Арвиальская канва

Глава 17. Сирота

Судя по печальной физиономии, Марк не только не спал прошлой ночью, но еще и позавтракать не успел. Оценив его настрой, я безапелляционно согнала талбота с водительского кресла, использовав в качестве приманки остатки Брианниного пирога, незаменимого в скользких ситуациях. Домашняя выпечка подкосила решимость Марка, и он сдался, позволив мне усесться за заклинания, так что до летнего особняка Тар-Рендилль мы добрались за четверть часа вместо десяти минут, для разнообразия — безо всяких встрясок, сомнительных маневров и рискованных высот.

Герцогиня изволила спуститься почти сразу после нашего прибытия, поприветствовала меня милостивым кивком и велела лететь за ее экипажем, а после держаться за правым плечом.

Прощание с королевской семьей должно было пройти прямо в Летнем дворце — в крыле, которое традиционно использовалось как административное и вполне могло вместить всех желающих. Оттуда спускалась к неспокойному морю широкая мраморная лестница, и у пирса уже ждали три деревянные лодки, которым предстояло сгореть вместе с телами.

В холле успели соорудить мемориал: гигантский полукруглый стенд, сплошь усеянный фотографиями погибших. Два самых крупных изображения точно по центру были посвящены королю и королеве, и под ними уже скопилась изрядная гора цветов. А личность наследника так и осталась нераскрытой — тридцать улыбающихся мальчишек шли широкой полосой сразу под фотографиями Их Величеств, и ни один не был выделен из общего ряда.

У меня комок к горлу подкатил, и я, сдерживая совершенно не торжественный всхлип, крепче вцепилась в локоть Марка. Он на мгновение накрыл мои пальцы ладонью — и тотчас убрал руку, словно устыдившись своего жеста.

Леди София Канделария Тар-Редилль лично возложила очередной букет к мемориалу; ее дочь последовала примеру матери, ненадолго задержалась, скользя потерянным взглядом по улыбающимся со стенда лицам — и отвернулась, чтобы сопровождать герцогиню до трибуны. Я тоже остановилась, чтобы отдать дань почтения, хотя при виде безмятежного лица королевы меня продрал холодок.

А Его Величество выглядел, как старый знакомый. Пусть на официальной портретной фотографии он не мог позволить себе широкой усмешки, но я видела ее, будто наяву: левый уголок губ асимметрично задирается вверх, словно в противовес, чуть приподнимается правая бровь, со лба исчезают озабоченные морщинки, взамен подчеркивая глаза — чернильно-черные, затягивающие, колдовские. Совсем как у Ланса, точно так же нахально улыбающегося со всех объявлений о розыске…

У него такой же нос, словно выверенный по линейке, знакомый излом бровей и форма подбородка. Да и экстремально короткая стрижка Его Величеству наверняка пошла бы…

Неужели еще никто не заметил?

Я прикусила губу и положила букет к основанию мемориала: тридцать нераскрытых бутонов — белоснежных, со слабой прозеленью у основания лепестков. И последовала за герцогиней, не позволяя себе оборачиваться.

Я здесь, чтобы устрашать неведомого злоумышленника, а не вызывать у него жалость. Нельзя реветь в три ручья от несправедливости и непоправимости случившегося. Даже если очень хочется.

Герцогиня убедилась, что все заняли свои места за ее спиной, и поднялась на трибуну. Одного ее появления оказалось достаточно, чтобы в холле воцарилась тишина: все, кто пришел попрощаться с королевской семьей, застыли, как суслики, ожидая откровения. Я едва справилась с кривой ухмылкой — настолько это было похоже на утреннюю реакцию теневых в «Веточке», когда я спустилась и подтвердила слухи об убийстве.

Ее Светлость, и не подозревая, какие ассоциации навеяло мне высшее общество в своей благородной скорби, дождалась, пока на нее нацелятся все камеры, и степенно начала заранее заготовленную речь. Даже на простое перечисление имен и титулов ушел бы добрый час (а то и не один), вдобавок именовать детей из-за устоявшейся традиции было нельзя; поэтому герцогиня ограничилась упоминанием страшной потери для всей страны и ужасном преступлении, над которым уже начали работу Королевские Крылья. Ее слова звучали выспренне и правильно. Она говорила то, что должна была сказать, — но ждали от нее вовсе не этого и, когда Ее Светлость спустилась с трибуны, пригласив следующего оратора, по холлу прокатился царапающий, испуганный шепоток.

