Арид. Моё проклятье

Глава 8. Тайны наружу

(Philip Wesley – Dark Night Of The Soul)

Арид

Еще не было семи, а он уже рулил по дороге через лес к трассе. По ветровому стеклу дождь. Он плохо спал. Из-за грозы? Нет, из-за того, что в его доме находилась Джейн. Вставал, проверял, не сработали ли системы тревоги; ворочался с боку на бок, чувствовал дополнительную ответственность – раньше такого не было.

Или, может, проснулся в шесть из-за сообщения Уэзли: «Нужно поговорить»? Не будь в коттедже Дэйзи, Арид назначил бы встречу у себя, но теперь ответил, что в восемь будет в городе – мол, жди. Плевать, кто спал, кто не спал – если Уэзли прислал текст в шесть, значит, был в рейде. Теперь пусть ждет.

Машина качалась на ухабах; над лесом сверкало. Плотные тучи, почти черные, а ему помнился момент, как по этой дороге его джип гнала Дэйзи. На всех парах. Он заставил её, был под нейроксином, вот только восторг в конце поездки на её лице был настоящим. Как и блеск глаз.

Встретились в нежилом помещении, в комнате разрушенного дома. Пришедших было трое: двоих наемников Арид знал «шапочно» – они промышляли разовыми заказами, ни за кем на постоянке не числились. Том Уэзли, солдат, привезший вчера утром Джейн на болота, сидел с торца стола. Арид опустился рядом на свободный стул.

Уже завязалась беседа, и он вдруг поймал себя на мысли, что ему неинтересно их слушать. Этих людей, эти темы, ему попросту неинтересно тратить на это время.

– … мы вчера потеряли двоих… Всё потому, что источник оказался ненадежным. Дэйра, ты бы подключил своего программиста к каналу Скрутов.

Гила?

– Нет.

Недобрые вопросительные взгляды были ему ответом. Но Арид никогда не прогибался, не сделал этого и в этот раз.

– Ищите другой надежный источник.

Ему дела не было до чужих вылазок и чужих потерь. Как, собственно, и до того, что именно связывало Уэзли с этими двумя. Когда-то он был хорошим солдатом, служил за честь и совесть, но мораль в облысевшей голове с годами угасла. Брукса он подставлять не намерен – тот и так рисковал не столько за деньги, сколько из уважения к экс-командиру. Единственный, по сути, оставшийся преданный и верный человек.

– Ладно, – один из незнакомцев нехотя сдался. Но тут же начал о новом: – Сегодня будет еще вылазка, нам нужны дополнительные руки, ресурсы. Транспортируют партию гранат…

– Я пас. – Арид отозвался первым.

– Почему?

Второй незнакомец враждебно взглянул на старину Уэзли – мол, кого ты к нам привел?

– Я занят.

– С бабой этой?

Том отвернулся от взгляда Арида столь спешно, как будто ему метнули дротик в глаз.

– Я не хочу в рейды с информацией от ненадежных источников. К тому же формат не мой.

Они за этим его позвали? Чтобы присоединить к сомнительным операциям? Что за идиотизм! Уэзли верно истолковал укоризненный взгляд генерал-майора. Прояснил торопливо:

– Дэйра, ты ведь не весь нейроксин уничтожил? Тут такая тема… Давай его толкнем.

Не успел Арид еще раз весомо произнести «нет», как слева снова заговорили:

– Мы не будем толкать его по-настоящему, чтобы наркотик расходился по городу. Мы будем приманивать на него покупателей, обирать их, уничтожать, забирать нейроксин. И так по кругу. И улицы чище, и мы богаче. Что скажешь?

– Ты об этом со мной хотел поговорить?

Создать новую круговую поруку? Арид ненавидел алчных людей. Проблема бедных заключалась в том, что они хотели получать чуть больше. Люди среднего достатка желали стать богаче. А тот, кто хоть раз хапнул легкие деньги, после желал делать это постоянно и уже не мог остановиться. Старый друг попал в этот капкан тоже. Противно.

– Мой ответ: «Нет».

Создай он подобную схему действий – и действительно не будет ничем отличаться от террориста, какими бы красивыми словами после себя ни оправдывал.

– Послушай…

Но Дэйра уже вставал из-за стола. Со своей херней эти трое пусть разбираются сами. Тем, кому обещал, Арид платил честно и достаточно. До кровавой бани во имя денег он не опустится. А нейроксин спрятан в надежном месте, до него не доберутся.

– Бывай, Том.

С незнакомыми мужиками он даже не попрощался.

Вышел наружу под дождь, и никто не смел его остановить.

В конце улицы начинался нормальный город, и из кофейни тянуло выпечкой. Раннее утро; над крышами тяжелые тучи. Но бариста за стойкой стоял молодой и бодрый, поздоровался с посетителем вежливо, несмотря на то что вид кобуры его напугал.

– Кофе. – Арид взял черный без молока. Добавил через секунду: – И четыре круассана. Два с вишней, два с шоколадом.

Он собирается побаловать кого-то свежей выпечкой? Или захотел её сам?

Разбираться с этим вопросом не стал, забрал бумажный пакет с логотипом, заплатил, двинулся к выходу.

Следующую остановку неожиданно совершил возле торгового центра, который открылся в восемь. «Ранние птахи». С другой стороны, «раньше встанешь – больше выручки сделаешь». Вошел во вращавшиеся двери, отыскал на втором этаже спортивный магазин, выбрал на глаз вещи – два комплекта сменной одежды для Дэйзи. Сегодняшнюю она ухайкает тоже, в этом он был уверен. Потому что он опять заставит её сделать это – Ариду отчего-то было тепло. Несмотря на тучи, непогоду, дождь. Даже недавняя встреча не испортила настроения – с ним, несмотря на все его «нет», никто не посмеет связываться. Не тот у него характер, чтобы наезжать, не та репутация.

Пакеты Арид бросил в джип. Сел на переднее сиденье, завел машину.

Пора в обратный путь.

(Vesta- IAmaFire)

Джейн

Наверное, я шиканула. Но проснулась – в комнатах пусто, кухня в моем распоряжении. И продуктов нашлось достаточно. Сбылось, наконец, мое желание нормально позавтракать (пусть не в своем, но в чужом доме). Теперь на столе красовались яичница, бекон, бобы в томатной пасте, тосты с сыром. Еще чуть-чуть – и закипит в турке кофе… Порций я, конечно, сделала не одну, а две, ведь хозяин вернется, возможно, поесть перед выходом он не успел.

Я хотела его впечатлить? Или нет? Когда Арид из сумасшедшего командира-отшельника, человека со странным, иногда пугающим взглядом превратился в друга? И взгляд больше не пугал. Я ждала его, черт возьми. В некоторых вещах сложно признаваться даже самой себе, но я хотела снова видеть его рядом.

И очень обрадовалась, когда во дворе послышался звук мотора, когда открылась спустя минуту входная дверь.

Он вошел мокрый от дождя – вероятно, достаточное количество времени пробыл вне машины. С причесанными пятерней волосами, сырой, все такой же сильный, высокий. Им невозможно было не любоваться. Где-то внутри накатывала слабость, нежная такая женская немощность, смущение. Хотелось смотреть на хозяина дома не отрываясь и хотелось опустить глаза.

– Завтрак? – спросила я вместо приветствия.

На мой матрас поставили пакет из магазина; на стол – другой, бумажный, из кофейни. Арид изучал блюда с одобрением и удивлением. Я боялась его реакции, боялась некоей команды или слов, заявлявших о том, что самовольничать прав у меня не было. Он все-таки был командиром, он часто был непредсказуемым, рядом с ним всегда автоматически сохранялась дистанция и субординация. Так происходит при виде сильного человека – сильного не мышцами, но волей.

Взгляд светлых глаз прошелся по жареным томатам, по сушеному базилику сверху них – да, я порылась в шкафах, поиграла в повара.

По-настоящему смутилась только теперь. Вдруг он сейчас скажет: «Выходим. Новые тесты». Ведь он так может. И глазом не моргнет.

– Или… у меня нет времени поесть?

Я могла бы съесть все это раньше, но не хотелось без него. Хотелось с ним. Теперь я рисковала за это поплатиться.

Командир оторвал взгляд от стола, перевел его на меня. И неожиданно криво усмехнулся:

– Я такой гондон?

Мол, я никогда не даю тебе поесть, не так ли?

