Анастасия, ты прекрасна!

Фрагмент 3

— О, — тут же включился я, — вы решили сменить игровое поле на сцену? Будет словесный батл? Может всё-таки покажете как можете бить и принимать мяч?

— Уже всё понятно, — подбоченилась Анна и посмотрела на подружек. Те поддержали и с презрительными улыбками уставились на Настю.

— Так игра ещё не окончена, — сообщаю я. — А вы не ведитесь на провокации — это ведь тоже приём. Сейчас разозлитесь, перестанете контролировать игру и точно проиграете. Ну! Собрались! Все лишнее из головы вон! Настрой только на победу.

Скованные гримасами дурных эмоций лица, вдруг расслабились. Команде Насти, что поделилась на две части, такая простая мысль в головы не приходила. Одни смотрели на белокурую красавицу с осуждением, другие — в сторону едких соперников. Но теперь я вижу сплочение.

Дальше больше наблюдал за девушками. Это и приятней глазу, и теперь уже интересней. Первые очки получали на порыве, потом пошёл пот, начала одолевать усталость и эмоции поулеглись. К концу уже бились отчаянно, но не сдаваясь. Как тренера, меня это только радует.

И всё же команда Насти проиграла. Несколько очков, но тем не менее. К торжеству Анны и даже реплике. Короткой, без былого яда, больше похожей на дань. Я дал команду на отдых, поздравил и поддержал. Пригласил их присесть в тенёчке, чтобы сыграть потом ещё, но девушки отказались. Время позволяет поступить и так, и так.

Солнце нагнало зноя. Парни начали стягивать майки, прикладываясь к ряду кранов на уличных умывальниках. Девушки более сдержанно — почти у каждой по бутылке и полотенцу. Вместо него может быть и платочек, как у Насти. Я между делом приблизился к ряду сидений, где она отдыхает. Присмотрелся — на нём рисунки ягод и зверей. Сделал себе напоминалочку.

Полчаса быстро прошли и ребята потянулись в учебный корпус.

— Настя!

Её взгляд нашел меня стоящим возле площадки.

— Можно на минутку? — добавил я и, когда девушка приблизилась, продолжаю: — Хотел попросить твой платочек.

— Этот? — удивлённо и растеряно показала она, выудив его из кармана свободных шорт.

Я кивнул.

— Но…

Я не стал слушать и просто забрал его.

— Ещё влажный, — с полуулыбкой произнёс я, не отводя взгляда.

— Вот извращенец! — заискрило грозой её лицо. — Подавись им!

— Уж точно не им.

Она обдала меня гневом и, не став выяснять, что же имею в виду, ринулась к учебному корпусу.

От компромата есть плюсы. В отношении Бурёны — это доступ к кухне. За небольшой период наших особо «близких» отношений, она уже знает, чем угодить и потому держит гранатовый и ананасовые соки. За бутылкой последнего я и зашёл.

Неспешно прогуливаясь по лагерю, задумался о роли новообретённого предмета. Платочек лежит в кармане. Уже почти сухой. Всякий подумает, и правильно сделает, что мне он нужен для одного дела. Зачем ещё фетишисты охотятся за подобными артефактами?

Я приложился к стеклу и сделал несколько глотков. Приятной кислоты и сладости жидкость обдала рот и вторглась в мозг безумной гаммой вкуса.

Избегая мастурбации, я словно обрубаю ноги своему фетишизму. Но вместе с тем дарую крылья более сильному чувству. Можно сказать, наваждению или даже мании. Словно заклинатель змей, я пытаюсь управлять стихией, исследую её, а за одно и себя. Смотрю в чёрные бусинки глаз этой кобры, если не гидры. Балансирую на грани.

Может ли страсть стянуть человека в пропасть? Этот вопрос не требует ответа, скорее уж надо спросить — можно ли удержаться, когда уже поволокло? Проживая здесь, в лагере «Лесная сказка», я нашёл себе цель и смысл жизни. В исследовании, в познании, в обдумывании.