Я поднялась на ее место, только усилив шок аристократии.

— Мы скорбим об утрате, — негромко сказала я.

Я не была им ровней, не отличалась особой популярностью, а мое имя не звучало в кулуарах. Но благодаря долгой информаторской работе и благоволении герцогини все знали, кто я — и шепотки смолкли. Высшее общество точно так же боялось пропустить малейшее слово, как воры и информаторы из доков.

— Мы чтим погибших, — так же негромко продолжила я. Повышать голос не имело смысла — да и эффект уже был бы не тот. — Но не можем забывать о живых — о королевстве, которое замерло в ожидании бури. Его Величество никогда бы этого не позволил. Я сделаю одно сообщение в его честь.

Я выдержала паузу, чтобы пара служащих успела внести в холл и поставить перед трибуной портрет в тяжелой раме. Я видела только дерево обратной стороны, но была готова поклясться, что изображенный на картине человек улыбается широко и непринужденно — смешливо щурит чернильно-черные глаза, задирает правую бровь, теребит аристократически длинными пальцами высокий ворот дурацкой водолазки, и, даже стриженный под «единичку», остается непозволительно похож на покойного короля.

Наблюдатели герцогини заняли ключевые точки, по очереди подав мне знак: кто одернул рубашку, кто нервно покрутил тяжелое кольцо на пальце, кто демонстративно поперхнулся. Я обвела их взглядом и позволила себе сдержанную улыбку:

— Миледи, милорды, — Ланс Аделард Далеон-Тар, старший сын Его Величества Аделарда IV.

Секундная тишина взорвалась гулом вопросов, окриков, ругани — я молча склонила голову и освободила трибуну для мрачного герцога Талион-Тара. Моя роль на этом, в общем-то, заканчивалась: наблюдатели должны были высмотреть в толпе тех, кто неадекватно отреагирует на появление той самой Лави Ар-Фалль и упоминание Шустрого Ланса, составить списки и передать их корпусу Крыльев. На случай, если чья-то неадекватность перейдет границы разумного, до коронации меня и Брианну будут охранять люди герцогини.

Жаль только, люди герцогини ничего не смогут поделать, когда Керен решит придушить меня за этот номер. Или когда Витор выскажет, что думает о таких тайнах. Или когда Брианна поймет, что угрожала огнестрелом будущему королю, а я ей и слова не сказала…

Герцога Талион-Тар с его прощальной речью не слушали, будто и не замечали. Гомон не стихал; кто-то узнал в сыне Его Величества Аделарда разыскиваемого по всей Арвиали Шустрого Ланса и теперь выкрикивал вопросы, за которые после коронации рисковал поплатиться головой во имя поддержания авторитета правящей династии. Я молчала. Охрана Их Светлостей выстроилась в цепочку, не подпуская забывшихся аристократов к трибуне. Если бы не ряд этих суровых молодчиков, меня бы, наверное, порвали на куски, позабыв и о зловещей репутации, и об обыкновенной человечности.

Я не могла позволить себе спрятать глаза, уткнуться носом в теплое плечо Марка или вовсе развернуться и уйти. Стояла, выпрямив спину, и сосредоточенно смотрела перед собой, словно от моей непоколебимости зависела судьба Далеон-Тара.

Мы должны были создать искусственный ажиотаж, чтобы в народе вспомнили о смутных слухах про королевского бастарда, а те, кто знал Ланса лично, наконец соотнесли все странности и привычки с его происхождением. Ради этого эффекта пришлось пожертвовать душевным равновесием тысяч людей. Они не знали, где их будущий король, почему он не изволил явиться лично, прислав вместо себя какую-то жертвенную пигалицу, из-за чего не попрощался с отцом и что собирается делать.

Через полчаса планировалось выступление главы корпуса Королевских Крыльев — того самого лорда Тадео-Тар, возле которого я сидела на ужине у герцогини. Нелот, в отличие от меня, должен был поделиться подробностями и сгладить всенародную панику: сообщить, что наследника престола спрятали из соображений безопасности, а коронация состоится, как только будет ликвидирована угроза его жизни. До тех пор управлять страной будет совет высших лордов, возглавляемый герцогом Талион-Тар.

