я.

Она бросила на меня неприязненный взгляд.

– Медсестра? Врач? – допытывалась я. – Двенадцатилетка, решившая поиграть в переодевания?

– Я доктор Вэстрел, – огрызнулась та.

– Ну, конечно. Я должна была узнать это с помощью телепатии. Сдаюсь. Ты настоящий доктор, – наседала я, – или по-прежнему бережешь свои заклинания на счастье в укромном местечке, пока не подрастешь достаточно, чтобы самостоятельно перейти улицу до почтового ящика?

– Я ординатор первого года, – заявила девушка, будто это возносило ее выше таких плебеев как я.

– Тогда ответ Б: ты ненастоящий доктор.

Она отвела голову Лизбет назад и посветила фонариком в ее кровавые глаза.

– Это Лизбет Перкинс, – сообщила я. – Она человек.

Прищуренный недобрый взгляд.

– Тише, пожалуйста.

Девушка прикладывала стетоскоп к груди Лизбет, а та кашляла и хрипела.

– Кто-то пытался ее утопить, – поделилась я.

Снова взгляд в мою сторону.

– Она может говорить?

– Почему бы тебе у нее не спросить? У Лизбет есть мозги, язык и все прочее.

– Вы кто? – потребовала ответа детский врач. – Ее мать?

– Друг, – ответила я. – Это тот, кто внимателен и неравнодушен к чужому благополучию. Объясняю, потому что уверена: у тебя, заносчивая сучка, друзей нет.

Лэндри вошел в комнату и посмотрел на меня.

– Заводишь друзей?

– Детектив Лэндри, – ответила я. – Эта дамочка утверждает, что она доктор. Подозреваю, ее имя Бриттани, или Тиффани, или что-то оканчивающееся на «-ни».

Вэстрел оставила Лизбет, развернулась и представилась предъявившему значок детективу. Потрясла его руку и вежливо улыбнулась как блестящий профессионал. Я закатила глаза.

Затем она повернулась ко мне.

– Мэм, вы должны сейчас же выйти.

– Правда? – спросила я. – Думаю, ты должна поцеловать меня в задницу.

Лэндри вмешался:

– Доктор Вэстрел, должен попросить вас на данный момент удалиться. Вы можете продолжить осмотр мисс Перкинс после того, как мы со специальным агентом Эстес закончим опрашивать потерпевшую.

Сузив глаза, я проследила, как врач прошла мимо меня к двери.

Я повернулась в Лэндри.

– Специальный агент? Да я по карьерной лестнице продвигаюсь.

– Не бери в голову.

– Ты не собираешься просить меня выйти?

– Нет.

– Тем лучше для тебя.

Он подошел ко мне, поворачиваясь спиной к Лизбет.

– Мы откопали машину Ирины, – тихо сообщил Лэндри.

– Где?

– На стоянке перед «Веллигтон грин молл». Над ней работают. У нас есть довольно неплохой отпечаток ноги на коврике. Руки чешутся сравнить его с отпечатком, обнаруженным у канала.

– Пальчики?

– Когда я уходил, не было. – Он дернул головой в направлении Лизбет. – Она что-то тебе рассказала?

Я посвятила его во все, что знала.

– Так что, кто бы ни убил Ирину, он сотворил это с Лизбет, чтобы ее заткнуть, – заключил Лэндри.

– И эффект действует до сих пор.

– Вайс трудится над получением доступа к сделанным с субботы на воскресенье видеозаписям из будок охранников в поло-клубе. Если доберемся до пленок той ночи, может, увидим, как тем вечером Беннет Уокер возвращался домой и на какой машине. Если это он.

Лизбет снова закашлялась. Я подошла к ней, села на кушетку и положила ладонь на спину девушки.

– Лизбет, детективу Лэндри нужно, чтобы ты рассказала все, что можешь о прошедшей ночи. А я пока постараюсь найти тебе настоящего доктора. Если только меня не вышвырнут отсюда, скоро вернусь.

Девушку колотило, словно она до смерти замерзла.

