Бал цветов

Глава 6 Утренний приём

Тронный зал наполнился шорохом оборок, шелестом плащей, смехом и перешёптыванием придворных, ожидающих выхода принцесс. Дамы, одетые в роскошные платья; нарядные кавалеры, которые для утреннего выхода нацепили шпаги, надели шляпы, и теперь мелодичное звяканье клинков и мелькание шикарных радужных перьев дополняло общую картину. Всё это весьма напоминало пёстрый цветник.

В левой стене над головами придворных размещался небольшой балкончик для музыкантов, и голоса настраиваемых инструментов вливались в общий хор.

Возможно, что в толпе вельмож, ожидающих появления своих обожаемых принцесс, Шиповничек волновалась больше всех. Семья Роз и генерал Троян с племянницей стояли почти по центру, ближе к стене. Шиповничек нашла приют возле колонны жёлтого полупрозрачного мрамора (всё в зале было выдержано в золотисто-коричневых неброских тёплых тонах). С замиранием сердца созерцала маленькая провинциалка это сборище блистательной знати. Все они казались ей небожителями, ну уж, в крайнем случае, это были полубоги или герои. Хотя вели они себя, в общем-то, вполне обыкновенно: все ходили, приветствовали друг друга, знакомые болтали и обменивались новостями. Представляли друг другу гостей, знакомились, раскланивались, смеялись, но при этом повсюду царила атмосфера ожидания.

Наконец появился церемониймейстер и, стукнув трижды концом длинной трости об паркет, чтобы привлечь внимание, попросил всех придворных и высоких гостей занять свои места.

Все засуетились.

— Розанчик, это кто? — дёрнула брата за рукав Шиповничек.

— Где — кто? — паж обернулся.

— Ну, этот, важный господин в сером бархатном камзоле с белыми бантами, который с жезлом, — она указала подбородком, не решаясь указывать пальцем в столь изысканном обществе.

— Ах, этот! Это господин Майоран — наш церемониймейстер. Кстати, давай станем поближе, не возражаешь?

Шиповничек тряхнула локонами: «Не возражаю», и они стали пробираться сквозь толпу придворных.

Придворные дамы и кавалеры выстроились в два ряда, образовав широкий проход по центру зала, ведущий к трону. Позади них стояли остальные приглашённые. Розанчик и Шиповничек стали во втором ряду, за спинами придворных кавалеров и пажей. Они увидели мадам Розали — она была крайней в ряду напротив. Первая фрейлина выстраивала своих подопечных и энергично махала руками, указывая, куда становиться.

Наконец все были на местах. Снова появился господин Майоран. Он вышел на середину зала и, ударив жезлом об пол, торжественно провозгласил:

— Их высочества принцессы Алой и Белой Розы: мадемуазель Скарлет Ланкастер и мадемуазель Бьянка Йоркская!

Тут же заиграла музыка. Церемониймейстер удалился в конец зала, взоры всех устремились к боковой дверце слева от трона. Шиповничек во все глаза смотрела, стараясь ничего не пропустить.

Дверь тихо приоткрылась. Из неё вышли два пажа в красно-белых костюмах и встали по обе стороны от открытой двери. В ту же секунду взметнулась волна перьев над головами придворных, будто кто‑то закрыл большой радужный веер — все мужчины, находящиеся в зале сняли шляпы и склонили головы, приветствуя появление принцесс. Две шеренги кавалеров и дам застыли в церемонном поклоне.

Две молодые красивые женщины поднялись на возвышение. Музыка смолкла.

— Мы приветствуем вас, дорогие гости, собравшиеся здесь в столь знаменательный для нас день, — обратилась к залу принцесса Скарлет.

— И очень надеемся, что для всех присутствующих сегодняшний день также станет праздником, — подхватила её сестра, с улыбкой обводя взглядом стоящих в зале. Голос Бьянки был более нежным и мягким.

Произнеся эту речь, означавшую на придворном языке «доброе утро», принцессы сели, каждая на свой трон. По этому знаку обе шеренги придворных выпрямились, и те, кто имел такую привилегию, надели шляпы. Шиповничек насчитала их меньше десяти человек во всём зале.

Сделав знак рукой, принцесса Скарлет произнесла:

— Мы начинаем наш утренний приём! Господин Майоран, прошу вас.

