Анастасия, ты прекрасна!

Фрагмент 20

Два часа прошли в трудах. Мы поставили палатки, напилили-нарубили дров, приготовили первую для многих походную еду на костре. В центре поляны сколочен большой навес и общий костёр с брёвнами-сиденьями вокруг, в принципе, если тесным кружком, то вместимся. Тут же стол и лавки. Я не сторонник принудительного сидения вокруг общего кострища, оно, во-первых, больше для готовки, а во-вторых, для каждой палатки есть своё. Хочется — сиди тут, общайся, а если желаешь — помогу развести для своих.

Наступил вечер и основные хлопоты стихли. Я раздал свистки, карты и компасы для тех, кто решил погулять, сам же с удовольствием жарю сосиски на костре — по одной! запивая солёным кисломолочным напитком и закусывая чёрным хлебом. Наконец-то наступило моё время.

— Можно? — подошел Гриша.

— Присаживайся. Сосиску?

— Спасибо, я пас. Наелся. Тут, просто, вопрос появился… точнее вопросы.

— Какие? — глянул я на него. Сидит хмурый, сильно задумавшись.

— Это Марк просил узнать. У него отношения с Катей, оказывается. Не знает как и что делать. Может ты подскажешь?

Стараясь не улыбаться, кивнул. Зная Катю, от Марка бы скорее пришла просьба о спасении. Он бы кричал о том, что полцарства отдаст, лишь бы остановить этот конвейер разврата. Речь, конечно же, идёт о Каролине. И это прекрасно!

— Прежде всего надо разобраться, взаимны ли чувства, — начал я с очевидного противоречия, но Гриша ловит каждое слово. — Это может быть понятно и косвенно, по поведению девушки. Как она общается с другими, а как с… с Марком. Может быть даже она прямо намекает. Но самый верный способ — это признание. Рассказать о своих чувствах и предложить встречаться. Девушка может попросить время и нужно смиренно его дать. Большим чувствам, бывает, требуется время чтобы вырасти. Если парень и девушка уже проводят друг с другом досуг — это хорошо. Следует проявить инициативу и предлагать совместные мероприятия и дальше. Так, можно узнать друг друга лучше и точнее понять по пути ли вам. Это важный момент, — поднял я указательный палец. — Более того, даже если романтических чувств ещё нет, то благодаря времени проведённом вместе они могут появиться. Ну, а дальше уже другой вопрос.

Гриша сосредоточено кивнул, потом ещё пару раз.

— Да, спасибо. Я понял… так и это… передам.

— Рад помочь, — улыбнулся я.

После такого настроение прям стрельнуло вверх. Теперь, как бы там не сложилось в моей жизни дальше, а всё не зря. Даже оптимизм появился. Может быть шансы всё наладить не так ничтожны. Как говориться, из любой ситуации есть как минимум два выхода, главное позволить себе их увидеть.

Сгустились сумерки. Ребята разбрелись по своим кострам, иногда кочуя туда-сюда для пополнения игровых команд. В ходу карты, Монополия, Манчкин и Мафия. Наша лодочная команда заняла центральный очаг. Я сыграл пару раз с ребятами и пошёл в сторонку читать первый Бастион.

Прошло примерно полчаса, шум в лагере только вырос, как вдруг ко мне подошла Диля. Нос чутко поймал мускусно-сладкий аромат духов с жасминовой ноткой.

— Что читаете? — присела она рядом на пенёк.

Я посветил налобным фонарём на обложку и, пожав плечами, говорю:

— Только начал. Ещё не знаю как охарактеризовать. Но интересно.

— Устали?

— Не сказал бы, больше эмоционально вымотался. За вами же следить надо.

— Я могла бы сделать вам кофе, но не знаю как? Это к медовой пахлаве, что у меня уже есть.

— Как, говоришь, — удивился я, — «медовой пахлаве»? Это которая такими прямоугольничками режется и из слоёного теста?

— Да, очень нежная. А сверху посыпана крошкой из фисташкового ореха.

— Мне не надо, да, спрашивать, как она здесь у тебя оказалась?

Диляра довольно улыбнулась, пуще прежнего выпрямляясь, отчего формы тела стали лаской для глаз.

— Вы хорошо понимаете момент.

— Ну, — полез я к рюкзаку, — а я тогда тоже, как бы сказали наши ребята за столом, козырну… вот тебе кофе и закопчённая джезва. Походный набор, хотя я и люблю больше чай.

