Аванпост

Глава 17

— Привет. Что не так? Ты не нашел ребят? — спросила я.

— Нашел, — отрезал он, протискиваясь мимо меня, чтобы бросить свои ключи на остров. Когда он развернулся, то упер руки в бедра. — Это Фелисити я видел уходящей с Мейзи и Коби?

— Эм, да. — К чему он клонил? И почему он разозлился?

— Итак, когда я сказал тебе, что мы никому не собираемся рассказывать, что ты здесь, разве это не дошло до тебя? Сколько именно времени ты ждала после того, как я ушел, прежде чем связаться с Фелисити? Пять минут? Десять?

— Бо, они…

— И ты втянула в это мою сестру и племянника? Ради бога, Сабрина. — Он сорвал с себя кепку и бросил ее на остров вместе с ключами. — Предполагается, что ты прячешься. Людям опасно знать, что ты здесь. Я привез тебя обратно с аванпоста, чтобы обеспечить твою безопасность, а не для того, чтобы ты вела светскую жизнь.

Я уперла руки в бока, повторяя его позу.

— А теперь замолчи на секунду. Я их сюда не приглашала. Я убиралась, а они появились. Что я должна была делать?

— Как насчет того, чтобы спрятаться? Я не смогу защитить тебя, если люди узнают, где ты!

— Я была прямо там! — крикнула я, указывая на то место, где убиралась. — И не сердись на меня, тебя здесь не было. Ты был занят тем, что убежал спасать кого-то другого оставив меня.

Слова вырвались у меня непроизвольно, но прежде чем я успела взять их обратно, гнев Бо усилился.

— Верно. Я всегда делаю что-то для кого-то другого. Извини меня за то, что я, черт возьми, помогаю другим людям. Ты думаешь, мне это нравится? Всегда ношусь, делаю что-то для других, в то время как моя жизнь поставлена на стоп? Но что еще я должен сказать, Сабрина? У тебя есть ответы на все вопросы, скажи мне. Я думаю, в следующий раз, когда двое детей заблудятся или женщина приедет в Монтану посреди ночи и ей понадобится место, где можно спрятаться, я должен просто сказать: «Извините, я чертовски занят». Так я смогу выбраться из чужого дерьма?

Я ввязалась в спор, в котором не могла победить. У меня не было никаких ответов на его вопросы. Но я знала, что мне действительно больно, когда меня называют «чужим дерьмом».

— Ты прав. Ты пытаешься помочь всем остальным. Я думаю, если бы ты говорил людям «нет», возможно, тем из нас, кто доставляет столько дерьма, пришлось бы разбираться с этим самим. — Я пронеслась мимо Бо и помчалась наверх, чувствуя, как гнев и чувство вины тяжелым грузом давят мне на спину.

Бо, вероятно, спас мне жизнь. Он воспринимал меня как обузу, и каждый раз, когда я извинялась за то, что доставляла ему неудобства, он клялся, что все было в порядке.

Я не знала, где бы я была без помощи Бо. Я нуждалась в нем. Не только для того, чтобы обезопасить меня, но просто… ради себя. Я все еще нуждалась в нем. Совсем как его мама. Его сестра. Его племянник.

Очередь людей, которым нужен был Бо, была плотной, и я была не в первых рядах.

Я была на полпути вверх по лестнице, когда раздался звонок в дверь, но я не остановилась.

Я поднялась наверх и опустилась на край кровати, закрыв лицо руками.

Если хаос в моей жизни когда-нибудь уляжется, Бо не захочет, чтобы я оставалась. Я обманывала себя, думая, что жизнь в Монтане могла бы стать моим будущим, что мы с Бо могли бы наладить отношения из того, что было между нами.

Правда заключалась в том, что мне не было места в Монтане. Мне не было места с Бо.

Это всегда было временно, и он был более чем откровенен в своих ожиданиях. Все остальное было просто плодом моего разыгравшегося воображения. Мои любовные романы, должно быть, свели меня с ума, потому что, очевидно, я придавала словам и действиям Бо гораздо больше значения, чем он предполагал.

И, черт возьми, как же это было больно.

Когда единственный мужчина, которого ты хотела больше всего на свете, считал тебя помехой, это причиняло боль.

В коридоре послышались его шаги, и я подняла голову, ожидая, что его тело заполнит дверной проем. Когда он появился, хмурое выражение на его лице стало еще жестче.

— К тебе посетитель.

Я встала.

— Ко мне?

Он кивнул.

— Кто? — спросила я.

— Твой друг из ФБР.

— Что? Генри здесь?

— Посмотри сама. — Он развернулся и пошел по коридору.