Оркестр грянул приветственный марш. Сделав два шага вперёд, церемониймейстер поднял жезл. Стало тихо.

— Посол Великобритании, статс‑секретарь её величества королевы Англии лорд Гладиолус!

Из толпы придворных вышел высокий худой мужчина с орлиным носом и седыми бакенбардами. Его белый парадный мундир украшали помимо золотых аксельбантов две орденские ленты красного и лилового цветов. Лорд, приблизившись к трону, поклонился принцессам.

— Мы счастливы видеть вас, милорд.

— Мне была оказана высокая честь поздравить ваши высочества со светлым днём вашего юбилея и передать для вас собственноручное послание её величества королевы Елизаветы II Английской. В нём её величество сообщает об устроенных в вашу честь празднествах в графствах Ланкастер и Йорк.

Вы знаете, несомненно, о тех дружеских чувствах и нежной симпатии, которую питает к вашему роду и вам персонально её величество королева. Верное союзничество Англии доказывает это; мирный договор, подписанный вашим прадедом королём Тонкошипом V Справедливым на заре века, весной 1904 года, ни разу не был нарушен ни одной из сторон, что говорит о прочных добрососедских отношениях Англии и Франции. И, памятуя об исторических корнях, связывающих вас и упомянутые графства, моя королева приглашает ваши высочества прибыть через месяц в Англию с дружественным визитом. Вы побываете на родине предков и в родовых поместьях. Празднование вашего юбилея нашло горячий отклик в сердцах английских подданных, и этот визит был бы прекрасным случаем засвидетельствовать вам нашу любовь и преданность.

После произнесённой речи английский посол, встав на одно колено, протянул принцессе Скарлет собственноручное письмо королевы: свиток, перевязанный золотой ленточкой с болтающейся на ней красной печатью. Обе принцессы кивнули в ответ на поклон лорда и переглянулись. Бьянка утвердительно улыбнулась сестре. Заговорила Скарлет:

— Пригласив нас, её величество Елизавета оказала нам и Франции большую честь, и я, а также её высочество принцесса Белая Роза почитаем за счастье принять приглашение её величества. И мы очень рады гонцу, — добавила она несколько тише, слегка наклонившись к коленопреклоненному лорду.

— Я всегда счастлив служить вам, ваше высочество, — так же тихо ответил лорд Гладиолус. После этого он встал и с поклоном удалился.

Майоран объявил следующего гостя.

Вереница вельмож проходила по Тронному залу. Все склонялись перед принцессами, приветствовали их, исчезали, приходили другие.

Наблюдая за происходящим во все глаза, Шиповничек не переставала изумляться: герцоги, графы, маркизы проходили перед ней. Министры, послы иностранных держав. После английского посла — иранский дипломат, после французского маркиза — немецкий барон, от всего этого голова шла кругом.

А принцессы! Такие красивые, такие близкие, так мило всем улыбаются… А трон их отца на заднем плане отбрасывает на всё тень королевской власти — очень торжественную и величественную тень.

Да, такие красивые и такие… разные.

«Они, конечно, близнецы, — думала Шиповничек. — Но уж никак не двойняшки».

Хотя обе сестры были одного роста, но Скарлет с её гордой истинно царственной осанкой казалась выше. Жгучая брюнетка, в платье с тёмно‑красным атласным лифом и рукавами из ярко‑алого шифона. Верхняя фигурная юбка платья была из светло‑красного узорчатого атласа, летящие пышные волны шифона такого же как и на рукавах цвета, ниспадали до пола.

Скарлет была ярче сестры не только по цвету герба. В рисунке красных полных губ, в решительных линиях тёмных бровей, во взгляде абсолютно одинаковых с Бьянкой светлых глаз цвета морской волны, сквозил ум и яркая, может быть, слишком яркая для принцессы индивидуальность. Но в ней не было надменности, она смотрела на собеседников открытым смелым взором и слушала говоривших с постоянным вниманием. Любимая дочка короля Тонкошипа VII Багряного, она была похожа на него и унаследовала его характер, сильный и даже упрямый; его взгляд, пронзающий собеседника насквозь.

Бьянка всего на несколько часов была младше сестры, но казалась моложе на несколько лет. В своём платье бледно‑розовых, лимонных и перламутровых тонов, утопая в волнах белого шифона, она казалась хрупкой статуэткой, а ведь платья, подаренные отцом как именинный подарок и сшитые по последней парижской моде, были одного фасона и размера, учитывая сходные фигуры сестёр.

