Аванпост

Глава 15

Бо

— Привет, пап.

— Привет, — сказал он, протягивая руку, когда на заднем плане транслировалось предматчевое футбольное шоу в понедельник вечером.

Я сел в глубокое кресло напротив него после того, как мы пожали друг другу руки.

— Бо? — Мама позвала из кухни, крича так, чтобы ее было слышно из-за ревущего телевизора. — Хочешь пива? — спросила она.

— Мне тоже! — закричал папа, прежде чем я успел ответить.

— Я схожу за ним. — Я встал и направился к холодильнику с пивом в гараже. Мама жила, чтобы обслуживать нас, это была одна из многих вещей, которые она делала, чтобы показать, как сильно она заботится, но я старался делать все сам, когда был здесь. В такие вечера, как этот, у мамы было достаточно дел на кухне. Приготовить еду, чтобы накормить огромный живот ее мужа и двух огромных сыновей, было непростой задачей.

— Держи, — сказал я, протягивая папе его «Будвайзер», прежде чем открыть свой «Бад Лайт».

— Звонил Майкл, — сказала мама, входя в гостиную. — Он опоздает. — Она наклонилась, чтобы поцеловать папу в щеку, затем вернулась на кухню.

— Что нового? — спросил меня папа, выключая рекламу по телевизору.

— Ничего нового. Просто еще больше дел. Занят. — В течение недели я работал так усердно, как только мог, чтобы как можно раньше уехать в пятницу. Впервые в своей жизни я жил ради своих выходных. Я жил ради того, чтобы провести время с Сабриной. Благодаря ей я начал жить своей собственной жизнью.

— Ты, конечно, много времени проводил в горах в этом году, — усмехнулся папа. — Напоминаешь мне твоего дедушку. Когда я был ребенком, он тащил нас всех в поход, как только начинал таять снег, и продолжал брать с собой, пока не выпадал новый снег.

Я улыбнулся.

— Это дедушка. — Хотя я был уверен, что он не исчезал в горах, чтобы встретиться с женщиной, которую он там спрятал.

— Что ж, теперь, когда погода меняется, будет приятно чаще видеть тебя рядом по выходным.

— Да, — пробормотал я, когда он снова прибавил громкость.

На этой неделе я много думал о погоде. Времена года менялись, и оставлять Сабрину одну на аванпосте зимой было просто невозможно. Снег в этих горных долинах выпадал рано и оставался глубоким. Поскольку я ни за что на свете не позволил бы ей пойти в программу защиты свидетелей, у меня действительно был только один выбор.

Пришло время привести ее в мой дом.

И как только она там устроится, я собирался попросить ее остаться. Для ее же блага.

Сабрина

Прошел август, а вместе с ним и жаркая погода.

Была середина сентября, и на горных холмах уже выпал небольшой снег. Мой новый распорядок дня теперь включал в себя натягивание толстых носков и разведение огня перед приготовлением кофе. По выходным Бо отвечал за то, чтобы аванпост был теплым. Несмотря на то, что в маленьком здании было электрическое отопление, оно просто не могло сравниться с хорошим огнем.

— Чем ты хочешь заняться сегодня? — спросила я, зарываясь в наш спальный мешок, пока Бо возился с дровяной печью.

— Давай отправимся на прогулку.

Я улыбнулась.

— Звучит идеально.

Листья на лиственных деревьях начали опадать. Их неоново-желтые и тепло-янтарные листья ярко выделялись на фоне густой зелени елей, а холмы, окружающие долину моего аванпоста, были прекрасны, как никогда.

Мы с Бо не выбежали на улицу. Первую часть утра мы провели внутри, ожидая, пока не станет теплее, прежде чем отправиться через луг вверх по знакомой тропе. Поход был легким, но долгим, и через час мы поднялись достаточно высоко в горы, чтобы небольшие комочки снега усеяли лесную подстилку вокруг нас.

— Нам нужно поговорить. — Бо остановился на небольшой полянке и сел на сухой камень, похлопав по месту рядом с собой, приглашая меня присоединиться к нему.

