Фрагмент 26

— Вы про тех, что в сменах прикатывают? — картинно сыграл тоном я, мол, о такой неприглядной ерунде.

— Этих, этих… — Эконом снова взялся за печенье, хотя на столе хватает других сладостей.

— Занозы в заднице это, а не ягоды. Каждый раз, как провожаю — выдыхаю с таким облегчением, словно непутёвую дочь в-замуж отправил.

Пожилой подполковник даже рассмеялся. Покачав головой, поднял кружку с чаем и мы чокнулись.

— Давай за то, чтобы меньше было разводов, а больше свадеб.

— Поддержу, — выдохнул я и мы синхронно припали к чаю.

— Эх, вот говорил я своим… — с горечью сообщил Эконом. — Ну куда торопиться? Поживите вы хоть годик вместе! Принюхайтесь друг к другу, приглядитесь. Чего сразу-то расписываться, словно это рецепт счастья. Ни одну пару это ещё не сберегло, как раз наоборот… но нет, хочу, говорит, как в кино что б! Ну, а мне куда деваться? Сделали им с Татьяной «кино». Теперь разводятся, вот.

— Страшная сила это кино.

— Да ладно, мы сами тоже молодцы. Могли чего получше в головы им положить. Ей. У меня, знаешь, как было? — поглядел Эконом. — Не просто ведь говорю.

— Как? — с искренним интересом спросил я и подлил нам заварки с кипятком.

— Всё же какой душистый, а? И чего ты только туда кладёшь?..

Я благодарно улыбнулся, наблюдая, как второй отец с удовольствием пригубил отвар.

— Ах-хах! Я ещё водки думал хряпнуть. Не-е-е… твой чай лучше. В общем, Сокол, жили мы с одной красоткой. В увольнении познакомился и очень быстро у нас завертелось. Тут ещё и квартиру вот-вот должны были дать. Поженились и сразу, как принято, за детей взялись. Но не получалось как-то. А я молодой был, красивый. Много кто в военгородке мне глазки строил. Ну, не подумай, жёны-то офицеров нет, но было, было… и вот мы уже второй год с моей пытаемся, а не выходит. Она мне, мол, я ходила в поликлинику и там сказали, что здорова. Значит ты больной. И, стерва такая, говорит: «Давай разводиться, я детей хочу!» Мол, от соседа же не примешь. Как я тогда не пришиб, суку такую, — не знаю. Пшла вон, говорю! А она сразу поутихла и типа косится в окно — ночь уже. Но ты сам посуди, Сокол, мне как с ней эту ночь в одной квартире было сидеть? В своей, между прочим, честно заслуженной квартире. Было в кармане денег немного — хотел с ней в кино сходить, ну и выложил всё до последней монеты. На такси. В общем, расстались мы и развелись потом. Я за стакан взялся — а поди ж ты! соседка-связистка уберегла. Я когда в себя пришёл — в квартире чисто, с кухни запах аппетитный идёт. Сам хоть и вонючий — с бодуна-то! а в кровати стираной лежу. Полюбился я ей. Мы без брака лет пять жили, это потом уже надо было для чего-то. Но не поверишь — дочурку-то без проблем зачали. Да и остальных тоже. Я вот с тех пор много дум передумал. Может бывшая просто развода хотела, а может это… биологическое несоответствие у нас? Но, не было бы счастья, да несчастье помогло.

Я покачал головой и задумчиво посмотрел в стакан, где множество тычинок от ромашки колышутся от невидимых волн. Пусть история и не без горя, а тёплая какая-то. Такие мне приятно слушать. Чистые были помыслы и отношения. Часто сталкиваюсь с таким, когда про имперское время рассказывают. Не в пример нашему изобильному.

— Народная мудрость прям.

— Вот именно. Думаешь я верил? Само пришло.

— Главное вовремя понять, да? — со смехом глянул я на Эконома.

— Именно так. А не то хана будет. Жизнь шутки шутить не любит. Раз! и без башки упал. Насмотрелся я на такое. А ведь тренируешь пацана, он вроде бы понятливый. Всё умел. А в бою вот…

Мы выпили не чокаясь.

— Тогда я вас завтра жду, да?

— Угу. Я рано буду. Как проснусь — сразу поеду.

— Спасибо, Анатолий Сергеевич.

Он по-отечески улыбнулся и кивнул. Затем залпом осушил кружку, припечатав её к столу, поднялся и мы вдвоём пошли к Мыше. Вещей много, за один раз не утащить.

Немногим позже, я решил не тянуть понятно что и просто покрепче обнял свою глупенькую коллегу. Умилительно глупенькую и очаровательно сексуальную. Эконом воспринял наше прощание с теплом.