Я навёл порядок на площадках, подобрал джинсовую курточку, оставленную Дилярой. Уже завтра будет первый раз посещения сменой верёвочного парка — это одна из любимых забав. После случая с Мышей, я проверяю узлы, крепления и карабины с особой тщательностью. Вот и сейчас, пока есть время до ужина, пройдусь в прореженный лесок за домиками и проверю основные элементы.

Часть верёвки на зиму снимается, остаются только основные элементы путей. В теории убирать надо всё. Открытая атмосферная среда разрушает нити и может быть срыв. Суровая же практика такова, что мы, хотя будет правильней сказать я, заново провешивая перила и прочие элементы парка, проверяем на прочность перезимовавшие элементы. Причём не на халяву, а с перегрузками. Если внимательно относится к изменениям и признакам, то удаётся всё держать под контролем.

Хвойный дух наполняет мир. Разогревшись на солнце, ели и сосны особенно сильно исторгают аромат, прогоняя всякую хворь. Я бросил курточку на стол и полез по лесенке к началу всех путей. Здесь у нас своего рода склад — в домике на дереве. Взгляд упал на обвязки. Вещь не только функциональная, но и довольно провокационная.

Удобнее всего надевать обвязку на самую тонкую из имеющейся одежды. У девочек это брюки и шорты в обтяжку, либо термобельё. Любой из перечисленного — это откровенный наряд. Да спорт, да у некоторых ни форм, ни темперамента, но нижняя обвязка даже в самом тяжёлом случае охватывает бёдра так, чтобы их выделить, подчеркнуть. Ткань при этом натягивается.

У парней и мужчин обычно нет стеснения из-за выпирающего органа, но даже для нас обвязка — это своего рода эксбиционизм. Конечно, всё это имеет значение лишь до тех пор, пока ты на земле. Даже самые стеснительные из бывавших в лагере девчонок, в итоге забывали про всё.

С громким треском, всю мою мечтательность и неспешность выбило вон. Из глотки вырвался вскрик, а руки судорожно вцепились в перила.

Оборвалась основная верёвка, к которой цепляются брёвнышки. Правая сторона. Вот хвост верёвки вынырнул из череды карабинов и деревяшки задёргались на второй, ударяясь друг о друга.

Судорожно опустился на руках и разжал пальцы, чтобы повиснуть на страховке. Надо перевести дух.

Под задницей метров пять. Уносятся вверх сосны, всё так же щебечут птицы, а сердце, как шаманский бубен, гулко стучится в груди.

— Фу-у-ух, мать твою…

Несколько успокоившись, я укрепился, подключив ещё и верхнюю обвязку и пополз обратно. Хорошо ещё, что никто…

— А ты везунчик!

Я вздрогнул и заозирался — тяжело смотреть вниз, вися как ленивец на верёвке.

— Кошка! Ты чего тут забыла?

— Вовсе не забыла. Слезай, дело есть, — поманила она.

— Кстати… — натужно выдавил я, подтягиваясь, — хорошо, что пришла. Поможешь мне.

— Ну уж нет, — рассмеялась она. — Теперь точно нет.

— Теперь?

— Ага, — весело заявила она, — мне же должно что-то полагаться за молчание, что у тебя тэ-бэ не соблюдается.

— Ах ты лиса хитрожопая!

— Твоя школа, — тут же донеслось снизу.

— Моя?! Это где я хитрожоплю?

— Спроси лучше, где нет, Саша, — пропела та. — Давай быстрей, а то нас хватятся.

— За хрен свой… — делай последнее усилие, прорычал я, — пусть хватаются.

Спустя пару минут оказался на земле. Хитрые и весёлые глаза кошки сопровождали весь путь.

— Отпусти завтра до обеда?

— А чего у меня спрашиваешь, иди к Эконому.

— Брось, Саш, — склонила она голову, — я честно забуду, что у тебя верёвка порвалась и ты чуть не упал.

Желчно отвечаю:

— Я бы не упал.

Несколько секунд подумав, добавляю:

— Хорошо, иди. Только помоги сейчас. Очень надо.

— Бли-и-ин, Саш, — скуксилась она, — я же высоты боюсь!

— Тут метров пять всего, даже четыре.