Леди София Канделария рассчитывала, что, получив долгожданную власть, Остальд развернется, спеша упрочить свои позиции, пока Ланс не короновался. Поэтому за герцогом тоже велась скрытая слежка — но об этом народу знать уже не полагалось.

А от меня требовалось только постоять за спиной Ее Светлости еще с час — потом никто и не обратит внимания на мой уход.

Я ждала этого момента с нетерпением.

Брианны не было дома. Под запиской: «Ушли на пляж, не теряй!» — оказалось запеченное мясо с овощами, еще горячее. Сет, как следствие, не спал — всячески негодовал и требовал немедленно снять пробу.

— Надо же, ты не набивное чучело, — устало хмыкнул Марк. — В прошлый мой визит даже не перевернулся ни разу…

— В прошлый визит ты не принес ничего интересного, с кошачьей точки зрения, — так же устало заметила я. — Сам-то будешь мясо?

Мне лично кусок в горло не лез: короткое выступление и невыносимо долгое ожидание вымотали до предела. Время едва подбиралось к полудню — а мне больше всего хотелось рухнуть в кровать, укрыться с головой и сделать вид, что меня здесь нет. Но расслабляться, увы, было рано.

Марк, оценив мое состояние, по-свойски снял чистую тарелку с сушилки. Я благодарно кивнула и села рядом с ним, прислонившись плечом к стене.

— Брось, все самое страшное уже позади, — улыбнулся Марк. — Остальным займутся профессионалы.

Я попыталась представить, как профессионалы будут объяснять тому же сэру Селти, что серебряный портсигар у него спер будущий король. Выходило неважно, но больше всего меня смущало даже не это.

— Витор меня прибьет быстрее, чем профессионалы успеют сказать «ой», — неопределенно хмыкнула я. — А еще я просила Керен поспособствовать в поисках мага, у которого Ланс заказывал заклинание, и не знаю, станет ли она вообще со мной разговаривать.

— Зачем? — удивился Марк и быстро исправился: — В смысле, зачем тебе маг?

— Ланс упоминал, что оставил треть волос магу в качестве оплаты, — безразлично напомнила я. — Волосы как раз подходили, чтобы сплести мультиклассовое заклинание, из-за которого вы и начали разыскивать бастарда, подозревая его в покушении на убийство.

Марк прикрыл глаза, отложил вилку и сделал глубокий-глубокий вздох, из чего я заключила, что в очередной раз ляпнула что-то не то.

— Ланса разыскивали, потому что Его Величество приказал найти его старшего сына, — медленно сказал талбот. — Крылья не интересовались причинами, просто начали поиски. О каком заклинании речь?

Я оттолкнулась от стены и нахмурилась, собираясь с мыслями.

— Погоди. «Королева Анна» не затонула?

— Затонула, — подтвердил Марк. — Вместе с прежним главой корпуса Королевских Крыльев на борту. Он получил высочайшее дозволение воспользоваться яхтой во время ежегодного отпуска в награду за верную службу.

«Так себе вышла награда», — мрачно подумала я, воскрешая в памяти образ Нелота Тадео-Тар. Память услужливо подбрасывала ничего не значащие детали: не привыкшие к широким улыбкам губы, ранняя морщинка между бровями, безукоризненные манеры.

Мог ли он быть замешан? Или я вовсе навожу напраслину, а яхта затонула без постороннего вмешательства?..

Нет, слишком вовремя, чтобы можно было отбросить версию без проверки.

— Ланс заказал трехкомпонентное заклинание, — сообщила я. — Золотое усиление, белый стиратель следов, рыжий прожигатель замков и черная тень. Материала было с запасом, и часть осталась у мага — а потом вдруг затонула яхта. Я подумала: а что, если использовались те же волосы, только уже на серебряной основе из Брайвенской канвы? Морской дар вполне может создать нужное течение, золотые волосы усилят его и превратят в водоворот, огонь повредит управление, чтобы яхта не выбралась, несмотря на всевозможные защиты и опытный экипаж, а тень скроет их за горизонтом… скорее всего, из-за канвы заклинание получилось одноразовым, и следов не осталось, но мага можно попытаться припереть к стенке.

— Где Ланс добыл волосы?

Я ответила укоризненным взглядом и покачала головой. Марк раздосадованно скрестил руки на груди:

— Лави, ты вообще понимаешь, что это значит? Мы-то ловили кого-то одного, достаточно высокопоставленного, чтобы пожертвовать парой магов ради своих высоких целей, и слишком авторитарного, чтобы раскрывать полный замысел даже приближенным. А если твоя версия верна, то у нас под носом который месяц подряд зреет полномасштабный заговор, затронувший даже корпус Крыльев!