За долгое время в лагере наступила тишина. Пусть природа и продолжает монотонно стрекотать, ухать и жужжать, но всё же я ощущаю этот звон внутри. Гулкий, после очень шумного времени.

Я успел лечь спать, когда вдруг что-то вырвало из сна. Сначала глаза метнулись к экрану — я ждал пока Настя придёт с душа и поддался дрёме, но вдруг боковым зрением уловил отсвет в окне. Эконом вернулся? Нет, он бы позвонил. А больше некому являться ночью.

С этой секунды у меня включился режим тревоги. Я подскочил с кровати, метнулся к шкафу, сшибив стул и даже не ощущая ушиба. Свет включать нельзя! На этот случай у меня лежит налобный фонарь на полке. Далее — камуфляжная форма, подаренная Экономом. Бронежилет — сейчас не до смеха, как в день, когда он мне его всучил. Даже дурацкий шлем и то дрожащими руками закрепил на голове. А ещё вытащил пистолет. Впопыхах чуть не забыл перевести предохранитель на режим стрельбы. Снова спасает медитация — тело дрожало так, что о прицельной стрельбе не могло идти и речи.

В голове появился холодный расчёт. Не так чтобы много, но уже лучше, чем до. Я понял, что если бы в лагерь пришли конкуренты Хозяина, то вряд ли бы я проснулся от луча фонаря в окно. Значит это кто-то из случайных бродяг. Тут бы, может, самое время снять шлем, но вдруг кто-то из них сумеет подкрасться сзади и ударит чем тяжёлым?

С осторожностью открыл дверь и выглянул в коридор. Только сейчас понял что не так — отключили свет. Может быть всё-таки кто посерьёзней случайных бродяг вторгся на территорию? Вдруг это кто-нибудь от отца Насти — бандита-Быкова? Вернуться бы за смартфоном и посмотреть, что она писала…

Зачем-то пригибаясь, я по правому краю побежал в сторону выхода. Дверь не взломана и закрыта — как и должно быть. Вновь возблагодарил себя же за хозяйственность — открылась без громких звуков. Сразу донеслись голоса, причём пьяные. Я споро миновал крыльцо и скорее к углу здания — в просветах среди листвы различил два неярких фонарика у другой стороны жилого корпуса, где склад. Судя по звукам и отсутствию иных источников света, кроме этой группы других нет.

За неимением других вариантов, я поднял пистолет и двинулся к грабителям. Не доходя нескольких десятков метров, зарядил. От этих звуков двое нарушителей разразились отборнейшим матом, закричали с испуга, но долго искать меня им не пришлось — вдруг дали свет.

— Стоять! А то стрелять буду!

Но пьянчуги уже так испугались, что сломя голову ринулись прочь — прямо в тьму леса.

Я, тоже с матом, потянул с головы шлем и плюхнулся на ближайшую скамейку. Подумалось, что будь я курильщиком, то точно бы сейчас закурил, но, к счастью, свободен от власти пагубной привычки.

Вообще у нас есть генератор. Более того — из-за удаления от города свет выключают и чаще, и на дольше. Поэтому работает много и солярки «ест» прилично. Раньше стоял на улице и всегда было слышно когда мы на резервном питании, но из-за жалоб отдыхающих генератор было решено убрать в подвал. И уже не первый раз я забываю проконтролировать запас топлива. Наверняка и сейчас банально кончилась солярка. Может, конечно, пьянь сунулась бы и при полном освящении, но по опыту прошлых лет такого не случалось.

На всякий случай я пересел на другую скамейку, которая в полутьме. Потом не вытерпел и сбегал за смартфоном. Каска в руке и теперь начинаю понимать о чём пишут в боевиках, что ест она нервы ложками, а бросить нельзя.

Настя по приходу с душа ответила на все сообщения, поделилась некоторыми новостями возвращения домой. Пожаловалась, естественно, как без этого. Потом пожелала доброй ночи, верно интерпретировав молчание. Я возблагодарил бога, что она не сочла это за обиду. Быть может, Настя из тех редких девушек, что игнорируют пустяковые поводы?

Мне понадобилось несколько минут, дабы разобраться, как отвечать с цитированием. Довольный собой, я тоже ответил на всё, что того требовало. И даже отправил смайлик, хотя поначалу, как и большинство «старпёров», брезговал, ибо несерьёзно. Благо мне освобождение от стереотипов и комплексов даётся легче. Но пока крепко держусь за обязательную точку в конце предложений, ставлю заглавные буквы и стараюсь писать законченными мыслями в одном сообщении. Эти бастионы не сдаю.