Я не должна была прыснуть со смеху, я держалась честно. Я прятала улыбку, я делала вид, что улыбок вообще не существует. Но меня выдавали глаза. Потому что «гондоном» он иногда был.

Арид не стал дожидаться моего ответа, принялся стягивать куртку.

– Время на завтрак есть. Извалять в грязи я тебя успею позже.

Наверное, только влюбленная дура могла услышать в этой фразе сексуальный подтекст. И я услышала. Более того, я хотела, чтобы меня «изваляли» где угодно. Лишь бы он, лишь бы под ним…

Вот это уже была настоящая трясина, трясина из собственных чувств, и выбраться я из неё не смогу. Бесполезно. Не поможет ни шест, ни крюк на конце, ни даже чужая рука, потому что именно из этого болота я выбираться не хотела. Поэтому ела, глядя в собственную тарелку, чтобы не видно было моих глаз, надеясь, что полумрак из-за непогоды скроет розоватый цвет моих щек.

Ему было вкусно. Я это ощущала каждой клеточкой. По тому, как размеренно он жевал, по тому, как замирал, смаковал, положив тот или иной ингредиент с тарелки в рот. Черт, Арид был гурманом… Говорили: как мужчина ест, так ведет себя и в постели. В плане чувственности. Я собиралась смаковать все, что наготовила, а в итоге ловила каждый отзвук того, как завтрак смаковал кто-то другой.

Но бобы действительно были вкусными, помидоры с поджаристой корочкой. И так здорово было макать сырный хлеб в разливавшийся желток, украсив все это кусочком бекона.

– Что меня ждет сегодня? – спросила я, чтобы разбавить тишину над столом.

– Новые тесты. Ты ведь хочешь победить.

Я хотела победить чисто номинально, чтобы знать, что это я могу тоже. Но не затем, чтобы сделать из этого дома ноги. Дилемма.

– Дождемся, когда перестанет греметь, – добавил Арид, – потом выдвинемся.

Мне казалось, что я нахожусь в другой реальности. Я чувствовала его заботу, его теплоту, хотя она не проявлялась открыто. Он запросто мог вывести роту под дождь, он мог создать жесточайшие условия для тренировок и гордиться этим. Тот, кто сидел рядом, не был добр, отнюдь. Но меня он под дождь не гнал, он позволял нормально поесть, и мне виделось в этом нечто большее, нежели «просто гроза».

Когда с яичницей было покончено, настало время содержимого пакета из кофейни. На тарелку были выложены круассаны.

– Угощайся. Два с вишней, два с шоколадом.

Кажется, я не лакомилась ими вечность. За последний месяц точно ни разу, и уж точно не ожидала получить такой подарок сегодня. Простой, но бесконечно душевный. Легко было отличить первые от вторых: на шоколадных были темные глянцевые полоски, на вишневых – темно-красные. Был разлит по чашкам крепкий кофе, свой я разбавила кипятком.

Арид пил не спеша. И смотрел на меня прямо. Под этим взглядом мне становилось трудно дышать, трудно раздергивать пальцами мягкое и хрустящее тесто, трудно его жевать.

– Дам тебе череду коротких тестов. На силу, выносливость, скорость, точность. Пройдешь любой – свободна.

Я не слышала слова «свободна», свободной мне уже не стать.

Хорошо, что гроза, что у нас есть этот момент.

– Я купил тебе запасную одежду. Она на матрасе.

У меня не вышло на него не посмотреть. Глаза в глаза.

Вроде бы ничего такого, просто глаза, почти незаметен прищур, почти не прощупываются глубина и притяжение, но они между нами существовали. Некие невидимые нити чуть печальных мыслей о том, что нельзя просто сделать то, что хочется. Просто выкинуть доводы, забыть лишнее. Если было бы можно, я бы просто пересела к нему на колени, жаждала бы, чтобы его пальцы зарылись в мои волосы. И полумрак этого дома стал бы самым уютным местом на земле.

Но пришлось просто ответить «спасибо».

А после я начала собирать посуду, чтобы отнести ее в раковину. Добавила сама:

– Я помню, что за мытье посуды ты не позволишь мне мести двор.

– Не позволю.

Мне это нравилось в нём. Непреклонность. Таящаяся где-то между саркастичными словами улыбка, скребущая тебя по коже металлическими прутиками сексуально, возбуждающе. Тот, кто сидел на стуле, был чувственным хищником. А еще очень родным человеком. Последнее подкашивало даже меня – не должно было таких ощущений родиться в ходе выполнения последнего задания. Но они родились.

– Я дам знать, когда мы выходим.

Вместо ответа я кивнула.

(Evelynka – Wanna Stay (Ian Ludvig Remix))

Домыв посуду, я какое-то время крутила в руках турку – не помнила, откуда именно её достала. И с ней же в руках вошла в кабинет. Конечно, я могла просто оставить её возле раковины, она – всего лишь предлог еще раз сократить дистанцию, еще раз приблизиться.

Арид смотрел на экран, на спутниковую карту города – крутил её, приближал, менял ракурсы улиц. На меня взглянул мельком.

– Куда её поставить?

– Полка справа от плиты.

Он понял, о чём речь. И я могла уйти, но, так как карту не свернули, монитор не погасили, мне смотреть было можно.

Арид отдалил карту – по ней, отмеченный пунктиром, проходил маршрут. Кажется, я узнала даже район.

– Завтра Гарсия, Кларк и Ли будут сопровождать грузовик.

Имена сослуживцев из соседнего подразделения? Этих троих я знала номинально. Опять в деле «грязный» «Квадрон»? Тот, кто сидел в кресле, настолько мне доверял, чтобы делиться информацией? Собственно, мы начали доверять друг другу взаимно.

– Что они сопровождают? Оружие? Наркотики?

– Бриллианты.

– Может, …это нормально?

– Это было бы нормально, – командир не отрываясь смотрел на экран, – если бы четыре дня назад их не украли с ювелирной выставки.

– Эти?

Даже я понимала, что, скорее всего, эти.

– Случайность совпадения минимальна.

Значит, еще одно «грязное» дело, частный заказ. Удачно кто-то устроился наверху – брать деньги, отправляя бойцов на «морально спорные» задания.

Я как раз вспоминала, как выглядит Гарсия – он был жилистым неразговорчивым брюнетом, – когда Арид спросил:

– Где бы ты его перехватила?

– Грузовик?

– Да.

Я приблизилась к монитору, какое-то время внимательно рассматривала маршрут.

– Время суток? День? Ночь?

– Еще нет данных. Положим, день.

Я почти не раздумывала.

– Вот здесь, – указала на конкретную точку на экране, – улица узкая, дальше идет оживленный проспект. Машина остановится перед знаком «уступите дорогу», водитель не обратит внимания, если в проулке окажется некто в одежде мусорщика…

– Или электрика. Согласен.

– Дальше можно встать на заднюю подножку и при наличии необходимого оборудования взломать замок. А после будет резня.

«Потому что сопровождающие внутри».

– Резни не будет, – качнулись широкие плечи, на которые мне очень хотелось положить руку, – потому что можно сделать дыру. И пустить сонный газ. Внутрь войти уже тогда, когда все спят. Уверен, что противогазов у них в комплекте не будет: они не ждут подвоха.

«Да и не успеют при случае. Иногда газ срабатывает очень быстро».

Арид теперь, развернувшись, смотрел на меня, а я продолжала стоять с чистой туркой в руках.

– А знаешь, ты мне нравишься, – неожиданно произнес он, и мне почудилось, что я наркоман, который вместо очевидного смысла ловит некие свои собственные волны кайфа, принимая желанное за действительное, – у тебя хорошее стратегическое мышление.

Я могла бы привыкнуть к комплиментам от него. Со временем я начала бы в них верить, я начала бы от них балдеть, и забылось бы бугристое прошлое.

Кажется, почти прекратил дождь – хозяин дома заметил это тоже.

– Готова? Выходим?

Вероятно, Арид построил свой коттедж давно, потому как он успел оборудовать полновесный полигон для тренировок. Альпгорки, подвесные штанги для тренировки рук, мосты, ямы, тиры. Целый лагерь, способный взрастить универсальную команду практически с нуля.

Всё это, находящее где-то в центре леса, я оглядывала с удивлением, восхищением и растерянностью.

– Ты… кого-то здесь тренировал?

– Давно. И тренировался сам. Начнем?