Я искоса взглянула на него.

— Ты что, бросаешь меня? Это из-за секса? Я слишком много хочу его, чтобы за мной угнаться, не так ли?

Он усмехнулся и покачал головой.

— Садись.

Я нахмурилась, но села. Наше сиденье было маленьким, поэтому Бо обнял меня за спину, чтобы прижать к себе.

— На случай, если ты не знал, когда мужчина начинает разговор со слов «нам нужно поговорить», женщина автоматически предполагает худшее.

Складка между его бровями стала глубже.

— Я, честно говоря, не уверен, как ты воспримешь это.

— Ладно, ты не заставляешь меня чувствовать себя лучше.

Он наклонился и нежно поцеловал меня.

— Лучше?

Я кивнула. Мне всегда было лучше, когда он целовал меня.

— Я думаю, нам нужно внести некоторые изменения.

— Э-э, какого рода изменения?

Он шумно выдохнул, затем выпалил:

— Я думаю, тебе пора покинуть аванпост.

Хорошо, что он держал меня крепко, иначе я бы свалилась с нашего камня и оказалась бы задницей в грязи.

Это то место, куда он привез меня, чтобы я была в безопасности и «вне поля зрения». Хотел ли он, чтобы я попала в программу защиты свидетелей? Прошел всего месяц с момента визита Генри Далтона. Неужели он уже потерял надежду?

— Почему ты хочешь, чтобы я ушла?

Его рука притянула меня крепче.

— Я беспокоюсь о тебе. Сезон охоты только начинается, и весь этот район является общественной территорией, так что любой может наткнуться на тебя здесь одну.

— А я не могу просто солгать и сказать, что я один из твоих сотрудников, изучающий этих жуков-древоточцев?

— Я беспокоюсь не только о риске со стороны охотников. Скоро наступит зима. Мы здесь намного выше, чем в городе. У вас будет в три-четыре раза больше снега, чем в долине. Я не хочу, чтобы ты застряла здесь одна.

У меня не было решения этой проблемы. По правде говоря, я презирала снег и лед. В Сиэтле редко выпадал снег, а когда он выпадал, я прогуливала работу по болезни и отказывалась покидать свою квартиру.

— Если снег станет слишком глубоким, — сказал он, — я смогу добраться до тебя только на снегоходе. Слишком многое может пойти не так.

Я покачала головой и крепко зажмурилась. Этого не происходило на самом деле. Это был еще не конец. Мне нужно было больше времени. После визита Генри я лелеяла надежду, что он найдет способ посадить Фёдоровых за решетку и русские потеряют интерес ко всему, что связано со мной.

Но надежда была глупой, как и мечты. После встречи с Генри у меня было гнетущее предчувствие, что все вот-вот станет хуже.

Сегодня был тот самый плохой день, которого я так боялась.

— Так какой у нас план? — спросила я у своих ног. — Вернуться в город и связаться с Генри?

Рука Бо дернулась.

— Что? Ты не вернешься к этому парню.

Моя голова резко поднялась, чтобы я могла видеть его лицо.

— Не вернусь?

Его рука коснулась моей щеки.

— Единственный человек, которому мысль о том, что ты будешь участвовать в программе защиты свидетелей, ненавистна больше, чем тебе — это я.

Все мое тело обмякло от облегчения.

— У меня есть план. Ты пойдешь со мной домой.

— Домой? — Я не могла скрыть волнения в своем голосе. — Это безопасно? — спросила я.

— Может быть, но я предупреждаю тебя, это будет невесело. У тебя будет меньше свободы, чем здесь. Ты будешь заперта внутри все это время, и я не думаю, что мы должны кому-либо говорить, что ты в городе.

— Даже Фелисити?

Он покачал головой.

— Люди заметят, если жена моего друга начнет постоянно навещать меня.

Я нахмурилась.

— Да, это выглядело бы плохо.

Встав с камня, я начала расхаживать взад-вперед. Это было не идеально, но, если оставаться на аванпосте было опасно, я не хотела подвергать себя ненужному риску. Я уже выполнила свою пожизненную норму. Так что домашний арест был моим единственным вариантом.