Я бросилась через комнату, следуя за Бо вниз по лестнице. Генри Далтон стоял в гостиной, одетый в свой фирменный черный костюм и белую рубашку.

Еще один визит представителей ФБР не мог означать ничего хорошего.

Мое сердце бешено колотилось, когда я пронеслась мимо Бо в гостиную, выпаливая вопросы по мере того, как они приходили мне в голову.

— Почему ты вернулся, Генри? Все ли в порядке с моей семьей? Что-то случилось с Фёдоровыми? Они знают, где я нахожусь?

— Привет, Сабрина. — Генри усмехнулся. — С твоей семьей все в порядке. Как насчет того, чтобы мы сели и обсудили эти вопросы один за другим?

— Конечно. — Я махнула рукой, приглашая его сесть на диван. Я села на стул прямо напротив него и оперлась на свои трясущиеся руки.

Бо подошел ко мне, но садиться не стал. Он просто скрестил руки на груди и широко расставил ноги, свирепо глядя на Генри сверху вниз.

— Как у тебя дела? — спросил меня Генри, не обращая внимания на волны гнева, исходящие от Бо, и на то, как я дрожу от нервов.

— Эм, хорошо. — Что-то в этом визите было не так. В отличие от прошлого раза, Генри не был напряжен. Вместо этого он был расслаблен, почти беззаботен, когда закинул руку на спинку дивана и закинул ногу на колено.

— Что происходит? — спросила я.

— Милое местечко, — сказал Генри, оглядывая дом и не отвечая на мой вопрос.

Бо зарычал, его челюсти сжались еще сильнее.

Я протянула руку и коснулась его локтя.

— Не мог бы ты, пожалуйста, присесть? Ты заставляешь меня нервничать еще больше.

На секунду мне показалось, что он собирается остаться стоять, но в конце концов он с сердитым вздохом опустился на подлокотник моего кресла.

Генри все еще осматривал дом Бо.

— Генри, — рявкнула я, привлекая его внимание. — Почему ты здесь?

— Я здесь, чтобы вернуть тебя домой, МакКензи.

Мой желудок сжался.

— Что-то случилось? — спросил я.

Генри кивнул и посмотрел на Бо.

— Твое укрытие было не таким надежным, как ты думал. Вчера мы прослушали несколько сообщений в социальных сетях о женщине, скрывающейся в горах Монтаны. Светлые волосы. Зеленые глаза. Звучит знакомо?

Мои глаза закрылись, а плечи опустились.

— Это должны были быть «Горячие головы». От кого пришло это сообщение?

— Вы знаете кого-нибудь по имени Дилан Проссер? — спросил Генри.

Дилан.

— Какой. Придурок! — Мои ногти впились в ладони, когда я сжала кулаки.

Из-за Бо Дилана уволили из его команды, и вместо того, чтобы воспользоваться возможностью повзрослеть, он сдал меня.

— Я буду считать это как «да»?

— Да, мы знаем Проссера, — проворчал Бо. Его руки были сжаты в кулаки еще крепче, чем мои. — Что случилось?

— Он проявил большой интерес к Сабрине. Из того, что мы можем сказать, он потратил большую часть двух месяцев, пытаясь выяснить, кто ты такая. Должно быть, он наконец-то наткнулся на ленту Антона в социальных сетях, потому что вчера мы заметили комментарий о том, что у него есть информация о вашем местонахождении. За определенную плату, конечно.

Что означало, что меня нашли. Мое время истекло.

— Так это все? — спросила я. — Теперь ты включишь меня в программу защиты свидетелей, и я стану какой-то случайной неизвестной?

Генри ухмыльнулся и покачал головой.

— Я здесь не только с плохими новостями, МакКензи. У меня есть еще кое-что вкусненькое. Ты должна вернуться домой, но ты можешь остаться самой собой.

— Ей не обязательно быть в программе защиты свидетелей? — спросил Бо, обнимая меня за плечи и притягивая к своему бедру.

Генри покачал головой.

— Ей это и не нужно. Она в безопасности и может вернуться в Сиэтл как Сабрина МакКензи.

— Ты шутишь. — У меня отвисла челюсть. — Правда?

Генри кивнул.

— Правда.

— Почему? Как? — Несмотря на то, что я надеялась, что это сбудется, я никогда по-настоящему не ожидала, что это произойдет. Часть меня смирилась с тем фактом, что в конце концов я исчезну из своей собственной жизни и попрощаюсь со своими близкими. — А как насчет Фёдоровых? Я не понимаю, как это возможно.

— Твоя статья спасла твою задницу, — заявил Генри.

О чем он говорил? Моя статья поставила меня в такое положение.