Пахло дождем, сосновыми иглами, сырой землей. Площадка, напоенная ароматами леса.

– Да. Начнем.

Хорошо, что он дал мне пятнадцать минут для того, чтобы разогреть мышцы.

(Head Splitter – Acid Experience)

– Руки-ноги-руки. Проходишь за минуту, и я лично везу тебя до города.

Он превратился в самого себя – того себя, который не знает ни жалости, ни пощады, – в командира «Квадрона».

Я осматривала трассу. Лестница наверх, два десятка перекладин для рук – там придется использовать плечевой пояс, далее вниз, снова вверх, еще ряд перекладин. Прохождение за минуту? Это казалось реалистичным при достаточно большой скорости. У меня после разогрева кипела кровь, предельно сфокусировалось сознание. Арид держал в руках секундомер.

– У тебя неограниченное количество попыток. Чувствуешь, что можешь пройти быстрее? Говоришь мне об этом. Нет? Переходим к следующему тесту. Готова?

– Да.

– Погнали.

Я двигалась, как обезьяна, – так мне казалось. Перебирала руками; хваталась пальцами так крепко, будто они стальные. Много-много-много перекладин. Темп быстрый; кровь стала горячее. Лестница вниз – я съехала по ней быстро. Взобралась вверх тоже, еще ряд перекладин. Прыжок вниз!

– Минута и тридцать шесть секунд, капрал. Медленно, очень медленно.

Ах вот как?

– Еще раз.

– Поехали.

Снова перекладины, снова лестницы – на этот раз я как сумасшедшая обезьяна, как подстреленная в жопу кошка. Чертовы железки, но мои руки быстры, сильны и выносливы. Прыжок вниз.

– Минута и двадцать две.

– Еще раз…

Снова оно же. Я дышала шумно; наверное, глаза мои светились стальным безумством.

– Минута двенадцать.

– Еще раз!

– Джейн, шевели булками, – орал он мне снизу, – темп недостаточный… Минута ноль восемь. Еще раз?

– Да.

Майка вымокла насквозь очень быстро и не от дождя.

– Минута ноль четыре. Ты близка к победе. Еще раз?

Я молчала. Потому что, спрыгнув на землю, понимала, что руки больше не выдержат, что они все-таки не стальные.

Дождь припустил сильнее; стоящий «надзиратель-Арид» казался колоссом.

– Еще раз?!

– Нет.

– Значит, следующее. Ноги-ноги-точность-гибкость. Погнали.

Теперь приходилось прыгать через ямы. Нестись на полной скорости с оружием за плечами, взбираться на препятствия, сигать вниз, проползать под низкими планками. Стрелять. Я вывозилась в грязи, как полное чмище, уже с первых минут. А он всё орал:

– Ниже… Становись площе, ниже, Джейн!

Я их почти касалась – этих планок – то задом, то грудью.

– Наверх! Стреляй! Первая мишень в десять, вторая в четыре. Кто так стреляет? По кругу!

Для меня потерялось время.

Осталась грязь, которая работала не на меня, но против, подошвы скользили по ней беспрестанно. Казалось, я на пенно-грязевой вечеринке. Опять вверх на полной скорости, опять через ямы, вниз под планку. Протащить, подняв, железную бочку, метнуть её в ров, вытащить на другой стороне.

Он умел выматывать. Прыжки через автомобильные шины – ноги внутрь, ноги врозь…

– Давай, еще раз… Ты можешь, капрал!

Две минуту на трассу? Бесполезно.

То две сорок, то две тридцать две. То почти три минуты. Мне казалось, я ночью буду видеть эти шины, эти бочки и вляпываться мордой в жижу, не долетев до края очередного рва.

Ухайкал. Он меня ухайкал так, что сил не осталось, что подступила ярость – но уже не та, которая на пользу внутреннему огню, а бессильная, отчаянная.

И, хлопнув ладонью по грязевой луже, я заорала:

– Это подстава! Твои временные рамки – подстава! Невозможно пройти все это за минуту, за две….

Дождь на голову. Внутри пусто; мышцы безвольные, как вата. Перед моими глазами появились и застыли армейские ботинки.

– Вставай, – мне протянули руку. Чистую, сильную. – Поднимайся.

Меня отмывал дождь. Он стал частью этого дня. Арид зачем-то снял куртку, бросил её на траву. Спокойный как никогда, собранный, жесткий. Он протянул мне, обессиленной и выдохшейся, секундомер.

– Подстава, говоришь?

Черт, он иногда бывал невыносимым.

– Я пройду то же самое. И уложусь в отрезки, назначенные тебе. Если нет, можешь выбрать для меня наказание. Без убийств, разумеется.

– Думаешь, я тоже прирожденный садист? – «А я садист? – спрашивал его прохладный взгляд. – Ты еще садистов не видела». – Итак, засекай.

Он хотел, чтобы я съела свои слова, брошенные в порыве чувств, чтобы запихнула их себе в глотку. Что ж, пользоваться секундомером проще, чем заново проходить трассу. Чем тащить на себе оружие, швырять бочки и прыгать через колеса.

– Поехали! – бросила я со злой усмешкой. И подумала, что я, наверное, все-таки садист. – Будь добр, покажи мастер класс.

Он взглянул на меня так, что я запомнила.

(BlueStahli- Overklock)

Тот Арид, который сидел утром за столом, и тот, которым командир стал, были двумя разными Аридами. Снова наемник, снова пустые глаза, снова предельно жесткое лицо – генерал-майор разогревал мышцы. Недолго.

А после он побежал к верховой трассе.

И я поняла, что стою с отвисшей челюстью, – я видела крепких ребят, я видела сильных, накачанных, выносливых. И быстрых. Но никто из них никогда не двигался с подобной скоростью. Это не я была сумасшедшей обезьяной – ей был он. Только двигался красиво. Он перебирал руками в полтора раза быстрее меня, он перебирал ими, как будто виртуозно играл на рояле. Ему с такими бицепсами было это «в разминку» – тр-тр-тр-тр, и он уже на лестнице. За три секунды вниз, за пять вверх, и снова замелькали руки. Его мышцы, кажется, состояли из стальных волокон – им эта трасса «на закуску».

Когда состоялся финальный прыжок на землю, когда я нажала кнопку «стоп», то на секундомер смотрела, засунув первую часть собственной фразы себе в задницу.

Пятьдесят восемь секунд.

Пятьдесят. Восемь. Секунд.

Он подошел, даже не запыхавшийся.

– Дальше?

– Дальше.

Хорошо, что я никогда не была врагом, которого он преследовал. Потому что прыгал этот мужик так, что хватался сразу за верхнее ребро там, куда мне приходилось добираться, используя множество подтягиваний. Он был неудержим. Он скользил по грязи так, будто она являлась частью нужного ему ландшафта, словно так и надо было – маневрировать по ней, чтобы развить максимальную скорость. И я на какое-то время превратилась в обыкновенного ошарашенного зрителя. Под планку? Легко. Он не сбивал ее ни задом, ни грудью. Колеса он проходил так, будто танцевал, – множество шагов в секунду. Отчего-то я была уверена, что он мог еще быстрее.

А стрельба… Он видел задницей, затылком, он никогда не промахивался, он с двух рук выбивал «десять», хотя смотрел при этом вперед. Как?!

Бочка в его захвате казалась пластиковой – она летала легко, грохалась, куда нужно.

Арид еще не дошел до конца, а я засунула вторую часть фразы обратно себе в рот. Он мог показать мастер-класс, и Ларден мог повеситься в уборной, потому что он действительно никогда бы не сместил командира с должности по физическим показателям. Его никто бы не сместил.

Я нажала «стоп», когда трасса была пройдена, и какое-то время не смотрела на секундомер. Я смотрела на того, кто шел ко мне, – на грязного, взмыленного Арида, обалденного даже в этом антураже. Ему было плевать на непогоду, на сложные условия, на заляпанную одежду. Этого военного титана, если он за кем-то гнался, невозможно было остановить. Теперь я знала это наверняка.

– И?

Тот же насмешливый взгляд светлых глаз. Неукротимый норов, неумолимые принципы и темперамент.

«Будешь меня наказывать?»

Я посмотрела на секундомер.

Минута и сорок шесть секунд. Конечно. Кто бы сомневался.

Он снова был сильнее, быстрее и выносливее. Он снова уделал меня, как уделал бы любого другого бойца, по всем показателям. И доказал, что временные рамки для прохождения он установил реальные.