— Хорошо, давай сделаем это.

Он встал и улыбнулся.

— Посмотри на это с другой стороны. Я буду видеть тебя каждый день.

Я улыбнулась в ответ.

— Ты определенно профи в этом. Что еще у тебя есть для меня?

— У тебя будет полный контроль над пультом от телевизора, когда я буду на работе. Выходные отведены для футбола, но, если игры нет, это может быть выбор дам.

— С этим у нас возникнут проблемы, Голиаф. Я и спорт? Масло и вода. Текила и правильные решения. Мобильные телефоны и вода в унитазе.

Бо откинулся назад и громко рассмеялся, притягивая меня к себе для крепких объятий. Я тоже начала смеяться, глядя на его подбородок, теперь снова покрытый. Было так приятно просто дать волю своему смеху. Я не могла вспомнить, когда в последний раз смеялась так сильно, что у меня заболели бока, и мне пришлось заставить себя остановиться, чтобы успокоится.

Когда наш совместный шум перестал отдаваться эхом от деревьев, Бо наклонился для еще одного целомудренного поцелуя.

— У тебя талант заставлять меня улыбаться, Сабрина.

Мои щеки вспыхнули.

— Тоже самое, Бо.

— Вставай. — Он наклонился и поцеловал меня в лоб. — Давай вернемся.

Мое приключение на аванпосте подходило к концу. Если бы кто-нибудь спросил меня пять с половиной месяцев назад, будет ли мне грустно уезжать, я бы назвала их сумасшедшими. Бо был прав, оставаться здесь одной зимой было небезопасно, но я еще не совсем была готова попрощаться.

— Бо? — позвала я после того, как мы прошли половину пути назад.

Он остановился на тропе и оглянулся через плечо.

— Могу я провести еще одну неделю на аванпосте?

— Конечно. — Он улыбнулся и повернулся, чтобы продолжить путь.

Я тоже улыбнулась, зная, что собираюсь максимально использовать оставшееся у меня время.

Моя последняя неделя на аванпосте была посвящена писательству.

Я отложила роман, над которым работала, чтобы начать что-то новое. Эта книга не должна была стать романом, похожим на другие, которые я написала, и, хотя она была вымышленной, история имела сильное сходство с моими последними пятью с половиной месяцами в Монтане.

Я не торопилась с началом этой книги, тщательно продумывая обстановку хижины в романе. Если бы у меня никогда не было возможности вернуться на аванпост, я хотела бы иметь письменные воспоминания. Я не хотела рисковать и забывать, как пахло это место или как мягкий желтый свет создавал идеальное вечернее сияние. Я не хотела забывать кухню семидесятых годов и свою ванную комнату-кладовку.

И теперь я никогда не забуду.

Надежно сохраненные на моем ноутбуке, у меня были слова, которые вернут меня сюда всякий раз, когда мне понадобится побег.

— Сабрина, — позвал Бо снаружи.

— Сейчас буду! — Я застегнула молнию на рюкзаке с компьютером и письмами от Фелисити и поставила его на пол рядом с спортивной сумкой, уже набитой моей одеждой. Затем я направилась на улицу, на ходу оглядывая почти пустую комнату.

Моя раскладушка, телевизор и пакеты с едой — все это было погружено в грузовик Бо. Мне все еще нужно было упаковать содержимое холодильника в холодильник, а мои личные вещи нужно было вынести на улицу, но в остальном аванпост выглядел скорее так, как в ту ночь, когда я приехала, чем как дом, которым он был день назад.

— В чем дело? — спросила я Бо.

— Я собираюсь отключить водяной насос на колодце. Тебе нужно в последний раз сходить в ванную?

— Да! — крикнула я, вбегая обратно внутрь. Возможно, я и научилась любить свой аванпост, но ни за что на свете я не собиралась снова возвращаться в биффи. И одного похода тогда было слишком много.

Я закончила собирать вещи и вычистила холодильник, затем в последний раз подмела пол, пока Бо загружал последние продукты в грузовик.