— Что ты имеешь в виду?

— Помнишь, я говорил тебе, что человек, работающий на русских, сказал, что они копаются в этом деле?

— Конечно, я помню. Это было меньше двух месяцев назад. Расскажи мне что-нибудь новенькое. — Мое терпение было на исходе.

Генри улыбнулся, совершенно не задетый моим резким тоном.

— Ну, оказалось, что они вообще не интересовались тобой, только твоей статьей.

— В этом нет никакого смысла.

— Цифры, которые ты включила, были тем, что привлекло интерес русских.

Я вспомнила историю и то, что именно я включила в нее. У Антона я нашла копию бухгалтерской книги, документирующей поставки оружия, и еще одну, документирующую продажи. Фотографии в высоком разрешении были отправлены Генри вместе с доказательствами, которые мы с моим источником получили от Фёдоров Шиппинг. Но единственное, что было включено в мою статью — это оценки импорта оружия за последние десять лет и некоторые оценки доходов Виктора Фёдорова и его сыновей.

— Почему русских должно волновать, сколько оружия было импортировано? — спросила я. — Разве они уже не знают об этом?

— Импорт не был проблемой. Продажи были.

— Фёдоровы снимали сливки, — сказал Бо, озвучивая мои мысли.

Генри кивнул.

— Ага.

— И русские только сейчас это заметили? — спросила я. — Из-за моей статьи? Это кажется подозрительным.

— Я тоже так думал, — сказал Генри, — но мой внутренний источник утверждает, что это надежная информация. Фёдоровы были осторожны, взяв ровно столько, чтобы увеличить свою прибыль, но не настолько, чтобы вызвать подозрения у своих российских коллег. Тем не менее, «Compound small» привлекла более тысячи отправлений, и они получили неплохую прибавку к зарплате. Твоя статья привлекла внимание к их деятельности, поэтому русские начали подсчитывать цифры.

Меня не удивило, что Антон и его семья стали жадными. Виктор, отец Антона, всегда казался довольно уравновешенным — для преступника, — но Антон и Иван были безрассудными и высокомерными.

— Ладно. Итак, русские не представляют угрозы, но как насчет Фёдоровых? Они все равно будут преследовать меня, верно? Насколько безопасно возвращаться в Сиэтл?

— Фёдоровы долго на свободе не задержатся, — сказал Генри. — Они помечены русскими. Я даю им неделю тюрьмы, максимум две.

— Они еще не в тюрьме, Генри, — сказала я. — Их судебный процесс и любые апелляции могут занять месяцы или годы.

Он покачал головой.

— Прокуратура США полностью обвинила Фёдоровых, и большое жюри быстро предъявит обвинение. Судья ни за что не выпустит их под залог, так что им придется заключать сделку о признании вины или готовиться к суду из тюрьмы — если они проживут так долго. Шесть месяцев, максимум год, и их не станет.

— А до тех пор? — спросила я. Продолжающийся судебный процесс не гарантировал моей безопасности, равно как и то, что Фёдоровы будут сидеть в тюрьме. — Я беспокоюсь не только о Викторе, Иване и Антоне. А как насчет их головорезов?

— Ходят слухи, что русские не поддерживают Фёдоровых, — объяснил Генри. — Все их бывшие сотрудники, их «головорезы», находятся в розыске или нашли новые преступные предприятия. Фёдоровы тонут, и никто не настолько глуп, чтобы привязать веревку к их кораблю.

— Она все еще может быть в опасности. Что ты собираешься делать, чтобы уберечь ее? — спросил Бо.

Генри наклонился вперед и уперся локтями в колени.

— У нее будет круглосуточная защита от нескольких моих лучших агентов. Я сам об этом позабочусь. И если что-то изменится с Фёдоровыми, если каким-то чудом их выпустят под залог, мы пойдем по пути программы защиты свидетелей. Нам придется играть так, как есть. Но одно можно сказать наверняка: она не может здесь оставаться.

Нет, я не могла. Не сейчас, когда Дилан Проссер сообщил о моем местонахождении и связи с Бо. Я бы не стала привносить в его жизнь еще больше стресса или подвергать опасности его семью.

Я бы не стала и дальше доставлять ему хлопоты.

— Послушай, — сказал Генри, — если бы я не думал, что ты будешь в безопасности, я бы не пришел сюда снова. Но, как я сказал твоему шерифу, когда звонил ему ранее, чтобы разыскать тебя, все сильно изменилось по сравнению с тем, что было шесть недель назад.

Это было мягко сказано. Шесть недель назад я была на аванпосте, счастливее, чем когда-либо за последние десять лет.