На бледном лице с тонкими фамильными чертами глаза Бьянки казались огромными и совсем прозрачными. Отец, горячо любивший обеих дочерей, находил, что Бьянка, при сходных со Скарлет чертах лица, унаследовала образ матери: рано умершей королевы Фоэтины с её воздушной лёгкостью, светлыми волосами, нежным и светло‑грустным взглядом из‑под длинных загнутых кверху есниц. Даже кокетливо‑лукавая улыбка Бьянки и её озорной носик не могли развеять печати мечтательности с её чела.

Но, и увенчанную алой шёлковой розой смоляно‑чёрную гриву Скарлет, и белокурые, искрящиеся золотом локоны Бьянки с белой розой в причёске, украшали абсолютно одинаковые венчики корон из двадцати трёх жемчужин каждая, в усыпанной мелкими бриллиантами платиновой оправе. Взгляды придворных были одинаково почтительны, а поклоны равно низкими для обеих принцесс, и, получив приветствие из уст Скарлет и нежную улыбку Бьянки, никто не был разочарован.

Однако, Шиповничек, изучавшая тонкости приёма и напряжённо следящая за нескончаемым караваном гостей, заметила, что, всё чаще переводя взгляд с лиц придворных на циферблат больших круглых часов над дверью, Бьянка ищет кого‑то в толпе.

Шиповничек всё время казалось, что принцесса смотрит прямо на неё, пока, повернув голову, она не поняла причины. Розанчик, стоящий рядом, вёл со своей госпожой немую беседу, отвечая на её взгляды непонятными знаками. Он кивал головой, умоляюще смотрел на принцессу, как бы прося её не беспокоиться, и с пониманием поглядывал на часы. В другое время поведение брата показалось бы ей странным и требующим объяснений, но в этот момент любопытную мадемуазель отвлекло одно обстоятельство.

Приём длился уже более часа, ряды придворных потеряли былую стройность: все свободно переходили с места на место и вполголоса беседовали. Семья Роз опять была в сборе: мадам Розали оставила своих юных фрейлин и беседовала с генералом. Вдруг к этой мирной группе направился молодой кавалер в чёрной шляпе с роскошными лиловыми перьями. Шиповничек вначале обратила внимание на привилегию не снимать шляпу в присутствии принцесс, а миг спустя, переведя взгляд на лицо кавалера, узнала Чёрного Тюльпана. Он увидел её и шёл сюда.

Непринуждёно поклонившись мадам Розали и Трояну, принц спросил у первой фрейлины, не знакома ли она с прелестной юной дамой, стоящей рядом? Он желает быть представленным ей.

— Это моя родственница, ваше высочество, племянница генерала Трояна, брата моего мужа. Шиповничек, подойди к нам, дитя моё, — без особого восторга в голосе позвала мадам. Та подошла.

— Мадемуазель Шиповничек дю Рози. Его высочество принц Чёрный Тюльпан, — официальным придворным тоном произнесла мадам Розали.

Галантный поклон с улыбкой и смущённый реверанс знакомящихся сторон прокомментировали её слова. Принц обернулся к Трояну:

— Генерал, я имел счастье познакомиться с мадемуазель Шиповничек сегодня утром и, должен вам сказать, я в восторге от вашей племянницы.

— Весьма польщён вниманием вашего высочества, — ответствовал Троян, предвидя грядущие осложнения от неожиданной чести.

— Полагаю, мадемуазель уже представлена принцессам?

— Ещё нет.

— Что я слышу? Разрешите, я возьму на себя эту приятную миссию.

Голос принца переливался нектарно‑медовыми интонациями. Мадам Розали не выдержала и вмешалась.

— Я как первая фрейлина их высочеств немедленно воспользуюсь вашим советом, принц, и представлю свою племянницу принцессам.

— Не сомневаюсь, что она немедленно получит место в свите одной из принцесс, — елейным тоном произнёс Чёрный Тюльпан.

— Всё зависит от милости их высочеств, — с достоинством ответила мадам.

Розанчик наконец заинтересовался происходящим и подошёл поближе.

— А, Розанчик, рад видеть тебя, мой юный паж. — Принц был сама учтивость.