— Это отсюда кажется мало, а там, я знаю, будет как десять.

— Ничего ты не понимаешь, — усмехнулся я, подхватывая под руку. — Сейчас наденешь обвязку, я тебе страховочку сделаю, к верёвочке пристегну. Места разные поглажу и забудешь ты, что над землёй весишь.

— Места и тут можно погладить, — страдальчески посмотрела она.

— Ну, пожалуйста, Кис, а то я ещё часа два тут буду как паук лазать.

— Ой, ну, уговорил, уговорил, — нервно рассмеялся она, — охальник чёртов. Всю жизнь мечтала потрахаться вися на верёвке. Как щука в коптильне.

Я расхохотался, шлёпнув её по попе.

— Скажи лучше как самая фигуристая акробатка под шатром цирка. Помнишь, какие они?

— Да ну тебя, — хихикнула она. Мы поднялись в домик и она подняла руки: — Начинай!

— Хоть шорты сними, — смеюсь я.

— А сам?

— Я не романтик. Мне надо сразу — достал и вперёд.

— Фу таким быть.

Я выбрал самый удобный комплект и потянул её руки вниз.

— Просовывай как в жилетку. Ага, вот так… Фигурка-то у тебя хорошая. Даже романтик, видишь, проснулся.

— Это потому что я «би».

— М-да? Чот я раньше такого не слышал. Ножку…

Она продела одну, потом вторую, тем временем отвечает:

— А ты не замечал? В порно самые красивые — это лесбиянки. У них и писечки самые подтянутые и свежие.

— Кхм! — вырвалось у меня. — Ну, это да… хотя я всякого повидал.

— А нечего всё подряд в рот тянуть, — прыснула Кошка.

— Я тебе дам… в рот.

Как раз поднялся и встретил её насмешливый взгляд.

— У конфеты обёртка должна быть, знаешь ли.

— Так, конфетка, ты готова к выходу на арену, — с улыбкой проговорил я.

— Почему ты утверждаешь, а не спрашиваешь? — задравши подбородок и сузив глаза, парировала она.

— Либо на верёвку, либо конфета.

У неё открылся рот и почти тут же Кошка грохнула смеяться.

— Просто мастерски уговариваешь.

Мы провешали вспомогательных перилл и быстро заново собрали лестницу. Так как время позволяет, я решил заменить вторую сторону тоже. Закончили как раз к закату.

Красиво! Небо в безумных красках, снизу уже сумерки, а между стволов бьют мягкие лучи заходящего светила. Воздух свежий, ароматный, а мы весим и любуемся.

— Давай хоть поцелуемся, — проговорила Кошка.

— У меня рот нечищеный, — отмахнулся я.

— Грубиян! Держи жвачку.

Я принял пару подушечек и закинул в рот.

— Согласись, клёвый момент? — посмотрела на меня она и тут же снова обернулась к солнцу. — Так бы и висела. Не хочу обратно.

— Я же говорил, что понравится.

Она подёргалась, придвигаясь. Настойчиво обняла и положила на плечо голову.

— Очень, Саш.

Жвачка своё дело выполнила, я убрал её в кармашек на обвязке и отозвался на ласки. Целуется Кошка хорошо, умело. На прикосновения отзывчивая, нравом тоже удалась. Понятное дело, что сексом нам тут не заниматься, но добавить оттенок вожделения к моменту можно.

— Почему ты никогда не приходишь, когда зову? — хмуро смотрит она, уцепившись за майку на моей груди.

Я вздохнул.

— От тебя мокрой кошачьей шерстью воняет.

— Фу, придурок! — стукнула она. Отстранилась, помолчала, а потом её прорвало на смех.

— Ты хорошая девушка, — посмотрел я. — Не святая, но хорошая. Бросишь эти алкогольные забавы если, то вообще будет прекрасно. Тебе нормальный нужен парень. Или тут жить собралась, со мной?

— Бли-и-ин, вот ты нудный. Во-первых, я редко пью и не надо про «метко», — подняла она палец. — Во-вторых, можно же просто трахаться пока я тут.