— Вам не кажется, что звёзды благоволят нам? — таинственно проговорила она.

Я поднял голову к небу и поразглядывал те, что видно.

— Пожалуй так.

Диля только улыбнулась и ушла варить чарующий напиток. Я же снова посмотрел на звёзды и губы непроизвольно вернули восточной диве улыбку. Всегда можно сказать нет, но нужно сказать именно так, чтобы это звучало как «нет». А мне вдруг очень захотелось попробовать её кофе. И пахлаву.

Диля скоро вернулась. Для пития горячих напитков у меня есть походная же деревянная кружка. Из джезвы потекла тягучая и непроглядно чёрная, как безлунная ночь, жидкость. Я с чувством втянул её не менее густой аромат и даже зажмурился. Миг был впитан полностью.

— Крепкий и вкусный, — описал я, сделав первый осторожный глоток. — Как…

— Как?.. — чёрными глазами посмотрела она.

— Как вкус твоих губ и твоего рта.

Диляра словно сделала с моим зрением что-то — её лицо, волосы и остальное тело вдруг стало контрастней, глубже. Может тьма играет, а может ещё что.

— Но откуда вы это знаете?

— Предполагаю.

Она протянула мне небольшой пищевой бокс.

— Мне интересно, какие ещё будут предположения, но уже насчёт вкуса и аромата пахлавы.

С большим удовольствием попробовал нежданную сладость. В сочетании с кофе действительно очень вкусно.

Всего порций десять — это много для одного человека.

— Там кофе ещё есть? — осветил я фонарём джезву на соседнем пне.

— Осталось.

— Тогда налей себе. Ты же пьёшь?

В слабом рассеянном свете от фонаря, Диля снова улыбнулась, обнажив шикарные ровные белые зубы.

— Периодически. Когда повод хороший и обстановка подходящая. Например, как сейчас.

— Я рад.

Она сходила за кружкой, а я аккуратно слил туда остаток, чтобы попало меньше гущи. Мы одновременно взяли по кусочку пахлавы, коснувшись руками и даже тыльной стороной я ощутил впечатляющую мягкость кожи.

Восточная сладость снова распалась во рту, заставляя все нервные веточки отвечающие за вкус трепетать от восторга.

— И как, уловили на что похоже? — напомнила Диля, а я заметил кусочек медового теста на её полных губах.

Демонстративно смочив слюной палец, я поднёс к её лицу и медленно собрал крошку, попутно довольно чувствительно проведя по губе.

Не отрывая взгляда от масляно-чёрных глаз, положил мелкий кусочек себе в рот.

— Уловил. Причём сразу, стоило попробовать.

— Я вся во внимании.

— Если про вкус губ и рта ты изумилась моим знаниям, то об этом истекающем мёдом уголочке подавно будешь впечатлена.

Она стала дышать глубже, да и я уже давно на взводе.

— Хорошо. Этот уголочек действительно можно… — призадумалась она, — может открыть лишь один человек и мне нужно сохранить крышечку закрытой.

— Как на горшочке с мёдом или даже на медовой соте, да? — многозначительно посмотрел я.

— Это я и хотела сказать. А то медок испортится. Но… есть другой источник удовольствия.

Я сделал очередной глоток и облизал губы. Кровь в голове стучит уже так, словно это бог Похоти бьёт в набат.

— И там крышечки нет?

— Там всё ждёт, когда же жадный шмель прилетит и сделает своё дело.

Не сдержавшись, я схватил её за руку и говорю:

— А если он уже прилетел и готов?

Здесь самообладание покинуло и Дилю — она, сжав мне ладонь, склонилась вымолвить жарким шёпотом:

— Скажите ему, чтобы поторопился!

Не размыкая рук, я встал и потянул в лес. Места знакомые, даже в столь поздний вечер найду где пройти без фонаря. На границе рассудка и сознания стараюсь вести девушку наиболее безопасно.

Отошли так, чтобы контур лагеря меж деревьев едва угадывался. Я скорее притянул мою шальную страсть и впился в вишнёвые губы, словно норовя прокусить ягодки и выпить весь терпкий сок.

Внутри её рта я чувствую кофе и следы мёда. А ещё он горячий, вкусный и податливый. Верткий язычок стал играть с моим, скользить и тереться, но с такой глубокой страстью, что хмель желания взял меня ещё сильнее.