— Прошу прощения, ваше высочество, но я состою в пажеском корпусе её высочества принцессы Бьянки и не имею чести служить у вас!

Это означало: «Я вовсе не „твой юный паж“, отвяжись!»

— Прелестная мадемуазель Шиповничек — твоя сестра?

— Да. И я обязан защищать её от всех, кто может причинить ей хоть малейший вред!

Розанчик выразительно посмотрел на собеседника.

Улыбка принца не обещала «защитнику» ничего хорошего.

Шиповничек стояла рядом и не слышала ни слова. Она думала лишь о том, что этот вельможа пришёл сюда из‑за неё.

Взяв племянницу за руку, мадам Розали сказала, обращаясь к Розанчику:

— Сынок, пойдём с нами поприветствовать принцесс. Позвольте оставить вас, ваше высочество.

Поклонившись принцу, они отошли. Мадам Розали шепнула что‑то церемониймейстеру и исчезла в толпе. Майоран, выйдя вперёд, громко провозгласил имя следующего гостя:

— Мадемуазель Шиповничек дю Рози!

С грохотом, подобным голосу набата, жезл опустился на пол.

«О, Господи!» — думала Шиповничек, не смея поднять глаза на присутствующих и медленно идя к трону. Сердце готово было выпрыгнуть из её цветочной груди и убежать прочь.

«Смотреть спектакль — это одно, а вот быть его участником — совсем-совсем другое. Это, знаете ли, не так-то просто!» — рассуждала она.

Дойдя до тронного возвышения, она поставила ногу на ступеньку и низко поклонилась, по-прежнему не осмеливаясь взглянуть на принцесс. Голос мадам Розалии, появившейся неизвестно откуда, заставил её поднять голову.

— Вот та молодая особа, о которой я говорила. Она впервые в нашем дворце и счастлива засвидетельствовать вам своё почтение и поздравить ваши высочества со светлым Днём вашего Рождения.

— Мы рады видеть вас, мадемуазель, — ласково сказала Скарлет.

— И надеемся, что это не последний ваш визит во дворец, — улыбаясь, добавила Бьянка. — Есть ли у вас какое‑либо желание, исполнить которое в наших силах?

От приветливого тона юная карьеристка осмелела:

— Для меня огромная честь видеть вас, ваши высочества, и я не смею просить о большем, но… — она собралась с духом и выпалила: — Моё заветное желание стать фрейлиной в вашей свите!

Сёстры развеселились.

— Но у кого же из нас двоих вы хотите служить? — спросила Бьянка. — У меня, вместе со своим братом?

— Нет, сударыня, — возразила, смеясь, Скарлет. — Хватит и того, что вы, ваше высочество, забрали себе лучшего пажа в королевстве, будьте же милосердны!

— Но позвольте, ваше высочество! — сдерживая смех, возмутилась Бьянка. — В вашей свите находятся «Ромео и Джульетта» всего двора: Виола и Гиацинт, а ведь граф — известный шутник и всеобщий любимец. Ваша свита и так веселее моей, будьте же справедливы!

— Ну… — Скарлет приняла задумчивый вид. — Благодаря самой надёжной рекомендации — слову мадам Розали, эта милая дама, несомненно, будет нашей фрейлиной, — (при этих словах Шиповничек, стоящая в неустойчивой позе, чуть не упала от счастья). — А у кого она желает служить, пусть сама решит до вечера и тогда сообщит нам своё решение. Встань, милое дитя, — закончила свою мысль Скарлет.

Шиповничек поднялась.

— Каким бы ни было решение моей племянницы, оно послужит на благо Франции, — улыбнулась мадам Розали.

«Лучший паж королевства» в этот момент шепнул что-то принцессе Бьянке, что, видимо, успокоило её — она кивнула, а потом вся «тройка в розовом», низко поклонившись, почтительно удалилась. Шиповничек не помнила себя от восторга.

Принцессы встали.

— Утренний приём окончен!

— Сейчас приглашаем всех гостей пройти в салон.

И обе принцессы удалились, провожаемые церемонным поклоном и взглядами придворных. Господин Майоран трижды ударил тростью об пол.

Заиграла музыка, и два стражника, стоявшие по обе стороны от двери зала, распахнули её.

Под звуки старинной музыки Тронный зал опустел.