— Ты обещаешь, что я буду в безопасности? — спросила я Генри.

Он кивнул.

— Я постоянно буду приставлять к тебе трех или четырех человек. За твоей квартирой будет вестись наблюдение, и кто-то будет дежурить за дверью. И когда я не буду нужен в офисе или в зале суда, я все время буду рядом с тобой.

Я посмотрела на Бо снизу-вверх.

— А ты что думаешь? — спросила я.

— Она будет в безопасности? — спросил Бо у Генри.

— Клянусь жизнью, она будет в безопасности, — сказал Генри.

Взгляд Бо упал на меня.

— Тогда тебе следует вернуться домой. Если я не могу обеспечить тебе безопасность здесь, тебе придется уехать.

Я знала, что именно это он и скажет. Я знала, что он отошлет меня подальше. Я знала, что это был самый разумный выбор.

Но даже понимая все это, слышать это было не легче.

— Ты прав. — Я кивнула и встала со стула, не обращая внимания на острую боль в носу. — Наверное, это к лучшему. — Я посмотрела на Генри. — Я, эм… просто пойду и соберу вещи.

Я опустила глаза, когда слезы хлынули потоком, и бросилась к лестнице. Повернувшись спиной к гостиной, я зажала рот рукой, чтобы заглушить крик, и побежала вверх по ступенькам. Я позволила нескольким слезинкам скатиться, но к тому времени, как добралась до шкафа, я сморгнула еще большее их количество.

Я в отчаянии начала запихивать одежду в свою спортивную сумку. Все время, которое я потратила на распаковку вещей этим утром, было потрачено впустую. Моя аккуратно сложенная одежда не была частью гардероба Бо даже одного дня.

С чистыми ящиками и пустыми вешалками на плечиках я стояла и рассеянно смотрела на стену шкафа. Я никогда больше не окажусь в этом шкафу. Или в комнате Бо. Или в его постели. Я повернулась и долго смотрела на его кровать, жалея, что мы не можем вернуться к утру, когда мы планировали провести ленивое воскресенье вместе.

Я хотела бы, чтобы мы могли вернуться в то время, когда у меня была надежда, что мы пройдем через это вместе.

Глупая надежда.

Надвигался эмоциональный срыв, но мне удалось сдержаться, когда я опустилась на колени и застегнула молнию на своей сумке. Когда я вышла из шкафа, Бо сидел на краю кровати.

— Все взяла? — спросил он.

Я кивнула.

— Да.

Мы смотрели друг на друга несколько долгих мгновений, пока Бо не нарушил молчание.

— Я не имел в виду то, что сказал раньше, Сабрина. Ты не доставляешь хлопот.

— Я знаю, — солгала я. — Мы просто сходили с ума и несли чушь. И эй, — я пожала плечами, — все обернулось к лучшему. Теперь нам не нужно беспокоиться о том, что слишком много людей узнают, что я здесь. Тебе будет полезно вернуться к нормальной жизни, а мне — вернуться в город. Я действительно скучала по нему.

Эта ложь была настолько убедительной, что я сама почти в нее поверила.

— Я готова отправиться домой. — Эта часть была почти правдой. Я пробыла в Монтане почти шесть месяцев, и постоянные эмоциональные взлеты и падения полностью истощили меня. — Я хочу вернуться в свою квартиру и к своей жизни. К своей работе.

Глаза Бо сузились.

— К своей работе? Я думал, ты собираешься уволиться и писать книги.

— О, я не знаю. Мне нравится писать, но журналистика у меня в крови. Кроме того, как только с Фёдоровыми все закончится, мне будет легче добывать истории. — О чем я говорила? На самом деле я не хотела возвращаться в журналистику. Я хотела продолжить писать романы. Но, сказав Бо, что я собираюсь вернуться к своей прежней жизни, я надеялась, что боль от расставания пройдет. Или, может быть, я просто пыталась казаться невозмутимой. Что бы это ни было, я бы сказала все, что угодно, лишь бы боль утихла.

Вот только ничего не помогало. С каждым словом мое сердце сжималось все сильнее.

— Что ж, — Бо встал, — тогда, я думаю, это хорошо, что ты возвращаешься в город.

— Ага. Пора этой городской девушке вернуться туда, где ей самое место.

— Я подожду тебя внизу.

Я посмотрела ему вслед, затем побежала в ванную, продолжая запихивать свои вещи в сумку. Я застегнула ее в последний раз, затем отнесла вниз. Комок в моем горле увеличился вдвое, когда я увидела Генри, ожидающего у двери, готового увезти меня прочь.

Бо стоял, прислонившись к камину, уставившись в пол, Бун сидел рядом с ним.