«Для сверхлюдей».

Если бы он сейчас задал вопрос «Еще раз?», я бы покачала головой. Мне тренироваться и тренироваться, чтобы стать такой, как он. Или просто максимально быстрой версией себя. Но уже не сегодня – сегодня я в труху.

Арид, однако, про «еще раз» не спросил, он отошел, сложил оружие в багажник. А после обронил:

– Садись в машину.

(Nefretle, TimDian- Sigma)

В «Квадроне» сверхинтенсивные тренировки устраивали не чаще одного раза в неделю. Потому что организм на износ, стресс для мышц на максимум. И перед любым новым стартом должен быть перерыв хотя бы в несколько часов. Если бы тот, кто сидел за рулем, сейчас сказал «Ты бежишь марафон», то это был бы первый раз в жизни, когда я взмолилась бы о пощаде. Даже если бы сумела заткнуть себе рот, чтобы не унижаться, все равно бы проигрывала очередной тест со смаком и расстановкой, несмотря ни на какие угрозы.

Но мы приехали на знакомое место. На стрельбищный полигон.

Здесь пахло скошенным лугом; здесь, скрытые кустами, по периметру располагались метательные пушки. Мокрая трава, мокрые ботинки; небо волокло вдаль тучи.

Арид вышел из кабины, не говоря ни слова. Открыл багажник, достал складной столик, установил сначала влагозащитный экран, под него поставил ноутбук, запустил загрузку. Он проделывал тот же набор действий, которые совершал, подготавливая меня к первому тесту – стрельбе по тарелкам. Сейчас снова даст мне пистолеты?

Не дал. Достал чемодан с оружием, выбрал крупный калибр, зачем-то накрутил глушитель. Надел браслет-связку с прицелом, нажал на браслете кнопку – предварительную готовность к старту. Повернулся ко мне.

– Помнишь, ты однажды обвинила меня в том, что я смотрел на тебя во время стрельбы и тем самым отвлек?

Я помнила. Он хотел, чтобы я забрала назад очередные свои слова? Желал доказать, что его самого подобная мелочь не отвлекла бы? Ну да, сейчас он сравнивал меня с землей «мастер-классами». Очень красивыми мастер-классами.

– Помню.

– Что еще я тогда сказал?

Я бы не стала повторять эту фразу слово в слово, но это сделал сам Арид:

– Я сказал, что отстреляю очень точно, даже если ты будешь держать меня за яйца. Да?

Я не верила. У меня было чувство странной оглушенности, глупой пустоты в голове. Он сейчас предлагал мне именно это? На полном серьезе? Показать, как он отстреляет, даже если кто-то будет держать его за яйца?

Взгляд Арида тяжелый, странно-притягательный, выжидательный. Мол, «Итак? Ты решишься?» Он действительно мне это предлагал.

Мелкий дождь, морось; влажный воздух, глянцевая на деревьях листва. Красивый луг; примятая трава под ногами. Я действительно сейчас шагну вперед, чтобы взять командира за яйца? У меня хватит пороху?

А после мысль: «Когда еще мне представится подобная возможность?» Просто – когда? Дальнейшие сомнения я отринула – меня тянуло это сделать. Даже если это против правил, даже если аморально. Плевать на принципы и последствия.

Я подошла, встала сбоку, положила левую руку на его ширинку.

«Я. Это. Сделала».

Тугой бугор, хороший такой, внушительный. Я поняла, что мне уже не до его стрельбы, что мне все равно, сколько тарелок треснет.

– Метательную скорость я выставил выше той, что была у тебя.

Совсем ослабевше-пьяной я стала, когда свободной рукой он обнял меня крепко, прижал к себе. Я знала, зачем он это сделал: чтобы освободить правой руке траекторию, чтобы «я не находилась на пути прицела». После нажал кнопку на браслете; спустя секунду вылетела первая тарелка – бахнул выстрел.

Стало ясно, почему глушитель. Не надень он его, у меня заложило бы уши. Но ради того, что я чувствовала сейчас, я стерпела бы даже это. Я согласилась бы следующие пару часов проходить оглохшей.

Он наливался под моими пальцами. У Арида был шикарный член, судя по тому, что я могла чувствовать через плотную ткань. Такой, который бугром заполнил руку, и бугор этот рос.

Второй выстрел, третий… Я не следила за тарелками. Да, они летели быстро; правая мужская рука тоже двигалась быстро, но я кайфовала от левой. Которая держала меня. То был наш самый близкий контакт, самый… безудержно-сексуальный контакт. Хотя вроде бы ничего не происходило. Ничего?

Сколько вылетело тарелок?

Плевать. Или сейчас, или никогда… Я его погладила, посжимала пальцами, а после обнаглела, чуть сместила ладонь, взяла командира за яйца – за те самые налитые офигенные шары. Выстрел… Выстрел… Член его всё наливался; у меня вторило возбуждением между ног. Сейчас Арид возбуждал максимально. Он ощущался мне агрессивным, жестким и чертовски сексуальным; сейчас я бы раздвинула перед ним бедра прямо у машины. И оказалась бы готовой принять его без прелюдий. Прелюдия уже находилась в моей руке – тугая, горячая, такого хорошего размера, что мне не помнилась ни сырость, ни поляна.

Выстрел. Выстрел-выстрел – перекрестная траектория.

Я не могла его не гладить. Наверное, это было нечестно, но ведь в этом и тест? Нет? В какой-то момент я сжала этот ствол пальцами для себя, вовсе ни для какого теста – у меня тлели в голове перегородки. И услышала, как втянул воздух сквозь сжатые зубы Арид. Его возбуждение хлестануло наотмашь тоже.

Какие тарелки? Я превратилась в связку «влажная дырочка и пьяный мозг». И всё, чего мне хотелось, чтобы тарелки не заканчивались.

Они закончились, конечно.

Я бы не заметила, но генерал-майор опустил руку с пистолетом вниз. И мне пришлось – черт, как же не хотелось, но мне пришлось – отнять ладонь от его налитого паха. Казалось, мои пальцы навсегда приняли эту полукруглую форму, готовые в любую секунду снова обнять выпуклость.

Арид повернул голову в мою сторону.

– Посмотрим на результаты?

Он сделал это чуть-чуть, потому что, повернись он на полную, наши губы встретились бы в поцелуе, слишком тесно я была к нему прижата. Мне до безумия хотелось продолжения, хотелось слитого дыхания и не только, но приходилось возвращать себе сознание в точку, где оно начинало мыслить.

– Да…

Он отпустил левой рукой, перестал обнимать. Дал свободу, такую ненужную сейчас, такую нежеланную.

Мы подошли к столику с ноутбуком. Нажатие кнопки – запущен процесс сканирования. Анализ, анализ, анализ.

– Первая вдребезги… Вторая тоже… Третья…

Я была уверена, что он разбил их все. Не как я, задев одну с краю, но раздолбал все честно, всадив каждой пулю в «яблочко».

– Шестая, седьмая…

А мне помнился бугор под пальцами. Как самое чудесное ощущение того, что я когда-либо щупала.

– Капрал Джейн?

Я всё никак не желала выныривать из возбужденного угара, и взгляд мой, вероятно, был пьяным.

– А?

Арид, который ждал какой-то реакции по поводу озвученного результата, просто молчал, просто смотрел мне в глаза. И видел он именно то, что хотел, – девушку с расширенными зрачками, девушку, которой всадила «дозу» его мужская аура.

– Ты… победил.

Мне даже не было обидно, мужчина должен быть сильнее. Это нормально.

Одно я знала наверняка: прямо сейчас, продолжая держать дистанцию, мы проигрывали оба. И еще я знала, что член Арида не опал. Он, наверное, еще долго не опадет, если не поставить это прекрасное тело под холодный душ. Или…

Про «или» не дала подумать молния, ударившая не так далеко от нас, – надвинулась гроза.

– Домой, – скомандовал Арид. Про тренировки в таких погодных условиях в любом случае можно было забыть.

Он собирал ноутбук, я – столик.

Дверцами машины, загрузившись внутрь, мы хлопнули одновременно.

(UNSECRET feat. Katie Herzig – Buried)

Арид

Хорошо, что он помылся первым, знал, что ему понадобится меньше времени, чем Дэйзи, и теперь, когда она плескалась, убедился, что принял верное решение.