Безумное чувство, когда впервые ты получаешь в руки прекрасное тело. Все манившие формы вдруг оказываются в твоей власти и руки скользят не в силах утолить жажду.

Под кофтой у неё ничего не оказалось и мне в ладони попало два упругих клубочка с крупными набухшими венчиками.

Я ловлю жаркое дыхание Дили со слабыми стонами. Она обвила меня за шею руками, мои же скользнули по рёбрам, прихватив нежную и тонкую кожу. Затем на талию, притянув к себе, чтобы соблазнявшая меня все дни лагеря красавица ощутила твёрдость овладевшего мной желания.

Какая разница, почему пылкая Диляра хранит фактическую девственность? Она искала моего внимания с самого начала, внятно объяснив почему и зачем. И если сейчас меня скручивает стремление проникнуть в неё, причём от мыслей, что это будет сзади, я едва не лишаюсь возможности дышать, то к чему размышления?

Я развернул Дилю и прижал к дереву. Руки сами нашли её чудную попу. Буквально впились, но как быть иначе под гнётом такого желания и если девушка — суккуб восточных кровей? Я хочу её! Хочу эту прекрасную, крутобёдрую попку.

Я резко стянул с неё то ли штаны, то ли легинсы. Ладони с новым порывом объяли место сладострастия. На Диле кружевные шортики.

Я стянул и их, наконец-то ощутив в руках тёплую плоть. Прекрасную даже на ощупь и с бархатной кожей.

Левой рукой сильнее придавил девушку к дереву. Диля, всё понимая, выпятила попку сильнее. Правой я снова прошёлся по пуще прежнего округлившимся ягодицам. Но теперь они раскрылись и следующим движением нырнул в ложбинку.

Диля тут же отозвалась. Она томно дышит и очень тихо стонет, но настолько сексуально, что я с трудом стою на ногах из-за дрожи. Ткань моих трусов уже увлажнилась от первичной смазки.

Сначала попал на складочки её писи. Влажной, даже сочной посередине. И конечно являющейся истинным источником соблазна. Столько факторов слились в истоме, чтобы я ласкал это дивное местечко дальше, но, пусть это в свете ситуации и звучит глупо, надо быть джентльменом.

К пробившемуся сквозь завесу страсти удивлению, на мягкой выпуклости её чудного анала я обнаружил смазку. Это не привычная влага, с которой я знаком, а именно нечто специальное.

И снова моё вожделение разгорелось сильней. Каким-то невероятно быстрым и ловким движением я высвободил член. Пальцы, поднесённые ко рту, подарили мне тонкий аромат Диляры, но тут же я опустил руку, чтобы смазать получше головку. Кожа сползла, смешав слюну с предэякулятом, я щедро обмазал конец дрожащего органа и скорее приставил к всё так же ждущей меня попе. Поводил вверх-вниз. Как же жалко, что член не даёт полноты ощущений, хотя бы как пальцы, но лучше чтобы с видеорядом. Всегда хочется видеть, как головка скользит и тычется в сладострастные дырочки.

Я взял от конца копчика и, сильно давя, повёл член ниже. Вот он немного утоп, потом под головкой проскользнули лучи колечка. Оно поддалось, уже лишённое девственной упругости и член стал явственно погружаться.

Я резко двинул бёдрами, чтобы войти разом на всю длину. Диля сдавленно вскрикнула. Я с непередаваемым наслаждением прижался к её бёдрам, ощущая жар нутра.

Диля вдруг всхлипнула и тут же зашептала:

— Только не прекращай. Ни в коем случае.

Как будто я хочу. Столько дней держаться, терпеть и отгонять образы, как грубо деру её нежную дырочку, чтобы теперь бояться каждого толчка?..

И я начал вгонять окаменевший член в её обжигающий анал. Снова полились чудные стоны, с лёгкими всхлипами. Я купаюсь в них и тону. После череды сильных толчков я резко остановился — Диля, да, в общем-то, и я, столько мечтали об этом соитии, терзались неисполнимыми желаниями, чтобы сейчас я, под гнётом поистине грандиозных соблазнов, кончил за несколько десятков секунд? Ну уж нет!

— Моя сладкая, можно я поласкаю тебя так? — рука скользнула спереди к камушку клитора. — Мне нужно немного притушить пламя.

Диляра обернулась и, хотя не вижу лица, знаю, что смотрит. Потом приблизилась и обожгла шёпотом:

— Только будьте осторожней, мой прекрасный шмель.