Пока прислушивался и приглядывался, Настя вдруг стала «онлайн» и прислала удивлённый смайл.

«ты чего не спишь».

«Делал обход лагеря. А ты?»

«я сплю вообще, но просто раздубили твои сообщения».

Почти тут же в конце её сообщения появилась надпись серым «ред.» и слово исправилось на «разбудили».

«Извиняюсь! А ты не выключаешь сети на ночь?»

«да ерунда! просто я ждала твоего ответа*смайлик с парящими сердечками вокруг*».

«Я провалился в сон — сам не заметил как. Значит, завтра встречаемся?»

«конечно! ты только приезжай!»

«Обязательно! Только договариваемся на 12:00, а то мне ещё кое-куда надо будет».

«Это куда?*что-то подозревающий смайлик*»

«Родню проведать», — уклончиво пояснил я, а ведь из неё у меня только мать. Да и та в лучшем случае только-только вернула себе навыки самообслуживания и элементарных действий. В лучшем случае.

Нет, я конечно звонил сперва и спрашивал, но раз от раза это было всё сложнее. Медсестра неустанно сетовала, что не навещаю, а едва заметные улучшения скорее говорили об обратном. Тогда я решил, что для нас будет лучше временно забыть друг о друге. Вернее, мне забыть, а маме смириться. Ведь получила она инсульт как раз из-за угроз в мою сторону.

По факту, сейчас ничего не изменилось. Меня всё так же может и хочет убить мафия. Мамины достижения в восстановлении после удара могут быть помноженными на ноль, но я банально затыкаю совести рот. Стихийное решение изменить жизнь манит сладкой перспективой. Овеяно влюблённостью. Очаровывает шансами сорвать куш. Я уже знаю, что поеду и знаю, что пропал. Но ничего от этого осознания не изменится.

«а ну ладно. тогда в 12».

«Да, договорились. Ты спать?»

«собираюсь, но тут в одном чате мне обещают ссылку найти на майку. дождусь и пойду».

«Напиши, как пойдёшь. Я пока дело одно сделаю».

«удачки!»

Смысла дальше поджидать возможных грабителей нет и я пошёл в генераторную.

Это наскоро выкопанный и построенный погребок, но топливо мы храним отдельно и поэтому, убедившись, что оно действительно кончилось, я притащил ещё пару канистр и не без труда принялся заливать. На середине первой Настя сообщила, что будет спать и мы попрощались. Мне осталось только разделаться с топливом, вручную завести агрегат, дав немного поработать и тоже идти на боковую. Надеюсь, без инцидентов.

— Ты им хоть пострелял вслед? — зло спросил Эконом, после того, как выслушал доклад.

— Да они и без этого улепётывали со всех ног, — отмахнулся я.

— Всё равно надо было всадить свинца в обмудков, чтобы другим повадно было.

— Не могу я так. Лучше заберите обратно, — полез я в шкаф. На столешницу со стуком лёг пистолет.

— У меня есть идея получше, — отозвался Эконом и поднял собственный же огнестрел. — Проверим только, как боец усвоил устав… Ага, флажок в безопасном положении, патрона… в стволе нет. Молодец! А теперь держи и носи при себе. Будет нужно — стреляй, только не на поражение старайся, а так — по конечностям.

— Вы чего, Анатолий Сергеич? — опешил я. — Какой стрелять?.. Да у меня первый же милиционер его найдёт и без права ношения за решётку отправит.

— Не отправит, — дернул щекой подполковник. — У тебя есть не только право, но и причина. Мало ли кто в городе встретиться.

Эконом сделал пару шагов, обойдя мой комнатный табуретик, и вплотную приблизился. Правой рукой он обнял, а ладонью прихватил за шею.

— Ты правильный парень, Сокол. И что оружия чураешься, и что стрелять не хочешь. Из таких хорошие бойцы получаются. Но ты должен понять — те ублюдки, что придут тебя убивать — они не такие как ты. Они или давно уже всё решили, или им даже выбирать не приходилось. Избивая, убивая или насилуя, им не надо бороться с совестью. Поэтому ты должен быть готов стрелять. И знаешь, вали их сразу. Не жалей. Такого говна всегда в достатке.

Я медленно кивнул. И принял пистолет.

— Береги себя, сынок. А насчёт ментов не переживай. Просто мне позвони и вопросов не будет.

— Спасибо, Анатолий Сергеевич, — с чувством отозвался я.

— Мне «спасибо» не надо, главное будь осторожен. Не светись лишний раз. Я попробую сделать тебе хорошую подделку паспорта, но вот чтобы оригинал и без лишних глаз — это сложно. Все каналы так или иначе контролируются и мимо «носа» Седого это не пройдёт.