— Ты не хочешь прогуляться со мной в последний раз? — спросил он.

— Да. — Я взяла его протянутую руку и последовала за ним на луг. Его я тоже добавила в сюжет своего нового романа, но не потому, что боялась забыть. Точно так же, как я никогда не забуду, как мы с Бо впервые занялись сексом или как он выглядел в ванной после бритья бороды, этот луг навсегда врезался в мою память. Нет, я включила его в свою книгу, потому что хотела поделиться им с другими.

Если у меня когда-нибудь будет возможность поделиться своими книгами.

— У тебя все в порядке? — спросил он, пока мы прогуливались.

— Мне грустно.

Слово из семи букв на самом деле не описывало того, что я чувствовала, но это было лучшее, что я могла придумать. Это маленькое здание было тем местом, где я жила. Где я нашла новый путь. Где я нашла свою любовь. Прощаться с местом, которое взрастило все это, было не просто грустно.

— Не обязательно прощаться с этим местом навсегда. В любое время, когда ты захочешь вернуться, я привезу тебя.

Я надеялась, что у меня будет такой шанс.

— Спасибо тебе, Бо. — Я сжала его руку. — Не знаю, говорила ли я тебе когда-нибудь. Спасибо тебе за все. За то, что привез меня сюда. За то, что оберегал меня. Я всегда буду благодарна за то время, что провела здесь.

— Не за что, Сабрина. — Он сжал мою руку в ответ.

Мы позволили Буну побегать и поиграть на открытом поле, а сами медленно побрели по увядающей траве. Когда солнце начало садиться, мы отправились обратно на аванпост, чтобы в последний раз попрощаться.

Стоя посреди открытой комнаты, я блуждала глазами по голым стенам и пустым полам. Они задержались на том месте, где мы с Бо поставили нашу кровать, на том самом месте, где он занимался со мной любовью прошлой ночью. Когда мой взгляд упал на бревенчатое кресло, я улыбнулась, подумав обо всех часах, которые я провела за писательством в этом кресле.

Как бы сильно я ни хотела забрать это кресло с собой, оно должно было остаться.

— Готова идти? — спросил Бо, обнимая меня сзади.

Я облокотилась на него спиной, прислонившись к его сердцу и обхватив его предплечья своим подбородком.

— Не совсем, но нам все равно лучше уйти.

Бо поцеловал меня в макушку, прежде чем отпустить. Затем, держась за руки, мы вышли на улицу, заперев дверь, прежде чем забраться в его грузовик.

Когда он отстранился, я потеряла контроль над своими слезами, и они потекли по моим щекам. Бун прижался ко мне, когда я всхлипнула, положив свою милую мордочку мне на колени, чтобы утешить меня единственным известным ему способом. Бо протянул руку и переплел свои пальцы с моими, крепко сжимая их, но сохраняя спокойствие, чтобы у меня был момент оплакать потерю моего дома.

Все закончилось так же внезапно, как и началось.

Я наблюдала, как мой аванпост исчезает за деревьями, сквозь затуманенные глаза и зеркало бокового обзора. Сегодня я оставила частичку своего сердца на аванпосте.

И если мне было так больно прощаться со зданием, значит я бы никогда не смогла попрощаться с Бо. Если бы я не была в опасности, если бы жизнь могла вернуться в нормальное русло, я бы выкорчевала все и приспособила свою жизнь к его, просто чтобы избежать боли от расставания с ним.

Все, что ему нужно было сделать, это попросить меня остаться.

Потребовалась почти вся трехчасовая поездка обратно в Прескотт, чтобы мое настроение улучшилось, но, наконец, я воспряла духом, как только сосредоточилась на всех положительных моментах этой новой главы моего побега в Монтану.

Я буду видеться с Бо каждый божий день. Мы будем спать вместе каждую ночь. Мы будем просыпаться вместе каждое божье утро. Ну и что с того, что я буду прикована к стенам его дома, как отшельница? По крайней мере, он будет внутри со мной.