И я стал нежно обкатывать трепетный бугорок. Даже смазку не стал брать с лона, а воспользовался слюной. Это потому ещё прекрасно, что можно попробовать Дилю на вкус.

Продолжая пребывать в ней, ощущаю каждую волну мышечной истомы. Это могучее волнение глубин и лёгкое стискивание основания члена. Наконец дурное желание стало слабеть и я ещё раз воспользовался своей слюной. Конечно, хочется опустить пальцы ниже и пощупать как там, возле сочного створа лона, растянул анал мой член. Но и того, что подарила мне Диля хватает, чтобы забыть кто я и где нахожусь.

Я снова начал двигаться, крепко ухватившись за бёдра. Диля застонала чаще. Теперь могу контролировать скорость, пусть это и не столь умопомрачительно, чем когда бросаешься на девушку зверем.

Она кончила раньше. Бурно, с мучительным стоном и судорогой, бьясь в моих объятьях и сильно укусив за ладонь. Я выждал немного и попробовал снова начать двигаться, но Диля, издав понятное шипение, соскользнула с члена и обернулась.

— Теперь больно, простите, — прошептала она. — Можно я руками?

— Чудная моя, конечно. Хотя я бы с удовольствием наполнил тебя там.

— Если вдруг звёзды сойдутся снова, то моя попа в вашем распоряжении, Господин, — выбила рассудок из меня она, а ручки уже принялись умело ласкать член.

Некоторое время я просто плыл, но потом снова взыграл комплекс джентльмена:

— Только осторожней, я очень обильно кончаю и забрызгаю тебя всю.

— Ах, действительно, чего это я, — выдохнула она и давай опускать на колени.

— Стой! Ты чего?! — всполошился я. — Мы же только что…

— Не переживайте, я была чиста, как горный ручей. Ну, а небольшой уход на основе облепихи мне не повредит.

В этот миг она взяла член в рот и я забыл обо всём.

Спустя полчаса мы уже снова пили кофе. Лагерь гудит хуже прежнего, даже создаётся иллюзия, что нет в смене никаких конфликтов.

Как недавно моё бытие перевернулось от первого секса с Настей, так и сейчас я только собираю рассыпавшийся на множество осколков мир. Ясное дело, что прежним он не будет.

Диля сидит, словно ничего и не было. Я с удивлением смотрю в её, ставшее вдруг чуть ли не родным, лицо. Какой же глубины и значимости она человек?

— Я хочу вас поблагодарить от всего сердца. Сегодняшний вечер оправдал всё.

— Кажется, это мне нужно в стихах возносить тебе благодарности, Диля. А может просить прощения, всё-таки?

Она улыбнулась.

— Во всех нас живёт обыватель, Александр. Всё хорошо.

— Ты всё так же ко мне на «вы». Что это значит?

— Можно? — она протянула руку и взялась за условно мою пахлаву — последнюю в коробочке.

Я склонился и поцеловал ей руку.

— Теперь можно.

— Спасибо, — снова улыбка и взгляд жгучих очей. — У каждого есть свои плюсы и минусы. Свои умения и хитрости. Разве вам не приятно такое обращение, как к уважаемому человеку?

— Я ценю это.

— Я рада.

— А что ты имела виду, говоря «обыватель»?

— Всё просто — что бы испытывал среднестатистический мужчина, соверши он такое уголовное преступление, как секс с лицом не достигшим не то что совершеннолетия, но возраста согласия? Я же типичная малолетка.

— Его бы терзали если не стыд с досадой, то страх за свою судьбу точно, — проговорил я, с интересом поглядывая на неё.

— Именно так. Может быть даже, он решился бы на убийство. Совершив одно преступление, люди часто идут на другое или как-то иначе отягощают вину.

— Слышу дочь хорошего адвоката, — усмехнулся я.

— Лучшего в регионе адвоката, — зыркнула она. — Так мыслит обыватель. Для него, если ты имел связь с малолеткой, то значит не просто мерзавец, а действие закона на тебя больше не распространяется. Причём мы говорим даже не о родителях, а о людях со стороны. Им теперь можно и убить прокажённого, и надругаться над ним.

Я, от затронутой темы, аж сел поровнее и горло прочистил.

— Так-то оно может и так, но что ты предлагаешь? Да и где граница предпочтений в юности для э-э-э… скажем, условного обывателя?