— Полагаешь, поэтому нужно немедленно им об этом сообщить?

Марк осекся и отвернулся. Теперь мясо вызывало у него не больше энтузиазма, чем у меня.

Он тоже понимал: если люди герцогини и поймают кого-то на волне паники, то это будет не больше, чем козел отпущения — кто-то, страстно увлеченный идеей, осведомленный ровно настолько, чтобы никто не усомнился в его вине, но не способный указать на настоящих организаторов.

— Герцогине тоже нельзя сообщать, — нутром почуяв, какие мысли обуяли талбота, сразу сказала я. — Тадео-Тар — ее ставленник, и он занял свое место неспроста. А сама она вряд ли станет рыскать в поисках заговорщиков и производить аресты.

— Я тоже ее ставленник, — напомнил Марк, подняв глаза. — С чего вдруг такое доверие?

— У тебя было двое суток, чтобы схватить Ланса, пока он скрывался в «Веточке омелы» после беседы с Ее Светлостью, — усмехнулась я. — Хочешь сказать, что не успел бы нанять какого-нибудь отчаянного головореза, если бы захотел устранить последнего из династии? В случае с Лансом ведь даже напрягаться не надо, он слишком принципиальный, и у него столько врагов, что пара-тройка точно согласилась бы прибить его совершенно бесплатно. Но Ланс ушел живой и здоровый, а ты практически постоянно пропадал либо у меня, либо у Керен, либо на съемной квартире возле доков, и визитеров у тебя не было.

Марк вздрогнул и возмущенно подался вперед. Я улыбнулась кончиками губ, и не думая отрицать, что приказала следить за подозрительным талботом.

— Ну ты и… — Марк осекся и раздраженно передернул плечами. — Как Ланс тебя терпит вообще?

Я подавилась нервным смехом, но быстро посерьезнела.

Может быть, без меня Лансу тоже было еще сложнее, чем со мной. Я знала только, что он всегда возвращался — разъяренный или смирившийся, придумавший какой-нибудь безумный способ добиться своего или справившийся без моей помощи. Раз за разом.

Я никогда не спрашивала, почему.

— У тебя будет шанс поинтересоваться у него лично, если ты не передумал идти со мной в Алдеан, — напомнила я. — Но раз уж в корпусе Крыльев были такие неожиданные перестановки, мне нужно сделать пару звонков.

Марк махнул рукой — «твори, что знаешь, кажется, я тут вообще для мебели» — и, отвернувшись, так уставился на запеченное мясо, как будто рассчитывал если не испепелить его взглядом, то хотя бы хорошенько поджарить. Я устало потерла лоб и ушла названивать в «Веточку омелы».

Томная Эва была занята на втором этаже и к администраторской стойке не подошла, но снявший трубку Рин пообещал передать ей, что списки магов от Керен можно переслать только Марку Ар-Нариллю, а Королевские Крылья необходимо вычеркнуть из числа доверенных лиц — но так, чтобы сами они об этом не догадались. На всякий случай заставив Рина записать все сказанное, я прервала разговор и еще с полминуты стояла над телефоном, собираясь с духом.

В старой кофейне трубку не брали так долго, что я уже почти отчаялась, но тут до аппарата снизошел запыхавшийся бариста — а потом и такая же взмыленная Керен.

— Ты! — страдальчески взвыла подруга в трубку и одарила меня продолжительной тирадой. За вычетом нецензурной брани, звучала она как: «Ты все это время знала!» — и обладала эффектом, способным свернуть в трубочку все уши Далеон-Тара. — Значит, я полгода костерила будущего короля на чем свет стоит, а ты!..

— Он не был принцем, — напомнила я, по-идиотски обрадованная тем, что Керен хотя бы со мной говорит, а не отгородилась стеной молчания, как это бывало при наших ссорах. — А костерить на все лады воров — совершенно нормальная линия поведения.

По ту сторону повисло молчание, а потом раздался нервный смешок:

— Правительство и так часто обвиняют в воровстве и взяточничестве, а теперь королю и возразить-то будет нечего! Лави… давно ты знаешь?

Я прижала трубку плечом и вынула ежедневник, чтобы внести письменные поправки в списки.