Солнце медленно садилось к тому времени, когда мы съехали с гравийной дороги на шоссе, ведущее в Прескотт. Через несколько миль мы въехали по мосту в город и сбавили скорость, проезжая через центр города. Небо было прекрасного персикового цвета и отбрасывало мягкое сияние на город.

— Все так ухожено. — В последний раз я проезжала через Прескотт глубокой ночью, и мне не удалось заглянуть ни в крошечные витрины магазинов, ни в рестораны, заполнявшие короткую дорогу. — Это больше, чем я могла бы подумать для маленького городка. Почему так?

— Бозмен — ближайший город, и до него больше часа езды, так что Прескотт должен служить центром для всего округа. У нас больше торговли, чем ты могла бы найти в других маленьких городах, и в целом люди здесь любят делать покупки на месте, когда могут, и поддерживать друг друга.

— В этом есть смысл.

— Мы также получаем много заказов от туристов, проезжающих через Йеллоустоунский национальный парк. Большинство владельцев обнаружили, что, если они поддерживают порядок и придают ему определенный западный колорит, туристы охотнее останавливаются и тратят деньги.

У них было на это право. Я уже представляла, как покупаю вещи, которые мне на самом деле не нужны. Это произойдет, если мне когда-нибудь разрешат выйти из дома и разгуливать на свободе.

Я впитывала все это, пока Бо не повернул и не поехал по каким-то боковым улочкам. Я уже была в его доме в ту ночь, когда приехала в Монтану, но было так темно, что я не смогла хорошо разглядеть окрестности. Теперь, когда было светло и мой разум не отвлекался, я могла по-настоящему оценить все это.

Дома, ближайшие к Мэйн-стрит, были старыми и маленькими. Короткие дворы теснили дома друг к другу в каждом квартале. Чем дальше мы ехали, тем больше расширялись дворы, и, хотя дома были не совсем новыми, они были красивее и больше.

Вскоре Бун оживился и начал взволнованно скулить, когда Бо свернул на улицу, полную симпатичных бунгало. Большинство из них, похоже, были реконструированы по сравнению с их первоначальным видом, с освеженными экстерьерами, пристройками и гаражами, построенными на их просторных участках. Самому району должно было быть не менее пятидесяти лет, учитывая высоту и ширину красивых деревьев, которые росли вдоль улиц и затеняли дворы.

Бо свернул на длинную узкую подъездную дорожку рядом с красивым домом светло-серого цвета с бледно-кремовой отделкой, сверкающими эркерными окнами и очаровательной крытой верандой, уставленной коричневой плетеной мебелью.

— Это твой дом? Я запомнила его по-другому.

Он усмехнулся.

— Да. И как же ты его запомнила?

— Только не так. По какой-то причине мне пришло в голову, что твой дом кричал «холостяк». — Вместо этого его дом говорил: «Сними обувь, прежде чем заходить внутрь».

Внешний ландшафт был безупречен, выделяя тротуар из коричневого кирпича, который тянулся от улицы к четырем таким же ступенькам, ведущим к утопленной входной двери. Само крыльцо было глубоким и широким, оно тянулось вдоль половины фасада, но также и вдоль боковой части дома к пристроенному гаражу Бо, который находился в задней части дома.

Бун выскочил из двери грузовика в ту же секунду, как я ее открыла, только для того, чтобы исчезнуть за задней дверью гаража. Я схватила сумку с заднего сиденья, затем поднялась вслед за Бо по трем цементным ступенькам и вошла во внутреннюю дверь его дома.

— Давай проведем экскурсию, а потом сможем разгрузиться. — Он снял мою сумку с плеча и поставил ее на свою белую стиральную машину, пока я осматривала прачечную и кладовую, в которую мы вошли.

Пол был выложен богатой терракотовой плиткой, а стены — такого глубокого синего цвета, что казались почти черными. Белая раковина в фермерском доме в углу и шкафчики из орехового дерева безупречно оттеняли темные стены.

— Я ставлю себе в заслугу только плотницкие работы, — сказал Бо, когда я последовала за ним в огромную кухню. — Мейзи одержима выставками по украшению дома, поэтому ей отдаю должное за отделку и краски.