— Это уже лишнее, Анатолий Сергеич. Вы и так для меня очень много сделали.

— Не жужжи, — поморщился он. — Сам знаю когда хватит. Всё, лети давай в город. Ты три года назад какую стрижку носил?

— Ну, вот такие были волосы, — провёл я ниже ушей.

— Зайди сразу и подстригись покороче. А очки носил?

— И сейчас не ношу.

— Пошли тогда, мои наденешь пока, а потом подбери по душе.

Сбитый старенький мерседес стоит едва ли не возле крыльца. Эконом открыл ключом и достал свои «офицерские» — квадратные, с небольшими стёклами. Мне, конечно, хотелось бы другие.

— А ну!.. Всё, теперь как киногерой. Дал бы тебе и её, — кивнул он на машину, — но прости — мне тачка всегда нужна.

— Ой, да я уже и забыл когда за руль садился. Ну его… и вообще, лучше пореже документами светить.

— А вот тут ты в десяточку попал, Сокол, — похмурел Эконом и полез за жвачкой. — Не свети.

— Ладно, спасибо ещё раз, пойду я. А то тут до трассы только минут тридцать.

Мы пожали руки, я проверил всё ли взял и, с тревожно забившимся сердцем, двинулся прочь.

Мной овладели столь сильные чувства, что на выходе к дороге я остановился, не в силах сойти с места. Та самая старая бетонная остановка, поле за ней и трасса Елогорск-Турояр — это место стало последним кадром из прошлой жизни и вот опять.

По трассе проносятся в обе стороны легковушки и, значительно реже, грузовики. Я заворожённо смотрю на это, словно действительно только из леса. Шум и запах выхлопа вдруг обрели новое качество — приятное, пробуждающее острое чувство ностальгии.

Стало больше иномарок. Да и моделей тоже. Автолюбитель из меня слабый, хотя я и мог бы отслеживать выход каждой через Интернет. Однако, сейчас я могу только с удивлением отмечать, как поменялся состав автомобильного потока.

Из ступора меня вывел ПАЗ-ик, водитель которого заботливо посигналил. Я дёрнулся и побежал. На всякий случай махнул рукой, ловя взгляд женщины — удивительно, но водителем оказалась она. Пропустив пару промчавшихся иномарок, я перебежал дорогу и ворвался в сонный областной автобус. Кто не спит, тут же сосредоточили на мне взгляды. Я поспешил через весь салон к водителю.

— Спасибо! За проезд сейчас или по приезду?

— Ты откуда, милок? — покосилась женщина, выруливая на трассу. — Не местный что ли?

Сзади оживились старики.

— Да давно не был просто. Учусь в столице, а тут вот решил погостить.

— У нас полтинник полный проезд, но с тебя сорок — треть маршрута не считаем. Хочешь, сейчас оплати — я тебя не забуду, но вообще в конце всегда. Только давай без сдачи.

Я благодарно улыбнулся, плюхнулся на боковое протёртое сиденье и полез в рюкзак за сумочкой с деньгами, но по памяти там купюры такие, какие лучше даже не показывать, чтобы не обидеть. С такими только сволочь может сесть и требовать сдачи.

Чудом удалось найти заначку — рюкзак-то тоже ещё с тех времён. Пусть купюрки и потрёпанные, да только женщине-водителю они по душе пришлись. Я уже на полных правах пассажира расположился на сиденье. Оглядел салон и людей, к этому моменту подрастерявших интерес ко мне и не столь пристально разглядывающих. Едут в основном пожилые и старики. Кто парами, но в основном в одиночку. Есть группка школьников младших классов, умостившихся втроём на одном диван-сиденье. Так же едет несколько ребят моего возраста — эти или всем вниманием в смартфоне, или спят. Хотя те бабушки, что сумели освоить сенсорные аппараты, тоже не выпускают их из рук: и музыку слушают в наушниках, и переписываются, и звонят часто. Но что касается звонков, то говорит пенсионерка по традиции громко, что каждый в салоне, при желании, будет в курсе разговора.

Меня вновь взяла тянущая, словно тоска, ностальгия. Даже глаза защипало. Люди, деньги, играющее радио… всё это забылось. Коллег-вожатых ведь трое и к ним я привык. К Бурёне, к Эконому, да даже, чёрт возьми, блудное старичьё, что порой встречалось — это всё из того, дикого лесного мира. Ну а нескончаемые подростки скорее напоминают журавлей в небе, что, пролетая, курлычут о своём. А теперь я снова окунаюсь в тот, подёрнувшийся дымкой, мир.

Загрузка...