— Где-то с полгода и знала, — и, смущенная взрывом хохота в трубке («Шустрый Ланс, надо же, действительно шустер!»), добавила: — Не в том смысле. Я просто заметила, что он очень похож на короля в профиль.

На самом деле, не так уж просто: сначала мне пришлось набросать на бумаге не дававший мне покоя портрет Ланса — а потом, шутки ради, попробовать совместить его с перерисовкой королевского профиля с серебряной монеты. Когда королевские носы совпали почти один в один, стало уже не до шуток.

— А он что сказал?

— Керен, за кого ты меня держишь? — возмутилась я. — Я что, должна была пойти и в лоб спросить, кем он приходится королю? Естественно, я молчала!

А потом как-то невовремя зажгла свет в спальне и получила донельзя наглядное подтверждение своим догадкам. Но об этом я Керен рассказывать точно не стану, а то она лопнет со смеху, представив мою физиономию в тот момент. Ланс-то, поди, не лопнул только потому, что напряженно ждал девчачьего визга — и изрядно удивился, когда не дождался…

— Скучная ты, — постановила Керен. — Даром что королевская фаворитка. Ты из-за чего звонишь-то?

Я поперхнулась. Да, с такой точки зрения я свое социальное положение еще не рассматривала!

— Не телефонный разговор, — помедлив, призналась я. — У тебя будет пара минут, если я подъеду?..

Керен охотно пообещала хоть полчаса в обмен на протекцию при дворе, я тут же огрызнулась, что травить короля экспериментальным кофе не позволю — чем, должно быть, заслужила двойную порцию самого убойного состава. Но все равно подорвалась и чуть не выскочила из квартиры, оставив Марка чахнуть над остывающим мясом.

— Нет уж, я с тобой, — мрачно постановил талбот, споласкивая тарелку. — Мало ли о чем еще ты решила умолчать.

Я замерла на пороге, обернувшись через плечо.

Кажется, не с той стороны я ждала обид и подвохов, ох, не с той…

На сей раз за руль меня не пустили, и к старой кофейне я подошла, борясь с тошнотой и заплетающимися ногами — верными друзьями укачивания в транспорте. Марк был мрачен и молчалив. Керен незамедлительно усугубила ситуацию, выставив на стойку пару высоких бокалов с — кто бы сомневался — очередным ведовским экспериментом.

Впрочем, Марк, похоже, и не заметил, что такое он выпил. Я подошла к вопросу осторожней, но кофе оказался вполне сносным — в отличие от хозяйки кофейни.

— Ты не представляешь, скольким клиентам мне пришлось отказать, — объявила Керен и, поняв, что на этот раз никто о пощаде не молит, самым жестоким образом зажала десерты. — Все хотят знать, какие шаги ты намерена предпринять, а я еще не настолько отчаялась, чтобы лезть в политику.

Я мигом забыла и про эксперимент, и про десерт, и про магов, из-за которых, собственно, и явилась к Керен под светлые очи.

— Какие шаги я намерена предпринять? — растерянно переспросила я. — Не где король и что будет делать герцог Талион-Тар?

Керен скрестила руки на груди.

— Те, кто знает, чем я промышляю, знают и то, что Ланса бесполезно искать. Сам явится, когда решит, что пора. Герцог Талион-Тар своих планов не скрывает — временное правительство уже начало ревизию и приемку дел, и все приближенные прекрасно понимают, что Его Светлость под шумок выбьет для своих земель самые выгодные контракты и госзаказы. Дальше ему и загадывать нечего: законный король мигом прикроет лавочку. А вот что задумала ты и какая тебе с этого выгода, не знает никто.

Я замешкалась, болтая соломинкой в бокале. Кусочки колотого льда мельтешили суетливо и бестолково, как мысли в моей голове, но выводы оставались неизменно неутешительными.

Если своим коротким выступлением я подняла такую бучу, что сам герцог отошел на второй план, то в моих же интересах исчезнуть прежде, чем мне помогли это сделать. А самое обидное…

— Никакой выгоды, — обреченно вздохнула я. — Мне пришлось выступить с прощальной речью, потому что я была в долгу перед герцогиней Тар-Рендилль за защитные плетения для Годиля, а сама она не пожелала рисковать головой.

— И ты подставилась? — вытаращила глаза Керен.