— Теперь я действительно не могу дождаться, когда увижу ее мотель. — Если бы ее комнаты были хоть немного похожи на дом Бо, ее мотель мог бы соперничать с самыми стильными в Сиэтле.

Кухня и гостиная были частью огромного открытого главного этажа, разделенные только массивным островком для разделки мяса и табуретками с железными спинками. Кожаные диваны цвета эспрессо и камин из светлого камня в гостиной стали идеальными акцентами на светлых деревянных полах.

Лучше всего было то, что телевизор не был слишком большим и не громоздился на каминной полке. Вместо этого он был спрятан в красивых встроенных шкафах напротив панорамного окна, выходящего во двор перед домом.

Бо быстро провел остальную часть экскурсии, показав мне свой кабинет, гостевую спальню и ванную комнату на первом этаже. Затем он отвел меня в прохладный подвал, который явно не входил в сферу деятельности Мейзи.

— Вот и холостяк, которого я искала.

Он усмехнулся и включил флуоресцентные лампы. В одном конце длинной и широкой мужской пещеры находился домашний тренажерный зал. На другом конце была массивная секция, предназначенная для развлекательного центра, размеров которого я никогда раньше не видела. В нем стоял огромный телевизор, который я ожидала увидеть наверху.

Я вздрогнула, когда холод от цементного пола просочился сквозь мои носки. Я заглянула в кладовку, в которой бы дополнительный холодильник и морозильная камера, прежде чем последовать за Бо обратно на первый этаж.

— Наверху моя спальня и еще одна запасная, — сказал Бо, возвращаясь в гараж, чтобы разгрузить машину.

— Ух ты. Смотря снаружи, я бы никогда не подумала, что это место такое большое.

— В свое время этот квартал был самой шикарной частью Прескотта. Сейчас все новое строительство ведется вдоль реки или высоко в горах, но я хотел одно из этих старых мест. Мне нравится, что у них есть характер и история. Поэтому я купил его и потихоньку вносил обновления.

— Ты много поработал? — спросила я, неся пластиковую ванну в прачечную.

— Совсем нет. Я снес стену наверху, чтобы расширить главную спальню и ванную комнату. Это был мой самый большой проект. Все остальное было в основном косметическим. Новые этажи. Новая краска и отделка. Хорошая отделка. Люди, которые владели им до меня, проделали самую сложную работу, сделав пристройку там, где сейчас находится кухня.

— Что ж, могу тебе сказать, что мне будет нетрудно остаться здесь.

Он усмехнулся, ставя кулер и забирая вещи у меня из рук.

— Хорошо. Почему бы тебе не порыться в холодильнике в поисках ужина, а я закончу разгружать?

Я кивнула, привстав на цыпочки, чтобы он мог нежно поцеловать меня, прежде чем вернуться в гараж. Появился Бун и устроился на своей собачьей подстилке у дверей заднего дворика, пока я готовила нам поздний ужин из бутербродов с сыром на гриле и томатного супа.

На аванпосте я настолько привыкла готовить только на электрической плите, что чувствовала себя избалованной первоклассной газовой плитой Beau и духовкой с двойной конвекцией. Если бы все, что мне нужно было делать, это каждый день торчать внутри, я бы подошла к нашему меню творчески.

Мне больше не нужны трейл-микс²¹, вяленое мясо и батончики мюсли. Их у меня было достаточно, чтобы хватило на всю жизнь.

Мы с Бо поели у кухонного островка, потом я разложила белье, пока он загружал посудомоечную машину. Еще один положительный момент: я больше не стираю свою одежду вручную. Я вернулась в страну современной бытовой техники.

— Ты не хочешь принять душ перед сном? — спросил он.

— С удовольствием. — Я была липкой и все еще пахла дровами. На аванпосте я не возражала, но здесь я чувствовала себя грязной и хотела вымыть волосы.

Я последовала за Бо вверх по лестнице, которая тянулась вдоль дальней стены дома. В верхней части лестничной площадки вдоль коридора, ведущего к спальням, красовался коллаж из фотографий. Мейзи, должно быть, сделала и это, потому что они были в матово-серых черных рамках. Сами фотографии были черно-белыми, за исключением одной в центре.