— Даже собаки друг к другу привязываются, — проговорил я, провожая последний кусочек солнца. — А тут секс, близость, совместная работа. Начнётся херня под названием: «Быт».

— Ой, откуда ты знаешь?! — поморщилась она. — Все могут иногда встречаться для этого, а мы, типа, нет?

— Мы — это мы. Как правило, все эти рассказы — это ублюдочные комментарии из Сети. Ну да, ну да, — оборвал я её возмущение, — в жизни этих понторезов тоже хватает. Только если рассмотреть всю их мотивацию с точки зрения простейшей психологии, то каждый — это глубоко несчастный человек. Либо псих. Больной ублюдок, у которого вместо части мозга отвечающей за сострадание и эмпатию — пустое место. Так что, моя дорогая Кыса, я не только о своей жопе пекусь, но и тебя берегу. Влюбишься ещё, страдать будешь.

— Ой, нашёлся тут красавчик, — пихнула она меня, — ни в жизнь не влюблюсь.

— Вот и правильно! — погрозил я ей пальцем. — Но целуешься ты классно и в постели, наверняка, хороша.

— Да? — состроила она личико.

— Честное вожатовское, — приложил я руку к сердцу.

— Ну, раз так, то давай ещё поцелуемся…

Верёвочный парк вместе с лесом погрузился во тьму. После ужина я второй раз попытался найти Диляру — по некой причине её не оказалось даже в столовой. Зато девушки сказали, что ей нездоровится и лунная красавица у себя.

Прихватив еды, я направился к её домику. По пути закинул в память узелок, что надо заменить лампу в одном из фонарей — начала моргать. За все эти хлопоты Эконом мне неплохо приплачивает. Как человек, имеющий непосредственный опыт в подобном, он высоко оценивает мой вклад в лагерь. Можно даже сказать, что Кошка была не так уж далека от истины, что не к Эконому пошла, а ко мне, типа как к заму.

К первому узелку добавился второй, поменьше — дверь в домик начала скрипеть. Давно пора купить себе специальный ремень с кармашками и всегда при себе иметь набор инструментов первой необходимости.

— Диляра! — позвал я, ради того, чтобы предупредить.

Далее коридор и дверь справа. Стучусь.

— Входите, Александр, — донеслось тут же.

— А мы не на ты? — с улыбкой проговорил я, смело принимая приглашение.

Комнату девочки уже успели приукрасить. По полкам и шкафам много личных вещей.

Девушка в положении полулёжа на кровати, подоткнув под спину несколько подушек. Я поймал взгляд тёмных горячих глаз.

— Ну, Саша же к вам нельзя обращаться.

— В использовании полного имени нет ничего зазорного, — сообщил я, склонившись понюхать к букетику полевых цветов на тумбе. Затем сел напротив Диляры. — Так что давай на «ты» и зови Александром. Пожалуйста.

— Как скажешь, — закатила она глаза.

— Что случилось? Девочки сказали, что тебе не здоровиться.

— А почему вы пришли, а не Кристина?

— Точно! — воскликнул я и поднял курточку, зажатую в левой руке. — Ты ещё днём оставила.

— Надо же, — многозначительно посмотрела Диляра, — вы… ой! ты такой внимательный. Запомнил какая на мне была куртка.

— Так! — в шутку погрозил я пальцем и ловко бросил вещь ей на кровать. — Ты давай не виляй и отвечай по существу — что болит?

— Неужели ты ещё и доктор? — проговорила бархатным голосом она и я вдруг понял, что эта смуглокожая, миловидная малолетка флиртует.

Постарался выразить иронию в долгом взгляде.

— Значит симулировала?

Она театрально оскорбилась.

— Вы… ты такого плохого мнения обо мне?

— Есть хочешь?

Она с удивлением посмотрела на сумку, что я поставил возле кровати.

— Вы мне кушать принесли?

— А чего удивляешься, на ужине-то не была. Забота о вас — наша непосредственная задача.

— Да, очень хочу есть. Можете… ой, опять я! можешь подать?

Тут уже я не сдержался и картинно глубоко вздохнул и выдохнул.

— Если хочешь на «вы», то так и обращайся.