В чате писал Гил.

«Я нашел информацию, которую ты запрашивал».

«О ком?»

«О капрале Джейн».

Арид помедлил, взглянул на дверь ванной. Подумал про наушники. Напечатал:

«Аудио?»

Если Брукс дома, то вполне сможет поговорить. Но тот отказался.

«Нет. Хочу рассказать тебе это лично. Давай в твоем гараже».

«Почему лично?»

Гилу потребуется время, чтобы добраться. Но тот, судя по всему, уже почти добрался. Потому что высветился текст.

«Буду через тридцать минут».

«Окей».

Арид захлопнул крышку ноутбука, убедился, что все системы, кроме наблюдательных, погашены – сигнал тревоги, если последняя случится, поступит ему на часы. На листе бумаги он написал «Ушел по делам, буду позже», положил его на подушку, где спала Дэйзи, и вышел за дверь.

Лил дождь. Грозовой фронт сдвинулся западнее, но ливень хлестал нещадный; почти не выручали дворники.

Брукс уже сидел в старом кресле – у него были запасные ключи. Снаружи стоял его заляпанный грязью внедорожник.

«Важной должна быть информация, если он решил двинуть в лес по размытым дорогам». В некоторых местах она делалась действительно «непролазной». Арид занял крутящийся стул, на котором часто сидел, когда вел наблюдение отсюда. Гараж был оборудован всем необходимым на случай отступления из дома; он был хорошо спрятан, знали о нем немногие.

Гил был одет в штатское. Крепкий, как все солдаты, темноволосый, с их последней встречи он чуть оброс – мог себе позволить удлиненную стрижку, потому как на передовую выход нечасто. Большую часть времени просиживал перед рациями, настраивая ручки приемников. В общем, знакомый старина Гил, вот только чуть более нервный, нежели обычно.

– Почему здесь? – Арид не дождался ответа. И бросил одно-единственное слово: – Слушаю.

Брукс подался вперед, сцепил руки в замок.

«Нежные у него руки, без мозолей. От штанги не в счет».

– Ты был прав. Имелся один пласт данных о Джейн, и он был спрятан очень надежно. Мне пришлось потратить изрядную сумму денег с твоего счета, чтобы вскрыть его.

«Деньги неважны» – Арид лишь махнул рукой. Поднялся, открыл заслонку вентиляционного выхода, достал пачку сигарет. Вернулся на стул, щелкнул зажигалкой.

– В общем, начну сначала. Вся эта история случилась за три месяца до «Квадрона» – это чтобы ты понимал временные отрезки. Началась она на «СпортФесте» – знаешь это мероприятие?

– Да, знаю.

Известное сборище для тех, кто желал помериться силами, выносливостью и точностью. А также хотел получить весомый диплом для работы и хороший денежный приз. Именно последние привлекали на «Фест» не только профессиональных тренеров и инструкторов, но и военных. Вечно падких на дополнительные заработки.

– Джейн заявила свое выступление там как бегун. Я проверил, она посещала это мероприятие и раньше, даже что-то выигрывала. Коллекционировала бумажки?

Он о дипломах. Иногда они действительно пригождались при устройстве на работу, но Арид, как и все командиры, предпочитал тестировать набираемый состав лично. А для фитнес-зала такой диплом – вполне годный сертификат.

– Сократи подробности.

– В этот раз не выйдет.

Гил упрямился. Почему-то хотел передать все детали. Ладно.

– Там, во время соревнований, Джейн приметил Кабу. И запал на неё.

– Кто такой? – Арид сделал затяжку, выпустил дым под потолок, чтобы не плавал в отсыревшем воздухе вдоль пола.

– Николас Кабу, солдат, наемник из «Ротвер».

Ариду не нравилось ни имя этого Кабу, ни «Ротвер». Тщеславные ублюдки, мнящие себя лучшими. На поверку – сосунки с огромным самомнением и такие же дебилы, как Дик Ротвер во главе.

– Дальше.

Что-то терзало Арида, какое-то неприятное чувство, будто сейчас или же через пять минут он услышит то, что ему очень сильно не понравится. Возможно, поэтому Брукс прикатил лично.

– Николас этот – тот еще бабник. Но красавчик, высокий, сильный. А главное, пыль в глаза умеет пускать. Знаешь, вид делать серьезный… Короче, он замутил с Джейн. У них случилось несколько свиданий, но дальше Кабу захотел слиться. Начал врать про то, что в «Ротвере» много тяжелых миссий, что рук не хватает, в общем, «я занят, крошка, важными делами, какие тебе и не снились». И проблем бы не было – ну, разошлись и разошлись, – но Джейн этот Николас понравился и…

– И?

– И она подала заявление на вступление в «Ротвер».

– Черт…

Дурное предчувствие Арида усилилось многократно. Если уж «Квадрон» не жаловал женщин-бойцов, то эти ублюдки даму рядом с собой не потерпели бы ни за какие коврижки.

– Зря она.

– Не то слово, – Брукс смотрел исподлобья. – Ты уже понял, да? Короче, половина тамошних её возненавидела люто. Так как официальная травля у них запрещена, друзья начали наезжать на Кабу, и именно он, Николас, явил им «чудесный» план избавления отряда от этой «напасти».

У Арида внутри тяжелело. Очень нехорошо тяжелело.

– Что они сделали?

– Взяли её с собой на миссию. Пятой. Дик официально подписал указ, назначил её с ними на пробное задание. И эти четверо, захватив Джейн, предварительно испортив ей локационное оборудование, пошли в Вэйферские дебри. Квадраты U-134 и V-12.

– Это… – Арид крутил в голове виртуальную карту, – это же граница с Лесом Зохо.

– На то и был расчет! – невесело подтвердил Брукс. – Хитрость в том, что «Ротверы» якобы преследовали убийц, двигавшихся через эти земли, но убийц на деле не существовало. А оборудование Джейн они испортили для того, чтобы она не отследила незначительное смещение их траектории.

– Они вошли в Лес?

– Да. Они вошли в Лес.

Этот Лес был запрещен. Его обходили все. Он именовался по названию племени, которое в нем обитало, – Зохо. Воинственных варваров в нем боялись все, потому как последние никого не выпускали живыми. И ненавидели чужаков. Говорили, там каких-то местных систем наблюдения бесчисленное множество, там шагу сделать нельзя без того, чтобы охотники о тебе не узнали.

Арид докурил, но почему-то чувствовал недостаток никотина в крови. Или недостаток спокойствия.

– Откуда ты все это узнал? Где ты взял инфу?

– Я выкупил прямой пласт данных у Информаторов. Официальные документы о том походе уничтожены.

У Информаторов, значит? Те умеют так передавать знания, что сохраняются чувства, даже видения, что случаются флешбэки чужой памяти. Вот почему нервничал Брукс – он, считай, побывал в шкуре Джейн. Он видел события её глазами, он чувствовал то же, что и она тогда. Поэтому с денежного счета был затребован такой большой транш – за вливание в чужую голову того, что давно стерто с лица земли на бумагах. В данном случае – энергии воспоминаний Джейн через Гила.

(AlibiMusic– CruelWorld)

– Они оставили её в Лесу?

Это само по себе смерть. Если только не сбежать сразу. Но как сбежать, если оборудование испорчено?

– О, не просто, – лицо Брукса казалось темным. Может, от недостатка света, но, скорее, от негодования. – Они напали на неё, отыгрались. Вчетвером. Сломали ей два ребра и колено. А после Кабу всадил в Джейн два арбалетных болта – один в плечо рядом с ключицей, второй в живот. Чтобы из Леса она не ушла наверняка.

У Арида внутри возникло тухлое чувство. В нем не было мыслей, в нем была помесь черной ярости и белый свистящий радиационный фон. Гил сумел передать это и ему, Ариду, – видение того леса. Той самой ситуации. Когда Джейн, истекая кровью, сидела на опушке солнечной поляны с разорванной собственными ребрами грудиной. Военные арбалеты пробивали кости. Сломанное колено – это ад наяву. Она не просто не смогла бы уйти – её бросили умирать. Зверски поиздевавшись напоследок.

Арид не мог говорить. И пока не мог слушать. Он сжал сигаретную пачку так, что испортил все сигареты.

«Я знаю, как это ощущается. Когда тебя предают свои» – её слова совершенно иначе теперь звучали в его голове. Эти пидоры не были ей «своими», собственно, «своих» у неё вообще в этой жизни не было – только чужие.