— А что мне оставалось?! — простонала я. — Бросить всех жителей Годильского района на милость фейри-покровителей?

Марк, все это время просидевший, уткнувшись в оставленную кем-то газету, вдруг злорадно хмыкнул и молча развернул передо нами третью страницу с крупным заголовком: «Дама Чэро снова курит!» — и мутной фотографией ближайшего вулкана с тонкой струйкой дыма над кратером. Мне тут же отказало чувство юмора, и оценить шуточку журналиста я не смогла — а Марк, напротив, хохотнул и предположил:

— Тебе не кажется, что в скором времени ты снова будешь в долгу у Ее Светлости?

Я представила себе двенадцать несчастий для Далеон-Тара — по числу князей-покровителей, которых выведет из себя Шустрый Ланс — и обреченно зажмурилась.

— Не смешно.

На свете нет чар, способных остановить извержение. Лава прожигает все плетения — и Марк об этом тоже знал.

— Вулкан Чэро? — удивленно переспросила Керен, глянув через стойку. — Он же спит последние лет триста!

И за эти триста лет у его подножия вырос еще один туристический городок, славящийся черными пляжами.

— Спал, — мрачно поправила я. Что, шелликот над ним пошути, вытворяет Ланс под Холмами?! — Керен, мне нужно срочно отлучиться. Те списки магов, что я просила… корпус Крыльев их видеть не должен. Не передавай их никому, кроме Эвы или Марка.

— Или тебя? — насторожилась Керен.

— Или меня, — покорно подтвердила я.

Марка хватило, чтобы отвезти меня домой и галантно проводить до двери. Потом он втолкнул меня в квартиру и прижал к стене, звучно треснув кулаком над моей головой.

— Очередной крест, не так ли? — спокойный, ровный голос так контрастировал с перекошенным лицом, что я застыла с занесенной рукой, так и не влепив Марку пощечину. — Ты так привыкла их на себе ставить. На этот раз, видимо, решила, что самое время благородно пожертвовать собой, дабы вернуть стране короля? Ты даже не думаешь о том, как вернуться самой, — еще спокойнее произнес Марк. — Собралась стать кормушкой для своего покровителя? Не думаешь же ты, что Ланс это так оставит? Что я оставлю?

Я заставила себя опустить руку, выпрямиться — и не отводить взгляда.

— Многовато драмы ради пяти месяцев, — напомнила я ему. — Далеон-Тару и так досталось из-за того, что король попытался обмануть фейри. Я не стану причиной еще одной стычки. Люди не выигрывают войн с извержениями вулканов и морскими штормами. Ланс сам не позволит мне нарушить обещание.

«Ты сам не позволишь, — так и не рискнула произнести я. — Потому что, если Памела жива, то она где-то здесь».

Марк стоял, упершись рукой в стену над моей головой, и напряженно молчал. Васильково-синие глаза потемнели, он тяжело, неровно дышал, словно ему не хватало воздуха…

И аргументов.

— Чтобы найти Ланса, тебе понадобится помощь фейри под Холмами, — с нарочитой рассудительностью сказал он, наконец. — Чтобы увидеть их, придется воспользоваться тимьяновым маслом. Но никто из тех, кто прибегал к нему, так и не вернулся в мир. Пять месяцев, Лави. Рядом с Брианной, с Витором…

Про Ланса он упоминать не стал. Про себя — тоже.

— А у тебя вообще вся жизнь впереди, — напомнила я. — Именно поэтому я не хочу, чтобы ты спускался вместе со мной. Кто-то же должен помочь Памеле.

Он дрогнул — но всего на мгновение.

— Единственный способ ей помочь — это найти исполнителя, — не своим голосом сказал Марк. — Над этим работает управление, корпус Королевских Крыльев и все люди Ее Светлости. А кто поможет тебе?

— Ланс, как только я его найду, — ответила я, приложив все усилия, чтобы голос звучал спокойно и уверенно.

Это напоминание заставило, наконец, Марка отстраниться, и я вздохнула посвободнее — но, как выяснилось, рановато.

— Я иду с тобой, — решительно произнес шелликотов талбот, с непоколебимым видом скрестив руки на груди. — Не спорь. Мне ты, если помнишь, тоже должна.

Я сжала губы и прошла мимо него на кухню. Спорить, отговаривать, — можно подумать, у меня есть время и силы!

Все равно его на территорию Алдеана не пустят…