— Ты не мог бы оставить нас на минутку? — спросила я Генри.

— Конечно. — Он кивнул и вынес мою сумку на улицу.

Я глубоко вздохнула и пересекла гостиную. Он поднял глаза и встретился с моими, и я воспользовалась моментом, чтобы запомнить штормовую синеву, которую мне будет не хватать каждую минуту каждого дня до конца моей жизни. Я не смогла выдавить из себя «до свидания», поэтому вместо этого прошептала:

— Спасибо тебе. За все, что ты для меня сделал. Спасибо.

— Не за что. — Боль в его голосе вызвала новую волну слез.

— Бо, я…

Я не хочу уходить. Я хочу увидеть тебя снова. Мне нужно больше времени.

Ни одно из этих слов не былосказано. Вместо этого я потеряла контроль над своими эмоциями и начала плакать, в то же время Бо притянул меня к своей груди, крепко прижимая к себе и прижимаясь щекой к моим волосам.

Я плакала о будущем, которого у нас никогда не будет. О счастье, которого я никогда не обрела бы без него. Об осколках моего сердца, которые оставляла здесь.

— Пожалуйста, будь осторожна, Сабрина.

Я кивнула, но продолжала плакать.

— Мне жаль, что я не смог дольше обеспечивать твою безопасность здесь.

Я тоже.

— Я буду скучать по тебе, — прошептал он.

Тогда скажи мне, чтобы я не уходила. Скажи мне, что есть еще какое-то место, где я буду в безопасности. Скажи мне, что поедешь со мной в Сиэтл.

Скажи мне что-нибудь.

Эти слова я тоже похоронила в себе. Произнести их вслух, когда у нас оставались считанные минуты, ничего бы не решило. Это только усложнило бы ситуацию, поэтому я просто прошептала:

— Я тоже буду скучать по тебе.

Мы держались друг за друга еще несколько минут, мои слезы пропитали его рубашку, когда наши руки цеплялись за последние несколько мгновений, которые мы провели вместе.

Когда дверь со щелчком открылась, я поняла, что наше время истекло.

— Сабрина, — сказал Генри, просовывая голову внутрь. — Нам нужно ехать, иначе мы пропустим последний рейс.

Я отпустила Бо и отошла в сторону.

— Хорошо.

— Еще минутку, — сказал ему Бо. Когда Генри закрыл дверь, Бо снова притянул меня в свои объятия.

— Если тебе когда-нибудь понадобится что-нибудь еще, позвони мне, хорошо?

— Хорошо.

Это все. Это было наше прощание.

И я ненавидела это. Мне хотелось поцеловать его. Заняться с ним любовью в последний раз. Провести еще одну ночь в его объятиях.

Но я бы не смогла попрощаться.

У нас не было времени.

У нас было только одно последнее объятие, которое разбило мое и без того разбитое сердце.

Когда Бун протиснулся между нашими ногами, я упала на пол и обвила руками его шею, безудержно рыдая, когда прощалась с собакой Бо.

Когда я прощалась со своей собакой.

— Я люблю тебя, — прошептала я Буну, надеясь, что Бо поймет, что я обращаюсь к нему.

Затем я встала и быстро прошлась по остальному дому, захватив свой ноутбук с кухни и затолкав его в рюкзак из прачечной.

Загрузив все вещи, я направилась прямо к двери, обернувшись, чтобы в последний раз взглянуть на Бо.

Совершенно тот же мужчина-горец, которого я встретила полгода назад, он стоял во весь рост посреди комнаты, скрестив руки на широкой груди. Сейчас его борода была гуще, чем тогда, но волосы короче, так как он ходил к парикмахеру в начале недели. И хотя его лицо было полно печали, от него все равно захватывало дух.

— Прощай, Голиаф.

— Пока, Маленькая печенька.

Минуту спустя Генри вез нас в Бозмен, чтобы успеть на последний рейс в Сиэтл.

— Ты будешь дома до полуночи, — сказал Генри, когда мы проскочили через охрану, щелкнув своим значком. Верный своему слову, он заставил меня стоять у двери моей квартиры в одиннадцать сорок девять.

Я поздоровалась с тремя агентами, стоявшими на страже, затем позволила Генри провести меня внутрь.

Стул, который был опрокинут во время нападения Антона, был поставлен на место, а в квартире убрано. Сломанный замок был заменен, и на моем кухонном столе лежал новый блестящий ключ. Рядом с ключом лежали мой телефон и сумочка, прямо там, где я оставила их в апреле.

Так же внезапно, как и началось, мое время в Монтане, мое время с Бо, закончилось.