– Он… – Голос Арида звучал хрипло. – Они живы?

– Да. Все четверо.

Будет резня. Она просто будет. Очень жестокая. А для Николаса Дейра найдет военный арбалет. Сначала сломает ему колени и руки, а после начнет всаживать стрелы. Хотелось бы, чтобы при этом, чувствуя настоящую боль, он продержался живым подольше. Хотя бы час.

Брукс молчал, потому что он снова и снова это испытывал вместе с Дэйзи – как из него вытекает кровь. Литрами на хвою. Он не смог писать в чате, Арид теперь понимал почему. Проданный Информаторами пласт вошел в их головы вместе с чужой болью, со всеми её оттенками.

– Как она ушла из Леса? Как выжила?

Гил подошел к низкому холодильнику, достал воду, свинтил крышку. Промочил горло. Сел обратно.

– Её нашли охотники, конечно. И забрали в лагерь, чтобы пытать. Ты же знаешь, они пытают всех. – «Помешанные на безопасности своей территории идиоты». – Пытались выяснить, кто входил в лес, кто в нем остался, с какой целью посещал. Её словам не верили, на раны не обращали внимания. Они…

Брукс сделал паузу, ему было сложно говорить.

– Они выдернули из неё стрелы, они совали ей в раны, чтобы разговорить, раскаленное железо. Резали ей под шеей трицепсы – какие-то болевые точки. – Снова пауза. – Арид, блядь, я не могу… это рассказывать. Прости.

Арид сидел с закрытыми глазами. Ему казалось, он ничего не чувствует, потому что разучился. Или, может, потому что ничего не чувствовал никогда. Знал только, что девчонке – никакой девчонке в мире – нельзя было проходить через подобное. Этого не пережили бы и самые крепкие мужики.

План с походом в Лес Зохо – за него Дейра будет мстить максимально. Отключив совесть, вычистив её остатки из крови. Вот только случившееся местью уже не исправить.

– Короче, – заговорил Гил, – не добившись от неё признания, они, как водится, отдали её Зоргену. Для принятия финального решения.

Арид видел эту картину. Как умирающую Джейн принесли, посадили-свалили возле него на землю. Он чувствовал, что ей уже все равно, что боль разрушила её до основания. А Зорген – отдельная личность. Исключительный воин с экстрасенсорными, поговаривали, мистическими способностями. И всегда бездушный, когда дело касалось чужаков. Что-то было у них с башкой, у этих Зохо, на фоне охраны собственных земель. Многие считали, в том Лесу находится источник какой-то силы – миф или не миф, Арид даже разбираться в этом не желал. Знал, что и сам туда сунулся бы в последнюю очередь.

– Что сделал Зорген?

Он был под гигантом ростом под два метра. Как его звали? Зак? Закарий? Никто не знал достоверно.

Брукс судорожно втянул воздух.

– Он… по какой-то причине сделал исключение. Применил свои способности, заглянул к ней в душу. К Джейн. И случайно коснулся её памяти. Может, именно с этой целью и «просветил», чтобы разобраться наверняка. Он что-то увидел в ней… Что-то, что заставило его изменить решение о её убийстве. Хотя она попросила его об этом.

Арид не был уверен, что на её месте не попросил бы сам. Есть запредельные линии, за которые нельзя заходить, потому что вернуться потом сложно. Стало ясно, почему она не боялась подрываться на минах: в том Лесу она потеряла смыслы. Потеряла суть самой жизни. А ведь он видел, что у неё внутри травма, не думал только, что раскопает такое. Выяснил бы детали раньше, ни за что не стал бы устраивать ей тесты. Ими он приравнял себя ко всем, кто мучил Дэйзи, – тухлое чувство. Встал с ними на одну ступень. Теперь ему исправлять и это.

– Зорген не убил Джейн, но усыпил её. Она просила усыпить её перед смертью, но, усыпив, он решил её лечить. Отнес в свой шатер, приказал знахарке заварить траву Лютынь.

Арид слышал и об этой траве, не растущей, по странному совпадению, нигде, кроме земель Зохо. Она ослепляла временно, но позволяла тканям регенерировать с десятикратной скоростью.

– Две недели, – говорил Брукс, – Зорген обнимал Джейн ночами. Сращивал её раны с помощью своей энергии. Не знаю, как он это делал, он очень… странный мужик.

Дейра достал из пачки мятую сигарету, выпрямил её, насколько это было возможно, прикурил. Заметил, как нетвердо ведут себя собственные руки.

– Как она себя чувствовала? Дэйзи. Когда проснулась в первый раз в его шатре?

– Плохо. Она… не хотела быть живой.

Арид в этом не сомневался.

– Но Зорген… Он настаивал на её жизни, пытался срастить её душу.

Они оба, те, кто сейчас говорит об этом, сомневались в том, что это возможно.

– Кости ей срастил, да. Раны постепенно залечил. Когда слепая Джейн начала выходить из шатра, когда над ней пытались издеваться местные, он рыкнул так, что все заткнулись. Убил на глазах у остальных своего зама, потому что тот подставил пленнице подножку. И больше никто не дергался. В конце второй недели зрение к ней вернулось – траву перестали давать.

(IMAScore, dos brains – Floating On)

Он курил и чувствовал запах того Леса, чужого. Дым от костров, кажется, даже запах похлебки. Чертова прямая инфа, бьющая прямо в мозг. Арид чувствовал кое-что еще. Что Джейн тянулась к Зоргену.

– Она его… полюбила?

Брукс покачал головой.

– Я бы так не сказал. Она была ему… благодарна. Странный клуб из чувств, знаешь… Мы всегда пытаемся ухватить руку, которая достает нас из тьмы. И да, она была готова пойти на более близкий контакт.

Арид понимал, что это будет самое тяжелое, что ему предстоит услышать. То, что делал Зорген – варвар или нет, – было настоящим. Он увидел в Джейн человека. А кого она увидела в нём?

– Этот контакт состоялся?

Только бы не почувствовать жар чужих тел. Дейра боялся, что это видение ворвется в его голову против воли.

– Нет. Не состоялся. Зорген отказал ей, сказал, что они не сливаются с женщинами чужих племен. На следующий день он отвез её на границу Леса и отпустил.

Снаружи лил дождь, но Арид его не слышал. Он думал о том, что, будучи униженной и брошенной, испытав массу боли, Джейн наравне с физическим исцелением получила еще один удар. Её отвергли. Он даже облегчения от конца этой истории не ощутил, хотя должен был. Судьба раскрошила Дэйзи до основания, она в пыль стерла все ценное, важное и значимое. Было бы лучше, если бы Зорген на контакт согласился? Сейчас капрал Джейн продолжала бы жить среди варваров…

– Как она умудрилась пойти после этого в «Квадрон»? Даже без реабилитации.

– Я не знаю, – Гил уже думал об этом, – у неё стальные яйца?

Нет, думал Арид, у нее основание держится на тоненьких прутиках, вся её оболочка – трухлявая паутинка. Попытка найти новый смысл жизни. А он еще добавил ей сложностей в жизнь – очень муторное чувство.

Брукс продолжал крутить в руках бутылку с водой.

– Оказавшись дома, она ощущала себя… плохо. Не выходила, ничего не хотела. Её тормошила подруга. Пыталась поднять, заставить снова хотеть жить.

– Джейн поделилась с ней этой историей?

Важный момент. Смогла она вскрыть этот эмоциональный гнойник хоть перед кем-то?

– Нет. Она никому о ней не рассказала.

– И не попыталась убить этих четверых?

Гил качал головой. Но Арид знал это чувство: на месть тоже нужны силы. Иногда их просто нет. К тому же она официально являлась для Николаса и его друзей мертвой.

– А после ты уже знаешь… Та вечеринка с подругой и её парнем, случайный толчок. Выпадение в окно. Комиссионный Суд, штраф. Заявление о приеме в «Квадрон». Вынужденное положение, как я понял, иначе бы она больше в военные структуры не сунулась. Вот тебе и недостающий пласт данных. – Брукс взглянул виновато. – Извини, что я был тем, кто это всё тебе рассказал.

– Я должен был это услышать.

Какое-то время друг сидел молча, после тряхнул головой, отставил бутылку.

– Я должен ехать. Меня в городе ждут.

Арид кивнул.