– Не ос-с-ставляй меня од-д-дну. Прошу.

– Ты не останешься одна, – пообещала я. – Детектив Лэндри будет здесь или прямо за дверью, пока я не вернусь, хорошо?

– Он хороший парень, – добавила я, мельком взглянув на Лэндри. – Может быть настоящим остолопом, но человек хороший.

Лэндри последовал за мной в коридор. Я остановилась у двери. Он стоял ко мне так близко, что мы могли говорить шепотом.

– Взяла под крыло еще одну беспризорницу? – спросил Лэндри, мягче, чем мне хотелось от него слышать. Упаси Боже того, кто обвинит меня в добродушии.

– Мне жаль малышку. Пристрели меня.

– Думаешь, они будут ее здесь держать?

Я пожала плечами.

– Это век регулируемого медицинского обслуживания. Подобные заведения обычно не тратят на пациента ни одной лишней секунды.

– И что если они ее не оставят?

– Заберу к себе домой, – без колебаний ответила я. – Она не может вернуться к Броуди.

Лэндри нахмурился.

– Мне не нравится, что ты ее забираешь с собой, Елена. Кто-то пытался ее убить.

– Нет. Кто-то пытался ее напугать, – поправила я. – Если бы ее хотели убить, она была бы мертва.

– Семантика, – парировал Лэндри. – Кто-то едва не убил ее. Она в опасности – ты в опасности.

– Да, ну так знаешь что? Это не твоя проблема.

Он уперся руками в бока и выдохнул.

– Елена…

– Не надо. Это дохлый номер. Оставь.

Лэндри раскрыл рот, попытавшись что-то сказать, осекся и отвернулся, затем попытался снова и не смог.

– Если у тебя нет ничего относящегося к делу, – заметила я, – мне надо найти этой девушке настоящего врача, вышедшего из пубертатного периода.

– Они все запаслись адвокатами, – сообщил Лэндри. – Шайка Броуди.

– Знаю. Нарвалась на Броуди этим утром.

– Тогда тебе известно имя его адвоката.

– Да.

– И как ты к этому относишься?

– Дерьмово, – ответила я, раздражаясь из-за того, что Лэндри поднял эту тему. – Я получила возможность заново пережить один из наихудших моментов своей жизни, который пресса перекопала как компостную кучу. И мой уважаемый папаша – на практике еще бóльший ублюдок, чем я сама по определению – будет критиковать меня направо и налево и твердить на весь мир, что я психически ненормальная, жалкая и озлобленная женщина, способная на все, лишь бы посеять хаос в жизни человека, предавшего ее двадцать лет назад. Как бы ты себя чувствовал?

Ему нечего было на это ответить. Лэндри вырос в обычной среднестатистической семье синих воротничков. Он не знал, каково чувствовать себя незнакомцем, не в своей тарелке в единственном доме, который когда-либо знал, быть преданным единственными людьми, на которых по идее следовало безоговорочно рассчитывать.

Как бы ты себя чувствовал? Как я себя чувствовала? Обидно, что эти воспоминания все еще имели надо мной такую власть.

Сработал пейджер Лэндри. Он проверил номер и нахмурился.

– Тебе лучше выйти, чтобы ответить, – посоветовала я, обрадовавшись возможности избавиться от его присутствия. – Пока ты не расстроил работу всех кардиостимуляторов в этом здании.

Лэндри прицепил пейджер обратно к поясу.

– Я перезвоню тебе, когда что-то узнаю, – заверил он.

«Оливковая ветвь», – подумала я. Или наживка. Или тонкая ниточка, чтобы оставаться на связи.

– Ладно, – мягко ответила я. – Спасибо.

Лэндри направился было прочь, но вернулся, обхватил ладонями мою голову и со сдерживаемым отчаянием поцеловал.

– Пожалуйста, не дай себя убить, – попросил он.

Удивленная и захваченная врасплох я стояла и смотрела, как он покидает отделение скорой помощи, и думала о том, что возможно оттолкнула одного из немногих людей, которые поддерживали меня, что бы ни произошло.