— Это твои родители? — спросил я, указывая на цветную картинку.

— Да. Фото было сделано в моем выпускном классе средней школы. Папин пивной живот теперь в два раза больше, но мама выглядит точно так же.

Фотография была типичной семейной фотографией. Холты находились в парке, окруженном зеленой травой и высокими деревьями. Бо был почти такого же роста, как его отец, в то время как Майкл был еще мальчиком рядом с матерью. Мейзи гордо стояла посередине, взявшись за ручки вместе с родителями.

— Как их зовут? — спросила я.

— Марисса и Брок.

— Мариса и Брок, — сказала я, все еще рассматривая фотографию.

Бо был почти точной копией своего отца. У них было одинаковое крупное телосложение и квадратные лица. Майкл тоже был похож на Брока, за исключением того, что в детстве его черты лица не были такими угловатыми. Мейзи, с другой стороны, совсем не была похожа на своего отца, потому что она была точной копией Мариссы с такими же глазами лани и белокурыми волосами.

— А это Коби? — спросил я. Рядом с цветной фотографией был черно-белый снимок Бо с маленьким мальчиком на плечах.

— Да. Ему нравится кататься верхом, чтобы мы могли притвориться, что он великан.

Я улыбнулась мягкости на лице Бо, когда он посмотрел на фотографию своего племянника. Бо стал бы замечательным отцом, в этом я не сомневалась.

— Сколько лет Коби? — спросила я.

— Ему только что исполнилось два.

Мы отвернулись от фотографий и прошли мимо комнаты для гостей, прежде чем войти в главную спальню Бо. Стены были выкрашены в темно-серый цвет, что контрастировало с белой отделкой дома и дверями. В центре комнаты стояла гигантская кровать Бо с простым сизо-серым стеганым одеялом и белыми подушками. Мебель из светлого дерева была простой, но достаточно деревенской, чтобы комната не казалась слишком женственной.

— Какая красивая фотография… — ахнула я и зажала рот рукой.

Над кроватью Бо висело большое черно-белое панорамное полотно с видом на луг у аванпоста.

Каким-то образом Бо добился того, чтобы этот холст был сделан для меня на прошлой неделе. На том месте, где он сделал снимок, росло сухое дерево. Он срубил это дерево сразу после того, как мы отправились в поход, и сказал мне, что пришло время покидать аванпост. На холсте не было этого дерева.

— Бо, я… благодарю тебя.

— Не за что. — Его руки легли мне на плечи, и он наклонился, чтобы поцеловать мои волосы. Затем он повел меня в ванную. — Чувствуй себя как дома.

Между двумя раковинами он уже разложил мою сумку с туалетными принадлежностями и спортивную сумку-переноску. Один из ящиков туалетного столика был вынут и оставлен открытым.

К тому времени, как я вытерлась после долгого и горячего душа, я была мертва. Я надела пижаму и подвязала мокрые волосы, выйдя из ванной, обнаружила, что Бо тоже принял душ и уже в постели.

— Мне нужно поменять белье. Сейчас вернусь.

— Дело сделано, ангел. Иди в постель.

Мои ноги изменили курс, и я, не теряя времени, забралась в постель рядом с Бо.

Я застонала, опускаясь на мягкий, толстый матрас. Простыни Бо были прохладными и гладкими на моих голых ногах. Его одеяло и пуховое стеганое одеяло под ним были как раз подходящего веса, чтобы гарантировать, что я буду спать как убитая.

— Я скучала по кроватям. Возможно, завтра я проведу здесь весь день.

Он усмехнулся и протянул руку, прижимая меня к себе.

— Не могу не согласится. Я уже целую вечность не отдыхал по воскресеньям.

— Тогда это план. — Я зевнула. — Спокойной ночи, Голиаф.

— Спокойной ночи, Маленькая печенька.

Его руки притянули меня ближе, и, хотя я была в незнакомом месте, я была дома.