– Возьми западнее. Там проехать проще.

– Знаю.

И запомнился прощальный Гилов взгляд: мол, «Ты будь там с ней помягче. Бывай».

Помягче. Взгляд этот добавил Дейре тяжести, надавил на саднящее чувство вины. Уже стих шум мотора, а Арид всё сидел в кресле – многое в его голове относительно поведения Дэйзи встало на месте. В том числе сказанная ей перед гнилым мостом фраза по поводу «добей меня, если что». Он разозлился тогда. Вот только человек, однажды испытавший пределы боли, больше никогда не желает к ним приближаться. А Джейн провели через ад.

(Akulina- Hurts)

Джейн

Он вернулся изменившийся.

С иным выражением лица – каменным, – напряженный, странно одеревеневший. Как будто не было всех этих дней и нашего невидимого сближения. Опустился возле матраса, на котором я читала, дождался, пока я отложу книгу, которую нашла на одной из полок, – «Опустевшие Земли» Брайяна. Произнес:

– Я видел, что у тебя за плечами травма. Я спрашивал о ней.

Подкралось и засело где-то в горле нехорошее чувство.

– Я не хотела о ней говорить.

– О чем? О Лесе Зохо? Как можно было… такое скрыть?

Мне не хотелось, чтобы кто-либо на свете туда лез, – ни сейчас, никогда.

– Моё прошлое… – это моё…

Впервые за эти дни я видела его таким, как вначале, – непробиваемым, жестким. И менее всего ожидала того, что Арид одним движением повалит меня на матрас, прижмет одной рукой за шею, второй спустит с плеча майку – как раз в том месте, где остался возле ключицы шрам. Я дернулась, попыталась вырваться.

– Уйди! Отпусти!

Но он не отпустил. Выпустил ткань рукава лишь затем, чтобы задрать хлопок уже снизу, в районе живота. Хотел убедиться, что информация, которую он получил, верная? Убедился?! Разглядел? Рассмотрел? Шрамы, когда раны плохие, когда заживают долго, остаются ужасные.

– Твоё прошлое? – рыкнул зло. – Как можно было об этом умолчать?

– Отвали!

– Как можно было сунуться в «Квадрон» после этого? Ты – солдат, солдаты работают в связке! Один эмоционально нестабильный элемент может потопить остальных.

– Я эмоционально стабильна! – Заорала я в ответ. Да кто он такой, чтобы судить о моей стабильности? – И я никого не топила…

– Ты даже не прошла реабилитацию!

– А она помогла бы!

Меня отпустили, как выкинули.

Экс-командир поднялся всё с тем же деревянным выражением лица.

– Завтра ты едешь домой.

– Что?! – я онемела на секунду. – Ты поступился своими же принципами? Потому что я теперь в твоих глазах «инвалид», «моральный урод»? Так ты себя повел? Я же… не выиграла ни одного твоего теста!

Ему было наплевать.

– Ты слышала, что я сказал.

Ах вот как? Использованный кусок пергамента – вот как я себя чувствовала. Нет, кусок туалетной бумаги.

Арид уже шел к своему кабинету, чтобы закрыться в нем. И я, не чувствуя себя нисколько стабильно, крикнула ему вслед:

– Знаешь, когда ты относился ко мне как к равной, мне нравилось больше!

Он просто хлопнул дверью.

Вот такой, значит, конец у этой истории? Арид хотел раскопать белые пятна в моем прошлом – раскопал. Они оказались не белыми, а черными. Провалами, ямами, полными огня и пепла. Я даже мысли воедино не могла собрать. Да мне было бы в высшей степени плевать на его чувства, фразы и выражения, если бы… Если бы не расчувствовалась за эти дни моя собственная душа. Я заживала, пока он смотрел на меня как на нормальную, я исцелялась, я забывала то, что не хотела помнить. Я начала верить, что счастье возможно и для меня, для нас.

Но хлопнула дверь и разделила нас на два пузыря.

Тяжело, обидно. Лучше бы пожалел, черт его дери, лучше бы сказал что-то теплое, лучше бы… просто промолчал. Сделал вид, что все нормально. Но нет же, я теперь пятно и на его репутации, ибо он, как сам теперь считает, «обидел бедняжку». Я ненавидела быть «бедняжкой», я никогда ей не была и не собиралась становиться.

Меня топило чувство, как будто мне в открытую рану снова сунули кочергу. Нельзя выжигать живое, нельзя палить живые ткани. А сейчас тлела душа.

Нет, это не конец… Мы будем говорить. Даже если он не хочет.

Совсем не чувствуя той уверенности, которая была мне нужна, я поднялась с матраса и толкнула дверь чужого кабинета.

Он стоял лицом к мониторам. В кресло так и не сел. Повернулся на звук, застыл со сложенными на груди руками – отдалившийся, неживой. И никогда раньше я не видела таких странно темных при светлой радужке глаз. Темных изнутри.

– Мне не нужна была реабилитация… – Я даже не была уверена в том, что именно собираюсь говорить, просто знала, что молчать нельзя. Не сейчас. – Потому что этот… шаман… Зорген… обезболил мои воспоминания. Насколько смог. Что-то сделал, закрыл к ним доступ.

Частично. Арид вскрыл его сейчас, и саднило по новой. Об этом я говорить не буду – не то, не так… Слова нужно выбирать правильные и очень осторожно. Сложно это делать, когда хочется орать, когда готов кидаться обиженной кошкой.

Дурак он… Тот, кто стоит напротив. Нам бы просто обняться, мне бы просто расплакаться у него на плече.

– Ты поставила меня в один ряд с ними. С теми, кто тебя мучил.

– Ах вот как… Задела твое чувство вины? Ну прости, что помогла проявить тебе истинный характер.

Меня никогда и нигде не принимали. Но на тех, в моем прошлом, мне было наплевать, а на Арида нет. Вот только пробиться к нему сейчас – все равно что лбом стучаться о бетонную стену. Да, он поначалу тоже повел себя некрасиво. Но только поначалу и не настолько некрасиво, насколько мог бы. При всей своей ненависти к женщинам в форме он остался человеком.

– Что я должна была сделать?

Трудно, когда, будучи развороченным изнутри, приходится оправдываться.

– Рассказать мне.

– Когда? Когда ты выстрелил в Прерика? Замахать руками, заорать: «Пощадите! У меня психологическая травма! Не мучайте меня!» Так?

Наверное, я выглядела дурой сейчас. Я опять пыталась достучаться до того, кому была не нужна. Но мне казалось, что чуть-чуть нужна. Еще час назад.

Я никогда не видела у него такого взгляда – странно болезненного. Как будто Ариду на корень жизни плеснули кислотой, и корень этот не умер, но получил ожоги. Он восстанет сильнее, чем прежде, и еще более непримиримым, злым. Я же искала в том, кто стоял напротив, другое. Ту теплоту, что начала проскальзывать в последнее время все чаще.

Мы могли сколько угодно скалить зубы, выяснять, кто был прав, кто нет. Пустое. Я пришла, чтобы сказать главное. Если смогу. О том, что для меня эти дни не прошли, как другие, о том, что рядом с ним я почувствовала себя иначе.

– Арид… – Я редко называла его по имени. Имя скрадывало между нами расстояние и субординацию. – Ты спрашивал меня, почему я не хочу быть «девочкой»…

Ему как командиру было больно, наверное, знать, что один из бойцов прошел через такое. Но я ведь выжила, я осталась, вопреки чужим ожиданиям, нормальной. Я продолжала искать что-то важное, ценное, некую опору. И нашла её здесь.

– Я получил ответ на этот вопрос.

Опять не то… Я искала путь пробиться к его душе, как ищет ручеек тоненький путь среди каменных завалов. Хлипкий ручеек, почти бессильный, толкающийся в холодные спины булыжников. Не тут, снова не тут, опять не тут… Может, левее? Главное – не сдаться.

– Я почувствовала это желание здесь. Быть… «девочкой». С тобой.

Последние слова дались тяжело. Но он должен знать правду – иногда нельзя позволять людям додумывать, они могут додумать не то, убедить себя в том, что им что-либо показалось. Но нам не показалось, я была уверена.

Я сделала шаг вперед – туда, где меня, наверное, не ждали. После еще один. Мне бы прижаться лбом к его груди, чтобы понять, что страдания закончены. Что я нашла то, что искала. Может быть… Ведь может быть? Пусть просто обнимет. Пусть сократится, наконец, дистанция между нашими лицами.

«Я буду девочкой… с тобой… Ты позволишь?»

За меня говорили мои глаза. Спрашивали, ждали, боялись.

Да?… Да?… Да?

У него красивые губы, у него красивое всё.

Но слова, которые послышались, замуровали кладку для ручейка.

– Лучше будет, если ты останешься… капралом.

И тишина.

Когда-то я сказала ему эту фразу у дерева, и она его остановила. Теперь она стала крестом на моей могиле.

Иногда на мине подрываешься неслышно. И ошметки летят в стороны тихо. Вновь разделились наши пузыри, стало ясно, что я зря искала смыслы. Меня не принимали никогда, не приняли и сейчас.

Больше доказывать нечего. Всё – иллюзии.

Я сидела на матрасе. Иногда ты опасаешься ступать даже внутри себя, потому что везде развороченное месиво. Ты даже не пытаешься этого делать, зная, что каждый шаг – провал. И тогда ты просто не двигаешься с места, чтобы не задеть внутри самого себя. Лишь вернулось чувство, что в этом мире я одна – была и буду. Я уеду завтра. Только реабилитации мне больше не помогут. Сейчас из моего плеча не торчал арбалетный болт, и не было сломано колено, но иногда смертельные раны – не снаружи. Наступил момент, когда я перестала бояться летать. Внутри меня гнилой мост. Если оступлюсь, если снизу пропасть, уже не страшно. Идти не к кому, бояться я устала. Полюбить другого человека, как этого, я уже не смогу – свободных слотов не осталось. А этот взрезал меня на две части, даже не прикоснувшись.

Он подходил.

Он сидел в кресле. Говорил что-то про персональную войну, что не имеет права втягивать меня в неё, ставить под удар. Пытался что-то донести, сделать так, чтобы я поняла. Но я уже поняла главное, остальное было неважно. И потому я ответила один раз: «Да, командир». И второй раз: «Конечно, командир».

Арид ушел.

Арид

Он был физически здоров, но сейчас ему было трудно дышать. Трудно существовать, трудно мыслить – чувства камнем давили вниз. Он сделал то же самое, что сделал Зорген, – он её отверг, когда она пришла. Не желал становиться в ряд с ублюдками, но нанёс фатальный удар сам. Потому увидел во взгляде Джейн то же самое, что видел в своём, – печаль, тотальное разочарование, пустоту. Она принесла ему на блюде всё, что от нее осталось, – он выбил тарелку у неё из рук. И боялся сейчас одного, что пойдет обратно в комнату с матрасом, что опустится возле него, что отрежет себе и ей путь назад. Что это даст? Против него половина этого города, половина мира. И все пули, что будут предназначаться ему, полетят в неё. Джейн останется за него до конца, она будет подавать патроны, она будет стрелять вместе с ним из одной бойницы, но это именно то, что он хотел бы ей предложить? Скорую смерть в подожженном коттедже? Конечно, все может быть не так, все и будет не так, когда война завершится, но она еще не завершилась.

Вот только замуровывалась цементная кладка внутри Цветочка, она переставала верить. И внутри Арида рвался с цепей пес. Бешеный, разбрызгивая слюни и пену у рта, почти разрывая оковы. Арид-хозяин не мог его успокоить, пёс сверкал безумными глазами и рвался в другую комнату, он был готов пробивать стены…

Хорошо, что пикнул сигнал в чате, что отвлек Гил.

«Сегодня, – писал он, – четверо «грязных» из «Квадрона» идут сопровождать сделку. Ты будешь вмешиваться? На кону очень большая партия дури. Десять килограммов гидротройхлорцина».

Наверное, если бы не последняя фраза, Арид отказался бы. Но «ГТХ» – убийственный наркотик, подсаживающий с первой дозы и навечно. Он вообще не должен в природе существовать. А уж десять килограммов….

Наверное, лучше ему будет пережить эту ночь поодаль от Дэйзи, потому что пёс его сорвет цепи, потому что случится то, о чем Арид будет сожалеть до конца. Не из-за сближения с Джейн, но из-за того, что она станет целью в чужих снайперских прицелах. Следовало отправить её назад раньше, он тянул… Ошибка на ошибке.

Гилу написал коротко: «Я вмешаюсь. Жду детали».

Брукс ответил «Окей».

Замигал курсор набираемого сообщения – сейчас придут подробности.

Арид ощущал нутро Дэйзи развороченным, уже неспособным срастись. Или это было его собственное?

(KariSigurdsson- WhenRealityBreaks)

Час ночи – после отъезда Арида Уэзли выждал почти сорок минут. Мера предосторожности. Камеры по периметру двора настроены, конечно, но они распознают Тома как своего. Лес шумел от ветра, но иных звуков не наблюдалось. Если девка внутри, то по помещению она не передвигалась, свет не включала – скорее всего, спала.

Том напрягался от того, что именно собирался сделать. Предательство – оно всегда давит на совесть, по крайней мере, на её остатки. Уэзли уважал Арида как командира, как бойца и стратега, уважал за несгибаемый дух, за волевой характер. Но уважение – оно не прокормит и скотчем не напоит, а деньги заканчивались.

План был простым: войти в дом, отыскать запасной ключ от гаража, обыскать гараж. Скорее всего, Дейра хранит наркоту там. Забрать «багаж», вывезти из леса, толкнуть. С мужиками договоренность – пятьдесят процентов от продажи Тому. Это честно, потому что Уэзли рискует больше всех, потому что только он один знает безопасную дорожку к коттеджу. Потому что только у него есть дубликат ключа от входной двери.

Совесть – да, поддавливает… Но вот незадача – Тому понравилось ходить в азартные подвалы, а там ставки высокие. Но зато вино и компания отличные, там ему хорошо. Пока есть деньги…

В час ноль шесть по часам Уэзли двинулся вперед.

Она примет его шаги за шаги хозяина – Том был в этом уверен. И еще он был готов – прихватил с собой тряпку и хлороформ. Эта сучка обладает хорошей боевой подготовкой, не хватало еще проблем с её стороны. Пусть поспит.

Всё прошло тихо.

Девку он усыпил быстро – та, как и за день до этого, спала на матрасе и едва успела повернуться, когда Уэзли заставил её понюхать пропитанный лоскут. Убедился, что помех нет, отправился искать ключи. Не нашел, хотя обыскал всё, включая специальный шкаф. Перерыл кабинет, запертые ящики, под конец начал материться, покрылся потом. Если Арид вернется – а он когда-нибудь вернется, – отправит «старого друга» полетать. А ад или в рай. Первое, скорее всего.

Ключей от гаража не было. А стену там без автогена не взломать – черт, всё катилось в тартарары.

Том злился. А еще он смотрел на лежащее на матрасе тело.

Он бы трахнул эту телку спящую, если бы не болела спина, если бы не разбил хондроз. Но со здоровьем в последнее время не ладилось, Уэзли пьяного отпускало только в казино за игральным столом, там он отвлекался. Но денег, судя по всему, не будет. Легких точно. Арид либо забрал ключи, либо не имел запасных, и, значит, выкрасть нейроксин этой ночью не выйдет.

«Сука-тварь-сука…»

На Тома наваливалась слабость, иногда двоило в глазах. Ему бы выпить. Получается, зря он впотьмах искал безопасную незаминированную тропинку. А ведь мог и наступить на одну из бомб, дери этот вечер раздери… И опять вспомнилось, как эта баба усмехнулась ему в рожу, когда вышла вся такая мокрая из ванной – мол, «ты тридцать минут не продержишься». Поганая стерва.

Он сделал это быстро – вытащил перочинный нож, лезвие которого всегда было обмазано ядом. И чиркнул им по женской ноге. Рана не будет большой, кровить тоже сильно не должна. Командир из-за этой девки стал обижать своих, заигрался, стал пропускать рейды, бойцы сели без денег. Пора его «игрушке» почить. За полсуток яд как раз справится с задачей, никто ничего и заметить не успеет.

Уходил Том из чужого дома частично отмщенный, почти довольный.

Дверь запер аккуратно, нож убрал. За ворота вышел, ощущая облегчение от того, что его не расстреляли установленные на крыше пулеметы. А ведь могли бы, за последнее время рожа обрюзгла, оплыла. Ничего, дома он запьет пару таблеток обезболивающего коньяком и подумает про новый план.